Aqua et ignis

С честью выдержав выступление перед жителями и попрощавшись с Тошинори и Шотой — первый побежал к родителям, а второй остался следить за порядком — Денки, Бакуго, Эйджиро и Хизаши вернулись к Эми на ужин. Вернее, они-то впятером, включая щеночков, вернулись, а ответственный за Калестраз сразу же унесся готовить свой дом к приему важных гостей. Блондинчик и Эйджиро вызвались помочь гостеприимной Эми на кухне, а Бакуго прогнали ставить раскладной стол и колдовать флейты пана на завтра. Бакуго послушно поплелся в гостиную. Быстро разобрался со столом — даже скатертью накрыл — и плюхнулся на стул. Вытащил из сумки первые попавшиеся под руку драгоценные камни, положил их на стол, вытянул руки, закрыл глаза и представил себе три совершенно одинаковых флейты из соединённых между собой трубочек. Открыв глаза, он сгреб наколдованное со столешницы, две флейты сунул в сумку и телепортировался на кухню: одному сидеть скучно, лучше он Эми и парням сольный концерт устроит. И те ведь действительно оценили его порыв — когда Бакуго внезапно материализовался на стуле, приложил флейту к губам и заиграл немного грустную мелодию — так и замерли кто с чем в руках, заслушавшись. — Не только маг и красавчик… Ещё и музыкант! — восхитилась Эми, вернувшись к помешиванию в кастрюле, когда Бакуго доиграл композицию. — А можно еще что-нибудь, но повеселее? После такого комплимента, да ещё и для крайне благодарных слушателей, грех было не сыграть. Даже щеночки, доев мясо из цветастых пиалок, улеглись около ног Бакуго и внимательно следили за ним, навострив ушки. Когда овощное рагу с мясом и пирог с яблоками были готовы, Бакуго передал музыкальную эстафету Эйджиро, вызвав новый прилив восторга у Эми, а сам «понес» кастрюлю и большую тарелку в гостиную. Следом прибежал с тарелками и приборами Денки, а Эйджиро, доиграв последнюю мелодию, в сопровождении Одеялка и Белоснежки отправился за Хизаши. Когда все расселись за столом и положили себе ароматного рагу, Бакуго, вернув Эми комплимент — не только красивая и умная, но ещё и обалденно готовит — озвучил идею, пришедшую ему в голову, пока колдовал: а почему бы после концерта не подарить три флейты тем, кто всегда мечтал на чем-нибудь играть? Вместе со способностью, конечно же. Хизаши двумя руками поддержал его предложение и моментально придумал, как это использовать с пользой для самого Бакуго: можно же пообещать детям и рыбакам, что трое самых лучших сборщиков янтаря в конце мероприятия получат флейты и умение на них играть. Эми расхохоталась: похоже, на свежую рыбу завтра не стоит рассчитывать — некому будет ловить. Эйджиро, хихикнув, одобрил идею Хизаши и похвалил его и Бакуго: у одного прям талант мотивировать людей, а у второго — придумывать изумительные подарки. Бакуго внезапно спохватился и хитро посмотрел на Эми: нравятся ли той цветы? И если да, то какие? Эми, даже особо не задумываясь, назвала ромашки и заулыбалась, когда Эйджиро признался, что тоже обожает эти «маленькие солнышки». Бакуго доел рагу, пошурудил в сумке, нащупал драгоценный камень и попросил Эми вытянуть руку и закрыть глаза. Шепнул заклинание, и кулон в виде крупной ромашки на тонкой длинной цепочке переместился в женскую ладонь. Все за столом заинтересованно замерли. — Можно смотреть, — разрешил Бакуго. Эми открыла глаза, потом рот и застыла, зачарованно разглядывая свой подарок. Бакуго щёлкнул пальцами: цепочка поднялась в воздух и зависла, чтобы все могли полюбоваться выпуклым с обеих сторон цветком, а потом кулон плавно опустился на шею Эми. Ромашка тут же соскользнула в вырез рубашки и пропала из виду. Бакуго недовольно цыкнул: просчитался-таки с длиной. Щёлкнул пальцами ещё раз и кулон снова стал видимым между полочками. — Так оставить, или сделать цепочку покороче? — поинтересовался он. Эми пощупала кулон рукой, попросила ещё немного укоротить и приделать замочек. Бакуго выполнив просьбу, самодовольно улыбнулся, когда Эми вскочила и унеслась смотреться в зеркало, и глянул на ответственного за Калестраз: может и тому что-то наколдовать, раз уж начал? Хизаши немного помялся, но потом все же смущённо попросил сделать ему тоже кулон, только с розой: подарит одной красотке, которая давно нравится. Бакуго не знал, как выглядит этот цветок, поэтому Хизаши и Эйджиро пришлось объяснять словами, а Денки — рисовать. Пошутив, что кривоватая роза похожа на кочан капусты только красный, Бакуго целенаправленно нашел рубин в своей бездонной сумке и, сверяясь с эскизом, наколдовал выпуклую с обеих сторон подвеску на цепочке для зазнобы Хизаши. Улыбка с лица Эми не сходила весь ужин: таких подарков ей ещё никто не дарил. Бакуго, объевшись обалденного пирога и напившись невероятно вкусного брусничного чая, благодушно предложил ей сделать еще серьги для полного комплекта, но скромница Эми отказалась: ей и так шикарный кулон за вполне обычное гостеприимство достался, так что не стоит. Хизаши только тихонечко фыркнул, и как только Эми наклонилась проверить щеночков под столом, замахал Бакуго руками: мол, конечно, делай, не слушай ее. Бакуго сообразил, что у ответственного за Калестраз есть план, и выразительно подмигнул в ответ: договорились. Пока все смаковали по второй кружке чая, разговор сам собой зашёл о напитках. Бакуго быстро ответив, что чаще всего пьет воду и кофе, но никогда не отказывается попробовать что-то новенькое, примолк, вроде как позволяя и другим высказаться. Сам же втихаря вытащил из сумки два камня, наколдовал серьги в виде ромашек, шепнул заклинание телепатии и нетерпеливо поинтересовался у Эйджиро: они там достаточно всем внимания уделили? Можно типа уже изображать вселенскую усталость и отпрашиваться спать, или что-то ещё по этому человеческому этикету требуется? Отдать Эйджиро должное: от внезапного вопроса даже с мысли не сбился, так и продолжил вслух рассказывать про какой-то «каркаде», моментально включившись в обсуждение плана, как им обоим потактичнее смыться. Бакуго предложил Эйджиро начать ломать комедию первым: ему ещё надо тайком передать Хизаши серьги для Эми и помочь с уборкой. Сошлись на беспроигрышном варианте: Эйджиро идёт в ванну, а Бакуго быстро решает свои вопросы и присоединяется к нему. Закончив свой рассказ про «каркаде», Эйджиро сделал вид, что воспитанно подавил зевок и потёр правый глаз. Внимательный Хизаши моментально предложил закругляться: он проводит Его Величество к себе домой, чтобы тот мог принять ванну и лечь спать. Денки вскочил помочь, и Бакуго к нему присоединился. Хизаши увел Эйджиро, а Бакуго коварно завел разговор с блондинчиком: как дела? Понравилось ли тому его выступление? Денки тут же радостно затарахтел, что Бакуго был несказанно крут: лихо так наглого паренька на место поставил. А дела у него хорошо: столько новых впечатлений, что он, наверное, долго не заснет. Эми, вместе с ними хлопочущая на кухне, нахмурилась: непорядок. Тут же поставила кипятится чайник: сейчас заварит Денки мятного чая, чтобы тот подуспокоился. Блондинчик благодарно улыбнулся, намывая посуду, и робко поинтересовался: а небольшой книжки почитать перед сном у Эми нет? Та хмыкнула и ненадолго вышла из кухни, а Денки тут же зашептал: нашли ли Одеялко и Белоснежка кого-то странного, или все обошлось? Бакуго, помня о конспирации, подключил телепатию и начал быстро объяснять: фамильяры нашли не троих, а четверых, поэтому, как только они закончат уборку, а Эйджиро примет ванну, они оба будут обсуждать, как поступить дальше — четыре паразита — это тебе не шутки. Блондинчик ошарашенно его выслушал и растерянно уставился на Бакуго: неужели не сдюжат все вместе? Тот высушил магией поданную ему мокрую тарелку, поставил ее на полочку и усмехнулся: сдюжат. Вон сколько проблем уже решили, и эту решат. Ободряюще похлопал блондинчика по плечу и полюбопытствовал: сам-то Денки не обижается, что они с Эйджиро мало времени вместе с ним проводят? Блондинчик округлил глаза и отрицательно замотал головой: как Бакуго такое в голову вообще могло прийти?! Он же понимает, что это не просто какая-то дружеская вылазка, как тогда в подводную пещеру — они в крайне важной деловой поездке и решают вопросы государственной важности! Вернее, Бакуго с Эйджиро решают, а он, так… на подхвате. Бакуго удивленно округлил глаза: это что за новости?! Денки совсем не на подхвате, как тому могло показаться, он незаменимый помощник во многих делах! Кто записывал допрос Минору Минета и вместе с помощником казначея разбирался с многочисленными находками? Кто вымок до нитки, разыскивая щеночков под дождем? А кто предложил гениальную идею для праздника? На кого ещё Бакуго может положиться, если надо присмотреть за Белоснежкой и Одеялком, или же что-нибудь ненавязчиво разузнать? «Короче, Денки, я могу назвать кучу моментов, когда ты впрягался наравне со всеми, хотя был совершенно не обязан, поэтому не смей мне тут говорить, что ты просто на подхвате», — цыкнул на блондинчика Бакуго и приобнял того за плечи. Денки мгновенно покраснел, а глаза влажно блеснули. «Спасибо, Кацуки… Я даже не думал, что настолько важен для общего дела…» «Хорошо, что я решил тебе об этом напомнить». «А хочешь, я сегодня присмотрю за Одеялком и Белоснежкой?» «Слушай, было бы здорово, — обрадовался Бакуго, планировавший фамильяров поручить Эми, чтобы те не мешали им с Эйджиро. — Все, отключаюсь, Эми возвращается». Та вернулась с несколькими толстыми книгами: хочет всем своим помощникам сделать подарки на память. Бакуго с Денки очень оперативно домыли, высушили и расставили по местам посуду, вытерли руки и присели за стол, куда Эми положила книги, пока сама отошла к закипевшему на плите чайнику. — Копи царя Соломона… — прочитал Бакуго и вопросительно зыркнул на Денки. — Что это «копи»? Блондинчик удивлённо похлопал глазами, и они оба уставились на Эми: та точно должна знать — читала же. Эми улыбнулась, засыпала какие-то сморщенные листики в заварочный чайничек, залила их кипятком и присела за стол: объяснять. Копи оказались подземными шахтами, в которые люди спускались с разными инструментами, чтобы добыть руду и другие полезные ископаемые, например, красный железняк. Но самые ценные — золотые или алмазные копи. — Значит, роман про то, как добывали золото, так? — заулыбался Денки. — Про это чуть позже, — хмыкнула Эми. — Сам роман начинается с того, что к известному охотнику и путешественнику — Алану Квотермейну обращается Генри Куртис со своим другом капитаном Джоном Гудом. Куртис просит Квотермейна помочь ему в поисках своего пропавшего брата Джорджа. После недолгих уговоров Алан принимает предложение и отправляется с ними в путь. После множества различных испытаний путешественники попадают в затерянную Страну Кукуанов, где скрыты несметные сокровища царя Соломона. — Ооо… Это должно быть дико интересным, — обрадовался Бакуго и ткнул пальцем во вторую книгу с надписью «Двадцать тысяч лье под водой». — А это про подводный мир, правильно? И что такое «лье»? — Лье — это единица измерения расстояния, но в данном случае — глубины, равная пяти с половиной километрам. — То есть, двадцать тысяч лье — это жуть как глубоко… — вытаращился Денки. — В романе описывается океан, да? — Нет, в романе просто описаны очень глубокие моря, в которых мореплаватели начали замечать какой-то необычный предмет огромных размеров. Тот невероятно быстро двигался и извергал в воздух мощные струи воды. Учёные мужи посчитали предмет огромным морским чудищем. Через год это «чудище» увидел пассажирский пароход, а чуть позже оно само напало на почтовое судно, проделав в дне корабля треугольное отверстие. Люди перепугались: плавать по морям стало опасно. Состоялось чрезвычайное собрание правителей самых крупных государств для выяснения, кто же создал этот передовой подводный аппарат. Выяснилось, что ни у одного государства подобное ещё не получилось, и люди окончательно уверились — это огромное китообразное животное. — Ого! — хором выдохнули Бакуго и Денки. — И это, реально, был кит? — Ну вот и прочитаете, — хитро улыбнулась Эми, вставая за кружками. — Рассказать немного про третью? Бакуго с Денки закивали: конечно. Эми налила в две пузатые кружки мятного чая, присела и снова начала пересказывать начало третьей книги — «Тарзан, приемыш обезьян»: Джона Клейтона послали в далёкую жаркую страну, чтобы тот доложил о жестком обращении с чернокожими подданными. Прихватив с собой беременную жену Эли, на судне «Фувальда» они отправились в путь, но матросы во время плавания подняли бунт и высадили их обоих на берегу необитаемого людьми острова, где Джону и Элис предстояло теперь жить и воспитывать ребенка. На этом острове жили обезьяны — животные, очень похожие на людей. Элис умерла при родах, Джона немного позже убили, а ребенка на воспитание забрала себе обезьяна по имени Кала. Она и дала ему имя Тарзан — «бледнокожий». — Офигеть… Теперь даже не знаю с какой книги и начать, — честно признался Денки, осторожно отпивая чая из кружки, которую подала ему Эми. — Наверное, последняя самая интригующая. Бакуго двумя руками поддержал выбор блондинчика, тепло поблагодарил Эми за замечательные подарки и сунул в сумку «Копи царя Соломона» и «Двадцать тысяч лье под водой»: Эйджиро он подарок передаст. Ему предложили мятного чая, но Бакуго отказался: со сном у него и так всё отлично. И раз кухня и гостиная в порядке, а Денки накормлен-напоен и даже с чтивом перед сном, то он со спокойной душой может идти мыться и укладываться спать: день был весьма выматывающим. Эми понимающе улыбнулась и поинтересовалась: во сколько готовить завтрак? — Я собираюсь спать до победного, — хохотнул Бакуго. — Принц Эйджиро скорее всего тоже — не любит рано вставать. Так что нас обоих раньше девяти можете не ждать. Денки встрепенулся: он может помочь с завтраком, если Эми скажет во сколько прийти. Та посмотрела на него задумчиво и предложила вообще остаться у нее ночевать, если блондинчик не против: так и сподручнее и веселее — она давно живёт одна и была бы не против компании. Бакуго расхохотался: тогда на ночёвку компания будет больше — Одеялко с Белоснежкой сегодня идут в комплекте с блондинчиком. Эми, улыбаясь, отмахнулась: ее двумя милыми и воспитанными щеночками не напугать — места и еды для них тоже хватит, а он пусть действительно хорошенько выспится — завтра тоже насыщенный день предстоит. Попрощавшись и осторожно погладив, уже успевших заснуть под столом, фамильяров, Бакуго переместился на крыльцо и нос к носу столкнулся с Хизаши, который возвращался за ним и блондинчиком, чтобы проводить в отведенные им комнаты. Пришлось его удивить: Денки с щеночками ночует у Эми — та сама предложила. Так что только Бакуго надо показывать где что. Хизаши удивлённо выслушал о смене планов, спрятал наколдованные серьги в карман, клятвенно пообещав позаботиться, чтобы те попали к Эми, и она не смогла от них отказаться, и повел Бакуго в дом напротив. Быстро показав, где его комната, туалет и ванная, которая пока что занята Его Величеством, Хизаши убежал ночевать к Шоте, оставив Бакуго в лёгкой задумчивости: зачем ночевать где-то, если комната Денки пустует? У них там с Шотой тоже что-то больше дружбы или как? Услышав плеск воды, Бакуго спохватился: его Эйджиро ждёт, а он тут о Хизаши с Шотой с какого-то перепугу догадки строить начал, и переместился прямиком в ванную, где Эйджиро уже успел помыть голову и сейчас тер мочалкой, высунутую из воды и поднятую вверх ногу. — Ого, какой вид! — цокнул языком Бакуго, ставя купол звуконепроницаемости и сдирая с себя одежду. — Нравится? — хихикнул Эйджиро. Еще и ступней подёргал из стороны в сторону: смотри, как умею. — Конечно, нравится, — усмехнулся Бакуго, забираясь в воду и тут же опутывая поднятую ногу одним щупальцем, а вторым отбирая мочалку. — Но больше всего мне нравится мыть эту красоту самому. Эйджиро даже не покраснел на такое: похоже, начал уже потихоньку привыкать. Довольно хмыкнул, закрыл глаза и расслабился, позволяя тереть его уже несколькими мочалками, вертеть из стороны в сторону и немного приподнимать над водой, чтобы тщательно помыть везде-везде. Когда Бакуго убедился, что каждый сантиметр его любимого парня чист, убрал мыло и мочалки, очистил воду, сделал ее непрозрачной, нырнул и устроился поудобнее между разведенных ног Эйджиро: пришло время возвращать удовольствие. Эйджиро ожидаемо охнул, стоило только лизнуть бледно-розовую головку, и на мгновение весь напрягся: наверное, открыл глаза, но, не увидев ничего неприличного в белой, как молоко, воде, покорно откинулся обратно на бортик ванной. Бакуго воспринял это как призыв к продолжению: опутал податливое человеческое тело щупальцами и снова лизнул. Член пару раз дернулся, и головка стала темнее. Бакуго довольно осклабился, осторожно заглотил ее и пощекотал языком во рту: сверху тут же раздался сдавленный стон. Запомнив, как Эйджиро больше нравится, Бакуго продолжил посасывать и облизывать, а руками — поглаживать внутреннюю сторону бедер и то, что дедушка назвал «мошонкой». Дескать, очень яркие ощущения, когда «яйца нежно перекатывают». Стоны сверху стали громче и протяжнее, а ноги под руками начали мелко подрагивать. Бакуго ускорился, стараясь не обращать внимания на занывшую с непривычки челюсть и болезненно пульсирующий гектокотиль. Хоть он и чувствовал, что развязка уже близко, но все равно прогадал с правильным моментом, и не успел вовремя отодвинуться: в горло резко ударила вязкая соленая жидкость, и Бакуго рефлекторно ее проглотил… И никакого рвотного рефлекса, как у раба в романе, это у него это не вызвало: непривычно — да, но чтобы прямо вывернуло наизнанку — нет. Бакуго высунул голову из воды и замер, смотря на покрасневшего Эйджиро, запрокинувшего голову на бортик ванны и пытающегося отдышаться. Шепнул парочку заклинаний, пока его парень приходил в себя, подвигал челюстью и облизнул губы: ну вот, теперь порядок. Ну почти. Собственное возбуждение, хоть и поутихло на фоне новых переживаний, но все ещё напоминало о себе пульсацией в половом щупальце. — А можно воды? — хрипло поинтересовался Эйджиро, наклоняя голову обратно и смотря немного затуманенным взглядом. — Конечно, — к нему тут же по воздуху подплыл полный стакан, и Эйджиро с жадностью его осушил. Облизнул губы и потребовал ещё один. Утолив жажду, он улыбнулся и похлопал себя по груди. Бакуго с готовностью плюхнулся на него сверху и обнял за шею. — Я чутка перестарался, да? — Ты — нет. А вот я — да… — смущённо проворчал Эйджиро, крепко его обнимая и чмокая в висок. — Было настолько приятно, что не успел предупредить… Тебе же в рот попало, верно? — Попало. Но ничего в этом особо страшного не вижу, — фыркнул Бакуго, потираясь носом о влажную кожу. — На вкус почти как море. — Похоже, да, — согласился Эйджиро и провел кончиками пальцев по спине Бакуго. — А сам? — Неа. Как-то переключился на море во рту и не успел вместе. Эйджиро хихикнул ему в висок и неожиданно огорошил: — Подай-ка мне свой член. Бакуго хохотнул на нелепо прозвучавшую просьбу, но гектокотиль из воды все же выставил и пододвинул ближе. Эйджиро убрал одну руку с его спины, обхватил пульсирующее щупальце ладонью и медленно двинул ею вверх-вниз. Бакуго невольно всхлипнул ему в шею и попросил побыстрее. Теплые пальцы тут же обхватили гектокотиль чуть посильнее и энергично заскользили от кончика до присосок и обратно. Бакуго аж заскулил от жара, моментально охватившего все тело, словно он снова глотнул драконьего огня, вцепился в Эйджиро всеми щупальцами и нетерпеливо на нем заерзал. Ладонь на гектокотиле задвигалась быстрее, а по чувствительной коже шеи и плеча скользнул шершавый язык. Бакуго содрогнулся от колких мурашек, мгновенно разбежавшихся по спине и щупальцам, вжался в Эйджиро посильнее, выстонал его имя и, наконец-то, выплеснул из себя все накопившееся за день напряжение. Язык на плече, как и пальцы на гектокотиле моментально пропали, Бакуго крепко обняли обеими руками, носом уткнулись в макушку и замерли, позволяя спокойно прийти в себя. — Теперь мне надо попить, — усмехнулся Бакуго, благодарно чмокая своего потрясающего парня в висок и убирая руки с шеи. Выпив залпом два стакана воды, он заметил на руках Эйджиро следы от присосок, обалдел и зашептал заклинание лечащей магии. — Извини, — виновато улыбнулся Бакуго, снова укладываясь обратно и обнимая одной рукой за шею, а второй — за талию. — Да ладно тебе, Кацу, — его чмокнули в макушку. — Я же не хрупкая девушка. Подумаешь, в пылу страсти сжал посильнее… — Но ведь больно же… — Не так уж и больно, угомонись. Радости от понимания, что мне удалось сделать тебе очень приятно, все равно больше. Мне же удалось, верно? — Спрашиваешь ещё, — Бакуго пощекотал чужой бок. — Тебе всегда удается, Эйджи. Завязывай уже в себе сомневаться. — Совсем завязать не обещаю. Помнишь, я тебе объяснял про критичность ума? — Бакуго кивнул. — Поэтому я лучше лишний раз спрошу, а не додумаю, и сделаю так, чтобы нам обоим было ещё приятнее. А ты меня за эти вопросы не подкалывай, ладно? — Тогда я должен извиниться. Я неправильно твои вопросы интир… — Бакуго споткнулся на новом заковыристом слове, которое захотелось ввернуть. — Интерпретировал, — осторожно подсказал Эйджиро. — Интерпретировал, ага. Спасибо. Короче, мне показалось, что ты до сих пор не уверен в силе своего воздействия на меня, а ты, оказывается, спрашивал немного с другой точки зрения: как улучшить то, что есть. Поэтому извини. — Извиняю, — Эйджиро снова чмокнул его в макушку. — Вода остывает. Может, давай я тоже тебя помою и переберемся на кровать? Там всяко удобнее будет обсуждать то, до чего додумался я, и то, что удалось выяснить тебе. — Согласен, — довольно улыбнулся Бакуго. — Но не только обсуждать, да? Вдумчивые поцелуйчики приветствуются. — Само собой. Без вдумчивых поцелуйчиков вообще ничего нормально обсудить нельзя, — согласился Эйджиро и похлопал его по боку. — Поэтому, давай, колдуй себе ноги и приступим.