Что ты, осень, наделала с нами?

Это был вечер... Как всегда такие истории начинаются под вечер. Наполненная перегаром и сигаретным дымком чья-то квартира, недалеко от центра Москвы, в самых милых, потайных её закоулках, на третьем этаже располагала в себе хорошую, слегка «навеселе» компанию, душевно проводящую первую встречу вне работы. В такие памятные сборы обычно не обходится без приключений... Тёплый смех доносился из комнаты, в которую вели деревянные двери с стеклянными вставками, но сквозь них ничего видно, они были мутными и ребристыми. Тихая музыка шла фоном из проигрывателя... Но тут стёкла задрожали, и двери резко распахнулись. Из задымлённого сигаретами помещения вбежали пару человек, одни свернули на кухню, а другой, Виктор, направился утихомиривать дверной звонок, который извивался своими трелями, как уж в банке. Пару витков ключом и коридор наполнился звоном приветливых голосов и возгласами «пожалуйста, проходите в комнату. Куртки кидайте. Тапок нет»... Дверь со стёклами снова заскрипела, возгласы усилились с приходом новых лиц, а Виктор скрылся в стенах кухни. Гул людских баритонов и дискантов разбавлялся музыкой, которая вечно менялась, останавливалась или повторялась. От огромного количества народа в малогабаритной квартире было нечем дышать, поэтому следствием всего были распахнутые «на всю» окна на кухне, где в сумраке одной единственной, с желтоватым светом лампочки без плафона кто-нибудь, да толпился, сервируя для пополнения сдержанный стол, который состоял, главным образом, из закуски. В особенности все налегали на ломтик помидора, который был «приправлен» сверху кусочками чеснока, вперемешку с дешёвым сыром «дружба», а кое-где ещё и украшен петрушкой! Кто-то стоял из бухгалтерии и курил в настежь открытые окна, завешанные причудливой формой бело-красным тюлем в горошек с бахромой по краям. И никому отнюдь не важно, что ветер дует с улицы, что весь пепел курящей летит обратно, прямо на помидоры и «дружбу». -Ленка, дай прикурить,-подошёл к бухгалтерше Виктор. -Спички на столе... Он оглянулся и, взяв коробок, кивнул в благодарность. В этот раз, впервые, собрались его коллеги в таком большом количестве. Некоторых он даже не знал, с кем-то познакомился буквально сегодня, а с многими дружил, казалось, с пелёнок. Виктор-обычный работник отдела легкой промышленности, средних лет, средней должности, хитрый и желчный мужичок, но отнюдь не дурной внешности при всей простоте в одежде. В большой комнате, в середине которой был накрыт стол, было больше всего людей. Они хаотично разбросаны по всем квадратным метрам жилплощади. Разговоры про ремонт уже давно забыты, все обсуждают обычные вещи, ведь за эти часы они успели не то чтобы сплотиться, нет, сдружиться! Анатолий стоял, оперевшись о подоконник окна с потертой, старой рамой и томно наблюдал за вечером, как две женщины из строительного стояли около проигрывателя и, смеясь и тараща глаза, выбирали пластинки; как Стёпа Григорьев собрал около себя довольно хорошую группу только тем, что умеет вытворять с сигаретным дымом Бог знает что... но выглядит впечатляюще; а Лев Афанасьевич рассказывал байки про свою бурную молодость, некоторые рассказы Анатолий предпочитал игнорировать... В эту же минуту стекла деревянной двери снова блеснули отразившимся от люстры светом, и в комнату заглянул Виктор. -Товарищи, Маришка доделает две тарелки и сейчас начнём!-крикнул он и быстро закрыл дверь. Новосельцев вздохнул. Но не успел он отчаяться, как вдруг Оля Рыжова схватила его за локоть. -Толь, да будет!-успокаивала она его. Они оба повернулись лицом в окно, чтобы разговор был хоть как-то «прикрыт» от посторонних глаз. -Было и прошло. Всё!-оптимистично говорила она своим ярким голосом. -Легко говорить...-вздохнул он и посмотрел внутрь чашки, в которой было нетронутое вино. В коридоре хлопнула дверь, раздались звонкие женские голоса, где-то даже промелькнуло что-то похожее на Шурочку... -Оль, а может... -Нет, Толя...-твёрдо заявила она.-Не может... Пусть катится... -Оля!-растянул он. -Она же мать моих... -Да, да, извини...-расстроенно повернулась она лицом в помещение вместе с ним. -Но не стоит её так баловать своими «жалко», «мать»... -Но её правда жалко, к тому же она действительно мать... Оля смотрела на него, сдвинув брови в скорбную мимику. Ей было жаль его, где-то даже по-матерински, она этого не осознавала, но ощущала желание всеми силами защитить его от жестокой правды. -Так, товарищи... Марин!-крикнул Витя в сторону кухни.-Я предлагаю в «рукопашку», настольную... кто?-по-барски раскинул он руки, выдвинув своё среднее пузо всем на вид. После того, как голоса ни на один децибел не стихли, мужчина занервничал. -Марин, ты где там?-зашагал он к ней на кухню, конфузясь от своего монолога в никуда. -Толя будет!-крикнула Оля ему вслед. -Да ты что? Оля!-засуетился Новосельцев. Но к его несчастью Виктор услышал... Мужчина обернулся, ткнул своим толстым указательным пальцем в сторону Анатолия и приветственно махнул ему рукой. -А что? Тебе нужно отвлечься, давай, давай!-подталкивала она его вперёд к центру комнаты.-Он не съест тебя, я видела, как он уплетал курицу, он сытый... -Подожди, он ушёл,-тихо, со спокойствием произнёс он, отчего Оля перестала его тянуть. Марина-женщина (любовница, конечно же) Виктора, подбежала к столу, поставила две тарелки с чём-то и снова исчезла в толпе. А там, около серванта кто-то успел поругаться, даже уйти, а Анатолий заметно стал нервничать. -Новосельцев!-крикнул Виктор из толпы,-Пять минут, и я приду! -Д...даАга!-вздрогнул он. -Не нервничай, я прошу тебя!-умоляла Рыжова. -Да не нервничаю я,-ерзал руками он,-Пи-пиджак... маленький... Он пытался расправить его движениями рук, но случайно задел рядом стоящий бумажный плафон огромной напольной лампы, отчего он упал вниз. Новосельцев сразу же наклонился за ним и забыл, что в руках-чашка с не выпитым красным вином... В комнате все понемногу стали усаживаться, изрядно хмелеть... Две фурии из строительного давно сидели за столом и слушали байки Льва Афанасьевича, который прибавил жару, вспоминая все новые и новые пласты своей длинной жизни, истории пошли куда более веселые, поэтому люди с удовольствием в пол уха слушали его. Стёпа Григорьев изрядно перебрал с сигаретами, теперь сидит в углу и пытается отдышаться. Короче говоря, буйство передвижений по квартире потихоньку убавлялось с каждой минутой. Наконец медленно, царской походкой, вошёл Витя. -Ну, что, Новосельцев... придумывай желание для проигравшего...-довольно улыбнулся он, остановившись на середине комнаты и слегка покачиваясь от «перепития». -Не, я не смогу. Загадывай ты. Мужчина взглянул на люстру, так же покачиваясь и упорно думая, что это люстра качается, а не он. Повисла остывающая от веселья тишина. Все, немного хмельные, ждали желание, которое должен выполнить проигравший. Каждый внимательно смотрел, как меняется расположение складок на его лбу. Послышался глухой стук. Виктор азартно ударил обеими руками по столу и выкрикнул... -Сидеть с Калугиной неделю за одним обеденным столом!-ядовито оскалил он зубы. Сказать, что прозвучало всеобще «ах!»-ничего не сказать. Это было... прямо сказать, интересно. -Идёт,-наполовину уверенно и боязно сказал Анатолий. Мужчины вцепились в армрестлинге на кухонном столе. Кто за кого болел-трудно сказать. Одной половине хотелось, чтобы выиграл Толя, а другой было его просто жаль: «неделя с Калугиной? Бедный малый!» И к всеобщему счастью Новосельцев побеждал. Оставалось несколько миллиметров от руки противника до поверхности стола, отчего мужчина стал улыбаться и резко выдыхать воздух, пыхтеть. -Ну! Ну! Ещё чуть-чуть, Толя-Толя, давай!-носилась рядом Оля. Вдруг все замерли... Спала улыбка... Рюмки опустились... -Неделя с Калугиной!-крикнул кто-то из толпы. Хмельной Виктор поднял свою голову, покачиваясь. Только что ему на лоб поставили клеймо недельного «отсиживния» с начальницей, которое он сам, дурак, придумал. Анатолий стоял, оперевшись обеими руками о стол, опустив голову от усталости. Все смотрели на него ошарашено, пока тот не поднял голову и не водрузил на свой нос огромные очки в чёрной оправе. -Мне нет никакого дела, будешь ли ты выполнять или не будешь...-устало зашатался Анатолий к окну, чтобы вкусить хоть какую-то прохладу. -Нет уж, я выполню...-ядовито разлил он свою речь не хуже водки.-А то ЭТИ начнут потом... мне... припоминать, а черт...-он вытер свой рот рукавом. -Поздравляю! Ты молодец, такой сильный, смелый. Теперь пошли быстро вытирать твоё вино с ковра, пока Виктор не увидел. Оля уже где-то раздобыла две мокрые тряпки, они сидели на полу и пытались выжить это красное пятно с поверхности. -Красное вино... оно разве оттирается..? Оля на секунду остановилась, а потом снова начала вытирать. -Что ж теперь... всегда по ней скорбь держать? -Нет, просто я слабохарактерный. -Да брось... -Настроение такое, понимаешь? -Да, ты прав, никак не оттирается,-бросила она тряпку.-Нужно выбираться из настроения... -А как? Ты знаешь, мне ее так вернуть хочется... -О, нет, началось. Товарищ судья сказала «брак считать расторгнутым», вот ты слушай судью и считай его расторгнутым. Прими это как неизбежное... Рано или поздно вы бы не смогли жить так. Вы разные, ну вспомни! -Да, что верно, то верно, разные. -Ну, а я про что. -Да только... объяснить не могу... Черт знает что твориться... Закуска на столе редела, бутылки вина и водки пустели. Зато Лев Афанасьевич был в ударе. Вся квартира сидела вокруг него, Степа пускал дым ему в затылок, вытворяя всякие фигуры, а все смеялись с этого, пока Афанасьевич продолжал историю про службу на пограничной зоне в Амурской области. Вечер уходил в небытие. Кто-то постепенно стал уходить, прощаться и уверять, что обязательно повторят такое застолье. На кухне слышался звон тарелок и столовых приборов в раковине. А Оля с Анатолием, так и не оттерев пятно, признались в этом Виктору, отчего тот только посмеялся, сказав, что собирался выкинуть этот ужасно древний ковёр ещё вчера. Новосельцев и Рыжова вышли на воздух. Часы били половину третьего. Было изрядно прохладно, весна здорово кусалась по ночам. Они брели вдоль темной улицы, освещённой светом одного тусклого фонарного столба. -Я всё-таки попытаюсь её вернуть... по случаю, специально не стану, конечно. Просто если выпадет такой шанс, я непременно им воспользуюсь... Оля вздохнула и пожала плечами. -Как хочешь, я не в силах тебя переубеждать. -Ты знаешь, я тоже не в силах себя переубедить... Хороший вечер был, правда? Рыжова рассмеялась. -Да, Витьке теперь с Калугиной неделю сидеть, жуть. Анатолий слегка улыбнулся. Они шагали в сумраке рука об руку, чтобы их «трезвые» ноги уверенно держались в темноте.