Место девочки — в политике

Кассиопея Блэк

      Очень скоро Кассиопея начала ловить себя на мысли, что самая большая ошибка в её жизни — самонадеянное желание изучать легилименцию. Потому что только на первый взгляд казалось, что это поможет ей понимать людей лучше — на деле же всё оказалось ровно наоборот.       Люди были хаотичны и эмоциональны. Большая часть их мыслей — это ненависть к себе, сомнения и яркие проблески чувств к прекрасному. И меньше одной сотой — осознанное планирование, которое может дать зацепку к будущим действиям человека.       И даже эти действия — мелочны. Сходить за вишнёвым вином на выходных. Сбежать с урока и целоваться в теплицах. Сделать красивую причёску, чтобы на тебя, наконец, обратил внимание "тот самый"… С каждым днём Кассиопея понимала, что она ничем не отличается, ничем не лучше и не хуже других — особенно, когда сама влюбилась.       Легилименция стала постоянным, нестерпимым источником стыда. Кассиопея слишком часто начала видеть то, что ей не предназначалось: большинство волшебников не пользовалось защитными артефактами. Легилиментов было слишком мало, да и сами человеческие мысли, эмоции — лучшая защита от любопытных. Это импульсы, они вспыхивают и пропадают, а легилименту приходится издеваться над собой в тщетных попытках понять, что из этого водоворота мимолётно, а что останется и изменит человека навсегда. Нужен дьявольский контроль и безграничное терпение, чтобы искать и находить.       Но зато Кассиопея стала, наконец, лучше понимать саму себя. Ей не было так уж нестерпимо стыдно за тот взрыв в гостинной, но Кас всё-таки жалела о своих словах: она чуть всё не испортила! Утешало лишь то, что если бы она тогда не высказала всё, что накипело, кто знает, смогли бы они стать так открыты друг к другу? Без отца и его нежных слов она бы не справилась, это точно: слишком много эмоций, которые сводили её с ума. И всё могло бы закончится плачевно, если бы не Орион.       А мама… Мама была самой лучшей, — Кас и так давно это знала, — просто слишком закрытой. Кассиопея была для неё лучиком света, проникавшим сквозь щели, но Вальбурга, вместо того, чтобы открыть дверь, следила за миром сквозь замочную скважину. Боялась, что однажды солнце сбежит, но всё равно не решалась распахнуть дверь.       Вот тогда-то легилименция и стала отмычкой. И Кассиопея возблагодарила небеса и землю за то, что начала изучать её.       Кассиопея с Сириусом вернулись из второй поездки к Поттеру глубоким вечером. Вальбурга не одобряла такие жертвы ради какого-то мальчишки, но всё же, смешно язвя, помогла им снять чары на цвет волос и отправила по постелям. Она маниакально контролировала всё, что происходило в их доме, и потому не смогла бросить старших детей на произвол судьбы.       Кас уходила спать со спокойным сердцем, пусть всё ещё и не решалась смотреть ей в глаза. Слишком уж свежи были воспоминания после ссоры… Она не хотела наговорить ещё больше, обманувшись чувствами матери: гнев на всё живое был важной частью её жизни. И Вальбурга не собиралась меняться.       Утром Кассиопея проснулась, как и привыкла, очень рано. Взяла книги, покрывшиеся за месяц её увлечения Поттером тонким слоем пыли, и поплелась на кухню, сделав крюк через каменную лестницу — слишком уж хотелось взглянуть на своё имя под гербом Шармбатона и улыбнуться.       Мать редко спускалась вниз раньше Кас. Но в этот раз она увидела её сгорбленную над столешницей спину, свежий "Пророк", несколько уже закрытых сургучом писем и три опустошенные чашки кофе — Кричер явно старался не волновать Вальбургу понапрасну.       У неё засосало под ложечкой.       — Мама? — робко спросила она. — Что-то случилось?       Вальбурга обернулась, и Кас поразилась холодному, сосредоточенному выражению её глаз — такой мать она никогда не видела. Но вот Вальбурга моргнула, улыбнулась и ответила:       — Доброе утро… Если его можно таковым назвать.       Она указала ей на место рядом с собой.       — Присядь. У меня плохие новости.       Кассиопея отложила учебники и опустилась на краешек стула. Мама придвинулась, взяла её за руку и сказала:       — Кас... Похоже, Андромеда ушла из семьи.       Кассиопея застыла и встретилась с матерью взглядом. Боль, обида, печаль — эти чувства затопили её, и Кас не знала, чьи они. Наверное, их общие.       — Что случилось?.. Почему? У неё же помолвка с Селвином, как она…       Кас осеклась. Вальбурга повела бровью. Было очевидно, почему Андромеда сбежала: в последний раз Кассиопея виделась с кузиной в начале лета, и та совершенно не выглядела счастливой. Мама предупреждала давным-давно…        Нет ничего плачевнее брака, в котором ты не хочешь находиться.       — Как это случилось? Когда? — Кас сглотнула горечь во рту.       — Вчера вечером, — Вальбурга протарабанила пальцами по столешнице. — Вы были у Поттеров и всё пропустили. Сразу после приёма в среду Андромеда заперлась в своей комнате и отказалась выходить, пока помолвка не будет разорвана. Пускала к себе только Нарциссу. Сигнус на всякий случай отключил её камин, чтобы сдуру не сбежала, и включил антиаппарационные на весь дом, но что же может удержать взрослую волшебницу дома?..       Вальбурга цокнула языком, в её глазах полыхнул азарт.       — Полтора часа назад меня поднял с постели Сигнус. Мне хватило получаса, чтобы осмотреть её комнату и допросить Нарциссу. Андромеда выбрала не ту сестру, чтобы хранить секреты, потому что через десять минут Цисси рыдала, как ребёнок, — Вальбурга фыркнула. — Ох уж эта юная поросль, невозможно работать.       Несмотря на ситуацию, на губах матери расплылась улыбка.       — Это был порт-ключ, — продолжила Вальбурга, и в её голосе грусть сплеталась с незнакомым Кассиопее удовольствием. — Кто ж мог догадаться, что у Андромеды был в коллекции целый артефакт? Я перетрясла всю шкатулку с украшениями, заставила злую, как акромантул, Беллс порыться в голове у крошки Цисси — и мы нашли, что это за артефакт. И, конечно же, никто из семьи его не дарил, а в подарках на помолвку он не числился. Появился месяц назад из ниоткуда, сразу после того, как она вышла на Косую аллею "за книгами"…       Мать сощурилась.       — Наш с Беллс предварительный вывод таков: Андромеда не готовилась к побегу заранее. Совершенно импульсивное решение. Если была бы уверена, купила б безразмерный артефакт и забрала с собой всю комнату, да и вообще бежала б сразу, а так… — Вальбурга покачала головой. — Очевидно, замешаны чувства. Андромеда любила кого-то, но скрывала его существование. Сомневалась и в нём, и в себе, не хотела подводить семью. Надеялась, что всё образуется, и брака удасться избежать. Даже после помолвки устроила дурацкую забастовку за три дня, надеялась и верила… Но вот её молодой человек считал иначе и заранее подарил артефакт, который поможет в самой безвыходной ситуации. Романтика!       Вальбурга фыркнула, но всё же в тоне её голоса Кас почувствовала уважение.       — Андромеда не оставила нам даже записки. И через Цисси ничего не передала, разумно опасаясь её предательства. Очевидно, предполагала, что Беллс и я моментально разгадаем загадку её исчезновения. Ждём через пару месяцев вестей о том, что пора жечь гобелены. Ставлю свою палочку на то, что она сбежала либо с грязнокровкой, либо с предателем крови. Иначе не скрывала бы имя даже от Цисси.       Теперь на лице матери не осталось и капли жалости.       — Друэлла, наверное, до сих пор бьётся в истерике… А я ведь советовала ей отправить дочерей в Шармбатон! Говорила, что Арктурус вывернет ей руки, но она понадеялась, что Блэки такие же мямли, как Розье! Что её девочкам все будут в попу дуть и в лобик целовать, ха!       Она рассмеялась, но смех её был мрачен.       — Я пообещала Друэлле, что постараюсь найти Андромеду прежде, чем её найдёт Беллс… Потому что все мы знаем, что может случится, если Беллс найдёт сестру раньше.       Она замолчала, и на кухне установилась задумчивая, полная угрозы тишина. За окном собирались тучи, и не оставалось сомнений, что вот-вот грянет гроза — ветви деревьев за окном качались от порывистого ветра.       Но Кас не волновала гроза. И проблемы кузин, на самом деле, тоже — она ведь не собиралась совершать их ошибок. Да и разница в возрасте, разные школы сильно отдалили их друг от друга.       Она могла бы общаться с Нарциссой — та была старше всего на четыре года, — но не сложилось. Как и Андромеда, Цисси хотела поскорее выйти замуж, а не строить карьеру, так что у них было очень мало общего.       Единственное, что волновало Кассиопею — она сама и её семья. И сейчас, когда она смотрела на Вальбургу, она видела кое-что недоступное остальным.       Кас прикусила губу и попросила:       — Мама, посмотри на меня.       Вальбурга удивлённо обернулась на Кас. И правда: азарт, наслаждение, погоня. Мама была, словно кошка, засидевшаяся на месте, а теперь вдохновлённо потягивающаяся, разминающая затёкшие мышцы…       — Мама, — вкрадчиво спросила Кассиопея, — а что будет после того, как ты найдёшь Андромеду?       Вальбурга пожала плечами:       — Помогу ей спрятаться от Беллс, чтобы та не натворила дел, а дальше пусть живёт, как знает. Что я ещё могу?       Но Кассиопея покачала головой.       — Я не об этом, мама. Просто посмотри на себя. Я никогда не видела, чтобы ты так улыбалась.       И — о, чудо! — стальная, вытянутая по струнке Вальбурга смутилась. Она отвела взгляд и как-то не очень уверено ответила:       — Вся эта история очень напомнила мне о прежних временах, но… — она покачала головой, словно пыталась вытряхнуть из головы дурацкую мысль, которую Кас настойчиво вытянула наверх своим вопросом. — Нет, я не могу! Я же так давно ушла, я совсем всё забыла! И женщине моего возраста уже стыдно бегать по улицам!       Теперь бровью повела Кас. Вальбурга смутилась ещё больше.       — Я знаю только одно, — Кассиопея окинула взглядом кухню. — Ты всегда жалела, что ушла так надолго. И по мне гораздо более стыдно сидеть на месте и убиваться по тому, что потеряно, чем пойти и сделать то, что так отчаянно хочешь!       Кас усмехнулась:       — В аврорат нелегко попасть и нелегко оттуда уйти. И он, кажется, всё ещё не отпустил тебя, мама. К тому же, разве место девочек из семьи Блэк не в политике?..       Вальбурга постаралась спрятать смешок за пальцами, но не выдержала и рассмеялась. Тучи за окном на мгновение разошлись, и острый солнечный луч запутался в её тёмных волосах со всего лишь парой седых волос — итогом проделок Кассиопеи.       Вальбурга с нескрываемым удовольствием посмотрела на запечатанные письма и ответила:       — Я обещаю подумать об этом, Кассиопея. Обязательно.       Если бы не легилименция, Вальбурга никогда бы не вернулась на работу. А Кассиопея не поняла бы, что стыд — очень плохая эмоция, от которой нужно избавиться как можно скорее.       Она уехала в Шармбатон, зная, что мама совсем не против, если у неё во Франции будет кто угодно, "лишь бы ты только за него замуж не собралась" и "если это интрижка, можешь мне даже не рассказывать, но если какие-то проблемы или всё серьёзно, обязательно пиши". За эту простую истину и доверие она была безумно благодарна.       С влюблённостью же в Поттера всё оказалось не так однозначно — Кас всё ещё хотелось побиться головой о стену каждый раз, когда приходили письма из Хогвартса. И от Сириуса, и от Джеймса. И даже от Римуса! С Питером, правда, отношения пока у неё не складывались, он казался каким-то неловким и на поворотах нелепым. Он стеснялся ей писать, а она и не настаивала — у неё и от трёх Мародёров шла кругом голова.       В этом году Джеймс, кажется, решил убить её наповал — задумал карту Хогвартса. Вначале она отнеслась скептически, но после более подробного рассказа прониклась… И влюбилась ещё больше! Как можно было не обратить на него внимания? Как можно было просто выкинуть из головы и забыть?..       А ему нравилась Лили Эванс, абсолютно и бесповоротно. Сириус иногда пытался вести подрывную деятельность, но каждый раз Кас старалась его останавливать. Ведь зачем ей Поттер? Он совершенно не вписывался в её планы, но брат почему-то думал иначе и очень за неё переживал… С одной стороны, радовался, что она не хочет быть с Джеймсом, — всё-таки его лучший друг! — а с другой злился, что Джеймс совершенно не видит в Кассиопее девушку! Такой предсказуемый, раздираемый противоречиями Сириус!       Когда Кассиопея пришла с этой проблемой к мадам Виардо, та налила ей чаю и весело сказала:       — Милое моё дитя! Если бы девушки только и делали, что страдали по одному-единственному рыцарю на белом коне, человечество давно бы вымерло. Ты должна уяснить, что любовь — это игра, её не нужно воспринимать всерьёз. Посмотри вокруг, кроме этого "идеального мальчика" есть много других, пусть неидеальных, но живых и не менее хороших мальчишек. Просто им нужно дать шанс, если вдруг представится возможность. Сходить на свидание, развеяться, и тогда станет гораздо понятнее, чего ты хочешь.       Кассиопея не совсем приняла её мысль, так как она вообще не видела никого, кто был бы хоть немного её достоин. После войны с мадам Виардо на первом курсе и занятий легилименцией на неё посматривали с благоговейным трепетом и потому подходить боялись. Как здесь пойти с кем-то на свидание, если никто не зовёт, а выбрать самой сложно и просто банально некогда — Кассиопея на четвёртом курсе не собиралась сдавать позиций и занималась, как проклятая.       Зачем любовь, приносящая столько разочарований, если новые знания так сильно вдохновляют и делают по-настоящему счастливой?..       Конечно же, она ошибалась.       В конце октября Кассиопея всё же заставила себя выползти наружу и захватить последние золотые деньки осени. Ноябри на юге Франции были дождливые, а значит до декабря она снова будет в замке, не до прогулок станет — так она думала.       Кас сидела в одном из кафе, когда её окликнул знакомый голос. Это оказалась та старшекурсница, что помогла ей с эссе на первом курсе.       — Кассиопея? — удивлённо спросила она. — Вот это встреча! Ты так выросла!       Кас вспомнила, что её звали Элиан. Это была красивая сероглазая девушка с оливковой кожей и каштановыми волосами. Они разговорились, и Кассиопея выяснила, что та была из совершенных счастливиц: её родители жили прямо в этом городе, в магловской его части. И до выпуска из Шармбатона она каждые выходные проводила в родном доме… Вообще все выходные, а не только три первых года в "подготовительном" звене!       — Если хочешь, — предложила Элиан спустя несколько часов, когда солнце уже почти коснулось горизонта и стало очевидно, что Кас пора возвращаться, — можешь мне черкнуть пару строк на неделе. Вот мой адрес.       Она написала его карандашом на ближайшей салфетке и подвинула её Кассиопее.       — А ещё я была бы рада погулять с тобой через две недели. Хочешь?       И Кас, хотя это было совсем не в её планах, кивнула.       Кассиопея, нередко попадавшая в чужие головы без спроса, никак не могла понять, как можно сбегать с уроков ради свидания, как можно целоваться за теплицами — что за бред? Эти чужие воспоминания часто вводили её в краску. И как же удивительно, что с ней, заучкой, могло произойти что-то подобное!       Через две недели она пришла к Элиан в гости. Познакомилась с родителями и младшим братом и вместе с Эл взлетела по лестнице к ней в комнату на втором этаже. Она даже не зацепилась взглядом за гостиную и кухню, так очарована была Кассиопея своей новой подругой.       И они снова ухнули в разговоры: Кас рассматривала с ней альбомы, рассказывала о себе. Элиан работала в одном из магических магазинчиков и параллельно заканчивала вечернюю школу, умело совмещая свою магловскую жизнь с волшебной.       — Зачем? — поразилась Кас. — Неужели магического мира недостаточно?       Элиан пожала плечами.       — Потому что я такая же заучка, как и ты, и совсем не хочу потерять даже крупицу новых знаний?..       Эти слова почему-то смутили Кассиопею. Они сидели на кровати в окружении альбомов с застывшими снимками, с каждого из которых ей улыбалась маленькая Элиан… Сидели ужасно близко друг к другу. И Эл внезапно спросила:       — Скажи… Тебе кто-нибудь уже нравится?       Время застыло, будто на этих детских магловских снимках. Кас закусила губу и кивнула. А когда увидела разочарованное лицо подруги, быстро пробормотала:       — Но вообще это не взаимно. Я бы…       И осеклась. Что она хотела сказать после этого многозначительного "я бы"?..       Зато Элиан знала, что именно хотела сказать Кас. Она наклонилась ближе и спросила:       — Можно, я тебя поцелую?       В её серых глазах плескалось столько нежности, столько симпатии и волнения, что Кас сама потянулась к ней, как цветок к солнцу… И их губы соприкоснулись.       Кас шла в школу с самой дурацкой улыбкой на лице. Писала письмо Сириусу с самой дурацкой улыбкой на лице. Ложилась спать с самой дурацкой улыбкой на лице.       И отныне ей было ничуть не стыдно!