Aqua et ignis

Бакуго проснулся от облизывания мокрым языком и недовольно открыл один глаз. Одеялко лежал рядом на подушке, тихонечко поскуливал и заглядывал ему в глаза. — Чего ты хочешь? Кушать или писать? — шепотом поинтересовался он, и когда после последнего слова щеночек радостно подпрыгнул, кивнул. — Понял. Давай тогда аккуратно выбираться, я походу тоже хочу. Они тихонечко передвинулись к краю кровати, встали и уже было собрались направится к балкону, как за их спинами шумно зевнул проснувшийся Эйджиро и сонно поинтересовался: — Кацу, а вы куда? — Писать с балкона в невидимом режиме, — усмехнулся Бакуго, а Одеялко звонко тявкнул. — Ты с нами? — Ой… — Эйджиро растерялся и покраснел. — Ну ведь туалет же есть… — Ты когда-нибудь так делал? — Неа. — Тогда давай, тащи сюда свою задницу, будем это делать вместе. Или тебе слабо? После слова «слабо» Эйджиро решительно нахмурился и вскочил с кровати. — Мне не слабо, ясно?! — он зыркнул на Бакуго и первым пошлепал босыми ступнями к балкону. Бакуго хитро улыбнулся и запомнил, как можно подначить друга вести себя более решительно и дерзко. Они с Одеялком догнали Эйджиро, он накрыл всех куполом невидимости, рванул штаны первым, прицелился между столбиками балкона и довольно выдохнул, опустошая мочевой пузырь от накопившейся за ночь жидкости. Рядом так же вздохнул Эйджиро и Бакуго на него исподтишка посмотрел: покрасневший наследный принц мочился в море с очень решительным выражением лица. Он скосил глаза ниже и про себя удивился — нормальный у его друга член — может даже чуть больше, чем у него самого, только тоньше, и с бледно-розовой головкой. «И чего Эйджи его прячет? Щупальце и щупальце…» — Бакуго закатил глаза, стряхнул последние капли, как его учил дед, натянул пижамные штаны, и типа засмотрелся вдаль, чтобы стоящий рядом снова не загнался на ровном месте, что «кто-то видит его достоинство». — Гав! — Одеялко объявил, что он закончил, и Бакуго осторожно глянул направо: Эйджиро уже успел натянуть штаны и смущённо посматривал на него. — И как тебе? Круто же, нет? Стоишь себе на балконе и гордо писаешь в море! — Бакуго немного задрал подбородок, демонстрируя насколько он горд и Эйджиро прыснул. — Что-то в этом есть, согласен. Пошли руки помоем и умоемся. Тебе ещё надо одежду подобрать. — Зачем мне одежда? Я же приплыл в рубашке и штанах. — Кацу, они пахнут морем. Мне этот запах нравится, но другие люди его не особо любят, да и у матушки острый нюх… Ты же не хочешь провалить всю операцию с танцами из-за такой мелочи? Бакуго не хотел, поэтому послушно пошел умываться и чистить зубы, а потом безропотно надел на себя трусы, белую хлопковую рубашку, черные брюки, ремень и даже летние туфли: не может же друг наследного принца выглядеть хуже самого принца и шлёпать босыми ногами по каменному полу? Он согласно кивал, немного ворчал, что все такое неудобное, особенно туфли, но покорно выполнял все указания Эйджиро, философски рассудив, что уж тот-то знает о чем говорит. При помощи магии подогнал рубашку в талии, совсем немного уменьшил брюки: наследный принц был всё-таки чуть покрупнее, и сделал туфли посвободнее, чтобы не жали. Эйджиро оделся похоже, с той разницей, что рубашка у него была бледно-розовая, а туфли на ногах — красные. Они оба поправили свои кулоны в вырезе рубашек, смотрясь в большое зеркало, которое, оказывается, стояло прислоненным к шкафу, потому Бакуго его до этого не заметил, и улыбнулись друг другу в отражении. — Красавчики, — одобрительно хмыкнул он и потрепал Эйджиро по волосам. — Кстати, где расческа, надо бы тебе хвост завязать. Когда в комнату зашла Мина с полным подносом, Бакуго, Эйджиро и Одеялко уже умытые, одетые и расчесанные лежали на застеленной кровати: Эйджиро читал вслух книгу о судостроительстве, а Бакуго его внимательно слушал, поглаживая по спине, разлегшегося на нем, щеночка. — Доброе утро, мальчики! Как спалось? — Хорошо, — заулыбался Эйджиро, приветствуя нянечку и откладывая книгу в сторону. — Доброе утро! — хитро улыбнулся Бакуго, сдвинув с себя Одеялко и мгновенно оказавшись рядом с опешившей Миной. Он отобрал у нее поднос и пожаловался: — Мне спалось очень непривычно: вокруг не было воды и кто-то постоянно толкал меня то коленкой, то локтем. Смущённый Эйджиро проворчал, что был не в курсе, что во сне пихается и толкается, убрал учебники с тетрадями на прикроватную тумбочку, чтобы постоянно их не перекладывать туда-суда, и кинулся помогать расставлять тарелки с овсяной кашей и блинчиками, кружки, кофейник, вазочки с вареньем, творог со сметаной и свежие ягоды. — Опять куча непонятной, но, я уверен, вкусной еды, — обрадовался Бакуго и начал составлять стулья вокруг стола. Одеялку досталось свежее мясо и мисочка с водой. Тот, больше ни на что не обращая внимания, прилёг у своего завтрака и громко зачавкал. Мина взяла поднос и уже собралась унестись по своим делам дальше, но всё-таки поддалась на уговоры и согласилась недолго с ними посидеть и попить кофе. Так как кружек было только две, Бакуго создал такую же третью, под восхищенный вздох нянечки, и налил ей из кофейника темно-коричневую жидкость, потребовав объяснить, что это вообще такое. Мина прочитала ему целую мини-лекцию о кофе: как его собирают, обжаривают, перемалывают и заваривают, а в ответ пришлось детально объяснять как он «создал кружку прямо из воздуха». Эйджиро ел кашу и улыбался, слушая и их диалог. Разобравшись с кофе и тем как его пьют, Бакуго плеснул себе и Эйджиро из кофейника в кружки, добавил молока, положил себе ложку сахара, а другу — две, и осторожно попробовал. — Хммм… Вкусно и бодрит. — Ну, а я тебе о чем, — усмехнулась Мина и подвинула к нему тарелку с кашей. — Это овсянка — каша, сваренная из злака «овес», который тоже выращивают, перемалывают и потом употребляют в пищу. Он очень сытный и полезный. Она допила свой кофе, наблюдая за уписывающим овсянку Бакуго, и посмотрела на Эйджиро, жующего блин с творогом. — Мне пора бежать, так что все остальные вопросы к тебе. Я вернусь за подносом и Кацуки: пойдем караулить этого учителя, а потом делать то, что он намеревался. — Хорошо, — кивнул Бакуго, доедая кашу и поворачивая голову к Эйджиро. — А что за белая еда? А кругляшки? — Давай, Эйджи, объясни своему любознательному другу, что такое творог, сметана и блины, — усмехнулась Мина и выпорхнула из комнаты. Эйджиро дожевал блин, отхлебнул свой кофе, вытер губы и пальцы салфеткой и начал длинный рассказ с коров: как получают молоко и что с ним потом делают. Когда Бакуго более или менее разобрался с молочными продуктами и попробовал творог со сметаной, который ему тоже понравился, Эйджиро плавно перешел к пшенице. Рассказал как ее измельчают, превращая в муку, а ту используют для выпечки хлеба, блинов и кондитерских изделий. К концу завтрака у Бакуго был полный живот и гудящая от новой информации голова. Эйджиро сочувствующие на него посмотрел, дескать, столько много всего пришлось сразу на тебя вывалить, но Бакуго отмахнулся, благодарно обнял его и предложил полежать: требовалось переварить… во всех смыслах. Эйджиро улёгся на кровать первым и притянул к себе Бакуго, укладывая его голову себе на плечо и обнимая рукой за шею. — Это чего это ты решил именно так полежать? — Хочется, — Эйджиро провел по его торчащим в стороны волосам и улыбнулся. — Ты меня больше обнимаешь, чем я тебя, вот я и компенсирую. Ты против? — Нет, конечно, — цыкнул на него Бакуго и поудобнее пристроил голову. — Просто у меня «рук» десять, поэтому тебе кажется, что я тебя больше обнимаю. — Может быть, — согласился Эйджиро, продолжая перебирать его волосы. — Это странно, но мне хочется тебя трогать. Наверное, чтобы убедиться, что мне это все не приснилось. — Конечно не приснилось, — хмыкнул Бакуго, поворачиваясь на бок и закидывая на Эйджиро руку и ногу. — Так реальнее? — Ага, — улыбнулся Эйджиро, тоже поворачиваясь и разглядывая его лицо. — У тебя, кстати, морщинка между бровей появляется. Постоянно хмуришься, да? — Угу. Характер у меня такой, — немного подумав, признался Бакуго. — Меня много что бесит, ну вот и хмурюсь. Это только с тобой я постоянно улыбаюсь, с остальными я хмурый, язвительный и резкий. — А я с тобой становлюсь спокойнее и увереннее в себе, — признался в ответ Эйджиро. — Но в тоже самое время много краснею и смущаюсь. — Почему? На кровать запрыгнул довольный Одеялко, понял, что на лежащих на боку парней ему не забраться, и нагло плюхнулся на подушки над их головами. Они посмотрели на него, улыбнулись и Эйджиро задумчиво заговорил: — Не знаю. Может я не привык, что кто-то настолько рядом? Обычно все соблюдают дистанцию, ну кроме Мины, конечно же, а ты — нет. Ты шлепаешь меня щупальцем, обнимаешь, толкаешь плечом, ты задаешь неудобные вопросы, ведёшь себя непринужденно и мне это чертовски нравится. С тобой я не наследный принц, не будущий король, я просто я — парень и дракон одновременно. Это непривычно, но очень подкупает. — Хы, кто бы говорил, да? — Бакуго ухмыльнулся, осторожно прикасаясь к шраму на правом веке Эйджиро. — Ты ведь тоже непривычный для меня друг. Я иногда даже чувствую себя дураком по сравнению с тобой: ты столько всего интересного знаешь и умеешь, да у тебя даже почерк идеальный! А ещё ты чертовски теплый в любом смысле этого слова. Откуда ты это берешь? Как можно радоваться всему? А восхищаться? А настолько оптимистично смотреть на вещи? Мне вообще не понятно, как можно быть таким солнышком и даже ни на кого не злиться? Тебя ничего не бесит? — Оно все как-то само, так получается, — смутился Эйджиро, покусывая губы. — Однако ты не прав — меня бесят некоторые вещи, Кацу, я даже бывает злюсь, а потом отвлекаюсь на что-нибудь интересное и забываю. Наверное, это у меня от мамы, — она тоже была очень доброй и ее постоянно от нехороших людей защищал отец. — Понятно теперь в кого ты пошел. У меня папа такой — добрый и неконфликтный, а мама наоборот — боевая. Она — явный Огонь, а отец — Вода, но они уживаются вместе уже столько лет и счастливы. — Если честно, я очень хочу познакомиться с твоими родителями, ты так про них рассказываешь, что немного завидно становится. — Как так? — удивился Бакуго, убирая затекшую ногу с бедра Эйджиро. — У тебя даже голос меняется, когда ты о них говоришь: в нем столько тепла и заботы, ты даже себе не представляешь. Ты их очень любишь, а они, я уверен, очень любят тебя. — Знаешь, ты прав. В последнее время я их люблю больше, если уж начистоту. В детстве я был очень привязан к матери, но потом появился дедушка, и он стал самым важным человеком для меня на много лет. А потом он ушел и мне было дико больно: я вернулся к родителям, но уже не был тем жизнерадостным ребенком, каким был раньше — во мне будто что-то сломалось. Отношения совершенно испортились и я решил жить отдельно. Но вот в декабре прошлого года, когда я приплыл поздравить маман, мы как-то заговорили о нашей родительско-детской проблеме и, наконец-то, услышали друг друга. С этого момента отношения начали, я бы сказал, стремительно улучшаться, и я начал чаще их навещать и больше им говорить, что люблю и ценю их. — И это здорово. Потери и смерть меняют всех, Кацу, — Эйджиро обнял его покрепче и неожиданно чмокнул в макушку. — Но есть и хорошая новость — сломанное можно починить: будь то отношения, люди или вещи. — Откуда знаешь? — Мина так говорит и я ей верю. Моя мечта — «починиться» и жить счастливо. — Шикарная мечта, — тепло улыбнулся ему Бакуго и подмигнул. — Все получится. Я помогу, чем смогу, правда. — Так, мальчики, подъем! — звонко объявила, вошедшая в комнату, Мина и хитро улыбнулась. — Я разузнала, где учителя будет принимать королева, так что нам с Кацуки пора выдвигаться чтобы его не проворонить. — Последишь за Одеялком? — Бакуго глянул на Эйджиро, вскакивая с кровати. — Конечно, — улыбнулся тот и погладил подскочившего щеночка. — Только скажи ему, что он должен слушаться. Бакуго присел рядом с Одеялком и начал объяснять, что уходит, чтобы встретиться с учителем и скопировать способность, а потом они снова будут втроем веселиться. Но, пока его не будет, щеночек должен слушаться Эйджиро и не создавать проблем. Это понятно? Он может на питомца положиться? — Гав! — подтвердил Одеялко и лизнул руку Эйджиро. — Все, мы пошли, — Бакуго сгреб в охапку напрягшегося наследного принца и подмигнул. — Держи кулачки, чтобы все выгорело. — Хорошо, — кивнул Эйджиро, крепко обнимая его в ответ и одобряющие улыбаясь. — Удачи! Бакуго стал невидимым и пошел за Миной, которая несла поднос с грязной посудой. Они спустились по лестнице и какими-то узкими коридорами, о которых знала явно только прислуга, отправились на кухню. В огромном помещении, полного пара, кипела работа: мужчины и женщины в передниках и шапочках на голове что-то жарили и варили. Мина ловко юркнула между ними и начала пробираться к нескольким раковинам, около которых двое парней мыли грязную посуду и передавали ее третьему, который споласкивал, а ещё один вытирал. Бакуго ошарашенно крутил головой из стороны в сторону, совершенно дезориентированный шумом, паром и таким количеством людей, но старался не отставать от нянечки. Когда они вышли из кухни в помещение, где стояла чистая посуда, на полках лежали стопки полотенец и всякие разные столовые принадлежности, он шумно выдохнул и вытер пот со лба: как в таком месте вообще можно находиться? Мина оглянулась на его вздох, подмигнула и пошла дальше. Только сейчас Бакуго заметил, что она уже успела отдать поднос посудой и сейчас шла, энергично размахивая руками. Они миновали складские помещения, прачечную, как ее обозвала шепотом Мина, где стирали одежду, проскочили пару коридоров и вышли сбоку от парадного входа во дворец. — Может его стоит перехватить до входа во дворец, а? — шепотом поинтересовался невидимый Бакуго нянечке в ухо. Мина кивнула и скользнула в неприметную дверь, которая их вывела наружу. Она первой заметила карету, которая приближалась к дворцу. — Кацуки, а ты можешь переместиться в карету — вон ту штуку на колесах, в ней поменять внешность, заколдовать этого учителя и выйти как он? — Могу. А что дальше? — А дальше тебя проводят к королеве на переговоры. В общем держись уверенно и стой на своем: у тебя чуть больше полугода, чтобы научить принца танцевать, а этого мало. Поэтому ты его будешь тренировать по своей собственной методике, и королева не должна вмешиваться. Выбери меня доверенным лицом, которое будет о тебе заботиться во дворце: решать вопросы и передавать оплату. Цену за свои услуги ты через меня скажешь позже: я узнаю сколько этот учитель берет и озвучу королеве. Все понял? — Да, Мина, я все понял. Постараюсь не накосячить. — Ну, с богом тогда.  — Понеслась! — хищно улыбнувшись, Бакуго переместился в карету учителя: операция «Танцы» началась.