Переступая черту

Он должен был шаг за шагом восстановить события — чтобы понять, что же он упустил, что послужило спусковым механизмом, приведшим к тому, что случилось. Вчера вечером, бесцеремонно завалившись в гости к Зиминой, он доставал ее расспросами добрые два часа — все пытался понять, что такого могла накопать Катерина, чтобы кто-то решил ее убрать. И все больше укреплялся во мнении: со службой это никак не связано, серьезными делами, по утверждению Зиминой, отдел в последнее время не занимался. Зато Карпов прекрасно помнил, как она вцепилась мертвой хваткой в то дело о гибели участкового Решетова, намереваясь докопаться до истины. Вот и докопалась на свою голову… Замок поддался на удивление легко. Стас, ловко орудуя отмычкой, вспомнил, как ревностно Катерина всегда оберегала личные границы — подобное бесцеремонное вторжение ей уж точно бы не понравилось… Карпов мрачно ухмыльнулся, притворив за собой дверь. Если все обойдется, он готов и возмущенные речи Катерины выслушивать по поводу недопустимых методов и вторжения в чужое пространство. Если обойдется… Дома у нее Стасу бывать до сих пор не приходилось. Она не приглашала, да он и не напрашивался. И уж тем более никак не думал, что ему придется побывать в этой квартире в отсутствие владелицы. Обстановка оказалась под стать хозяйке: лаконично, строго, аккуратно, светло. Никаких невымытых кружек, оставленных в раковине, никаких шмоток в кресле, никаких рабочих бумажек, забытых на столе. Но документы Карпов все-таки нашел: аккуратно разложенные по стопкам, они частично лежали в ящике письменного стола, частично громоздились на тумбочке у кровати. Да уж, кто-то читает перед сном любовные романы или детективы, а кто-то протоколы допросов и отчеты судебных медиков… Стас поворошил разрозненные бумажки, пытаясь уловить хоть какую-то мысль, но сразу понял, что это дело бесперспективное. Надо забирать все с собой, изучать, вчитываться, вникать… Может, тогда хоть примерно будет понятно, в какую сторону двигаться. Но это все — потом. А сейчас нужно опять навестить их старого нового знакомца, майора Клещеева, бывшего шефа все того же Решетова, а ныне — начальника местного отдела полиции города N. Ведь именно на шоссе, ведущем в тот самый городок, и произошло покушение. Конечно, кто-то мог бы решить, что это всего лишь совпадение… Но Карпов в совпадения не верил от слова совсем.

***

      — Если она выживет, я тебя озолочу. Если нет… — голос перешел на хриплое почти-рычание; руки невольно сжались в кулаки. Он никогда не боялся никого потерять. Просто потому что терять ему было некого. Но сейчас, в полутемном кабинете главврача, щурясь на тусклый свет настольной лампы, все равно казавшийся слишком ярким, он испытал это неожиданно сильное, противно-липкое, совершенно унизительное чувство беспомощности. Когда-то подполковник Карпов был свято уверен в собственной власти. Над нужными людьми и над их поступками, над своей судьбой… А потом, когда была пройдена точка невозврата, вдруг пришло осознание: не так уж и много он может. Власть, деньги, чужие страхи и страсти… Далеко не все может сослужить ему хорошую службу. Что-то не имеет никакого значения; что-то вообще гораздо сильнее его собственных мотивов… Но теперь смириться с этим оказалось непросто. Смириться с мыслью, что она — вот такая непростая, строгая, умная, справедливая, хрупкая и сильная, несмотря ни на что, — может попросту умереть. Просто потому что какой-то урод этого захотел; просто потому, что в поисках истины и справедливости она перешла кому-то дорогу…       — Молодой человек, не нужно мне угрожать, — спокойно откликнулся немолодой врач, потирая указательным пальцем переносицу. — Мы делаем все, что возможно. И даже чуть больше.       — Так сделай невозможное! — глухо рыкнул Карпов. Резким движением перебросил через стол плотный пакет, набитый до отказа пачками купюр.       — Уберите деньги, — равнодушно произнес доктор, даже не взглянув на посетителя.       — Надеюсь, ты меня услышал, — вместо ответа угрожающе бросил Стас и вышел из кабинета, не оглянувшись.