Гербарий из лилий (Pressing Lilies)

      Смеркалось. Черный саван небосвода был усеян редкими огоньками звезд, затмеваемых светом уличных фонарей. Воздух был холоден и влажен, асфальт блестел от сырости после долго непрекращающегося дождя.       Скейт-парк был закрыт, но Дарби был намерен развлечься этим вечером. Он вздохнул, с наслаждением наполняя легкие морозным, ободряющим воздухом. Он любил одиночество и весь день с нетерпением ждал, когда сможет осуществить свои планы.       Дарби схватил «позаимствованную» им лестницу, установил ее, проверил на прочность и чуть нахмурился. Было бы намного проще, если бы кто-то мог ее подержать. Но многие из тех, кого знал Аллин, были придурками и тупицами, поэтому он был готов несколько раз упасть, лишь бы с ними не встречаться. Аллин сунул скейтборд под мышку и осторожно поднялся до самого верха лестницы, уселся, приготовился и поместил доску между верхней перекладиной и ногой. Посмотрел вниз, оценил высоту лестницы к уклону извилистой дороги. Он знает, что первые несколько попыток могут потерпеть неудачу, но Дарби к этому готов. Несколько шишек и ссадин — ничего нового. Аллин трогается с места, упираясь ногами о доску и...       ...и падает на землю, ободрав ладони об асфальт и роняя доску, а та скатывается вниз по склону. Дарби ругается себе под нос, встает и гонится за своей доской. Легкая пробежка, переходящая в неторопливую прогулку по мере приближения к цели. Он подбирает доску и возвращается на холм к лестнице. Второй раунд. Он снова взбирается, фиксирует доску на месте и вновь готовится.       Только вот этому не суждено сбыться. И это не из-за нервов. Он бы не испугался высоты.       Второй попытки больше не будет, потому что, пока он там, наверху, раздаются звуки чьих-то шагов, удивительно громких и почти эхом проносящихся в затхлом воздухе. Дарби поворачивает голову. Любопытно, кто в этот час стал бы приходить сюда.       Лица он не видит. Незнакомец одет в капюшон, а лицо его скрыто сумраком ночи. Пришелец бежит, чересчур быстро приближаясь, рывком хватает лестницу (достаточно чтобы повалить ее). Дарби теряет равновесие, запутавшись ногами в перекладинах, и лестница вместе со скейтбордом падает вниз. Он падает вместе с ними и нелепо приземляется на плечо. Аллин поворачивается, опирается руками и вытаскивает ногу из лестницы. — Проблемы, гондон? — он встает, отряхивается и пристально смотрит на напавшего на него незнакомца... и вновь падает от проведённого ему гарпуна, оказавшись между пришельцем и асфальтом. Аллин дергается и вытягивает руку, чтобы оттолкнуть мужчину, но его усилия оказываются напрасны, его крепко держат и несколько раз особенно жестоко бьют.       Дарби, ухватив удачный момент, удается обхватить ногой нападающего и перевернуть его броском от бедра. Оказавшись сверху, он пытается удержать своего противника. С высоты своего положения Дарби почти удается различить черты чужого лица. Тон кожи, линию челюсти... Дарби пытается охватить все черты сразу и оказывается застигнутым врасплох: незнакомцу под ним удается высвободить руку, схватить камень приличного размера и зарядить им по голове Дарби. Настолько болезненно и ошеломляюще, что панк-скейтер теряет преимущество. Еще несколько жестоких ударов камнем, и драка превращается в избиение. Фестиваль киков.       Дарби прикрывает голову и скручивается калачиком, чтобы защитить себя от ударов, но быстро отказывается от инстинкта самосохранения. Получив удар тяжелым ботинком под ребра, он перекатывается. Этот импульс-пинок даст ему возможность ускользнуть. Аллин снова встает и смотрит на своего врага...       ...и кто же этот враг.       Капюшон соскользнул, и Дарби увидел его лицо. — Да пошел ты, Старкс...       В неясном свете Рики Старкс выглядит угрожающе. Его обычные обаяние и харизма будто испарились и сменились чем-то мрачным и безжалостным.       Дарби оглядывается по сторонам, ища камеру или, что еще хуже, Брайана Кейджа или Тэза. — Если хотел матча, можно было просто попросить, — бормочет Дарби. Всерьез. В таком изощренном нападении нет необходимости. Бесит. Его ладони в крови от первого падения, а темный уголок разума жаждет схватить Рики и измазать его кровью. Зловещее искупление. Вульгарная поэтичная справедливость. Что-то вроде крови жертвенного ягненка.       Долго Дарби не думает, нужно привести мысли в порядок.       Рики не больше не нападает, поэтому Дарби находит скейтборд и идет за ним. Но и этому не суждено случиться.       Кто-то другой внезапно, исподтишка, наносит удар, бьет по коленям и бросает вниз, а затем вместе с Рики приближается, чтобы избить Аллина (это определенно выглядело бы впечатляюще на ТВ). Он слишком хорошо знаком с болью от ударов собственным скейтбордом по спине и плечам, ребрам и животу.       Дарби все еще не видит второго. Но знает, что силен, а еще этот ублюдок принес с собой клейкую ленту. Теперь руки Дарби перевязаны скотчем — классика, но вот обмотать скотчем голову — это что-то новенькое. Это внушает Дарби страх, он остро чувствует на веках клей и не хочет думать о том, каково будет отодрать скотч.       Как только его усмиряют, лишив зрения, его с лёгкостью уносят и бесцеремонно бросают в багажник автомобиля. Последнее, что он слышит перед тем, как крышка захлопывается, — это голос Рики и его горячее, опаляющее щеки, дыхание: — Без обид, ладно, Аллин?       Ответом Дарби его не удостоил. Багажник закрывается, и Дарби начинает долгую и бесполезную борьбу за освобождение рук.       Рики сидит на пассажирском кресле рядом с водителем и не может поверить в то, что сделал. Но он не отступит. Он уже далеко зашел. Не его вина, что Аллин не смог его одолеть.       Ничего личного.       По крайней мере, так он говорит себе.