В данной главе описываются отрывки воспоминаний. Они хронологически выстроены, но представлены как вспышки картинок. Каждая «вспышка» отделена «~». Приятного прочтения!
Все ещё ощущая дрожь после стука в дверь, Калугина легла спать, оставив мысли о чтении. Ноги сползали по холодному струящемуся пододеяльнику, сверху спрятавшись под легким одеялом. Людмила выключила свет, опустила голову на подушку, устроившись поудобнее, и уткнулась носом во вторую. Ей почему-то нравилось спать с двумя подушками, ощущая непонятную защищенность. В темноте закружились перед глазами яркие картинки воспоминаний, которые ещё долго не давали Людмиле спокойствия...~ ~ ~ ~ ~ ~ ~
Обычный советский ковёр неопознанного цвета приютил на время Калугину и Вовку. Валяясь на животах, они рассматривали картинки книг, а Людмила вдобавок читала короткие кусочки текста. Вовка касался своим маленьким плечиком её тёплой руки, иногда поглядывая на неё и наблюдая, как её пальцы придерживали книгу. Когда текст был длиннее обычного и Вова успевал насмотреться на картинку, он уводил глаза на причудливые золотистые линии, блуждающие в красной пелене фона на ковре. Он замечал цветочки: большие и маленькие, белые и чёрные. А когда Людмила переворачивала страницу, он, снова взглянув на её пальцы, начинал разглядывать следующие картинки. Мальчик любил слушать её тихий и мягкий голос, которым почему-то не обладал папа. Вовка все время думал, почему... Но одно он знал точно, разглядывая эти лепестки на ковре: все вокруг было похоже на сказку. Папа чинит то, что он успел отломать. Люда рядом с ним показывает картинки, рассказывая истории, которые мальчик ещё не мог читать. Брат лежал в кроватке и бесконечно смотрел в потолок, пока все остальные думают, что он ещё спит. А кошка Лиза сидит высоко на шкафу и внимательно таращит глаза на всех сверху. Вова любил такое времяпрепровождение...~ ~ ~ ~ ~ ~ ~
Горящий красным огнём закат. Полосы света падали на стол, за которым никто не сидел. Пластинка крутилась уже который час. Женщина лишь с легкой улыбкой смотрела на него, пока они оба медленно двигались в такт музыки. Они любили танцевать, ведь это единственный способ законно находится так близко друг к другу... Занавески в квартире Калугина так не повесила...~ ~ ~ ~ ~ ~ ~
Они любили танцевать... Как-то раз Новосельцев зашёл ненадолго, она настояла остаться на чай. И снова пластинка закрутила свои незамысловатые песни... Руки Толя стал держать чуть ниже... Людмила танцевала и ощущала это. Ей было очень приятно...~ ~ ~ ~ ~ ~ ~
Они любили танцевать... Однажды Толя случайно нашёл у себя старые-престарые пластинки. Молча показал Людмиле, а та, улыбнувшись, положила Серёжу в кроватку и подошла к нему ближе. Потрескивая, заиграла старая мелодия. Руки Новосельцева легли прямо на Её худенькую талию. Калугина положила голову на его плечо, уткнувшись носом в шею мужчины. Долго они так танцевали... долго... пока Вовка на кухне что-то не уронил, и они оба не побежали к нему...~ ~ ~ ~ ~ ~ ~
Одним вечером, идя после работы к Калугиной, они медленно брели по дороге прямо около Большого театра. Сложно поверить, но они яростно спорили. Но спор этот был о высоком... О премьерном спектакле «Лабиринт» в Ленкоме, который оба недавно смотрели. -Вы не правы!-быстро шагала Людмила (впрочем, она всегда начинала идти быстрее в конфликтных ситуациях). -Я не прав? Ну а что ему ещё нужно было сказать? А если его эти... Вьетнамцы... Да что угодно могут, а тут вдруг Роберт! -Да он должен был иметь терпение и такт! -Чтоб его прихлопнули сразу -Терпение и такт! -Товарищи, какие Вьетнамцы? Что вы раскричались?-пробасил седовласый, интеллигентный мужчина в чёрном костюме и в еле заметных темным вечером очках. -Извините...-опустила глаза Калугина. Людмила и Анатолий проследовали дальше мимо громадных, белых колонн. Перескочив молча дорогу, не сговариваясь, они пошли в маленький оазис посреди города. Оба сели на лавочку в кустовых лабиринтах около театра. Небо окрасилось в синий цвет. Начинало темнеть. Фонари уже зажглись своим желтым светом, однако деревья не позволяли им хоть как-то освещать пространство. Людмила виновато смотрела на Толю в потёмках... а он на неё. Она вдруг заметила тонкие нити паутины прямо у его лица. Они незаметно парили в воздухе, зацепившись за Анатолия. Калугина сосредоточенно пыталась понять, откуда паутина, потом осторожно придвинулась ближе и протянула левую руку, чтоб убрать... Пару раз пройдясь по его волосам, она ощутила, что находится слишком близко... Анатолий немного, но стеснительно приблизился к Ней. Разу остановился. Пока она сама, не отдавая отчёт, сделала то же самое... И вот... теплота их губ была ощутима обоим... Никакой стук в дверь уже им не помешает. Толя обнял её за талию, но мысленно побаивался, что их застанет кто-нибудь... милицейской наружности... но сейчас это неважно! Они так долго об этом думали, но никак не решались... Сейчас даже милицейские любых чинов не способны остановить это долгожданное счастье. Новосельцев сжимал её сильнее, ощущая прекрасный запах то ли духов, то ли цветов от рядом стоящей клумбы, а скорее всего и того, и другого...~ ~ ~ ~ ~ ~ ~
Какой же он милый... Лежит себе в кроватке, дергая своими пухлыми щечками и улыбаясь любым дурачествам со стороны взрослых. Главное только не переусердствовать, а то Сережка впечатлительный, может и испугаться. Рядом с мальчишками Новосельцева она всегда чувствовала что-то особенно тёплое. И хотелось всегда ощущать это, а посему товарищ Калугина любит пребывать рядом. Людмила стояла около кроватки, осторожно её покачивая, и улыбалась этому маленькому человечку, который незаметно для себя погружается в сон. Вздрогнув от неожиданного прикосновения Новосельцева, она тут же обернулась с улыбкой. -Спит?-шепотом спросил Анатолий, обняв Людмилу правой рукой за талию, стоя у неё за спиной. -Вроде...-сказала она, закрыв глаза от того, что он коснулся губами её головы, а после сразу, прислонившись к ней щекой, стал смотреть на Сережку в кроватке.~ ~ ~ ~ ~ ~ ~
Маленькая кухня наполнилась смехом... Скромный столик на четверых. Анатолий держал на руках Сережку, который не хотел спать, да и рано ему ещё было, а Вовке выделили отдельный стул в знак самостоятельности. Сегодня был день рождение Вовки, ему стукнуло аж 2 года! Михаил Степанович сидел около стенки и травил веселые рассказы о повседневной жизни мальчишек по уходу их отца на работу. Это было что-то особенное, Толя сам дивился ситуациям, ведь с ним все совершенно по-другому. Людмила Прокофьевна сидела рядом с Толей и счастливо наблюдала за искренней радостью соседа, которому, как оказалось, в радость сидеть с ребятами, но каждой клеточкой тела она будто пыталась уловить Его тепло рядом. Она постоянно поглядывала на Анатолия, который внимательно слушал Михаила Степановича. В разгар веселья маленький Серёжа вдруг решил прижаться сентиментальности и расплакаться. -О...-инстинктивно начал укачивать сына Толя.-Кажется, кто-то очень устал. Прошу нас извинить,-встал мужчина, улыбаясь,-мы в опочивальню... Новосельцев скрылся, попрежнему укачивая малыша. -А Вы, Людмила Прокофьевна, простите... с Толей вместе... на работе? Ну... коллеги?-деликатно тихо спрашивал сосед, пока Анатолий продолжал укачивать Серёжу. У Калугиной внутри все затрепетало, она и думать о Нем не всегда могла, а тут впервые с кем-то говорить... -Да... Я его начальница. -О-о,-искренне растянул он в удивлении.-Недооценил я Анатолия,-рассмеялся мужчина.-Ну, он у меня замечательный. Самый лучший сосед. Людмила улыбнулась. -Очень хочу, чтобы вы были оба счастливы...-продолжил он. Улыбка Калугиной спала, глаза блестели в свете тусклой ламы, той самой доживающей свой век лампы, но все никак не перегорающей. -Он мне о Вас рассказывал. Мы будто знакомы уже много лет, единственное упущение-я вас не видел... ну, теперь восполнил,-тоскливо улыбнулся он и взглянул на пол. Вовка сосредоточенно наблюдал разговор, никак не выдавая своё присутствие. -Живите счастливо... По-другому жить нельзя... Жизнь она... короткая...-как-то задумчиво продолжал он, внутри Людмилы что-то скрутилось, захотелось плакать почему-то... Крик Серёжи прерывисто затихал в уголках соседней комнаты. Становилось ясно, что Новосельцев сейчас вернётся, а все на кухне впали в задумчивость... Шаркая тапками, Толя двигался по коридору приближаясь ко всем остальным. -А Вова алфавит выучил!-сел он рядом с Калугиной, но уже без Серёжи.-Бился я с ним, бился и вроде заработало, да? Вовка... -Ага!-кивнул мальчик.-Па, воды можно? Толя тут же сидя потянулся к шкафу сзади, выудил чашку... -Вы чего такие грустны? -Мы?-удивилась Людмила.-Нет, мы не грустные... так... задумались немного,-неловко улыбнулась женщина, кинув взгляд на соседа.~ ~ ~ ~ ~ ~ ~
Пар, сочащийся из чайника на плите... Калугина сидела рядом с Новосельцевым, прижав голову к его груди. Мужчина обхватил её руками, сжимая хрупкие плечи. -Знаете, Вы мне вчера снились...-сказала она, взглянув вверх, на него, не отрываясь от груди, в которой был слышен вполне спокойный стук сердца. -Правда? И что же Вам снилось?-уловил он её слегка уставший, но счастливый взгляд. Тут её глаза замерцали, она улыбнулась и, вздохнув, сладостно стала рассказывать. -Мы с Вами гуляли по Москве. Ночью! Огни везде горят. А на улице никого. Абсолютно пустой город, представляете? -Честно говоря, с трудом,-усмехнулся он, вспомнив ежедневные ужасы транспортной жизни, а после сразу коснулся губами её волос, слушая продолжение. -Мы заходили во все театры, магазины. -И что... совсем никого? -Пусто. -Жаль, мне такие сны не снятся... -Потом смирились, что абсолютно одни. А дальше совсем глупость,-уткнулась она в его грудь на секунду. -Ну..? -Не помню, как... но мы лежали на сцене Большого театра, а вместо потолка было большое звездное небо... И занавесы по бокам, как паруса, развивались на ветру... -Однако, Людмила Прокофьевна, сны у Вас. -А Вы думали?!-выпрямилась она, потянувшись. Анатолий задумался на секунду, отпив немного чая и повертев немного чашку. -Вы мне тоже часто снитесь. -Вот как? Расскажите. Он снова немного подумал и совершенно серьезно ответил. -Нет, а то не сбудется... Улыбка Калугиной стала спадать из-за её постепенного ухода в задумчивость, пока не ощутила его тёплую руку у себя в ладони