Калугина снова оторопела, совершенно не ожидая такой картины. Она, не опуская руки с перила, стала медленно спускаться вниз, но потом резко развернулась и побежала наверх.
Зайдя в свой кабинет, она где-то отыскала личное дело, так как совсем недавно брала его из архива, его и ещё нескольких работников.
«Анатолий Ефремович...»-прочла Людмила и закрыла папку.
Она пошла к выходу. Спускаясь по лестнице, её так и не оставила та радость победы над этим ремонтом, который хотелось забыть! Она была просто окрылена до невозможности...
Калугина замедлила шаг на последних ступенях, как-то стесняясь будить сотрудника.
Она медленно обошла все столы, попутно думая, зачем его будить и как это... деликатно... сделать, в общем-то.
Людмила снова остановилась, подумывая уйти назад, но вдруг...
-Ан...Анатолий Ефремович...-твёрдым шепотом произнесла она, положив руку на его плечо.-Анатолий Ефремович, все в порядке?-повторила она, видя, что реакции нет.
Он вдруг испуганно вздрогнул, да с такой силой, что Калугина сама испугалась не на шутку. Анатолий диким взглядом уставился на её силуэт.
-Что-то случилось? Почему вы не ушли?
Он думал, что сходит с ума от усталости, а помутившийся вид перед глазами подкреплял его догадки. Калугина разбудила-этого не может быть в действительности.
-Который час? -нервно надевал он очки на себя, дрожа от ужаса и думая, что ему все это снится.
-А кто его знает...-произнесла она и, опомнившись, взглянула на наручные часы,-Почти пять...
Видимо, это не сон.
-Отчёт мой...-путающейся речью вилял он.
-Да, помню.
-Ну вот я заново его...
-Ой, да плюньте Вы на него, ей богу,-неожиданно для них обоих сказала она и, отодвинув рядом стоящий стул, села напротив Анатолия.-А хотите знать, почему у нас проводится полный ремонт, а не выборочный?
-Да,-сказал он и соврал.
Она вдруг стала так воодушевленно рассказывать про все, он даже не до конца осознавал, о чем она говорит и она ли это вообще. Ему хотелось, чтобы Калугина побыстрее все это сказала, ответить ей пару раз «ну надо же!», «однако!» и пусть себе идёт в кабинет. Лишь бы только ушла поскорее. Он терпел, дрожал, хотелось сбежать (опять это чувство!). И оно с ним было ещё долго, пока она рассказывала... а потом... как-то успокаивался, снова хотелось спать... он слушал её уже спокойнее, спокойнее... Смотрел, как она периодически жестикулирует, улыбается... Так спать хотелось, жуть.
-На выборочный ремонт имеет свой порог, при котором не составляется смета. Это происходит по стоимости на один объект. Они собрались делать полный, основываясь на ту же сумму... иными словами за те же деньги не выборочный, а полный, который по плану должен быть значительно позже...-договорила Калугина.
А Толя смотрел на неё и подумывал: она, оказывается, не генерал в юбке, а обычный человек, работник статистического учреждения. Замотавшаяся женщина. Сашка прав был «с этими попробуй быть мягкой».
-То есть, -опомнился он,-чтобы поставить галочку и не делать полный ремонт потом по сметам за бОльшие деньги?
-Получается так...
-Это законно?
-Почему нет? Если смотреть объективно... Но я сделаю так, чтобы объективно никто не смотрел. К тому же, такая беспардонность к требованиям ремонта...-уныло опустила она голову, а потом добавила:
-У меня... сокурсник в нужных полномочиях, он доложит куда следует, ведь я не могу в министерстве жаловаться на министерство? Я уверена, все прекратится сразу же... сегодня же...
Мужчина видел ее мягкие черты лица в лучах единственной лампы и окружающей темноты. Калугина вот уже минут пять расписывает все краски протокольной жизни, а он ничего не понимает, но чувствует дружественность с её стороны. Будто сидит с давно знакомым приятелем и беседует про злых начальников и тягость жизни.
-Поздравляю,-прервал он паузу.
-Рано. Если все получится, я обязательно объявлю всему коллективу.
Она опустила голову, что-то разглядывая на полу или просто задумываясь над сказанным.
Возникла пауза. Анатолию всё-таки хотелось, чтобы она ушла или как-то не контактировать с ней... Он вел себя, как зверь загнанный.
-Н.. ну.. я поеду,-сказал Новосельцев.
-Вы далеко живете? Просто уже пятый час, к сожалению,-взглянула Калугина ему в глаза, а потом сразу же отвернулась.
-М... далеко...
-А... ну...-маялась она,-если Ваши родные, жена, будут волноваться, я могу вызвать мою служебную машину, Вас отвезут, право, не знаю, что и предложить.
Анатолий вздохнул, снял очки и будто бы только вернулся к реальности. Он сжал пальцами глаза и зачем-то рассказал, наверное от бессилия:
-Нет никакой жены. Она ушла... А я её... все люблю и... ай, ладно... не важно.
-Мне жаль... Если я могу хоть чем-то помочь
-Чем тут поможешь?
Они оба погрузились в задумчивость в окружении темноты и какого-то легкого гудения где-то, почти не слышного.
Она вдруг «оттаяла».
-Там в зале заседаний, за сценой, есть д-диван... если хотите...
-А вы?
-А я... А что я... Идите...
Он стеснительно смотрел на неё, а она это поняла.
-Нет, что Вы! Идите... У меня дел ещё... Уж до утра не усну,-еле заметно улыбнулась она.
Он неловко стал медленно вставать, и она тоже.
-Извините, что разбудила Вас. Я подумала, вдруг случилось что, плохо или ещё... чего...-говорила она от неловкости за накатывающие паузы молчания во время подъема по лестнице.
-Все в порядке...-кратко отвечал он.
Они поднялись наверх. Вход в зал заседаний находился правее входа в предбанник, нужно было спускаться, идти по маленькому коридору...
Калугина остановилась у своего входа, а Анатолий пошёл дальше.
Она посмотрела ему вслед, нервно думая, сказать ему «спокойной ночи» или промолчать? Но пока женщина думала, он ушёл. Людмила тоже последовала примеру и, уставшая окончательно, ввалилась в свой кабинет.
Пришлось убирать весь бардак судорожных поисков в документах.
Калугина уже не спеша собирала и отсортировывала перепутанные листы, складывала их в папки. Потом ещё минут двадцать укладывала их обратно в порядке возрастания важности на полки стеллажа.
Солнце уже старательно отрабатывает свой начавшийся рабочий день. Маленькие лучики пробирались на её стол у окна, дружелюбно приглашая на крышу.
Та ее яркая радость немного утихла, пустив в действие обычное чувство легкости. Калугина убиралась на столе, и ей казалось, что все обязательно наладится...
Закончив все, она вдруг устало и сонливо села, чтобы насладиться тишиной, но, уловив какой-то шум, насторожилась с непривычки.
Шум не прекращался, а стал сильнее. Людмила волнующе встала и неуверенно пошла в предбанник. Закрыв дверь, она прислушалась и прошла ещё немного дальше, к лестнице.
Женщина взялась за перила и взглянула вниз, на столы, но озарило её только сейчас...
Из низов зала заседаний сладко храпел Новосельцев.
Ей было неловко и одновременно смешно. И с каждой секундой улыбка растягивалась все больше, смех слегка накатывал, а по груди растекалось тепло... какое-то непонятное тепло, которое не поддаётся объяснению. Она вдруг вспомнила ночи в детстве. Когда папа так же храпел за стеной, а мама то и дело толкала его в бок. Славное было время... А вот теперь она стоит в пустом учреждении на лестнице и слушает упоительный храп бедного, замученного статиста.
Калугина смущенно ушла к себе. И улыбка не спадала с неё около часа, пока Новосельцев и сам не замолчал.
Часы убежали за восемь утра. Калугина, сильно уставшая, но ощущавшая какое-то приятное чувство, почти неуловимое и нарастающее, тёплое и волнующее, сидела за уже чистым столом в предвкушении скорей утренней суматохи...
И себе товарищ директор признаваться не хотела, что все часы периодически вспоминала замученного статиста... как же? Анатолий Ефремович, вроде? Да... именно Анатолий Ефремович.
И снова сидеть на месте не хотелось, что-то подогревало её сердце, и трепет заставил её пройтись, хотя бы на крышу...
Свежая, чуть тёплая , светлая Москва, легкий дымок от труб на горизонте. И всё-таки Людмила поймала себя на мысли, что это лучшее утро за прошедшие года... и что она, всё-таки, думает о Нем...
Проболтавшись на крыше целый час, она не хотела завершать все это, ведь впервые за годы ей так хорошо... спокойно и неизвестно, отчего.
В какой-то блаженный момент она взглянула на часы, которые показывали 9:37, Людмила решила оставить огромный мир её волнующих чувств и крышу, чтобы начать работать. После «прогулки» сил заметно прибавилось.
Калугина тихо и спокойно начала собирать документы, чтобы передать их своему сокурснику. Медленно она собирала листочки, формируя отдельную папку, и даже не заметила, как испарились эти тридцать минут.
Людмила подошла к столу.
-Вера, зайдите ко мне...-проговорила она в селектор, стараясь говорить обыденно строго, но голос как-то ломался, садился, отчего ей взбрело, что ветер хорошенько продул горло.
Секретарша зашла в кабинет, раздраженно не выспавшись.
Людмила набрала воздуха в грудь и никак не могла пояснить Вере, что ей сейчас нужно сделать, чтобы это никоем образом ее как директора не скомпрометировало... И все же собралась.
-Пойдите в зал заседаний и разбудите товарища Новосельцева,-сказала она, а потом вдруг прокрутила слова, да ещё и сказанные секретарше!
Навивало много вопросов и компрометировало вдрызг. Ей представлялось, что Верочка улавливает любые ноты в её голосе и решит... что... ну что-нибудь точно решит.
Тогда нервничающая директорша пыталась реабилитироваться.
-Как оказалось, он не уезжал домой, а оставался писать отчёт даже ночью.
«Что я говорю?»-снова затрясло Людмилу.
-В общем, разбудите и передайте, что отчеты сотрудники обязаны делать в рабочее время, а не ночью в последний день... Ну, то есть... да, в общем...
Вера развернулась и молча пошла к выходу.
-Нда, идите...-проговорила она себе под нос и выдохнула, надеясь, что всё-таки как-то выкрутилась.
Вера без какой-либо задней мысли перебирала ногами в новеньких туфлях, изумительных туфлях, о которых даже мечтать категорически нельзя!
Она спустилась в зал заседаний, погруженный в тишину пустоты.
Секретарша не растерялась и неспешна, чтобы растянуть время, спустилась по лестнице и медленно прошла к сцене.
-Новосельцев!-крикнула она.
Услышав шорох за сценой, она подошла к импровизированному занавесу и прислушалась.
-Новосельцев, Вы там? Просыпайтесь давайте. Слышите?
А в ответ тишина.
-Новосельцев!-крикнула Верочка.
-Сколько времени?-донеслось откуда-то из потайных уголков кулис.
-Десять.
Послышались его шаги, он вышел весь сонный и взъерошенный.
-Как десять?! А чего раньше не разбудили?
-Калугина велела. Я-то откуда знаю, что тут кто-то спит,-говорила Верочка, уходя из зала.
Анатолий, еле что-то понимая, поплёлся за ней. Голова гудела, но выдала лишь единственную мысль: она пожалела его что ли?
Он помятым выполз на свет, когда работа уже как час кипела. Мужчина сразу уловил взгляд обомлевшей Оли, которая ждала, пока тот спуститься с лестницы.
-Оля, я все объясню, но чуть... чуть позже,-поморщившись, произнёс Анатолий.
Рыжова не знала, как вытащить из себя хоть слово.
<ИНТЕРЛЮДИЯ>
Раннее утро. Людмила Прокофьевна утюжила свой кримпленовый пиджак, осторожно выравнивая каждую складку. Это занятие её бесконечно успокаивало. Она уходила глубоко в себя и могла долго-долго проходится по идеально выглаженному пиджаку.
Мысли прервал звонок телефона.
Женщина сразу же отключила утюг и быстрым шагом направилась снимать трубку.
-Алло, Люда, я по поводу твоего ремонта. Должен серьезно поблагодарить и сказать, что ты своей бдительностью пресекла формировавшуюся схему кражи.
-Даже так...
-Даже так, да. Очень тонкая работа. Представь, иметь во всех инстанциях заверстанного человека?!
-Так они по проверенным лицам шли на подпись что ли?
-Ну, конечно. А откаты, излишки, называй, как хочешь, утекали в Женеву... Ты только вторая, с кем они это все прокручивали, но не на ту напали,-рассмеялся он.
-Во всех газетах печатать начнут...
-Избавь. Мы тут нервничаем, как бы кто не узнал... Все как думают... «министерство сказало, значит так надо!»...
-Я поначалу мыслила аналогичным образом.
-Ну вот... Все же боятся, как зайцы, слово поперёк сказать. А ты молодец, Люда. Ну я в тебе никогда не сомневался. Кстати, тебе за... а в общем, пассаж будет...
Людмила улыбнулась.
-У тебя заседание райкома ближайшее когда?
-Ну... Нет, не помню. Записано где-то, сейчас...-засуетилась она, положив трубку себе на плечо.
-Подожди, ладно! Просто хотел сказать, чтобы ты его не пропускала, хорошо?
-Хорошо,-улыбалась она.-Спасибо, что прекратил это все.
-Тебе спасибо. До скорого, Калугина!-по-студенчески лихо сказал он.
-До скорого.
~ ~ ~ ~ ~ ~ ~
В конце заседания райкома к Калугиной подошёл... важный человек... с предложением бытового масштаба: улучшение жилищных условий (обмен на более удобную).
-Да что Вы, мне одной и нынешней много, иногда чувствую себя как в лесу.
Мужчина рассмеялся, поправив туго затянутый галстук.
-Вы молодая, у Вас все впереди.
-Спасибо...-опустила она глаза.
-Не отказывайтесь. Благодарность от высшего руководства, так сказать. Дело серьезное было, одного «спасибо» мало... Прошу, не отказывайтесь...-сменил он тон с уважительного на умоляющий.-Меня ругать будут.
~ ~ ~ ~ ~ ~ ~
Она не отказалась. Правда, с переездом Людмила попросила немного повременить. Мы не знаем, к счастью это или нет... но так она хотела... и противится ей не смели.
Второй этаж. Сталинская высотка на Котельнической.
А дело, видимо, действительно серьезное было... однако.
И не знала Калугина, что сделали они это не только, чтобы отблагодарить улучшением условий проживания... просто Им было так удобно... ведь Людмила Прокофьевна узнала то, что ей не полагалось знать...
