Напарники по жизни

Нежность в желании… Ты дождался момента… Моё «табу» теперь твоё...... … а я не помню ничего.©

Полусгнивший сарай с частично провалившейся крышей стоял на заднем дворе давно заброшенного двухэтажного особняка, принадлежавшем какому-то жутко богатому и оттого неугодному многим мужчине. Кажется, он даже выступал в поддержку сверхов, выделяя на это немалые деньги. Исаак не хотел сюда приезжать, тем более заходить в этот сарай, где по наводке босса находился его напарник, пропавший больше недели назад. Он не оставил после исчезновения ничего, кроме смятой записки на комоде у входной двери, на которой кривым, стремящимся к низу подчерком написал лишь два слова — «Он знает». Кто «он» и что «знает»? Был ли вообще какой-то смысл в этой записке или это лишь бред воспалённого после смерти жены сознания Альберта? Ни у кого не было даже малейших предположений, тем более что последнее дело, над которым они с Исааком работали совместно, было далеко от политических игрищ и даже никаким боком не вязалось со сверхами. Во всяком случае, так думал Исаак. А если честно, тайно на это надеялся. Со сверхами детектив заручился связываться в самом начале своей карьеры. На одном из первых заданий его изрядно подрал оборотень-ирбис, оставив после себя множество шрамов на спине, животе и груди, которые иногда зудели. Но, по словам психолога — всё это мужчина придумал себе сам. Давно зажившие раны не могут зудеть, но вопреки словам, продолжали тревожить мужчину время от времени. — Зачем меня сюда направили? Отправили бы операционную группу, пусть она бы и рыскала по кустам да сараям, — не прекращая бухтел Исаак, пробираясь сквозь густые заросли, некогда бывшие садом, к сараю с почти слезшей белой краской. Он видел фотографии этого места, и они его впечатлили. Красивый ухоженный сад с множеством неизвестных для мужчины цветов, а среди этого великолепия стоял хозяин особняка с парой мальчишек, державшихся за руки, и широко улыбающейся женщиной с огненно-рыжими волосами. Всё это место когда-то давно излучало лишь счастье, но после трагической смерти мужчины с фотографии всё обратилось в пыль, труху. Куда подевались те мальчишки и женщина? Больше двадцати лет прошло, уже никто и не вспомнит. Детектив остановился перед входом в сарай, потому что на дверях висел пусть и проржавевший, но довольно крепкий замок, который он бы вряд ли сумел открыть без каких-либо инструментов. А инструменты он специально с собой не взял. Не хотел. Он в принципе не любил лазить по заброшенным строениям, предпочитая им городские погони. Даже тёмные подворотни, по его мнению, казались милее, да и пистолет с двумя видами пуль — для людей и сверхов — всегда находился за поясом. Конечно, и сейчас Исаак пришёл с любимым пистолетом вычурно белого цвета, из-за которого на него всегда косились напарники, которых за его девятилетний стаж работы было больше пяти. Никто не задерживался с ним надолго — кто-то уходил по собственному желанию, не выдержав скверного характера Исаака, а кто-то умирал неестественной смертью. Так уж повелось — пожимал плечами мужчина, мол, я здесь не причём. И, если в этот раз напарник снова окажется мёртв, о новом он может даже не задумываться. Во всяком случае, так сказал ему босс. Но детектив чувствовал, что его ждёт подстава со стороны начальства. Очередная, мать его, подстава! Прям как с этим сараем и множество до него. «Хорошо если не уволят» — подумал Исаак, обходя сарай против часовой стрелки, силясь отыскать какую-нибудь прореху, чтобы хотя бы заглянуть внутрь и понять, там ли Альберт или его всё же пустили по ложному следу. Последнее было бы предпочтительнее. Вместо прорехи нашлась целая дырень, в которую спокойно могло протиснуться два Исаака. К слову мужчина имел довольно скудную комплекцию — был не высок ростом и не широк в плечах, но тело имел красивое, натренированное и сухое. Привлекательное. Пусть и испещрённое шрамами от когтей. Сначала Исаак не поверил своим глазам, потому что среди досок от частично провалившейся крыши, пыли, грязи и ошмётков, пахнущих тухлятиной, спиной к нему на корточках сидел мужчина, что-то ковырявший палкой перед собой. Детектив не сразу решился двинуться вперёд, но вместе с этим и хрустом сломавшейся ветки на него, мигом обернувшись, посмотрел сверх. Почему он решил, что это сверх? Да весь его вид буквально кричал об этом. Взять хотя бы чёрные белки глаз и вертикальный зрачок или заострённые уши да магические белоснежные узоры на смуглой коже. Кажется, у него даже раздвоен язык, но Исаак не был в этом полностью уверен, тот лишь на секунду мелькнул между припухлых губ. «Не сверх, нефирус» — мысленно сам себя поправил мужчина, нервно сглотнув. С подобным существом он столкнулся впервые и в далеко не выгодных для себя условиях. Даже пистолет ему теперь не помощник. Нефирус — искусственно созданные существа, которых нельзя отнести ни к людям, ни к сверхам, последние, кстати, очень обижались, говоря, что нефирусы это низшие твари. Учёные же считали их верхом эволюции. Проект по созданию подобных существ начался ещё лет десять назад, но лишь по официальным данным. Тогда первые нефирусы являлись чем-то вроде марионеток с совершенно пустым взглядом, да и особыми способностями они не отличались, чуть сильнее человека и только. Зато года четыре назад, наконец-то произошёл прорыв — появился первый нефирус с максимальным показателем всех систем и, главное, он обрёл собственный разум, силу, превышающую сверхов, отчего их практически нельзя было уничтожить. Хотя один способ всё же имелся, но на тот момент Исаак ещё о нём не знал. — О, я его не убивал, — произнесло это существо, выпрямляясь в полный рост, тем самым возвышаясь над Исааком на полторы головы. Последнего это очень задело — к вопросу своего роста он относился достаточно щепетильно и не выдерживал шуток на эту тему, едко огрызаясь. — Но ты и сам это знаешь. — Знаю, — не стал отнекиваться мужчина, впрочем, сосредоточенно следя за существом перед собой. Тот не казался опасным, потому что имел человеческие черты. Даже больше сверхов был похож на обыкновенного человека, если исключить некоторые детали. В строгом тёмно-сером костюме и чёрном длинном плаще он никак не вписывался во внешнюю обстановку. Слишком чист, изящен и даже по-своему красив. «Опасно красив» — подумалось Исааку, впрочем, он тут же отмёл эту мысль. Ни к чему смотреть на нефируса, как на нечто привлекательное. Не влезай, убьёт — именно такую табличку стоит повесить на шею этому существу, чтобы даже мысли посторонней не возникало. Но сейчас на нём не было никаких табличек, да и не будет никогда, потому детектив продолжал мысленно восхищаться его красотой, но, надо отдать ему должное, сохранял невозмутимость и сосредоточенность. Хотя вряд ли он смог бы сделать что-то против этого существа, если бы оно решило вдруг напасть. — Я Деий, как ты уже понял нефирус и твой новый напарник, — голос был слишком приятен слуху, будто созданный специально для Исаака. — А это, кстати, твой прошлый напарник, — сказав это, нефирус чуть пнул носком чёрных лакированных туфель то, что осталось от Альберта. Предположительно ногу, а может и руку. Сложно сказать, когда человеческое тело больше напоминает фарш. — Ты знаешь, за что его убили? — Даже не спросишь, кто или что это сделал? — и ни капли удивления, будто Деий с самого начала предполагал подобное развитие событий. — Очевидно, что это был оборотень. Только они оставляют после себя подобный разгром, — поморщившись, Исаак подошёл ближе к останкам Альберта. Заметив металлический блеск, наклонился и достал из-под очередного ошмётка кулон на тонкой цепочке. Поскольку он помнил, этот кулон раньше принадлежал жене Альберта, женщина с множеством странностей и психических расстройств, которую ему довелось увидеть несколько раз на пороге кабинета, где она ругалась с мужем. Елена была красивой женщиной, пусть и неуравновешенной, да и Альберт очень сильно её любил, потому её смерть сильно ударила по его здоровью. Мужчина сгорал буквально на глазах, вечно крутя кулон между пальцев. Альберт дорожил им, но теперь этот кулон больше никому не нужен да и в расследовании он не сыграет существенной роли. — Лови, — подбросив кулон, произнёс Исаак, смотря на мгновенную реакцию Деий, что схватил его и, приподняв за цепочку на уровень глаз, внимательно оглядел. Кулон выглядел недорогим, но от этого не становился хуже. Знак бесконечности замкнутый в круг с единственным камнем в середине бесконечности. — Разве это не принадлежало погибшему? — с сомнением произнёс Деий, переведя взгляд с кулона на детектива. — Теперь твоё. Исаак, не желая задерживаться в сарае более ни секунды, да и глаза нефируса изрядно выводили из равновесия, вышел и набрал номер босса, желая поделиться с ним новостями, а заодно наехать за подставу в виде напарника-нефируса. Ну и вызвать операционную группу — пусть разбираются с ошмётками тела самостоятельно. — Ты мне ещё спасибо скажешь, — басовито произнёс босс, впрочем, не пытаясь скрыть усмешки в голосе. Карл хорошо знал характер Исаака, можно сказать, вырастил этого мальчишку, что, будучи пятилетним слюнтяем, появился на пороге отдела, крепко держа отца за плотную ткань брючины. Для него всё казалось необычным, его восхищала и удивляла любая мелочь, а ещё он очень любил задавать каверзные вопросы, на что его отец — бывший военный — раскатисто смеялся и трепал медные кудри сына. Исаака это очень смущало. Теперь же его, кажется, не смущало вообще ничто. Кроме напарника-нефируса, естественно. И то это больше напоминало зуд. Смущаться он, кажется, не умел вовсе, даже в малом возрасте скалился и отпускал едкие комментарии. — Только через мой труп, — порывисто бросил мужчина, сбрасывая вызов и с трудом удерживаясь от того, чтобы закинуть телефон куда-нибудь в густые заросли. Но ему ж самому потом искать. Нефирус маячил где-то на периферии зрения с надетым на шею кулончиком и странным выражением лица, будто хотел что-то сказать или даже улыбнуться, но никак не мог этого сделать. Возможно, даже не умел выражать эмоции. «Не человек ведь» — подумалось Исааку, когда он прямо посмотрел на нового напарника. Невольно отметив блеск белоснежных волос, собранных в хвост, от чего кончики доставали лишь до лопаток. В распущенном виде они вполне могли болтаться на уровне колен. — Я могу звать тебя Де? Твоё имя слишком, — что слишком Исаак не договорил, тем более что нефирус согласно кивнул и без продолжения. Видимо не впервые его имя кого-то смущало. — Тогда пошли к дороге, нам всё равно здесь делать больше нечего. Только наследим, криминалисты потом кричать будут. Де, ничего не говоря, двинулся следом за Исааком практически след в след на расстоянии пары метров, будто боялся, что мужчина мог убежать. Даже если бы очень хотел — не сумел бы это сделать. Но он и не хотел. Зачем? Нефирус его, конечно, напрягал, но не так как сверхи. Казалось будто в нём намного больше от человека. Может, потому что он создан людьми? «Тогда он должен быть ещё опаснее» — мелькнула невольная мысль и тут же исчезла, когда Исаак заметил, с каким восхищением нефирус смотрел на пролетевшую мимо него бабочку. Будто никогда не видел ничего более прекрасного. Когда они подошли к дороге, детектив сразу запрыгнул в свой серенький пикап, развалившись на водительском сидении, попутно настраивая жутко хрипящее радио. Нефирус залез следом, но на задние сидения, где сидел, нахохлившись и крепко сжав губы, от чего они превратились в белёсую горизонталь. — Что с тобой? — глядя в зеркало заднего вида на своего нового напарника, поинтересовался мужчина, продолжая переключать волны на радио. Ничего путного никак не находилось, почти всё хрипело. — Ушам больно, — прошептал Де, сардонически сдвинув брови. — От радиоволн что ли? — удивился Исаак, но радио выключил, тем более что он так и не нашёл ни одну работающую волну. — Да, у нас сверхчувствительный слух, мы легко улавливаем различные звуковые волны. Детектив невольно дёрнулся от мелькнувшего в пояснении напарника «сверх», но сделал вид, что всё отлично. Полез в бардачок, чтобы переключить внимание, и достал пакет с мятными конфетами. Его любимые. — Будешь? — он протянул одну карамельку Деий, тот удивленно посмотрел на сладость, зажатую между большим и указательным пальцем. Тонкими узловатыми с узкой изящной кистью и тонким запястьем. Далеко не мужские руки, не те руки, что могут уверенно держать оружие и даже убивать. Но почему-то с уверенностью это делали. Нефирусу никогда ничего не предлагали за просто так, потому, против воли, на его лице расцвела улыбка. Эта улыбка смутила Исаака, от чего он кинул конфету в напарника, которую тот поймал прежде, чем она упала бы на пол. — Спасибо. — Не стоит благодарности, — прошипел детектив, кладя в рот сразу пять конфет, лишь бы больше ничего не говорить. «И не смотри на него, даже через зеркало» — мысленно увещевал себя мужчина, но взгляд как приклеенный возвращался к отражающей поверхности, чтобы поглядеть ещё немного. Кто вообще улыбается настолько открыто? Так только дети умеют, потому что не знают, что такое боль, страх, горе и тоска. Для них вообще не существует отрицательных эмоций, до определённого момента. Они будто живут в сказочном мире. И сам Исаак жил, до смерти отца. И, наверное, так же улыбался всем вокруг, думая, что этот мир всегда будет безгранично мил и добр к своим детям. Но мир оказался совсем иным, а работая в отделе он уверился в этом ещё сильнее, каждый день видя лишь его омерзительную сторону. Улыбаться открыто, сияя своей радостью? Он, пожалуй, больше никогда так не улыбнётся. Мир не позволит ему это сделать. Как то неожиданно перед глазами Исаака материализовалась операционная группа, будто в одно мгновение они вдруг появились — два бронированных чёрных фургона аккуратно припаркованных друг за другом в паре метрах от пикапа детектива. Он на мгновение даже оцепенел, перестав грызть карамель, хотя следовало уже выйти наружу и пройти с ними к сараю, поговорить с хмурыми криминалистами — мужчиной и женщиной, что ненавидели подобные утренние вызовы, предпочитая работу исключительно вечером и ночью. Собственно, Исаак был с ними полностью солидарен. Но хрен он им это скажет. Между ними сохранялось тихое напряжение и негодование. Они терпели друг друга лишь из-за босса, которому подобное противостояние поднимало настроение. У Карла вообще было очень специфичное чувство юмора, взять хотя бы эту подставу с нефирусом. Будь воля Исаака — давно бы уволился. Но не хотел уходить. Да и куда? Он умел лишь ловить преступников и распутывать сложные дела. Мотнув головой, мужчина, наконец, выбрался из пикапа, подмечая молчаливую тень в виде Де. Хорошо, что ему не нужно было ничего говорить, объяснять. Нефирус понимал его и без слов. Забавно. — Доброе утро, — не отказал себе в подколке Исаак, подойдя к криминалистам на достаточное расстояние, чтобы они и услышали, и достать, в случае чего, не смогли. Марли и Карли одарили его нечитаемым взглядом, одинаково скривив лица. Подобное даже подняло мужчине настроение. Не значительно, но всё же. — Пройдёмте за мной. Вся процессия двинулась за детективом к полуразвалившемуся сараю с ошмётками его прошлого напарника. Сотрудники тихо переговаривались между собой, поглядывали на нефируса. Карли и Марли молча отхлёбывали кофе из бумажных стаканчиков, намереваясь проснуться и приступить к делу. Подобное вызывало у детектива лишь кособокую полуулыбку-полуусмешку. Наивные. Хотя, надо отдать им должное, оказавшись на месте, они сразу приступили к делу со всей сосредоточенностью и серьёзностью. Опера же бродили вокруг сарая, ища никому неизвестные улики или подсказки, а вообще маялись без дела или сплетничали о Де, что стоял за правым плечом детектива и молчал. — Ты так и не ответил на мой недавний вопрос, — не выдержал повисшей тишины Исаак, повернув голову так, чтобы боковым зрением смотреть на нефируса. Тот стоял, сложив руки на груди, задумчиво кусая нижнюю губу, иногда он перекатывался с пяток на носки и обратно, будто войдя в медитативное состояние, которое мигом прервалось от прозвучавшего в воздухе вопроса. — Он узнал слишком много. Не знаю, слышал ли ты, но между кланами оборотней сейчас разлад. Они делят территорию, что раньше принадлежала теперь несуществующему клану снежных ирбисов, что заключили тандем с ягуарами и те полностью их поглотили. Кровавое побоище, в общем, — последние слова из уст Де прозвучали одновременно угрожающе и тоскливо, будто он умудрился грустить об исчезнувшем клане. — Впервые слышу, но Кровавое побоище мелькало где-то в разговорах. Кажется, я даже слышал об этом от Альберта. Но откуда он мог узнать? И что он узнал такого, что неизвестно тебе? — вслух размышляя, бормотал Исаак, особо не заботясь, разбирает ли его слова Деий. Бывают у него такие моменты, когда он настолько погружается в пространные размышления, что не замечает ничего вокруг. В один из подобных моментов он умудрился вылить на себя кипяток из чайника и даже не заметил этого, пока его не одёрнул кто-то из офисных работников отдела. Тогда он ощутил лишь досаду от прерванных размышлений, неприятно липнущую к телу ткань брюк и ни капли боли. — Видимо то, что разозлило один из кошачьих кланов. — А? — детектив дернулся, услышав голос напарника, и чуть отшатнулся в сторону. Он бы обязательно упал, поскользнувшись на грязи, если бы его вовремя не поддержали руки Де. Несоизмеримо горячие, обжигающие даже сквозь ветровку ладони держали его уверенно крепко и в тоже время ненавязчиво, нежно. — Осторожней, так и убиться недолго. Исаак покрылся румянцем и вихрем выскользнул из рук нефируса, скрываясь от его нечеловеческих глаз в сарае. Уж лучше поцапаться с Марли и Карли, чем слышать собственное учащённое сердцебиение, осознавая то, как шевелятся волосы на затылке и срывается дыхание. «Не вовремя, как же чертовски не вовремя» — зациклено крутилось в сознании детектива. Он ведь заручился, ещё бог знает когда, не давать воли чувствам, тем более по отношению к собственным напарникам. Это чревато. В конце это всегда нестерпимо больно. Ведь все они рано или поздно уходят, по каким бы то ни было причинам, а он остаётся один, словно старуха у разбитого корыта и пытается заново собрать своё сердце из разметавшихся по организму осколкам. И как они его ещё не убили? Ведь по правилам должны были прорвать сосуды, разорвать органы, устроить внутреннее кровотечение. Но ничего из раза в раз. Только тупая непроходимая боль, которую ни обезволивающие, ни алкоголь убрать, излечить не могут. Не способны. А ему как жить? Хоть кто-нибудь бы ответил. — Чего тебе, жертва лоботомии? — не выдержал молчаливого присутствия детектива Марли. — Твои шуточки из года в год всё тупее и толще, — огрызнулся в ответ мужчина, присаживаясь на корточки так, чтобы и не мешать и быть одновременно на виду у криминалистов, которых одно его присутствие выводило из себя. — Во всяком случае, у меня есть чувство юмора, — отвернувшись от детектива, буркнул криминалист, заручившись поддерживающим кивком со стороны Карли. — Поверь, лучше не иметь его вовсе, чем какое попало. — Либо заткнись, либо катись отсюда к чёрту, — не выдержала Карли, окинув Исаака презрительным взглядом. И детектив, впервые на памяти криминалистов, послушно заткнулся и даже не пытался мешать. У мужчины не было желания собачиться, сейчас ему хотелось вернуться в квартиру у промзоны и запереться в ванной, где он мог бы вдоволь жалеть себя, закидываясь успокоительными и ещё чёрт знает какими таблетками. Исаак, кажется, перепробовал уже всё, но Он всё никак не отпускал. Возвращался во снах, в подобных ситуациях, когда вышибало дух, и детектив выпадал из равновесия. Мир в те моменты казался особенно злым и угрюмым, чем обычно. Хотя и в обычные дни не отличался благодушным отношением. Никто, кроме Карла, не знал, какие тараканы бродят в сознании Исаака, мужчины, не помнящим собственную фамилию.