Aqua et ignis

После ужина и допроса Эйджиро настал черед настольных игр. Скатики, подремав в песочке, оживились и присоединились к сидящим за столом игрокам, став негласной группой поддержки: они плавали над столом, следя за ходом игры, и укладывались на плечи проигравших, успокаивая и подбадривая их. Когда же кто-нибудь радостно подскакивал на стуле, выиграв партию, скатики восторженно кружились над ним и обязательно вдвоем чмокали победителя в щеки — Белоснежка задала новую моду на выражение симпатии, а Одеялко ее с радостью подхватил. С подачи той же самой Белоснежки, Одеялко помирился с Бакуго: дождался, пока тот первым сбросит все кости в партии домино, а потом шлепнулся ему на голову, привлекая к себе внимание. Бакуго хохотнул, снял с себя переставшего дуться питомца, и просто спросил: «Мир?». Одеялко кивнул, чмокнул его в щеку и тут же распластался у него на коленях: пока не занят, гладь меня. Бакуго погладил скатика и с облегчением улыбнулся: всё снова стало как раньше. А потом сам себя мысленно поправил: стало не как раньше — стало даже лучше — теперь у него было целых два скатика. После нескольких партий в домино, настал черед костей и и карт. Два раза выиграв в кости и три раза оставшись в дураках, Бакуго признался, что порядком проголодался. Мать тоже неожиданно громко забурчала животом и пришлось по второму кругу накрывать на стол. Одеялко и Белоснежка, съев свои порции, принялись поочередно приставать к каждому, выпрашивая еще креветок. Бакуго хотел было на них шикнуть, но увидев, что остальные скатиков охотно кормят, гладят и с улыбками принимают их «фамильярные» поцелуи, промолчал и присоединился. Отец сплавал за оставшимися леденцами, а Бакуго магией превратил диван в большую лежанку с кучей подушек. Все угостились конфетами и с удобством разлеглись слушать дедушкины истории про зимние праздники в разных концах света. Истории ожидаемо затянулись до самой ночи, но никто, собственно, не возражал — все увлеченно слушали, удивлялись, смеялись и задавали вопросы. Наверное, они бы просидели и дольше, если бы увлекшийся дедушка не посмотрел на часы, а потом строгим голосом не скомандовал быстро с ним обниматься и расплываться спать. Все с кислыми лицами подчинились: по очереди обняли дедушку, пожаловались, что будут скучать, пожелали удачной дороги, и расползлись по комнатам, оставив его ночевать в компании скатиков. Заплыв в комнату первым и юркнув под одеяло с головой, Бакуго сжал зубы покрепче, чтобы позорно не начать жаловаться Эйджиро. Когда его под одеялом крепко обняли горячие руки, Бакуго страдальчески вздохнул. — Ненавижу расставаться. — Я тоже, — упавшим голосом признался Эйджиро, успевший прикипеть к дедушке как к родному. — Но Рио скоро вернётся и будет опять здорово. — А потом опять уплывёт, — надулся Бакуго. — Несправедливо. — Согласен. Но мы не можем просить его бросить свое дело, дом, Диану и постоянно быть с нами, чтобы мы не расстраивались, — слишком уж это эгоистично. — Мда… — Бакуго помолчал, поудобнее устраиваясь в теплых объятиях. — Эйджи, а ты хочешь спать? — Не очень. Хочешь поговорить или потрогаться? — Потрогаться… — Бакуго посмаковал про себя это слово и выпростал голову из-под одеяла. — Прозвучало заманчиво. Хочу оба, но сначала поговорить. Идёт? — Идёт. О чем ты хочешь поговорить? — О золоте, которое мы сегодня с дедушкой собрали с морского дна при помощи магии воды, — Бакуго уткнулся носом в теплую шею и прикрыл глаза, — и которое я хочу отдать тебе, чтобы ты воспользовался им по своему усмотрению. — Ничего себе… — потрясено выдохнул Эйджиро, явно собираясь сказать что-то еще, но Бакуго его мягко перебил: — Давай, я сначала расскажу всё от начала до конца, а ты послушаешь, ладно? — Хорошо. Слушаю и не перебиваю, — Эйджиро чмокнул его в макушку. — В общем, изначально моя идея была такова: королева уедет и я тебе передам золото, чтобы ты мог потратить его на Алекстразу — ремонт в столице начать или, опять же, закупить необходимое впрок. Хотелось, чтобы ты распорядился деньгами самостоятельно, без указки королевы… — Бакуго потерся носом о теплую шею. — Но сегодня, на примере того же самого Одеялка, я осознал: если не поговорю с тобой заранее, не узнаю как лучше, а просто вывалю перед тобой найденное и поставлю перед фактом, то опять совершу ту же ошибку, что и со скатиком, — я снова за кого-то решу как ему будет лучше и получу вместо благодарности претензии… — Ты закончил свою мысль? Я уже могу говорить? — осторожно поинтересовался Эйджиро, когда Бакуго замолчал. — Ещё нет, — Бакуго покусал губы, вздохнул и продолжил: — Эйджи, понимаешь, я пообещал Алекстразе помогать тебе, твоему королевству и подданным. Не потому, что она меня спасла, а потому, что мне это в радость. Поэтому, пожалуйста, не лишай меня возможности исполнить обещание твоей прародительнице — прими золото и потрать его на благо государства, ладно? С королевой или без нее — не важно. Главное — на благо. А я потом ещё найду, если уж ты вдруг переживаешь, что я останусь ни с чем… Бакуго погладил Эйджиро по спине. — Всё, я сказал, что хотел. Теперь твоя очередь. Эйджиро обнял его покрепче и чмокнул в висок. — Кацу, я ни в коем случае не буду лишать тебя возможности исполнить свое обещание: я приму золото и потрачу его на благо Алекстразы. Слово будущего короля. И большое спасибо вам с дедушкой, что озаботились проблемами пустой казны. И тебе отдельное спасибо, что все-таки решил поговорить о деньгах до того как уехала матушка: она сможет взять часть золота с собой и, во время поездки, уже договориться о других поставках, заплатив авансы. Тем более, когда у нее и у Шото теперь есть кольца из циркона, они смогут распознать с кем можно вести дела, а с кем — нет. А я, пока матушка в отъезде, могу, действительно, заняться насущными проблемами на месте. — Слушай, а может, королеве и Шото ещё артефакты наколдовать? — внезапно пришла мысль Бакуго. — Ну, чтобы с ними по дороге ничего не случилось? Могу ещё и охранникам сделать, чтобы они хорошо защищали. — Отличная идея, Кацу! — обрадовался Эйджиро. — Кстати, а ты будешь мне помогать тратить деньги во благо? — Это как? Сделаешь меня советником раньше времени? — А ты сам как хочешь? — Мне кажется, больше пользы будет, если я буду сопровождать тебя в невидимом режиме и шпионить за теми, кто нам кажется подозрительным. А общаться мы можем и мысленно. — Какое коварство! Но мне нравится. Как назовем нашу новую спецоперацию? — «Генеральная уборка?» — предложил Бакуго. — А что? Очень даже меткое название, — одобрил Эйджиро. — И какие у тебя соображения по «генеральной уборке», о мой невидимый советник? — Есть парочка, — Бакуго отодвинулся от него и махнул рукой, зажигая магический фонарь. — Во-первых, предлагаю собрать всех учителей и потребовать практических занятий. Проедься с ними по столице, посмотри на всё своими глазами, поговори с подданными, что, по их мнению, стоит улучшить первым, а что вторым и третьим. Таким образом и данные из первых рук получишь, и продемонстрируешь, что будущий король прислушивается к мнению своего народа. А во-вторых, напряги совет составить тебе подробный план, что по их мнению надо улучшить, и как эти улучшения провернуть. Мы с тобой и учителями тоже составим свой план, а потом сравним, и выберем самый оптимальный. Затем прикинем сколько и на что денег надо. Если не хватит того что есть, снова пошарю в море. Ну вот, как-то так… — Блин, тебя точно надо в королевский совет, Кацу, — улыбнулся Эйджиро, смотря на него восхищенными глазами. — Стратегия — это прям твое. — Пхах, — усмехнулся Бакуго. — Я бы с тобой поспорил — сегодня все мои стратегии посыпались: накосячил с Одеялком, про подарок матери забыл, про золото хотел сказать намного позже… Если бы не отец, то все бы так хорошо не закончилось. — Знаешь, ошибаются все, но не все сразу стараются исправлять свои ошибки. Так что, стратегия — это твое, Кацу. Даже если ты ошибся, ты стараешься не повторять старых ошибок — признаешь, что промахнулся, извиняешься и разрабатываешь более эффективную новую стратегию. — Значит, тебе мои предложения понравились, о будущий король Алекстразы? — Очень, — подтвердил Эйджиро, ласково целуя его в губы. — Только у меня есть два условия. — Слушаю. — Первое — следующую партию золота я хочу искать вместе с тобой, а второе — хочу, чтобы ты ездил со мной на лошади по городу и обнимал, когда я буду дико волноваться. — Не вопрос. Будем вместе искать и вместе ездить, — Бакуго поцеловал его в ответ. — А скатиков я могу превратить в птиц, и они еще сверху могут докладывать обстановку. — Хитрый ход! — одобрительно поцокал языком Эйджиро. — Получается, завтра с утра плывём к тебе за золотом, а потом все вместе во дворец? — Да. Мне, кстати, нужен будет образец монеты Алекстразы, чтобы превратить чужое золото в ваше. Сможешь достать? — Конечно. — Хорошо. Тогда, пока ты бегаешь за монетой, я поменяю внешность родителям и перемещу их поближе к главному входу — типа из города пришли к своим родственникам во дворец. Стражники же позовут Мину, не так ли? — Конечно, — кивнул Эйджиро, а потом осторожно высказался: — А может, с утра связаться с самими Миной и Хитоши, и спросить об их планах и соображениях? Бакуго сначала непонимающе вытаращился на внезапное предложение, а потом до него дошло: Эйджиро ненавязчиво так намекнул, что он снова собрался всё решать за других. — Спасибо, — он взъерошил щупальцем красные волосы. — Чуть снова не накосячил, если бы не ты… — Чуть не считается за косяк. Тем более, что я никому о нем не скажу.   — Умно, — Бакуго пощекотал Эйджиро щупальцем. — Может, откорректируешь все мои планы на завтра, чтобы я опять где-нибудь не налажал? Эйджиро поймал щекочущее его щупальце, погладил и заулыбался. — Легко. Рассказывай, чем ты ещё собрался завтра заниматься. — Думал днем поделать свои дела: смотаться в лес за ягодами и полынью, на пляже пособирать янтарь, а потом наварить всего чего и наколдовать разных артефактов. Ты же, наверное, до позднего вечера будешь занят, верно? — Скорее всего — надо многое обсудить и согласовать с матушкой. — Ну вот. Тогда я сделаю все, что запланировал, и буду тусоваться в комнате — ждать тебя и читать этот несчастный роман — надо же, в конце концов, узнать, что было дальше. — Договорились, — Эйджиро погладил его по щеке. — А наделаешь нам алколеденцов? — Наделаю. Такие же крепкие или послабее? — Не, такие же. Послабее будет неинтересно. — Хитрюля, — Бакуго снова пощекотал его щупальцем. — Ещё какие-нибудь предложения или поправки? — Нет. Все идеально, — заверили его. Однако Бакуго не особо поверил сказанному: Эйджиро показался ему каким-то отстраненным. — Но есть ещё что-то о чем ты бы хотел поговорить, верно? — вкрадчиво поинтересовался Бакуго, стягивая с красных волос ленту и мягко массируя щупальцами голову. — Я же вижу, что тебя что-то мучает… — Да, — нехотя признался Эйджиро, прикрывая глаза. — Все никак не могу выкинуть из головы разговор про отцовство… Ты готов это обсудить или отложим? — Готов. Если уж начистоту, то я и сам много думал о том, как все сложится дальше… Тут Эйджиро наклонил голову и магический фонарь как-то причудливо подсветил сзади колышущиеся в воде красные пряди и Бакуго невольно залюбовался: с ярко-алыми, будто пламенеющими, волосами Эйджиро стал похожим на какое-то огненное божество. — Не помню рассказывал я тебе или нет, но Мина, как только мы с ней познакомились, сразу задала мне несколько каверзных вопросов, над которыми мне пришлось поломать голову: готов ли я тебя поддерживать, как будущего короля, несмотря ни на что? Готов ли я к кардинальным переменам в жизни? Буду ли я с тобой вместе биться за Алекстразу, если, не дай морской бог, начнется война? Эйджиро после этих слов напрягся, но продолжил, не открывая глаз, слушать его монолог. — Поначалу у меня не было внятных ответов на эти вопросы, но потом, с течением времени, они начали появляться сами собой. Сперва я осознал, как много всего узнал и ощутил благодаря тебе, а потом начал ловить себя на том, что уже с трудом вспоминаю свою прежнюю жизнь: как сидел один в своей пещере, общался только с Одеялком и родителями, питался только сырой рыбой и креветками, в одиночестве бродил по лесу и смотрел на небо, мечтая однажды увидеть его над облаками… Бакуго выразительно фыркнул. — И вот тогда-то я и понял, что жизнь подводного мага-отшельника окончательно закончилась — изменения во мне самом стали уже необратимыми. После всего, что почувствовал, пережил и понял, я не смогу больше жить как прежде — я слишком ко многому привязался из надводного мира: к людям, ощущениям, эмоциям, чувствам и, что уже душой кривить, к благам человеческой цивилизации — в море нет разнообразной вкусной еды, ванны и мягкой постели… Эйджиро открыл глаза и тепло улыбнулся на его слова. Бакуго вернул ему улыбку и продолжил: — Но самое главное, от чего бы я, ни при каких обстоятельствах, не мог бы отказаться — это ты. Я могу жить без ванны и кровати, даже без разнообразной еды, но, бля, без тебя все будет не таким, понимаешь? — Очень хорошо понимаю, — кивнул Эйджиро и резко осекся. — Ой, извини. Продолжай… — Да уже особо нечего и продолжать, — усмехнулся Бакуго. — Вариант решения проблемы наследия Алекстразы только один — тебе придется на мне жениться и стать отцом сына, созданного магией. Ну или я тебя покусаю. — Не надо меня кусать, — Эйджиро картинно округлил глаза, но тут же заулыбался. — Я и без этого на тебе женюсь, Кацу. Только вот одна неувязочка… Тебе надо будет постоянно притворятся девушкой на людях. Ты сможешь? — А чего там не смочь? — фыркнул Бакуго — Артефакт меняющий внешность у меня есть… Надо будет, правда, его переколдовать, чтобы близкие видели меня настоящего, а остальные с сиськами. И всё. — Нет, не всё. Тебе придется следить за своей речью — если девушка будет говорить о себе в мужском роде, то у окружающих будет сначала шок, а потом вопросы… — Ладно, это я потренирую, — согласился Бакуго и прищурился. — Но нежную фиалку я из себя корчить не буду — пусть хоть в обморок твои придворные падают. Я останусь собой. — И оставайся, — Эйджиро плюхнулся ему на грудь и обнял за шею. — Я именно такого тебя и полюбил. А остальные привыкнут. — Ну вот и все, — Бакуго обнял его и чмокнул в губы. — На ком жениться тебе есть. Сын тоже будет. Возражения? — Два. — Как это два?! — опешил Бакуго. — Первое — я хочу сделать тебе нормальное предложение, а второе — хочу свадьбу в день нашего знакомства, когда мы оба были в истинных формах — двадцать второго декабря. — Разве это возражения? — с облегчением хохотнул Бакуго. — Это улучшения. — Называй как хочешь, только не спорь. Хочу тоже красиво тебе признаться и попросить твоей руки, ну и перекрыть неприятными воспоминания от нападения приятными, — сразу же обосновал свои требования Эйджиро. — Да я даже и не собирался спорить, ты чего? — цыкнул на него Бакуго и на пробу решил немного пококетничать как это делали девушки-сесаелии: томно поморгал и облизнул губы — Кацу, тебе что-то в глаз попало? — сразу же забеспокоился Эйджиро и наклонился посмотреть поближе. — Да ничего мне в глаз не попало! — недовольно цыкнул Бакуго. — Это я решил потренировать в женских штучках, а нихера не вышло! — Подожди-ка… — остановил его Эйджиро и прищурился. — Это ты мне сейчас, как это называют, «глазки строил»? — Угу. Так девушки-сесаелии со мной себя вели. Решил попробовать. — Извини, не понял. Давай ещё раз. — Зачем? — Как зачем? — Эйджиро легонько шлепнул его ладонью по плечу и нахмурился. — Ты ещё никогда мне так глазки не строил! Поэтому давай ещё раз. — Ладно-ладно. — Только медленно, чтобы я всё увидел! — выставил условие Эйджиро. Бакуго пару раз медленно моргнул и многозначительно вытаращился на Эйджиро, чуть-чуть прикусив нижнюю губу. Тот посмотрел-посмотрел и расхохотался. — Выглядит странно, но мило. — Мда… Хреновая из меня девушка-соблазнительница, — усмехнулся Бакуго. — Зато парень из тебя самый лучший, и не спорь! — парировал Эйджиро и заткнул его поцелуем. Бакуго только хмыкнул ему в губы, но спорить не стал. Какое-то время поцелуи были ленивыми и почти невинными, но очень быстро переросли в жадные и требовательные. Только Бакуго собирался сдернуть с Эйджиро мешающую одежду и забросить ее по традиции куда-то в угол, как тот напомнил про зажжённый фонарь. Пришлось немного поумерить свой пыл, выключить свет и повоевать в темноте с кучей пуговиц. Однако его противоборство с коварными застёжками стоило того — как только одежда Эйджиро улетела из-под одеяла в угол, Бакуго мягко опрокинули на спину, оседлали и хриплым голосом на ухо прошептали: — Хочу потрогать два члена вместе. — Одновременно? — Да. — Ладно. А я хочу чешуйки. — Поцарапаешься же… — Пофиг, залечу. — Тогда не вопрос, — легко согласился Эйджиро и начал шарить по щупальцам руками. — Что ты там делаешь? — нетерпеливо шикнул на него Бакуго, уже успев устроиться на кровати поудобнее. — Никак не могу понять, которое из них твой член… Может, поможешь? А то я наощупь буду целую вечность искать. — Сейчас подам, — хрюкнул от смеха Бакуго, двинул гектокотилем и ткнулся им в теплую руку Эйджиро. — Вот. — Спасибо. А теперь брысь! — Эйджиро легонько шлепнул по другому щупальцу на своем члене, пристроил рядышком гектокотиль, и попытался обхватить их вместе своей рукой. Через пару-тройку неловких движений, Бакуго уже понял, что сама идея об одновременном удовольствии хороша, но вот реализацию надо усовершенствовать: у Эйджиро не получалось обхватить одной рукой, а двумя — не нравилось. Бакуго покорно терпел, пока теплые человеческие пальцы то так, то эдак хватали его за «достоинство» в попытке сделать приятное им обоим, но, когда уже во второй раз прозвучало нехарактерное для воспитанного наследного принца «бля», решил осторожно предложить свою помощь. — Может, давай, я? Щупальце же длиннее пальцев. А ты руками держись за плечи, хорошо? — Хорошо, — смущённо буркнул Эйджиро, хватаясь за него и позволяя Бакуго продолжить их новый интимный эксперимент. — Ох ты ж бля… — А то, — довольно оскалился Бакуго, подключая ещё одно щупальце. — Сейчас еще приятнее будет, отвечаю!