No Regrets
В просторном кабинете, больше походившем на зал заседаний какой-нибудь корпорации, проходило собрание деканов всех факультетов, которым руководил 13-й ректор Государственного Университета имени Маре, Эрвин Смит. Это был крупный и статный светловолосый мужчина в самом расцвете жизненных сил. Отставной боевой офицер, Смит занял новую для себя должность по единогласному решению коллегии деканов университета, и это решение было одобрено Городским Департаментом Образования сразу же, как только 12-й ректор сложил с себя полномочия, чтобы на старости лет заняться подготовкой студентов в спортивной секции КА-ДО… Ну вы поняли, о ком речь. А должность декана Факультета Естественных и Прикладных Наук Эрвин Смит передал своему заместителю, Леви Аккерману, которому доверял во всём. Несмотря на суровый нрав и эксцентричные выходки, Леви очень радел за студентов своего факультета. В глаза он постоянно говорил им, что они бездари, лентяи и бездельники, а иногда даже занимался и откровенным рукоприкладством. Но за их спинами декан постоянно готовил ребятам помощь: убеждал преподавателей позаниматься с отстающими студентами и дать им ещё шанс; просил за Энни Леонхарт, чтобы ей позволяли пропускать семинары, если она готовилась побороться на очередных соревнованиях за честь университета; выписывал рекомендательные характеристики тем студентам, кто хотел подработать в свободное время или на каникулах. Леви был в курсе общей атмосферы, что царила в каждой группе — ему это было нужно для того, чтобы вовремя разрешать возникавшие между студентами конфликты. Также декан Аккерман старался всем предоставлять средства для того, чтобы раскрывать свои таланты и творческий потенциал. Именно благодаря его тайным инициативам у студентов появилась возможность выражать себя — репетировать, ставить спектакли и проводить концерты в актовом зале, что придавало больше ярких красок их студенческой жизни. Речь идёт о Кружке Театра и Музыки, участники которого в прошлом году ставили спектакль «Красная Шапочка и Серый Волк»… И хотя публично Леви всегда это отрицал, но по документам именно он был официальным куратором этого кружка. Просто в стремлении привить студентам больше самостоятельности, он предоставил им полную свободу, но при этом регулярно интересовался деятельностью своего детища, посещал их выступления и ходатайствовал о том, чтобы им исправно отстёгивали средства из бюджета университета. Несмотря на часто меняющийся состав театрально-музыкального кружка, его постоянными членами вот уже два с лишним года оставались Бертольд Гувер и Райнер Браун. И при всём при этом лишь избранные преподаватели знали о том, что Леви Аккерман так радел за своих подопечных. И то, что на прошлогоднем спектакле он сидел со своей дочкой на первом ряду, тоже не было случайностью… Как, впрочем, и то, что после представления Леви лично явился в полицейский участок, чтобы прояснить ситуацию с Райнером и вытащить парня из-за решётки… Об этом поступке декана знал лишь один человек — тот, кто, собственно, и доверил ему эту должность. — ПРЕДЛОЖИТЕ ВАШИ СЕРДЦА! — во всю глотку заорал Эрвин, ударив себя кулаком в широкую грудь, облачённую в его любимый тёмно-зелёный пиджак, украшенный чёрным галстуком, на котором был закреплён интересный значок в виде скрещенных сине-белых перьев, в народе именуемых «Крыльями Свободы». Все деканы встали со своих мест и последовали примеру чудаковатого ректора. Среди них был уже знакомый читателям пожилой старец Дот Пиксис, возглавлявший Факультет Гуманитарных и Философских Наук. Он прославился в первую очередь тем, что во время лекций по философии частенько сводил всё к разговорам о выпивке и о женщинах. Вообще, спиртные напитки являлись основным столпов всех выдвигаемых Пиксисом философских теорий. И поэтому неудивительно, что он стал организатором клуба «Культурное Питие», на лекциях которого рассказывал студентам историю потребления человечеством спиртных напитков с древнейших времён до нашего времени. И это совсем никого не смущало — скорее даже наоборот: агенты известнейших винодельческих и пивоваренных компаний Испании, Франции, Италии и Германии ежегодно посещали большую конференцию клуба «Культурное Питие» в качестве почётных гостей. А истинной целью их визитов был поиск будущих талантливых кадров: агенты всегда прислушивались к советам престарелого декана и предлагали выпускникам трудоустройство за границей. Один из выдающихся учеников Дота Пиксиса не только смог построить успешную карьеру в известной немецкой пивоваренной компании, но позже даже организовал в Германии собственное дело, создав сеть пивоваренных заводов «Ханнес-сан»… Ну вы поняли. Ко всему прочему, старик Пиксис был ещё и руководителем кружка «Шах и Мат», где обучал подопечных правилам успешного шахматного боя. Следующий участник собрания — тоже небезызвестная личность, декан Факультета Физической Культуры и Спорта, Кейт Шадис. Бывший 12-й ректор университета, сейчас он возглавлял две спортивные секции: КА-ДО, где готовил будущих борцов-чемпионов, и секцию «Ледовое Побоище», где взращивал самых брутальных и боевых хоккеистов. Студенты окрестили Шадиса «Инструктор», поэтому в скором времени и сам мужчина привык на него откликаться. Сколько не пытались растормошить Кейта Шадиса, но он никогда не признавался, хотя все вокруг это знали: Энни Леонхарт была его любимой студенткой, практически заменившей ему родную дочь. Особым доверием ректора пользовался декан Военно-Исторического Факультета, действующий генерал Тео Магат. Помимо преподавания истории и военного дела, Магат возглавлял Военную Кафедру университета и Кадетский Корпус, где дети и подростки проходили курс молодого бойца, включавший общие основы боевой подготовки. Младшая сестра Райнера Брауна и её друзья как раз обучались в кадетском отделении с намерением поступить на учёбу в ГУиМ на внеконкурсной основе. Тео Магат умел впечатлить и заинтересовать своих учеников и студентов. Чего только стоили организованные им в прошлом году соревнования по танковому биатлону, где он успешно отстоял честь страны, лично руководя экипажем танка Т-90А и показав миру неувядающую меткость своего опытного глаза. И наконец, последним и самым молодым из деканов была весьма интересная особа, возглавлявшая Факультет Промышленной Экономики, Управления и Права. Это была привлекательная, деятельная и, самое главное, незамужняя женщина 28-ми лет, которую звали Траут Карвен. Несмотря на свои совсем ещё юные года, она хорошо зарекомендовала себя, а студенты любили её не только за внешность. Помимо длинных стройных ног и лоснящихся светлых волос, Траут обладала ещё и ясным интуитивным умом. Прекрасно понимая трудности, которые могли возникать в головных дисциплинах её факультета, она сама писала методички и пособия, где в схемах и таблицах доходчиво раскладывала сложный материал по полочкам, чтобы студенты могли разобраться и легко усвоить новые знания. Первое время на переменах у кабинета Карвен частенько собиралась очередь студентов, в основном мужского пола, что вполне объяснимо. Студенты с других факультетов тоже стремились пообщаться с ней, поэтому очень скоро она организовала и возглавила два кружка — Клуб Журналистики и Кружок Бизнеса и Маркетинга, которые тут же вступили друг с другом в непримиримое противостояние. Они боролись за внимание Траут Карвен, которая, кстати, и не сразу догадалась, что битва-то началась из-за неё. Уже известные читателям студенты Факультета Естественных и Прикладных Наук, Марко Ботт и Жан Кирштейн, вступили в ряды журналистов, в то время как Саша Браус и Конни Спрингер пополнили ряды бизнесменов и маркетологов. Многие могли бы посчитать, что декан Карвен просто манипулировала молодыми людьми. И она признавалась себе, что отчасти это и было так. Но моральные устои женщины всегда были на высоте: даже зная, что к ней тянуться из-за её привлекательной внешности, Траут использовала это, чтобы направлять энергию студентов в нужное русло и в итоге делать их лучше. Ректор Смит отчётливо разглядел в своей коллеге данную черту, поэтому без колебаний доверил ей уважаемую должность декана факультета.* * *
— Итак, друзья мои, — обратился к присутствующим ректор Смит. — Вчера вечером меня проинформировали, что в это воскресенье к нам в университет прибывает делегация Городского Департамента Образования, которую возглавит лично сам глава департамента. — Ой, как же не вовремя! — зашептались деканы. — Да уж, не лучшее время для проверки… — Я разделяю ваше общее беспокойство, — продолжил ректор. — Но мы должны как-то это пережить. И будет лучше, если мы переживём это испытание вместе, плечом к плечу. Сейчас Эрвин обратился к декану Факультета Естественных и Прикладных Наук: — Леви, я прекрасно понимаю, что ты чувствуешь. Но выступление твоих подопечных из театрально-музыкального кружка придётся отменить. — Как это отменить?! — и мужчина сразу же подскочил со своего места. — Но почему?! — Глава департамента приедет к нам в воскресенье во второй половине дня, и мы будем проводить торжественную часть в актовом зале, — пояснил Эрвин. — Я ничего не имею против твоих студентов. Но ты ведь помнишь, как это прошло в прошлом году? Это был один из немногих моментов, когда на лице у декана Аккермана читалось чувство растерянности. — Вот и я о том же, — продолжал ректор Смит. — Если снова произойдёт какой-нибудь курьёз или недопонимание и к нам нагрянет полиция, то это точно не украсит наш университет в глазах главы департамента образования. — Дальше студентам предстоит подготовка к сессии, и они будут серьёзно загружены, — хладнокровно сказал Леви. — Поэтому перенос воскресного выступления Кружка Театра и Музыки… будет равносилен его отмене. Никто из остальных деканов никогда не видел мужчину таким подавленным, каким он предстал перед ними сейчас. — А ты, оказывается, очень переживаешь за своих студентов, Леви, — с тёплой улыбкой произнёс Эрвин. — Останься после собрания, поговорим по душам. Далее ректор раздал беглые указания другим деканам. — Будьте готовы продемонстрировать отменную выправку на Военной Кафедре, господин Тео Магат. — Есть! — ответил генерал. — Мы будем во всеоружии! — В конце концов, нам неизвестно, что за тип этот глава Городского Департамента Образования, — размышлял Эрвин. — Мы не знаем, на что он будет обращать внимание в первую очередь, поэтому готовиться следует всем по полной строгости. На всякий случай, господин Инструктор, подготовьте показательное выступление лучших бойцов вашей секции боевых искусств. — Это обязательно, — подтвердил декан Шадис. — Мы с Энни отберём только лучших! — А Вам, мистер Пиксис, — обратился ректор Смит к старичку. — Я бы порекомендовал хотя бы на время замаскировать или заклеить бумагой название вашего клуба «Культурное Питие». А то вдруг глава департамента окажется каким-нибудь занудой и ярым трезвенником, тогда обязательно поймёт всё не так, и потом проблем не оберёшься. — Ох, — заворчал Пиксис. — Эти офисные бюрократы никогда не разбирались в хорошей выпивке… — А что касается Вас, мисс Карвен, — и Эрвин доброжелательно посмотрел на даму. — То я бы хотел попросить студентов из вашего Клуба Журналистики подготовить яркую презентацию о нашем университете. — Это замечательная идея, — согласилась Траут. — Думаю, что Жан и Марко возьмутся за работу с энтузиазмом и за два дня выложатся на полную. — А до преподавателей мы доведём, что в пятницу у ребят будет особое задание и свободное посещение занятий, чтобы они не суетились и работали в своём ритме, — предложил генерал Магат. — Отличное дополнение! — одобрил Эрвин. — Значит, так тому и быть. На этом наше утреннее совещание окончено, больше я никого не задерживаю. Желаю вам удачного дня! Все покинули кабинет. Только декан Факультета Естественных и Прикладных Наук остался стоять на месте, так и не присев больше на свой стул. — Понимаю, Леви, что сейчас у тебя трудные времена, — начал разговор Эрвин, наблюдая сквозь большое окно за прибывающими на первые пары студентами, словно командующий армией в генеральном сражении. — Мне уже известно о том, что вчера произошло между тобой и Ханджи. А теперь вот ещё и новая болезненная неприятность для твоих подопечных… Поверь, я переживаю за них не меньше, чем ты. Декан Аккерман слушал молча, опустив глаза в пол и не зная даже, что и сказать. — Более того, — продолжал свою речь ректор. — Я вовсе не собираюсь уговаривать тебя, чтобы ты не увольнял Ханджи. Это дело твоё и только твоё. Однако хорошенько подумай: может ты поспешил с принятием такого решения? Мужчина обернулся и посмотрел на своего боевого товарища. — Ханджи, конечно, не без странностей, но человек она хороший. И как учёный, она знает своё дело. Быть может, найдётся пара-другая и твоих студентов, кому Ханджи будет по-настоящему дорога… Эрвин подошёл ближе и заглянул декану Аккерману в лицо. Тот ответил ему встречным взглядом. — Даже если это будет всего один студент… — продолжил разговор ректор Смит. — Леви, ты ведь очень скоро увидишь боль в его глазах от подобной утраты. Как воспитатель… Нет… Как отец, сможешь ли ты объяснить своему подопечному, почему отнял у него Ханджи?.. Декан Аккерман снова опустил глаза и произнёс: — Тогда что мне делать, Эрвин? Как мне разрешить клубок этих неприятностей, чтобы не оставлять всё как есть? И возможно ли спасти воскресное выступление моих студентов?.. Где искать единственно верное решение? — Хм, а вот это уже тебе будет виднее, Леви, — с улыбкой ответил Эрвин. — Только ты умеешь убивать одним залпом сразу двух и даже трёх зайцев. Но всё же один совет я могу тебе дать. Слушай… Тёплый взгляд ректора Смита вселял оптимизм. — Если студенты будут на твоей стороне, — говорил он. — То вместе вы сможете и горы свернуть. Поэтому, Леви, не отказывай просящим — дай им шанс поработать и показать, на что они способны. Не стоит недооценивать силу их юношеского порыва. — Я подумаю над твоими словами, — ответил декан Аккерман. — Мне остаётся лишь сделать выбор и затем столкнуться с последствиями своих решений. Пожалуй, я готов идти. — Буду ждать от тебя только победы, — и ректор Смит дружественно положил руку товарищу на плечо. — Сделай выбор без сожалений!* * *
Очень многим студентам и преподавателям предстояло сегодня принять тяжёлый вызов… После того, что услышал утром от Ханджи, Райнер был сам не свой. «Как же так всё получилось?» — задавался тяжёлым вопросом он. — «Раньше ведь декан Аккерман никогда не посещал её лабораторию… Тогда почему вчера?.. Чёрт!.. Надо что-то делать, иначе… У меня есть время всего лишь до понедельника, уже меньше четырёх дней!..» Райнер поймал себя на мысли, что его уже не так сильно беспокоила судьба диплома или возможные планы создания собственного гарема из Кристы и Петры. О нет, всё это теперь отступило куда-то на задний план. Больше всего он переживал сейчас о том, что никогда не сможет смириться с судьбой, которая была уготована его научному руководителю. «Я должен спасти её!» — решил для себя наш герой. — «Костьми лягу, но вытащу Ханджи! На большом перерыве иду в деканат!..» — И что это с ним случилось? Так риторически спросила сама себя Имир, искоса поглядывая на Райнера, который даже и не смотрел сегодня в их сторону, хотя обычно пускал слюни на Кристу, особенно если семинар был уж слишком скучный. — Кажется, что у него возникли какие-то проблемы, — пришла к выводу девушка. — Ты беспокоишься за Райнера? — поинтересовалась её соседка по парте. — Ха! — фыркнула Имир. — Криста, хватит уже пытаться найти тайный умысел там, где его нет. Просто если с Райнером что-то случится и он станет ещё невыносимее, то тогда мы все будем страдать ещё больше, чем сейчас. Поэтому… — А я вот не страдаю, — перебила Криста. — Да и ты, как я вижу, тоже не особо страдаешь. Так что хватит уже причитать, лучше записывай условия задачи. — Ладно, ладно, — нехотя согласилась Имир.* * *
— Папа, что здесь происходит?!! — вскрикнула Микаса от неожиданности, когда на большом перерыве зашла в кабинет к отцу. Там же находился не менее обескураженный Бертольд, который как обычно совершенствовал свои навыки уборки и готовился к проведению чайной церемонии… Дело в том, что за минуту до того, как пришла Микаса, в кабинет пожаловал Райнер. Без лишних слов парень рухнул на колени к ногам Леви Аккермана. — Умоляю Вас, господин декан! — в который раз повторил Райнер, совершенно не обращая внимания ни на своего друга, ни на вошедшую Микасу. — Пересмотрите своё решение!.. Леви был мрачнее тучи и ничего не ответил дочери. Смотреть ей в лицо после того, что он увидел в умоляющих глазах своего студента, было выше его сил. Отвернувшись к окну, мужчина взялся пальцами за свою переносицу и, поморщившись, мучительно выдохнул. Сейчас у него в голове крутились те пророческие слова, которые он всего несколько часов назад слышал от Эрвина Смита… Все молчали. Наконец Леви развернулся и громко закричал на Райнера: — Разве ты не понимаешь, что из-за неё ты чуть не сгорел заживо, а?!! — Понимаю, господин декан, понимаю… — виновато соглашался студент. — Но я не могу сгореть… — Это почему это?! — Леви моментально подскочил и схватил его руками за воротник рубашки. — Бессмертный что ли?!! — Нет, — отвечал парень не сопротивляясь. — Просто… Это не первый раз. — Чего??? — изумился декан, ослабляя хватку. — Что значит не первый?! — Мы с профессором Зоэ потушили уже с десяток пожаров, — признался Райнер. — Благодаря ей я научился разбираться в огнетушителях и правильно их применять… а ещё использовать огнеупорный костюм и держать свой страх в узде. Господин декан, да меня можно хоть сейчас записывать в пожарную команду!.. — Вот же Четырёхглазая! — и Леви с негодованием отпустил студента, да так, что тот повалился на спину. Кое-как поднявшись и встав на колени, Райнер снова обратился к декану, который отвернулся от него в противоположную сторону, продолжив многозначительно теребить пальцами свою переносицу. — Вот видите, господин декан, профессор Зоэ научила меня многим полезным навыкам, поэтому я прошу… — Замолчи! — резко ответил Леви. — Я понял тебя, Браун. Ещё какое-то время стояла напряжённая тишина: ни Бертольд, ни Микаса не решились вмешаться… — Послушай, Браун, — произнёс декан Аккерман глядя в окно, словно заприметив там что-то важное. — Ты и правда так хочешь, чтобы Четырёхглазая осталась твоим научным руководителем? — Да! — без промедления выпалил юноша. — Я сделаю всё, чтобы Вы пересмотрели своё решение по поводу её увольнения! — Тчч!.. — фыркнул Леви, не понимая, как вообще Ханджи могла воспитать такого преданного студента. — Поднимись на ноги. Райнер покорно исполнил указ. — А теперь идём за мной, — скомандовал мужчина, направляясь на выход. Переглянувшись между собой, Бертольд и Микаса подошли к окну и молча смотрели, как декан Аккерман подвёл студента к какому-то зданию, стоявшему во дворе. — За всё время обучения я ни разу не видел, чтобы оно использовалось… — заметил Бертольд, стараясь понять, к чему Леви мог сейчас подталкивать Райнера. — Что это вообще за здание, не знаешь, Микаса? — Нет, не знаю… — виновато ответила девушка. — Папа никогда не рассказывал и всё время держал его на замке… С виду напоминает какой-то крытый спортивный комплекс. — Да уж… — задумчиво произнёс парень. — Только вот кажется, что теперь его используют как склад или что-то вроде того. — Ага, скорее всего, так и есть. Я однажды видела, как туда подвозили какие-то строительные материалы… Интересно, о чём они сейчас разговаривают? Молодой человек посмотрел на Микасу и ответил ей так: — Уверен, мы это очень скоро узнаем… На самом деле, декан Аккерман предложил Райнеру весьма тяжёлую сделку. — Когда-то здесь был спортзал Футбольной Секции, — начал объяснять он. — Но несколько лет назад, ещё до твоего поступления, секция была расформирована. Открыв старыми ключами несколько замков, мужчина провёл юношу внутрь. Уложенные штабелями стройматериалы, накрытые тентом, а также груды мусора, пыль и грязь — вот что предстало перед взором Райнера, который прежде никогда тут не был. — Перейдём сразу к делу, — продолжил Леви. — Уже давно мы хотели навести в этом зале порядок и сделать ремонт. Как видишь, даже закупили всё необходимое… Но вот сделка со строительной компанией сорвалась в последний момент. Дальше были тяжёлые времена, и дело было отложено в долгий ящик… — И чем же я могу… — собрался было уточнить юноша. — Я хочу, чтобы ты навёл здесь порядок и сделал ремонт, — ответил ему мужчина. — Сегодня четверг, и времени у тебя до утра воскресенья. — Но ведь это невозможно! — воскликнул Райнер. — За два дня!.. Декан Аккерман сделал пару шагов вперёд, поравнявшись плечом к плечу со студентом: теперь они смотрели в противоположные стороны. — Это моё последнее слово, — тяжело, но непреклонно сказал Леви. — Уверен, что твой друг поможет тебе… В воскресенье мы будем принимать в этом корпусе главу Городского Департамента Образования. Я освобождаю вас от завтрашних пар. Если вы наведёте тут порядок, то я пересмотрю своё решение по поводу Ханджи. Даю слово. Услышав это имя, парень вздрогнул и решил больше не задавать лишних вопросов. Декан, казалось, что с безразличным лицом побрёл к себе в кабинет, а Райнер остался стоять неподвижно. Он поднял свою ладонь и долго смотрел на неё… А затем, сжав кулак, решительно зашагал обратно на пары…* * *
После занятий Бертольд пришёл в комнату театрально-музыкального кружка. По плану, сегодня они с Райнером должны были репетировать… и произвести генеральную сверку часов. Но его товарищ не явился. «На сегодня отменяем. Вечером созвонимся. И это… Мне потребуется твоя помощь, брат». Так было сказано в сообщении от Райнера. Более никаких объяснений. Предчувствие чего-то недоброго не отпускало нашего героя — он не на шутку переживал за друга… И ещё больше из-за приближающихся выходных. Стараясь хоть как-то отвлечься, Бертольд начал перебирать струны и напевать под нос любимую мелодию… Это и правда успокаивало: чтобы расслабиться, юноша даже прикрыл глаза. В голове естественным образом всплыл образ любимой — он ведь сегодня снова общался с ней… так легко и непринуждённо, словно они уже были в каком-то смысле близкими людьми… Если и не очень близкими, то они явно стали ближе друг к другу, чем были пару месяцев назад. Заходя в кабинет к отцу, она уже привыкла встречать его там, приветливо махала рукой и всегда с благодарностью принимала от него чашку чая. — Микаса… — невольно произнёс наш герой, когда завершил игру. — Я здесь, — неожиданно последовал ответ. Этот голос заставил выплеснуться в его кровь убойную порцию адреналина — Бертольд сразу же открыл испуганные глаза: перед ним и в самом деле сидела Микаса! — Я просто… хотела узнать, как там Райнер, — начала объяснять она своё появление. — Но ты так красиво играл, я не хотела тебя тревожить… Поэтому просто присела на краешек стула и решила послушать… немного… «Как же неловко вышло! Я и правда совсем потерял бдительность!..» Традиционная паника внутри Бертольда вдруг сменилась на совсем другое чувство… Чувство непонятного умиления! Ведь он никогда не видел её столь растерянной, оправдывающейся перед ним… и казалось даже, что немного смущённой… Она опустила глаза, волнительно сжимая руками свою сумку… — Нет-нет, тебе не стоит оправдываться! — поспешил успокоить он девушку. — Я очень рад, что ты пришла и тебе понравилась моя игра!.. Я тут просто… ну… немного репетировал к воскресному выступлению, вот… А Райнер не пришёл… Видимо, у него и в самом деле возникли проблемы. Он обещал позвонить мне вечером… — Вот как? Ну тогда ясно… — произнесла в ответ Микаса, всё ещё не решаясь поднять свой взгляд. — Надеюсь, что не сильно помешала тебе… — Да что ты такое говоришь?! — воскликнул молодой человек. — Ты мне не мешаешь, и я рад, что ты навестила наш кружок! — Правда? — переспросила она, подняв, наконец, глаза и посмотрев на своего собеседника. — Честное слово! — подтвердил он. — Тогда… Ты ведь можешь сыграть ещё какую-нибудь мелодию, если я действительно не отвлекаю… А я пока осмотрю эту комнату, если ты не возражаешь. — Смотри на здоровье, — ответил Бертольд. — Надеюсь, что тебе понравится здесь. И под лиричную мелодию его акустической гитары Микаса совершила прогулку по комнате Кружка Театра и Музыки. Она никогда не была здесь прежде: эта аудитория скорее напоминала какую-нибудь мастерскую или склад — оно и естественно в столь ограниченном пространстве. Но ощущения захламлённости не было — всё располагалось на своих местах: шкафчики для одежды, в которых девушка обнаружила костюмы и реквизиты с прошлых выступлений, среди которых особо выделялась пугающая волчья шкура; декорации, связанные и компактно сложенные возле стены, чтобы не мешались на проходе. Пары больших окон вполне хватало, чтобы обеспечивать помещение светом в дневное время; однако сейчас, когда солнце клонилось к закату, комнату освещали стилизованные под старину светильники. Тёплый желтоватый свет от них создавал ощущение присутствия в театральной ложе. Ещё Микаса отметила небольшой импровизированный деревянный помост, использовавшийся для репетиций театральных сцен. Рядом с ним располагались несколько ширм для переодевания и макияжный столик, по слою пыли на котором можно было сказать, что хозяйственной женщины тут не появлялось уже давно. Пара гитар и полуразобранная ударная установка ютились в самом дальнем углу. А в центре комнаты стоял круглый стол для чаепития и обсуждения насущных дел: на одном из стульев у этого стола как раз и сидел сейчас Бертольд. Микаса не смогла сдержать улыбки, когда в подсобном помещении кружка обнаружила полку с наградами участников за боевые заслуги и… висевшую рядом доску почёта, на которую были наколоты фотографии былых времён: кадры с прошлых выступлений, закулисные интриги, репетиции и последствия. Даже эпизод, когда Райнера под белы рученьки уводила со сцены полиция — и тот не ушёл от фотографов. Автором большинства работ был Жан Кирштейн, освещавший активность всех организаций университета, однако некоторые фото явно не имели ничего общего с деятельностью театрально-музыкального кружка… Скорее, они просто выставляли его участников в нелепом положении. К примеру, на одной из фотографий красовался Бертольд с вульгарным женским макияжем, а внизу от руки была сделана подпись «Наша любимая шлюшка». На другой фотке был изображён он же вместе с Райнером после тяжёлой работы: парни так вымотались, что заснули прямо на стульях рядом друг с другом в довольно комичных позах… Кто-то этим воспользовался и засунул палец Райнера в рот Бертольду, а после снял спящую парочку на камеру. В принципе, у любого студента 104-й группы можно было бы спросить: «По вашему мнению, кто лепит эти компрометирующие фотографии на доску почёта Кружка Театра и Музыки?» И в 95% ответов фигурировало бы имя Имир, что, собственно, и было правдой: зная, что парни иногда любят после пар вздремнуть в своём логове, девушка использовала это время по полной программе для того, чтобы разукрашивать доску почёта новыми «шикарными» снимками. Конечно же, Микаса тоже обо всём этом знала, поэтому естественно, что восприняла подобный «зал славы» не более чем шутку и от души посмеялась над многими эпизодами из жизни участников театрально-музыкального кружка. А тем временем наш герой хоть и волновался, но чувствовал себя гораздо увереннее. Ему было комфортно наедине с Микасой — и теперь он начал ощущать, что, видимо, и она тоже почти привыкла к нему… …Когда музыкант окончил свою инструментальную композицию, девушка подошла к нему и спросила: — Мне показалось, что эта мелодия была слишком грустной… О чём же ты думал, когда играл? — О счастье, — сразу ответил юноша. — Я думал о том, как тяжело стать счастливым… Как трудно обрести это самое счастье… — Понятно… Ну что ж… Она прикрыла глаза и неспешно зашагала на выход. Но перед дверью неожиданно развернулась и, тепло посмотрев на Бертольда, сказала: — По-настоящему будет счастлив тот, кто сам сможет поймать своё счастье. — Это как? — удивился юноша. Микаса вытянула руки вперёд. — Вот так, — ответила она, слегка улыбаясь. — Двумя руками!.. Крепко-крепко!.. Через несколько мгновений девушка задорно выскочила в коридор и закрыла за собой дверь. — Двумя руками, значит… — задумался Бертольд, оставшись один. — Неужели, счастье и правда надо ловить руками?..=== * * * ===