Переступая черту

Карпов вышел на неосвещенную кухню, на ходу механически поджигая сигарету и пытаясь избавиться от неясного противного ощущения, холодком разливавшегося в груди. Они не виделись с Катериной две недели. И не созванивались тоже. В последний раз, когда он по телефону спрашивал у нее, не нужна ли какая-то помощь, Катерина скупо и сдержанно отказалась и заверила, что в напарниках не нуждается. Говорила спокойно, да и обижаться ей вроде было не на что, но категоричность в голосе прозвучала прямо-таки гранитная, и настаивать Стас не стал. В конце концов, ну кто она ему? Бывшая коллега, проработавшая в его отделе без году неделя… И от внезапно пробудившегося чутья Карпов лишь с досадой отмахнулся: она все-таки мент, неплохой опер, да и девка неглупая, за себя постоять в любом случае сможет… Но что-то его все-таки грызло. И, смутно осознавая, что именно, Карпов только стискивал зубы. Ну ведь взрослый мужик, не может же он как сопливый пацан сохнуть по высокомерной неприступной красавице! Да и нельзя это было охарактеризовать каким-то определенным образом, дать этому «чему-то» конкретное название и наклеить ярлык… И, не желая копаться в себе, уподобляясь рефлексирующим придуркам, Карпов просто запретил себе думать о ней. Запретил, боясь даже предположить, как далеко может занести, выпусти он своего внутреннего монстра на волю… Тем более что для весьма конкретных желаний у него имелась Светлана. Законная жена, живое напоминание о собственной вине и ошибках, женщина, перед которой он был в неоплатном долгу. А чувства… чувства — это удел нормальных людей. Себя к таковым Стас причислить не мог ну никак… На столе завибрировал телефон. Карпов, мельком взглянув на дисплей, расплылся в хищной ухмылке.       — Что, Зиминух, никак соскучилась? — осведомился, подкалывая по выработанной годами привычке. Однако бывшая начальница его шуточки, вопреки обыкновению, не поддержала.       — Мне не до смеха, Стас, — отозвалась серьезно и как-то напряженно, тяжело выдыхая.       — Что случилось? — неосознанно напрягся Карпов, кроша в пепельнице окурок. И всего одна произнесенная фраза на несколько секунд выбила почву из-под ног, захлестнув волной бесконтрольной ярости.       — Катя…

***

      — Их случайный водила нашел, — ровно рассказывала Зимина, меряя шагами больничный коридор. От звонкого цоканья каблуков у Карпова зазвенело в голове, но оборвать ее, не дослушав до конца, он себе позволить не мог. — Увидел на шоссе остановившуюся машину, потоптался немного, потом все-таки решил заглянуть в салон… Таксист погиб на месте, в него выстрелили дважды… Кате повезло больше, она сразу потеряла сознание, киллер, видимо, не успел ее проверить, может, его кто-то спугнул… В общем, если бы не тот водила…       — Врачи что говорят? — с трудом разжав челюсти, процедил Стас. Где-то на периферии сознания мелькнула мысль, что мужика надо найти и хорошо ему заплатить…       — Состояние тяжелое. Зимина наконец прекратила метаться и уселась на соседнюю скамейку. Рядом тут же нарисовался Ткачев с порцией кофе в руках, сунул картонный стаканчик полковнику.       — … Но надежда есть, — после паузы в лучших театральных традициях закончила Зимина и снова отхлебнула кофе. — Это вообще чудо, что она до больницы дожила… Зимина говорила что-то еще — ее усталый голос невнятным эхом отдавался в тяжелой голове, вызывая все новые и новые волны боли. Выдохнув сквозь зубы, Стас невидящим взглядом уставился на двери реанимации, даже не спросив, почему бывшая начальница сообщила ему о случившемся только сейчас. Теперь это уже не имело значения. Значение имело совсем другое. И, мутным взглядом обведя тесный больничный коридор, Карпов зажмурился на несколько секунд, буквально ослепленный острой вспышкой звериной злобы. На этот раз сдержать пробудившегося зверя не смог бы никто. Даже он сам. Да и не собирался…