Aqua et ignis

— Парни, подъем! Бакуго подскочил от резкого окрика матери, недовольно на нее таращась. — Бля, ма… Чего так громко-то? — Мы проспали? — Эйджиро рядом сонно тер глаза и исподтишка озирался в поисках своей одежды, которую Бакуго опять куда-то закинул. — Нет, вы не проспали, Эйджиро, — успокоила его мать и уперла руки в бока. — Так, привести себя в порядок, и через пять минут в гостиную завтракать. — Да, командир, — пробурчал Бакуго, делая вид, что потягивается, а на самом деле незаметно перемещая штаны и рубашку с пола под бок Эйджиро. — Через пять минут в гостиной, вас понял. — Время пошло, — цыкнула мать и уплыла, а Бакуго посмотрел на своего парня. — Спасибо, — тот улыбнулся, откинул одеяло в сторону, сел и начал поспешно одеваться. Бакуго плюхнулся обратно на кровать, кувыркнулся и обхватил Эйджиро щупальцами, стараясь опрокинуть назад. — А поцелуйчик с утра? — Кацу, у нас же только пять минут… Может потом? — Неа, давай поцелуйчик, и я сделаю нас обоих чистыми. Эйджиро застегнул пуговицу на штанах, натянул рубашку и позволил себя опрокинуть на кровать. Бакуго немного всплыл наверх, завис в воде, повернул его к себе лицом и чмокнул в губы. — Сейчас будет чуть-чуть щекотно, — предупредил он и шепнул преобразованное заклинание очищения. Браслеты полыхнули красным и по телу будто разбежались миллионы мурашек, оставляя после себя ощущение свежести. Эйджиро сдавленно хихикнул и поежился, а потом удивлённо уставился на Бакуго. — Кто-то словно расчесывает мне волосы, — растерянно поделился он и почмокал губами. — А во рту привкус мятной пасты, словно я только что зубы почистил… — Ага. Хитро я придумал, да? — Хитро. Ой, а мне ещё и волосы в хвост завязывают… — Да, и пуговицы на рубашке застегивают, — улыбнулся Бакуго, когда Эйджиро немного отстранился и посмотрел вниз: пуговицы действительно проскальзывали в петельки одна за другой. Затем полы рубашки нырнули в брюки и Эйджиро снова хихикнул, поднимая на него глаза. — Будто невидимая рука ткань расправляет. Потрясающе… О, закончилось. — Всё, теперь ты чистый и одетый. И даже пяти минут не прошло. — А сам? — А я тоже чистый, но не одетый. Потрогай, у меня даже волосы расчесаны, — Бакуго наклонил голову и Эйджиро провел ею по волосам. — Ого… Твоя магия такая классная! — восхищённо выдохнул он и закинул руки на шею Бакуго. — Тогда ещё один вдумчивый поцелуйчик за такую заботу с утра. Бакуго тут же потянулся за обещанной наградой, самодовольно улыбаясь: повезло, что его парень не разбалован магией, и того можно удивить даже такой мелочью. Мятный утренний поцелуй вышел необычайно сладким. Бакуго даже пожалел, что дедушка его не обучил останавливать время — настолько хотелось длить и длить этот момент. Похоже, не он один провалился в ощущения с головой. Эйджиро тоже выглядел конкретно потерявшимся, когда их неожиданно шлепнул хвост скатика: Одеялко однозначно намекнул, что их время вышло — пора к столу. — Всё-всё, плывём, — Бакуго облизнул губы, схватил немного дезориентированного Эйджиро за руку и потащил за собой в гостиную. Быстро позавтракав и выпив бодрящего зелья, Бакуго с Эйджиро чмокнули в щеку взволнованную мать и вместе выплыли из родительского дома. — Ну что, наперегонки в человеческих телах или снова станешь жертвой подводного монстра? — прищурился Бакуго, когда они отплыли на небольшое расстояние. — Второе, — заулыбался Эйджиро, бесстрашно обнимая подводного монстра за талию и чмокая в губы. — Давно мы с тобой так не плавали. — Сам напросился, — хищно оскалился Бакуго, шепча заклинание магии воды. — Так что пощады не жди. Эйджиро только усмехнулся на эту угрозу, но потом закономерно ойкнул, когда они резко и быстро рванули вперёд, распугивая мелких рыбок. Бакуго на мгновение напрягся, забеспокоившись, что перегнул палку со скоростью, когда Эйджиро прижался к нему теснее, но все оказалось в точности наоборот: его парень радостно улыбался во весь рот и, похоже, был совсем не против, что этот заплыв в роли жертвы будет очень отличаться от предыдущего. И Бакуго не стал больше сдерживаться: ему ещё до заварушки с Шото очень хотелось продемонстрировать, что при помощи магии воды он может также быстро перемещаться в море, как и Эйджиро в небе, и при этом выделывать разные пируэты. До берега как только они не плыли — и зигзагом, и головой вниз, и вертясь по спирали — магия воды влёгкую справлялась с любым пожеланием Бакуго. Эйджиро был в полном восторге: он совершенно точно не боялся вывертов и виражей на большой скорости, хохотал, когда они распугивали рыбок и медуз, и даже подначивал Бакуго на новые трюки в воде. — Это было непередаваемо круто, Кацу! — признался Эйджиро, когда они притормозили на мелководье и Бакуго приступил к трансформации щупалец в ноги. — Да, это было круто, — согласился Бакуго, поглядывая на своего парня: отведет глаза или нет — он же тут с оголенным достоинством, понимаешь ли… Эйджиро глаза не отвел. Немного покраснел — да, но продолжал с интересом смотреть на его превращение: как срастаются щупальца и вместо них формируются сильные мускулистые ноги; как появляется член и светлые лобковые волосы, которые тут же скрывают темные магические брюки; как обычно обнаженный торс Бакуго окутывает белая рубашка и тут же сама по себе застёгивается на все пуговицы, и как он привычным движением подхватывает с песчаного дна свою извечную сумку. — Нравлюсь, да? — кокетливо поинтересовался Бакуго, подходя к нему ближе. — До чёртиков, — не стал скрывать Эйджиро, привычно обнимая его за талию. — А я тебе? — И ты мне до чёртиков нравишься, — Бакуго чмокнул его в губы и перенес их на пляж. Одежду друг на друге сушили наперегонки. Эйджиро справился быстрее, но тут же потянулся поцеловать Бакуго, будто и не он победитель. Хоть это и польстило, но Бакуго все же решил прояснить: — Почему ты меня целуешь, если я проиграл? — Потому, что ты не проиграл, Кацу, — как-то очень терпеливо начал объяснять Эйджиро, — победили мы оба: одежда же сухая? Сухая. — Это один из тех моментов, когда я веду себя как ребенок, да? — смекнул Бакуго, внимательно смотря ему в глаза. — Поэтому у тебя такая манера речи, как у деды? — Ну да… — внезапно замялся Эйджиро, а потом обезоруживающе улыбнулся. — Но мне эта черта в тебе очень нравится, понимаешь? Я не считаю бытие ребенком чем-то плохим, Кацу. Просто в чем-то у тебя опыта больше и ты можешь что-то объяснить, а в чем-то — у меня. — Согласен. — И мы с тобой соревнуемся друг с другом для нашего же удовольствия, не так ли? — Ну да. — Поэтому у нас с тобой и нет проигравших и выигравших — мы оба победители, ведь получаем удовольствие от самого процесса. Понимаешь? — Теперь понимаю, да, — Бакуго потянулся вперёд, обнял своего, не по годам умного, парня и чмокнул его ласково в губы. — Это приз обратно. А теперь погнали дальше. — Погнали, — согласился Эйджиро, обнимая его в ответ. За пару подходов переместившись в лес, Бакуго отпустил Эйджиро на полянке, недалеко от малинника, и быстро наколдовал два больших пледа и несколько подушек, эффектно зависших в воздухе. — А это зачем? — Затем, что, пока магия срывает ягоды, мы можем побалдеть. — Умно, — уважительно хмыкнул Эйджиро. — Тогда, давай, пока ты настраиваешь магию, я позабочусь о пледе и подушках? Разделив обязанности, они каждый занялись своим: Бакуго около каждого куста малины и ежевики поставил по магической коробке, и прошептал заклинание. Ягоды послушно начали срываться и перемещаться внутрь. Установив ещё сигнал, который прозвучит, когда коробки заполнятся, Бакуго вспомнил про чернику, которую с таким удовольствием ела мать. «Надо и из нее сделать леденцов», — решил он, перемещаясь туда, где вчера проходил их семейный пикник. С черникой пришлось повозиться: та не росла более менее в одном месте, как малина или ежевика, а была рассредоточена по нескольким полянам. Пришлось Бакуго размещать по отдельной коробочке и преобразовывать заклинание под специфику этой ягоды, но он справился. Установив сигнал и для конспирации накрыв поляны куполом невидимости, Бакуго вернулся к Эйджиро. Тот уже расстелил один плед, накрылся вторым — все-таки рано утром было достаточно прохладно — и удобно устроился на подушках. Бакуго ловко юркнул под гостеприимно откинутое легкое одеяло в теплые объятия и замер, прикрыв глаза. Эйджиро укутал его и погладил по спине. — Неужели замёрз? — озадачился он, когда Бакуго прижался теснее. — Не то, чтобы замёрз… Просто ты всегда такой уютный, что хочется в тебя, как в этот плед, завернуться. — Чувствую себя прям одеялком. — Это, кстати, почетное звание, — усмехнулся Бакуго, потираясь носом о чужую шею. — Не все могут быть одеялками могущественного подводного мага. — Ничего себе… Какая важная птица мой парень, — Эйджиро шутливо взъерошил ему волосы. — Кстати, как там продвигается чтение романа? — Со скрипом. Пару страниц прочитаем и полдня возмущаемся потом. Рабство и насилие — не самые приятные темы, знаешь ли, — приходится долго переваривать… — Соглашусь. Мне и самому было нелегко такое читать. А до куда уже успели добраться? — До момента, как главный герой поджидает султана, чтобы придушить шароварами. — Понятно. И что думаешь по поводу прочитанного? — Буду рад, если раб придушит султана — мудаки должны быть наказаны. Он ведь придушит, правда? — Не буду я тебе рассказывать сюжет наперед, даже не проси, — звонко рассмеялся Эйджиро. — А то чтение перестанет быть таким интригующим. — Временами оно интригующее со знаком минус, — пробурчал Бакуго ему в шею. — Зачем вообще про такое писать? Неужели мало дерьма вокруг, чтобы ещё глаза о буковки про это ломать? Лучше бы добрые истории писали. — Жизнь она разная, Кацу, вот и пишут о разном. — Ладно, пусть пишут, но конец историй тогда должен быть хорошим, — настаивал на своей точке зрения Бакуго. — Иначе все теряет смысл. — Хороший конец истории — понятие относительное, знаешь ли, — внезапно задумчиво ответил Эйджиро. — Иногда конец истории бывает не хорошим, но закономерным. Как, например, с моим дядей. — Согласен, — Бакуго не понравилось куда уходит разговор и он решил сменить тему. — Кстати, зелье против бесплодия сработало? — Ещё как, — Эйджиро словно очнулся от тяжёлых мыслей и улыбнулся. — Так что в семье Мины и Хитоши через определенный срок будет пополнение. — Класс! — обрадовался Бакуго и хитро прищурился. — Надо попросить деда определить пол будущего ребенка. — Зачем? — Хочу проверить, правильно ли мне кажется. — И каковы ваши прогнозы, о могущественный подводный маг? — Чую, что пацан будет, Ваше Величество принц Алекстразы, — усмехнулся Бакуго и дернулся, заслышав сигнал. — Ты чего? — Коробки наполнились. Метнусь, заберу. — А мне что делать? — поинтересовался Эйджиро, явно нехотя разжимая руки. — Побалдей пока, тебе потом ещё крыльями махать, — Бакуго уложил его обратно и чмокнул в лоб. — Заботливый ты у меня, — улыбнулся Эйджиро, снова накрываясь пледом. — Как и ты у меня, — подмигнул ему Бакуго и пропал. Быстро собрав урожай и заколдовав сумку, чтобы ничего не высыпалось и не перемешалось, Бакуго вернулся обратно и, не доходя пары шагов, замер, залюбовавшись Эйджиро. Тот лежал на спине, рассматривая облака в небольшом просвете между кронами деревьев, и улыбался чему-то своему. Под ногами предательски хрустнула ветка и Эйджиро повернул к нему голову. Несколько мгновений они не отрываясь смотрели друг на друга, а потом Эйджиро хлопнул себя по лбу и вскочил. — Извини. Ты же не можешь испарить пледы и подушки, пока я на них лежу, правильно? — Вообще-то могу, — хмыкнул Бакуго, — но это было бы верхом грубости по отношению к своему парню, не считаешь? — Как же мне повезло, что ты мой парень, — солнечно заулыбался Эйджиро, подходя ближе и обнимая так ласково и бережно, как только он умел. — И не только из-за пледа, ты не подумай. — А из-за чего? — пытливо поинтересовался Бакуго, убирая подушку и пледы с глаз долой. — Из-за того, что это ты, Кацуки. Я не встречал людей похожих на тебя. Ты такой… многогранный. — Смахивает на признание, — улыбнулся Бакуго, прижимая его к себе и мгновенно перемещаясь сначала на опушку леса, а потом на пляж. — Это ещё генеральная репетиция, — шутливо цыкнул на него Эйджиро. — Мне же тоже надо тренироваться. — Не вопрос. В море пешком и плывём ногами, так? — А можно повторить водяную гонку, как до этого? — Эйджиро похлопал своими длиннющими ресницами. — Или много магии жрет? — Жрет, но это того стоит, — отмахнулся Бакуго, перенося их сразу под воду и на ходу трансформируя ноги в щупальца. — Дома выпью восстанавливающего и порядок. А теперь держись!

***

— Боже мой… — выдохнул дедушка при виде лежащего в полной трансформации Эйджиро, когда они всей семьей переместились на то самое скалистое плато, на котором Бакуго видел дракона впервые. — Какой же ты ослепительный… Дедушка подошёл к рогатой голове и, улыбаясь, заглянул в красные глаза с вертикальными зрачками. — А погладить тебя, такого красивого, можно? Дракон тихонечко фыркнул, приблизил морду к лицу дедушки и неожиданно для того лизнул бороду языком. — А ласковый какой! Боже ты мой, какая прелесть… — заворковал расчувствовавшийся дедушка, ласково водя обеими руками по чешуе, ярко отливающей на солнцем алым. К поглаживаниям дракона присоединились родители и даже Одеялко: щеночек бегал от морды к хвосту и обратно, потираясь пушистыми боками о своего большого крылатого друга. Бакуго, запихнув в сумку брошенную на камень одежду, быстро чмокнул драконий теплый нос, шепнув заклинание телепатии и отошёл в сторону, не мешая родителям и дедушке гладить и чесать своего парня, сам мысленно подслушивая. Драконья сущность Эйджиро просто млела от прикосновений и комплиментов: Бакуго это прекрасно чувствовал по телепатической связи. Поэтому он никоим образом близких не торопил, позволяя родителям, дедушке и Одеялку восполнить нехватку тепла и ласки, которых дракон так сильно был лишен. Сам же просто стоял и улыбался от уха до уха, наблюдая, как дракон пытается успеть облизать всех и каждого; как осторожно расправляет крылья, давая их потрогать; как аккуратно шевелит мощным хвостом, чтобы, не дай бог, никого им не ударить. Эмоции Эйджиро в данный момент были такими разными: смущение и неловкость, радость и какая-то щемящая нежность… А когда родители наперебой начали расхваливать дракона дедушке, который смотрел на него восхищенными глазами, Эйджиро переполнило счастье: у него появился ещё один человек, которому его сущность понравилась. В какой-то момент Бакуго даже пришлось «притушить» телепатию и отвернуться, чтобы вытереть глаза: слишком уж хорошо ему было знакомо беспросветное одиночество, и воодушевление от осознания, что вокруг есть те, кто принимает тебя любым — в разной форме, настроении, состоянии… Хоть Бакуго и «притушил» телепатию, дракон все равно почувствовал перемену его настроения и взволнованно зашевелился, а Эйджиро мысленно вздохнул, что очень уж хочется Бакуго обнять, а нельзя — надо лететь. Пришлось Бакуго поворачиваться, включать связь на полную и признаваться, что невольно подслушивал: ждал, когда смогут пообщаться, но перетягивать внимание на себя не хотел. Эйджиро даже не стал на него ворчать. Напротив — обрадовался, что они смогли вместе разделить этот момент. Бакуго не удержался и подумал, что Эйджиро невозможно не любить в любой из ипостасей. Спохватившись, что снова поторопился, принялся в очередной раз уточнять, что это ещё не официальное признание. Окончательно смутившись, Бакуго, для отвода глаз, затараторил про приятный сюрприз, которого ещё и в помине не было, но он очень надеялся, что дедушка точно что-нибудь дельное посоветует. Вроде бы пронесло: Эйджиро обрадовался сюрпризу и никак не стал комментировать его странное поведение. — По-моему пора заканчивать с обнимашками и лететь, — мать по-своему истолковала взволнованное шевеление дракона. — У Эйджиро поди все затекло лежать тут перед нами на камнях. Кацуки, командуй, кто и как сидит. Бакуго предложил дедушке превратить Одеялко в большую птицу, чтобы тот мог самостоятельно полетать над облаками и побалдеть. Дедушка согласился, взял на руки щеночка, что-то прошептал и подкинул его вверх. Одеялко окутало облако дыма, но через мгновение оно пропало и вверх взмыла большая серо-белая птица. Родители уставились на Одеялко во все глаза: они-то не знали, что дедушка может настолько сильно менять размеры и форму своего фамильяра. Поохав на превращения щеночка в ястреба, кружащего над их головами, и немного поспорив, все расселись между шипами спинного гребня в такой последовательности: сначала Бакуго, затем родители, а в конце — дедушка с сумками. Приклеив всех магией к спине дракона и сделав их невидимыми, неслышимыми и не отбрасывающими тень, Бакуго погладил чешуйчатую шею и мысленно объявил, что можно лететь. Рогатая голова согласно кивнула и дракон начал подниматься, расправляя большие перепончатые крылья. Бакуго аж заерзал от предвкушения. Эйджиро немного потоптался на месте, пару раз хлопнув крыльями, будто разминаясь, нарочито медленно подошёл к краю скалы, а потом резко прыгнул вниз — к морю. Все внутренности Бакуго инстинктивно на мгновение сжались, когда поверхность воды начала стремительно приближаться навстречу, но, как только полет дракона выровнялся, он, вместе с остальными, радостно засмеялся: как же всё-таки круто, хоть и немножечко страшно. — Кацуки, а мы полетим за облака? — крикнула мать. — Конечно полетим, как же без этого? — Бакуго повернулся и уставился на дедушку, который рассматривал, проплывающее внизу, море. — Деда, как тебе? — Ошеломительно… Никогда такого в жизни не испытывал, — восхищенно признался тот. — То ли ещё будет, — самодовольно улыбнулся Бакуго, но дальше говорить не стал: пусть дедушка сам все увидит и офигеет. Он повернулся обратно, обнял чешуйчатую шею и прижался к ней щекой. «Эйджи сделаешь парочку трюков над облаками?» «Конечно, Кацу, мог бы даже и не спрашивать, — мысленно хмыкнул Эйджиро. — Дедушка лишится дара речи, поверь».