Место девочки — в политике

Орион Блэк

      Тёмная магия бывает разной.       Можно убрать обидчику с лица рот или глаза — но это будет всего лишь злой шуткой. Такое заклятие не требует длительной подготовки, но и снять его можно за пару минут у колдомедика. Именно с их помощью студенты и сводили друг с другом счёты.       А вот для настоящих проклятий зачастую нужны сложные, длительные ритуалы, но только они способны проникнуть в кровь и начать передаваться от поколения к поколению. Да и снять их способен либо создатель, либо умелый и опытный тёмный маг. Впрочем, это работало далеко не всегда, ведь существовали проклятия, которые не мог снять даже тот, кто их наложил.       К числу настоящих проклятий относилось, например, родовое проклятие Блэков. Из-за него женщины остаются бесплодны до тех пор, пока не найдут единственного, которому смогут довериться. Они проводят на будущего супруга ритуал, и после рождения первого наследника на семнадцать лет связывают себя с мужем нерушимым обетом верности. Почему семнадцать? Видимо, чтобы успел вырасти наследник. Со всеми остальными же вопросами следует обращаться к тому, кто проклинал женщин из рода Блэк.       Регулус, как тёмный маг, не любил проклятий вроде того, что носили его родственницы уже который век. Во-первых, снять их было практически невозможно, а дядя терпеть не мог, когда его собственная магия выходила из-под контроля. А во-вторых, он считал, что они пусть иногда и бывают удобными, но взамен отнимают свободу личности и волю случая. К тому же он видел свою особую миссию в том, чтобы примирить людей или сделать так, чтобы справедливость восторжествовала, а мучитель не просто был наказан, а сделал из этого выводы. Но для этого требовалась возможность отменить заклинание.       Поэтому-то проклятие, которое он наложил на Лестрейнджей, и приводило его в восторг. Оно имело очень много способов снятия, нужно было лишь найти верный ключик. И даже предложенный Риддлом способ сработал бы, цари в паре Детлефа и Викки любовь и уважение… Но много ли браков могут похвастаться подобным?..       Орион понимал точку зрения дяди на проклятия и особую миссию. Но Мордред бы его разобрал, это же Детлеф! Тот ещё мудак, конечно, но также прекрасный бизнесмен, землевладелец, политик — иначе ни Альфард, ни уж тем более Риддл с ним не общались бы! А уж дядя Ликорис! Он и вовсе считал его очень многообещающим молодым лордом… Неужели нельзя было вызвать его к столу переговоров как-то иначе? Неужели Регулус всерьёз возомнил себя вершителем судеб ничтожных родов? Да и где ничтожные рода, а где Лестрейнджи?..       Вот те же Мраксы. Они погибли из-за собственной глупости: их представители слишком уж увлекались азартными играми и огневиски. Конечно, ходили слухи, что к этому приложила руку одна прекрасная особа из дома Блэк, которой Мраксам не посчастливилось нанести обиду, но… Это были всего лишь слухи.       Или Флимонты. Их роком стало то, что они были чрезвычайно малочисленны — а уж закон об ограничении рождаемости и вовсе добил их: в последнем поколении у них были только девочки, а платить штрафы для и так обнищавшего рода оказалось неподъёмной ношей. Конечно, и это можно связать с тёмной магией, но Блэки-то точно к падению этого ничем не примечательного рода руки не приложили! Даже несмотря на то, что у них начались серьёзные разногласия в парламенте по закону о наследовании по женской линии!       "О, Моргана! Я вижу слишком много Блэков в истории павших родов!"       А вот Малфои действительно в своё время так хорошо сцепились с Блэками, что теперь гордо носят своё проклятье единственного сына… И это известно всем. Но Орион поставил бы на то, что предок Малфоев, заваривший всю эту кашу, однажды будет крутится в гробу от смеха, ибо Блэки с такой страстью к наживанию врагов скорее сведут себя в могилу. А вот скользкие Малфои продолжат здравствовать, как и прежде. Пусть и с проклятьем.       Детлеф обидел Викторию много и много раз — и за это Ориону, несомненно, хотелось разбить Детлефу его красивое лицо не меньшее количество раз… Но это, к сожалению, мало помогло бы разрешению конфликта.       Регулус, выслушавший все его доводы с хищной улыбкой поднял бокал:       — За мирное разрешение этой маленькой семейной неурядицы, сладкий мой, — и пусть тебе сопутствует удача. Может, и правда женишься в итоге на этой своей Викки?.. И у меня будет ещё двое миленьких маленьких племянников, которых я обязательно научу тёмной магии!       Орион почувствовал, как к щекам прилила кровь. Мордредов дядя, опять он со своими шуточками! Или это от вина?..       Переговоры с Лестрейнджем были организованы в полукруглой зале, предназначенной для встреч лордов. Если бы Ориону требовалось описать кому-то Блэк-мэнор, показав одну лишь комнату, он привёл бы этого человека именно сюда — в средоточие роскоши и помпезности. Белые стены уходили вверх на три человеческих роста, прекрасно сочетаясь с коваными золотыми наличниками вокруг огромных окон и входа, закрытого массивной двустворчатой дверью.       Здесь всё поражало воображение. Вместо потолка — купол с вычурными квадратными кессонами. Люстра о тысяче свечей, не меньше. Множество ваз со свежими цветами — всегда эдельвейсами, — на тонконогих столиках у окон и стен. Герб Блэков, выложенный мозаикой из драгоценных камней в центре белоснежного мраморного пола. Украшенный потрясающей лепниной высокий камин, пылающий огнём. И круг из кресел тёмного дерева, занимавших практически весь центр зала.       Обычно кресел было девятнадцать, но в этот раз кресло Арктуруса, занимавшее главенствующее положение прямо напротив камина, отсутствовало, как бы уравнивая тех, кто будет сидеть рядом.       Отец сел в левое кресло, Детлеф, мечущий взглядом молнии, в правое. На половине Лестрейнджа через множество пустующих мест у самого камина расположился заспанный Альфард. Хмурый Риддл сидел подле него, непонятно откуда и зачем вытащенный на свет божий в сей чудесный полдень. Выглядел он ужасно — словно у него была даже более бурная ночь, чем у Регулуса…       На половине отца так же у камина сидели Виктория с Орионом, который крепко держал её за руку. А ещё рядом с Орионом опустилась всё же почтившая их своим вниманием Вальбурга, надменная и, кажется, даже более уверенная в себе, чем Арктурус.       — Хочу взглянуть, чем закончится этот цирк, — насмешливо прошептала она Ориону на ухо. — А ещё… — её голос стал неожиданно нежным. — Хочу поддержать тебя, мой дорогой кузен.       Орион встретил взгляд Вал, и его сердце тут же забилось, словно мышь в когтях ловкой кошки. Его агония длилась с тех пор, как Алайна уехала в Америку, а Вальбурга заперлась на Гриммо после смерти Сириуса. Но всё это время он делал вид, что всё в порядке. Сам виноват, в конце концов.       Однако сейчас он смотрел в самоуверенные глаза Вал и видел её насквозь. И как он раньше не замечал, что она нуждается в спасении не меньше, чем Викки? Только если Викторию мучает вполне реальный демон, то Вальбургу — внутренние. И Орион желал спасти всех. Не потому, что любил до умопомрачения. А потому что так правильно. Потому что люди должны помогать друг другу.       Ведь Вальбурга, стоило лишь попросить, отодвинула все свои проблемы в сторону и отвлекала Детлефа вместе с Альфардом и Сигнусом на балу вчера — помогала Викки и Ориону сбежать. Помогала, заразительно смеясь и борясь с Орионом в снежных сугробах, чтобы внимание Лестрейнджа расслабилось… Помогала и сейчас, решив, что её демоны подождут.       Подождёт и Сириус, лежащий уже больше года в могиле. Подождёт, пока живые страдают здесь, на земле.       Орион и Вальбурга так долго смотрели в глаза друг друга, что чуть не пропустили начало представления. Детлеф, сидевший в кресле рядом с Арктурусом, открыл рот.       — Итак, лорд Блэк, — процедил он, и в высокомерном тоне его голоса не было и намёка на уважение или желание договариваться, — я требую, чтобы мои жена и дети немедленно покинули ваш древнейший и благородный дом вместе со мной.       — И как лорд Блэк, — не промедлил с ответом Арктурус совершенно безмятежно, — я ни в чём не препятствую миссис Лестрейндж покинуть наш гостеприимный дом вместе с её детьми в тот же момент, как она того пожелает.       Отец улыбнулся, привычно поглаживая пальцами рукоять кресла. Лестрейндж побагровел. Его ангельское лицо выглядело так, будто он — Люцифер, что в гневе собирался поднять восстание против Бога.       — Это мои дети, — Детлеф вцепился в подлокотники так, словно силился их вырвать. — Она украла их под покровом ночи из Лестрейндж-мэнора, пока я спал. И перевезла сюда. Если вам так ценна эта… женщина, — он даже не посмотрел в её сторону, но рука Викки вздрогнула так сильно, что Ориону пришлось сжать её покрепче. — Забирайте. Но детей вы не вправе удерживать. Они принадлежат моему роду.       — И всё же я рискну поспорить с вашей формулировкой, — продолжал мягко улыбаться отец. — Мать не могла украсть собственных детей. Она просто перенесла их в более, с её точки зрения, безопасное место.       — Как их отец, я не считаю Блэк-мэнор безопасным местом, — голосом Детлефа, полным холодной ярости, можно было оставить несколько сотен ножевых ранений в груди Арктуруса. — И я желаю забрать отсюда своих детей как можно скорее.       — И как лорд Блэк, к сожалению, я не в силах исполнить это желание, — в голосе отца Орион впервые различил прохладцу. Арктурус тяжело вздохнул. — Хорошо, дайте же мне совет, юный лорд, — он саркастично сложил руки перед собой пирамидкой. — Ни свет ни заря в мои покои врывается миссис Лестрейндж, умоляющая о помощи. Она рассказывает о проклятии Регулуса…       В этот момент Детлеф встрепенулся, но отец не дал ему вставить ни слова.       — …если род Лестрейндж имеет какие-либо претензии насчёт данного прискорбного события к роду Блэк, то буду рад обсудить это с вами на заседании Визенгамота, — он пронзил Детлефа насмешливым взглядом; ноздри лорда Лестрейндж затрепетали от гнева. — Однако сейчас мы говорим не об этом.       Арктурус вежливо улыбнулся.       — Так вот. Кроме этого, леди Лестрейндж рассказывает также и о совершенно неподобающем поведении её мужа, представляющем опасность для неё и детей. Она просит помощи именно у нас, потому что по условиям проклятия не способна распространяться о его сути даже самым близким людям. И потому Найтингейл-мэнор и Ранкорн-мэнор с большей степенью вероятности откажут ей в помощи. Ведь в их глазах всё будет выглядеть так, будто ваша супруга решила уйти к моему сыну… Что же мне оставалось делать, кроме как помочь юной душе?..       Пока отец говорил, клеймо Регулуса начало тускло светиться под кожей Детлефа и Виктории. Орион почувствовал, как нежно проклятие струится в его ладонь из ладони Викки… А мгновением спустя из её клейма потянулась золотистая дымка — это была новая версия проклятия, запрещающая хоть что-то говорить о будущей миссис Блэк и, наверное, вообще о сути сегодняшнего разговора.       Дядя всегда был очень дотошен к деталям и недоверчив к клятвам.       Вальбурга вдохнула золотистый туман, резвящимся львом метнувшийся по зале, с насмешливой полуулыбкой. Альфард приоткрыл рот и чуть ли не закатил глаза от удовольствия, соприкоснувшись с магией дяди. Риддл попытался отмахнуться, но проиграл бой: лев укусил его за палец, и по венам потекло золото Регулуса.       Клеймо на руке Детлефа вспыхнуло, и он стыдливо одёрнул рукав тёмно-синей мантии. Арктурус же чуть потёр запястье и поморщился, когда золотой лев подплыл к нему и впитался в родовой перстень, блеснувший на его пальце зелёным светом.       Отец задумчиво рассмотрел изумруд, закатил глаза и фыркнул:       — Занятное сообщеньице, Регулус… — он обвёл недоумённых зрителей взглядом. — К нам должен присоединится кое-кто ещё, так что придётся подождать, — он посмотрел на совершенно обескураженного Детлефа. — Вы же не думали, юный лорд, что переговоры пройдут легко?..       Лестрейндж ничего не сказал, хотя мог бы — было прекрасно видно, как его передёргивало от этого уничижительного обращения, "юный лорд". Ведь лордом Лестрейндж он успешно являлся уже шесть лет — в отличие от Арктуруса, ставшего лордом Блэк лишь год назад.       Детлеф поднялся и пересел в одно из пустующих кресел рядом с Риддлом и Альфардом. Они о чём-то зашептались — тот явно просил совета у Ала, но вот какого?.. Орион умел читать по губам, но, поймав взгляд усмехнувшегося Риддла, понял, что в этот раз фокус не пройдёт. Губы кузена и Лестрейнджа двигались, но Орион мог различить только бесконечно повторяющееся:        "Не суй свой нос в наши разговоры, Блэк. Я будущий лучший маг столетия, или ты забыл?.."       Арктурус, сложив руки на груди, задумчиво расхаживал по залу. Викки отстранилась от Ориона и потянулась к столику подле её кресла. Завтракали они сегодня в спешке, и потому заботливо приготовленные эльфами фрукты и вода были как нельзя кстати. Вальбурга вновь наклонилась к Ориону. Её пальцы задумчиво провели по его запястью, но он мог поклясться, что это лёгкое прикосновение пронзило его руку насквозь.       — Как думаешь, кто явится? — зашептала она. — Явно не Регулус — не замечала за ним привычки уведомлять о своём появлении… Он написал кому-то из родственников Виктории? Может, лорду Ранкорну и бабуле Хеспер? Она-то уж точно поверит безоговорочно и встанет на нашу сторону.       Пока она говорила, Орион мерился взглядом с Риддлом. Тот тоже явно умел читать по губам, и сейчас он натянуто улыбался. Вместо слов Вал он читал:       "Если утаивание разговоров — твой самый сильный навык, боюсь, до самого лучшего мага столетия тебе ещё очень далеко".       Убедившись, что щит Ориона ему не пробить, Риддл притворился, что ничего не делал и беззаботно отвернулся к друзьям. А Орион перевёл взгляд на Вал.       — Сомневаюсь. Допустим, Ранкорна она убедит, но что делать с Найтингейлами? Братья Викки на стороне Детлефа, они с ним чуть ли не лучшие друзья… — он поморщился. — Хотя нет, скорее, подпевалы. Кто им помешает заявиться в поместье своих любимых родственников, забрать детей у "неразумной сестры" и вернуть их Детлефу? А любые действия Ричарда сочтут за какой-то очередной политический манёвр, чтобы подлизать Блэкам, ты же их знаешь…       Вальбурга поморщилась, но кивнула. Орион поймал себя на том, что стройный ход его мыслей сбивается, когда она настолько близко, что он чувствует даже запах её волос — розы.       — Да и вообще, я сразу сказал, Виктории и детям безопаснее всего у нас, — продолжил он, зло закусив губу. — Здесь не будет никакого внешнего влияния, она сама сможет всё решить. И что ей делать с Детлефом, и с проклятьем...       Вальбурга согласно кивнула. Они задучиво перебрали ещё несколько вариантов, но все они были гораздо хуже. Вызвать истеричную мать Детлефа? Не менее истеричную мать Виктории? Мямлю-отца и замшелых дедов Найтингейлов? О да, конечно, если они тут собрались устроить первую магическую в Британии — нужно начать именно с собрания их всех вместе…       И тут двери залы, наконец, распахнулись, отвечая на их вопрос. В комнату вошёл мордредов идеал, поправляя змеиные запонки на почти светящейся белой рубашке. Чёрный пиджак, висевший на руке, взметнулся, словно плащ, и обнял его плечи.       Это был Ликорис Блэк, единственный и неповторимый.