Толстый серый закатанный рукав свитера обнажает теплую мягкую татуированную кожу, расплывающуюся по костям и мышцам от прикосновений. Пальцы ласкают слишком нежно, надавливая большими пальцами. Руки, большие и мускулистые, почти напоминают ему руки Джона, с толстыми, огрубевшими подушечками и уверенными прикосновениями... только вот Джон никогда бы...
Дарби зажмуривается, будто дитё, надеющееся:
«Если я не вижу их, они не видят меня». Дарби хочется верить, что все это исчезнет; может, если он подождет еще, то, когда он откроет глаза, все будет по-другому. Но секунды идут, а ничего не меняется; только вот в его груди рождается чувство холода, распространяющееся по телу; наверное, леденящую кровь смесь страха и смиренности, ощущает человек, идущий на свою казнь.
Он не хочет видеть... Но оттого что он закрывает глаза, почему-то становится хуже, потому что, лишившись зрения, Дарби лишь острее чувствует, и от этого сердце его бьется так сильно, что кажется, будто оно может выбраться из ледяной пещеры его груди. Приложив усилие, он открывает глаза, пытается глядеть куда-то сквозь, замыливая взгляд настолько, чтобы не видеть ничего, но вдруг хищный головорез не просто дотрагивается его руки, но и закатывает подол его свитера, касаясь живота. Кожа ползет мурашками, а пресс рефлекторно подергивается от ощущений. Чужая рука скользит выше, под свитером, к косым мышцам живота, и это вызывает то отвратительное ощущение щекотки, которое заставляет дергаться, Дарби не выносит этого прикосновения. Наконец оторвавшись от одного бандита, он чуть не упал в колени другому. Аллин все еще сидит на заднем сиденье авто с тонированными стеклами, зажатый между двумя качками, один из которых слишком приставуч, а другой кажется Дарби противным. Отвергнутый парень сильно толкает его, и Аллин возвращается к мистеру Приставаке, и тот кладет руку на бедро Дарби, и тепло этой руки просачивается сквозь ткань тонких спортивных брюк, настойчиво напоминая Аллину, что на нем нет нижнего белья. Рука этого ублюдка будто боится прикоснуться к его члену, чего Аллин не хочет. Он вообще не хочет двигаться, чтобы случайно не спровоцировать приставания.
Выражение лица Дарби убийственно, оно страшнее любой угрозы. Он выплевывает ядовитую строчку и чувствует облегчение:
— Ссанные мешки с дерьмом, — не очень убедительно, но Дарби не может найти в себе силы придумать что-нибудь пообиднее. Искра неистовой решимости стирает память о принятии.
Аллин не был из тех, кто готов смириться с судьбой, и начинать сейчас он не собирался. Это лишь вопрос времени, когда у него откроется второе дыхание. Он выжидает, тихий и закипающий, терзаемый ядом, распространяющимся в жилах, с растущей яростью во взгляде.
Как ни странно, машина останавливается в месте, похожем на погрузочный центр старого склада, Гай выходит, проговаривает какую-то закодированную инструкцию о том, как
толкнуть товар водителю, а затем машина выезжает обратно. Гай выходит из машины; Дарби остается там, судя по всему, его везут... куда-то? Он думал, что его везут туда, где этот членосос держал Гевару. Но теперь Аллину так не кажется. С тех пор, как Рики Старкс сбил его с лестницы, все вокруг быстро менялось. Теперь он понятия не имеет, чего ожидать. Дарби просто хочет выбраться из этой передряги живым, и это осознание заставляет его вертеться, а нервы гудеть под плотью и побуждать к действиям. Он вдруг весь превратился в энергетический шар, вот-вот собирающийся взорваться...
Секундное замешательство, осознаннее жажды жизни и почти пульсации электрического тока внутри заставляет брови Дарби нахмуриться, инстинкт подсказывает, что ему нужно бежать.
Сейчас. Без оглядки. Он бросается между водительским и пассажирским сиденьями, протискиваясь вперед, на только что освободившееся место. Его спина врезается в боковую дверь, рука хватается за ручку, и дверь открывается. Нет времени реагировать и не за что цепляться. Он падает...
... а затем чья-то рука обхватывает его икры, сжимая достаточно крепко, чтобы пальцы не соскользнули с ткани спортивных брюк. Дарби зависает головой вперед, наполовину выпав из машины; над головой проносится холодный воздух, щиплющий, когда маленький камешек режет его ухо. Еще пара дюймов, и он бы стер кожу черепа о тротуар.
Другая пара рук неуклюже хватается за его ноги, кажется, это руки человека с заднего сиденья, а значит, первым его должен был схватить водитель, из чего следует что водитель одной рукой держит руль, отвлекаясь на повороте и чуть не врезаясь в проносящуюся мимо машину. Сердце Дарби бьется так быстро, что становится больно, он даже не совсем уверен, дышит ли он. Он приподнимается, напрягая пресс и верхнюю часть тела, и хватается за дверь. Дарби оказался в необычном положении: зад кверху, руки изо всех сил напряжены, пытаясь удержать на весу тяжесть собственного тела, упорно тяготеющего вывалиться на проезжую часть из движущегося автомобиля.
Трудно сказать, предпочел бы он вернуться в машину или выпасть из нее.
В мгновенье Аллин осознает, насколько странно выглядит его побег, и только по этой причине он надеется, что никто не увидит. На удивление проезжающих мимо автомобилей было немного. Вдруг другая часть его мозга выдает мысль: Аллин хочет, чтобы люди заметили, чтобы ему помогли. А еще есть другая идея, ненормальная, крышесносящая, навеянная высоким уровнем адреналина в крови: Дарби хочет, чтобы люди увидели это, но совершенно по другой причине. Потому что, если его размажет по трассе, кто-то должен это увидеть. Кто-то должен снять это. Люди должны иметь возможность пересматривать это снова и снова, они должны знать, что этот кошмар произошел. Это волнующе и странно, Дарби почти смеется, потому что это... невероятное чувство. Какую свободу на краткий миг ощутил бы Дарби, если бы просто отпустил дверцу!
Он ходит по краю, между жизнью и смертью. Рука становится влажной от пота, искушение отпустить дверь и познать ужас падения слишком велико. Асфальтовая болезнь* его не пугает. Сломанные кости — чепуха. То, что задумали эти ублюдки в машине, нравится Аллину гораздо меньше.
Рука соскальзывает, и Дарби откидывается назад, кладет руки на грудь, скрестив запястья, будто готов провести Coffin Drop. Его глаза закрыты, и он вслепую отпихивает от себя руки, держащие его; он готов расшибиться в кровь. Он готов и ждет объятий боли, соблазнительной агонии, шока от столкновения с асфальтом.
Ничего из этого не происходит. Руки, схватившие его за ноги, сумели проскользнуть выше, схватить Дарби за талию, затягивая в безопасный салон авто, крепко сжимая парня и тут же захлопывая дверь.
— Какого черта ты вытворяешь? Хочешь сдохнуть?! — водитель и двое других здоровяков на заднем сиденье выкрикивают проклятия и вопросы Аллину, но тот не открывает глаз, пытается отдышаться.
Его кожу покалывает от порыва ветра, его внутренности горят от страха, облегчения и нездоровой дозы возбуждения. От будоражащего чувства неземного перерождения. Головорез с заднего сиденья, тот, что не пытался приставать к нему, явно раздражён:
— Угораздило зависнуть с адреналиновым наркоманом!
Когда Дарби, наконец, удается успокоиться, перевести дыхание и успокоить бешено бьющееся сердце, мистер Приставака притягивает худощавое тельце Дарби и цепляется за него, будто за свою жизнь... будто бы такой доходяга, как Дарби, слинял бы.
Всплеск адреналина начинает спадать, и наступает усталость, как зверь, грызущий изнутри.
— Эй, ребята, у него стояк, — удивленно и смущенно произносит Приставака, держа скейтбордиста.
Другой бандит и водитель не обращают внимания. Аллин, увлеченный произошедшим с ним, даже не заметил своего возбуждения. Да если бы и заметил, что с этим делать? Он слегка приподнимает плечи, лениво, в манере Оранжа Кэссиди.
— Риск заводит тебя? Ангелочек возбудился? — Мистер Приставака все еще держит скейтера, прижимая его спину к своей груди. Одна огромная рука лежит на груди Дарби, а другая прижимается к его животу. Предплечье опускается ниже талии и слегка соприкасается с членом Дарби.
— Ёбанный... извращенец, — выплевывает Аллин. Его тело будто наэлектризовано, оно слишком истощено, поэтому Дарби не делает ничего, чтобы помешать мужчине. Даже если бы Аллин смог вырваться из хватки этого парня, деваться было бы некуда.
Когда скейтер ерзает, крепче прижимается к коленям мужчины, упираясь задницей на натянутый тканью брюк стояк мужчины.
— ...похотливый уёбок, — Дарби ловит себя на том, что его лицо совершенно напрасно хмурится. Его лицо, как оригами, скомканная бумага, морщится от отвращения и дискомфорта, когда он чувствует какое-то движение, а затем настойчивое покачивание чужих бедер: мужчина буквально трется о его задницу, обтянутую тонкой тканью брюк. Контакт «кожа-не-кожа». Это унизительно и неприятно. Можно ли это назвать изнасилованием, Дарби не знает да и думать не хочет. Он не хочет, чтобы это слово крутилось у него в голове. Не хочет разбираться.
Он закрывает глаза и пытается думать о том, что сделает, когда все это закончится. Если он выживет. Уголки его губ подергиваются, почти улыбаются. Дарби решает, что съест что-нибудь полезное с обжаренными овощами, приготовленное особыми ножами. Мысль о горячей еде согревает его изнутри. А потом Дарби, конечно, решает, что, может быть, он сам что-нибудь приготовит и угостит Джона... Хорошая идея, может быть, даже слишком хорошая.
Тело Дарби начинает покачиваться синхронно телом человека сзади. Вот это уж точно не идея Аллина.
Его глаза закрыты, он откидывается на мужчину. У члена Дарби есть собственное мнение по поводу сложившейся ситуации, он встал и жаждет внимания, как изголодавшийся щенок. Дарби чувствует член мужчины, упирающийся в его зад, от этого жар волной накрывает тело рестлера. Дарби приоткрывает рот и часто дышит, всхлипывая и прерывисто вздыхая.
Настоящая порнозвезда, немного подготовки, и можно снимать любительское порно.
Мужчина убирает руку с живота Дарби, рука опускается ниже, по покрытой испариной коже, и хватает член Аллина. Тот издает звук, разрывающий голосовые связки, столь же непристойный, как и западающий в память.
Позорная борьба за свободу была тут же вознаграждена удовольствием, и, как это часто бывает, удовольствие победило.
Дарби нечасто трогает себя. Если не считать того, что они делают с Джоном, чего бывает недостаточно. А потому Дарби исключительно чувствителен к прикосновениям, и теперь его бедра сами, будто движимые какой-то силой, подаются вперед. Его мозг тут же отключается, а тело стремится получить больше. Мужчина дрочит ему небрежными движениями, которых более чем достаточно, продолжая тереться об Аллина до тех пор, пока они оба не кончат. Хватка мужчины ослабевает, и Дарби выскальзывает из его рук, падает на среднее сиденье, сползая с чужих запачканных колен и снова оказываясь между двумя бандитами Гая. Дарби потный, липкий от семени, его глаза наливаются слезами. Почему? Он в порядке. Ему не больно...
Хотя, может, внутри.
Дарби может справиться с физической болью, напряжением, давлением, нападениями и побоями. Он может выдержать любой стресс. Но такое он почувствовал впервые. Дарби прижимает подбородок к груди, смотрит вниз, не желая, чтобы его похитители видели слезы, если те покатятся по щекам. Другой бандит, тот, который не был извращенцем, выглядит так, будто его сейчас стошнит.
— Надеюсь, что ты потеряешь работу после этого. Мы не должны...
— Он сам хотел этого, — выдохнул мистер Приставака и слегка рассмеялся, и его смех звучал скорее натянуто, чем естественно.
Он сам хотел этого.
Почему-то от этих слов Дарби становится хуже, больше всего на свете ему хочется провалиться сквозь землю и умереть. Ему нужны душ и чистая одежда. Ему нужна еда, он хочет, чтобы Джон Моксли назвал его мальцом и сказал ему, что
жизнь несправедлива. Ему нравилось в Джоне его прямолинейность и резкость. Так привычно, без всякой запутанной чуши. С Присциллой все было иначе. Она часто меняла свое мнение, говорила загадками, ожидала, что Дарби сможет прочесть ее мысли.
...это и убило их отношения.
Присцилла.
Он давно не вспоминал о ней. Воспоминания о Присцилле убивали его. Дарби вдруг чувствует, что его сейчас стошнит, но желудок слишком пуст для этого.
Но что-то должно произойти. Должно.
Отстраненный и не приставучий головорез нравится Дарби гораздо больше. У него возникает план накинуться на мистера Растлителя. Но места недостаточно, чтобы заломить тому запястье, вывернуть руку. Нужно что-то еще.
Он не может придушить мужчину, не может технически, остается только ждать. Большинство рестлинг-приемов эффективно только в том случае, если оба участника боя играют по негласным правилам.
Тебя сбивают DDT, и ты знаешь, что должен упасть. Когда кто-то заламывает тебя на болевой или проводит Kick, ты позволяешь этому случиться. Когда ты врезаешься в столб или тёрнбакл, всегда притворяйся, будто тебе больно. Когда тебя берут на руки, управляй своим весом, чтобы сопернику было легче, а прием выглядел хорошо.
Но за пределами ринга все это ничего не значит. Трудно противостоять неожиданным поворотам голыми руками.
Когда Дарби наконец принимает решение, машина останавливается и двигатель заглушается.
— Ладно, давай вытащим его...
Водитель выходит первым, а двое других следуют за ним, крепко хватая Аллина и заставляя его идти. Дарби почти смеется, когда понимает, где они находятся. Потому что это то же самое место, где ранее высадили Гая. Но Дарби плевать, почему они сделали круг. Он все равно получит ответ.
— Боссу нужно немного времени, чтобы подготовиться к новоприбывшим.
Водитель и мистер Растлитель оказываются по обе стороны от Аллина, и тот, что явно самый порядочный из троих, похрустывает костяшками пальцев и произносит:
— Ничего личного. Просто так надо.
Дарби не понимает, что значит «просто так надо». Он получает ответ, когда парень наносит удар, который наверняка оставит ему фингал под глазом, но не сломает орбитальную кость.
Как точно.
Дарби принимает удар, отворачивая голову в сторону. И ничего. Не намного хуже, чем те удары, что он получает на ринге. Этот мудак знает, как бить, и молодой рестлер даже признателен ему. Дарби не хочет, чтобы из него вышибали дерьмо. Он достаточно пережил. Водитель и Растлитель идут с Дарби, а любимый головорез Дарби, его личный Мистер Славный Парень, остается в машине, проверяя свой телефон, звонит и говорит жене, что скоро будет дома.
По пути к боковому входу в здание Растлитель пытается облапать Аллина. Месть не заставила себя долго ждать. Поскольку руки Аллина скованы, он наносит удар головой, не такой жесткий, как ему бы хотелось, но ведь у него есть еще одна попытка. Прижавшись лицом к мужчине, Дарби вонзает зубы в толстый кусок плоти на стыке шеи и плеча.
Тот удивленно кричит, и этот громкий скрипучий звук прерывается скрежетом. Мужчина кладет руку на голову Дарби, а другую -на его лицо, большим пальцем чуть не выдавливая глаз Аллина, и с силой отрывает от себя скейтбордиста... Во рту Дарби — изуродованный кусок мяса с на удивление минимальным количеством крови на нем. Блондин выглядит одичавшим и голодным.
Он открывает рот и медленно выталкивает кусок мяса языком. С мокрым шлепком он ударяется об асфальт.
— Прикоснись ко мне еще раз и узнаешь, что еще я откушу.
Растлитель сразу понял: Дарби не шутит. Это угроза.
— Он укусил меня...
Водитель фыркает, будто это его позабавило, и пытается не рассмеяться.
— Вот почему нам столько платят, а?
До склада они дошли без происшествий. Когда Аллин видит на Гевару, меньше всего думает о себе.
— Ты больной уебок...
***
Джон Моксли не может поверить, что это происходит. Именно Брайан Кейдж разослал сообщения всем, кому мог, через несколько соцсетей. Фото Дарби Аллина, избитого, — кожа да кости! — стоящего среди толпы головорезов, и их всклокоченного лидера, а затем фото номерных знаков автомобилей... До этого Мокс искал сообщения или признаки, свидетельствующее о том, что с Дарби все в порядке. Теперь Джон знает, что с парнем явно
не все в порядке, но, по крайней мере, он жив.
Внутри Мокса бушуют гнев и беспокойство. Он не вздохнет спокойно, пока этот парень не вернется в его объятия.
Ему приходит сообщение, после которого выходит за дверь, готовый к войне.
***
Брайан Кейдж очень доволен собой и своими поступками. Его телефон разрывается от звонков людей, выпрашивающих подробности или предлагающих свои услуги. Это не как в фильмах. Обычные люди не могут просто раскопать информацию о номерных знаках, и они, конечно же, ничего не смыслят во взломах камер слежения, чтобы помочь найти людей. Брайан надеялся, что все будет круто и высокотехнологично, как в кино. Но вместо того он получил сообщение от Миро о том, что видел тот видел цепочку подозрительных черных машин...
К сожалению, оказалось, что один из этих черных авто был катафалком, а цепочку возглавлял седан, и все они направлялись к месту захоронения, чтобы завершить похороны... Это не те машины. Но люди пытаются помочь.
А Рики вне себя. Он бросился жалеть самого себя и преодолел собственное горе. Теперь он просто хотел вытащить Дарби из созданных им самим проблем.
Когда телефон Рики звонит, он не обращает на него внимания. Он не хочет ни с кем разговаривать. Но все равно хватает его и с удивлением обнаруживает сообщение от странного, но знакомого номера. Старкс открывает сообщение, читает его, а затем замечает картинку.
Думал, что самый умный? Я видел фотки, которые опубликовал твой дружок.
Я тоже сделал фото.
Мои лучше.
Отзови свой маленький розыскной отряд.
А иначе.
Рики нажимает на прикрепленный файл, открывает изображение, и его встречает знакомое лицо. Размалеванный синяками Дарби, как новыми, так и старыми, со стекающей по подбородку кровью; он больше не походил на человека, зажатый и дикий. И только отчетливая ясность в глазах Дарби была непоколебима.
Гай не накачивал его наркотиками. Это было очень важно. Может быть, еще есть шанс все исправить. Но сперва нужно серьезно подумать над сообщением Гая; угроза была очевидна, и то, что Гай не только знает об их попытках спасти Дарби, но и готов принять более решительные меры, внушает ужас.
— Брайан, притормози с фотографиями, — если до этого он не терял хладнокровия, то теперь точно потерял. Наступает приступ паники, и он все меньше понимает, как с ним справиться, — Положи чертов телефон!
Брайан опускает мобильник и приподнимает бровь; он скептически смотрит на друга; даже не глядя на экран телефона, его пальцы постукивают и печатают, мышечная память выполняет свою работу, передавая нужные слова.
— Ты ж не это имел в виду.
— Я бы не сказал этого, если бы не имел в виду!
— ...но я...
— Брайан!
— ...у меня есть адрес, и я уже отправил его Моксли.
Выражение лица Рики — это выражение шока и предательства. Потому что их вмешательство могло усугубить ситуацию, возможно, фатально для Аллина. И, может быть, потому, что Рики сам хотел все исправить. Не Джон, ебаный, Моксли.
