Fire in the sky

      … — И тогда я обошёл их левого вингера, двух защей, сделал дальний пас на Андрея, и кручёный мяч влетел в верхний угол. Кипер чуток не достал кончиками пальцев, — Домагой размахивает руками как крыльями, задев собеседника по макушке. — Я как древний ледокол прорвался почти от штрафной до штрафной, только ветер в ушах свистел!       Лицо Даниела, насколько можно различить в полутьме, выражает добродушный скептицизм:       — Люблю я сказки на ночь, особенно в твоём исполнении…       — Какие сказки… нашим Мамаше и Папаше приспичило уединиться, и кто же остался в лавке? А мне всегда везёт в роли капитана, ты же знаешь! — Домагой весело отбарабанивает по металлу неслышный ритм. — Деян — лучший защитник мира, а я — король подкатов.       — А я слышал от Ливы совсем другое… Что вы с Деяном привозили раз за разом, и наш бедный мальчик отбивал мяч руками, ногами, грудью, башкой и даже хером. А потом рука бойца ловить устала, всё остальное устало тоже… — Даниел разминает пальцы в толстых перчатках и отпивает воды, — а ещё ты гордым златовласым орлом въебался в кого-то из наших, и его чуть было не пришлось уносить медикам…       — Ммм… знаешь, это был какой-то другой матч, я его плохо помню, — Домагой склоняется к его лицу, пластик беззвучно стукается о пластик в пародии на поцелуй. — Жалко, что тебе разонравилось играть с нами со всеми на симуляторе. Я там иногда затылком чувствую твой взгляд, хотя тебя нет в воротах…       В тёмных глазах Даниела отражаются далёкие отсветы огня и ностальгия о том, что трудно вернуть, но попытаться никто не запретит:       — Затылком, говоришь? Если честно, я обычно рассматривал твою задницу, ты ею должен чуять…       — Ах, вот почему ты пропускал мячи! — температура у Домагоя подскакивает на десяток кельвинов, и он не без труда сосредотачивается на последнем этапе работы.       — Итак, мой король подкатов… нам ещё минут пять этот сегмент ремонтировать. Чем думаешь заняться после ужина?       — Пожалуйста, не забудьте вернуться на борт ДО того, как будет произведен проверочный запуск этого двигателя, — вклинивается в наушниках I.V.A. Казалось бы, откуда взяться ехидным ноткам в синтезированном голосе бортового компьютера… — Капитан Модрич выражает надежду, что господин Вида управляется с ремонтом успешнее, чем с виртуальным футболом.       — Всё у нас в порядке, тётушка Ива, — отзывается Даниел, — ну, в худшем случае, все мы даже не успеем ничего почувствовать.       Домагой вырубает наконец сварочный аппарат и начинает выписывать круги вокруг Даниела. Внутри скафандра воняет пластиком и потом, но ноздри улавливают иллюзорный аромат мяты, которая у Даниела то ли в зубной пасте, то ли в жвачке, то ли он её ест каждый день (и где только достаёт?). Даниел проворно ловит его за руки, тоже включает свой ракетный ранец, и они начинают кружиться вдвоём в асимметричных фигурах невесомого танца. Под ними — крыло звездолёта «Искра», которое простёрто над жёлто-оранжевым газовым пожаром далёкой сверхновой.