Мрак Гибели

Мрачные тëмные улицы, окутываемые прозрачным светом ночной луны. Резко и томно мерцающие фонари. Скорое и неспешное движение автомобилей. Восклицательные, возмущëнные крики пешеходов, попадающих под всплеск луж. Все эти звуки, картины, часто или изредка сменяющие друг друга, безмолвная, полумëртвая тишина заставляли Рэйвен ощущать тоску. Впервые за долгое время, находясь в паре метров от Дэмиана, здесь и сейчас, сидя на краю крыши, Рот чувствовала лишь одиночество. "Почему ты решил устроить совместное патрулирование?" "Если это попытка устроить идеальное свидание, то ты чуть промахнулся, не находишь?" "Тебя ведь что-то беспокоит. Верно?". Она пыталась завести диалог, вытянуть из хмурого мальчишки хоть пару слов. Но на любой вопрос, будь он шуточным и мягким или нежным и тëплым, Уэйн отвечал лишь молчанием. Каждый раз парень смотрел на еë беленькое личико, скрывающееся за капюшоном, поворачивался к ней, словно намереваясь вот-вот ответить, наконец улыбнуться своей нахальной и в тот же миг доброй ухмылкой. И затем, через долю секунды, нахмурив брови с какой-то грубостью, неприязнью, жгучей отчуждëнностью, так и не издав ни звука, даже не вздохнув, легко или с тяжестью, резко возвращал свой стеклянный, полуживой взгляд на улицы города. Как же Рэйчел этого не любит. Как ненавидит моменты, когда ему тяжело, когда его что-то ломает изнутри, а он, вместо того чтобы обо всëм рассказать, выпустить из себя всю боль, отказывается от помощи из нежелания выглядеть слабым, отворачивается от неë, от Кори, ото всех вокруг, считая это лучшим решением. Рот хочет кричать, называть Уэйна глупым ребёнком, упрямым дураком... - Ладно, я поняла. - но понимает, что восклицания, эмоциональные обвинения ничем не могут ей помочь. - Не говори, если не хочешь. Дело твоë. - и потому, с наигранным безразличием, с серенькой апатией пожав плечами, лишь с покорностью признаëт его молчаливые правила Так, в тишине безмолвия, в шумных мелодиях бессонного города, проходят минуты. Незаметно пролетает час... Ничего, кроме тихих стонов ветров. Титаны меняют свою позицию. Ожидают зов о помощи, выстрел пистолета или сирену полицейской машины ещë немного... - Быть может, сегодня они решили отдохнуть? - и молчание уходит, наконец сменяясь голосом смотрящего куда-то вдаль Робина. - Только зря тратим время. - тихим шëпотом, что никак не был похож на то, что девушке приходилось слышать до этого. - Правда думаешь, что у бандитов и убийц бывают выходные? - в этих нотах не было никакого раздражения, ни намëка на недовольство, нетерпение или резкость. - Раз никаких ограблений нет, ты могла бы вернуться домой и выспаться. Вот что я думаю. Тебе сейчас это нужно. - в них была лишь пустота. Не было ничего, кроме хрупкой надежды, отчаянно сражающейся с тенями страха. - Если что-то появится, я справлюсь. Иди. - ничего, кроме дрожи, которую Дэмиан намеревался скрыть за твëрдостью, строгостью своего тона. - Спасибо за заботу. Но пришли мы сюда вместе. - она смотрит на него вновь, рассматривает его выразительные, вечно хмурые брови, с интересом вглядывается в глаза цвета тёмного изумруда... - Значит и вернëмся вдвоëм. - Какой смысл тебе быть здесь, если есть шанс отдохнуть? - его томный взгляд снова падает на еë щеку, проскальзывает по тоненьким губам, спускается к подбородку... - Разве в тëплой постели не лучше, чем на улице? - взгляд, такой бессильный, такой безжизненный. - Ты ведь сам прекрасно знаешь... - Рэйчел тянется мягонькими пальчиками к предплечью Уэйна. Хочет с нежностью приобнять его за руку, дать понять, что она рядом, что всë будет хорошо... - Мне точно не станет лучше, пока ты отмалчиваешься. И в очередной раз, вместо того чтобы получить чистый, искренний ответ, она наблюдает за тем, как его ладони сжимаются в твёрдые кулаки, как его неуловимый взор вновь ускользает от неë, жалко, трусливо прячется от правды. - Хватит... - лишь одно-единственное слово, еле слышное, произнесëнное сквозь зубы, слышится ей, словно тяжёлое, умирающее эхо... Рот знает, что ему больно, знает, как сильно Дэмиан хочет, чтобы она остановилась, прекратила наносить один удар за другим. Однако Рэйчел не могла делать вид, будто ничего не замечает, не была способна просто молчать, была не в силах отступить. Как бы он ни умолял, как бы ни просил оставить всë как есть, бросить его в беспокойной тишине, она была обязана ему помочь. - Ты ведь уже давно не один. У тебя есть друзья. Мы - твои друзья, Дэмиан. - и она вновь напоминает ему о том, кто есть он и кто есть люди, окружающие его. Напоминает о простых, самых очевидных вещах. - Ты можешь довериться нам, рассказать обо всëм, что тебя тревожит. Мы тебя поддержим, будем рядом. - пытается докричаться до его тëплого сердца, скрытого за толстыми ледяными стенами. - Понимаю, ты так привык. Но не нужно со всем бороться в одиночку. - Я же сказал, хватит. - но затем не дожидается ни нотки искренности. - Довольно. Мне это надоело. - улавливает только недовольство и усталость в ровном голосе юного Уэйна. - У меня нет никакой проблемы. Меня ничего не тревожит. Мне нечем делиться. И мне не нужны никакие друзья. Ясно? - ощущая в таких искусственных, пустых эмоциях колющий обман, она слышит лишь ядовитую, змеиную фальшь в речи Дэмиана, не способного хотя бы на мгновение, на пару секунд задержать свой взгляд на еë лице. - Скажи мне это в глаза. - и потому, недолго думая, вмиг сменив мягкость своего доброго голоса на уверенную строгость, девушка отвечает на грубые, черствые слова мечника одним только приказом. - Что за глупость? - приказом, неуместным и бессмысленным. Приказом, так похожим на просьбу встревоженной матери, что желает услышать правду от своего провинившегося ребëнка. - Если это правда, то повтори, смотря мне в глаза. - ...на просьбу, после которой всë вокруг превращается в тишину, тихо насвистывающую загадочную мелодию, что приносит с собой сковывающую, пугающую прохладу. Рэйчел понимает, что не услышит ничего, кроме обмана, не получит ничего, кроме очередной скользкой попытки всë скрыть. Рот чувствует: Дэмиан тяжело вздохнëт, с отчëтливым, таким ясным раздражением, и, тяжело качнув своей головой, ответит кратким "к чëрту", мерзким, полным отвращения. Рейвен уверена: нечто острое, обжигающее, будто пламя самого ада, вот-вот пронзит еë грудь, с ненавистью, с голодом кровожадного убийцы. И... Через мгновенье не раздаëтся никаких яростных восклицаний. Не слышится вновь гадкая ложь. Душа не наполняется страшной болью. Спустя секунду лишь пара томно-зелëных огоньков наконец появляется в нескольких сантиметрах от еë глаз. Рэй смотрит, вглядывается в изумрудные камни Уэйна с мольбой прошептать хоть что-то. Она ощущает тяжесть, пропускает сквозь себя весь этот страх, всë волнение, тревогу. И не слышит ни единого звука, ни нотки его голоса, решительной или разбитой. Дэмиан не говорит, как устал, изнеможен. Не произносит раздавленное, туманное "...я не могу...". Просто молчит. Молчит, вновь заботливо рассматривая нежно-бледное лицо Рэй. Аккуратно, словно гладя, проводит взглядом по худеньким щекам, ласково скользит по еë верхней тоненькой губе, задевая кончик носа. Осторожненько пробегается по каждой из ресничек, прикасаясь к еë милым бровкам. Запоминает длину каждого волоса, непослушно спадающего на левый глаз, каждый маленький шрамик на лбу, будто совсем скоро ему предстоит проститься навсегда. Он хочет, желает всë объяснить. Рассказать обо всëм. О крови, о мучающих его стонах из кошмара, об этом терзающем чувстве, по вине которого лëгкие сжимаются в комок. Его дыхание, вечно ровное и чистое, сбивается, как у человека, впервые пробежавшего километры без остановки. Губы, всегда дополняющие образ бесстрашного воина, начинают дрожать, как у ребëнка, заигравшегося под холодным снегопадом. Он делает медленный вдох, как никогда жадный... тихо-тихо выдыхает, овиваясь нежностью и заботой Рэйвен... Ищет в себе силы, готовится дать ужасаюший ответ... Приоткрывает рот, чтобы сказать первое слово и... Слышится оглушающий взрыв... За ним второй, разрывающий, пронзающий. А после - третий, слуга хаоса. В один миг три жилых дома, видных где-то вдалеке, превращаются в столбы вьющегося пламени, красно-оранжевого, такого яркого и приглушëнного одновременно, по-настоящему парализующего. Пламени, словно пришедшего из чёрного сна. Дэмиан смотрит на это, видит, как этажи, один за другим, скрываются в тëмных руках удушающего дыма. Знает, как невинные жители, недавно беззаботно звонившие близким, шептавшие своим детям мягкое "доброй ночи", сейчас бегут от смерти, обжигаясь вновь и вновь об языки яростного огня, в панике выламывают заклинившиеся двери, как надеются, что их крики будут услышаны, что кто-то придëт. Он хочет сделать рывок, ринуться в самое пекло, прийти на помощь. Уверен: сейчас, спустя мгновение, вытянув одну из рук перед собой, взмахнув кончиками двух пальцев, Рэйчел создаст портал, примет на себя роль светлого спасителя. - Я выведу пострадавших из крайних зданий! - Уэйн слышит еë голос, полный отваги и готовности. Замечает, как одна из ног Рот уже скользит по воздуху, в полуметре от края крыши. - А ты помоги тем, что находятся в центральном доме. - ...понимает: это его долг, он обязан идти... Но не сходит со своего места ни на шаг, не совершает ни единого движения, молниеносного или неторопливого. Нахмурив с гневом свои брови, с холодом сведя их к переносице, лишь отвечает кратким, резким "нет". - Банк Фэлкон-Фьючер. - и затем, ничего не объяснив, не поделившись ни единой своей мыслью, ни догадкой, спорной или совершенно точной, незамедлительно, с собранностью лидера, отдаëт прямой, состоящий из строгости приказ. - Отправляемся туда. Сейчас же. Рэйчел хочет возмутиться, сказать о том, как цинично оставлять людей наедине со страшной пыткой, как жестоко бросать шокированного, беспомощного ребëнка в дрожащих объятиях матери. Она желает задать ему вопрос, полный непонимания. Чувствует, как из груди вот-вот вырвется пустое, разочарованное "иногда ты правда ведешь себя как бесчувственная машина". С трудом удерживая собственные ладони от превращения в каменные кулаки, Рот возвращается, послушно отходит от края, но лишь для того, чтобы через пару мгновений, в очередной раз подняв взгляд на Дэмиана, ответить отчуждëнным, протестующим "мы не можем". Рэй вглядывается в очертания его лица. Смотрит с решительностью ему в глаза. И спустя мгновение, лишь на долю секунды задержавшись на паре чистых изумрудных камней, осознаëт: всë будет в порядке. Не случится ничего ужасного, ведь у жителей есть десятки героев, что уже в пути. Замечает, как весь гнев, только что кипящий, рвущийся наружу, становится чем-то неощутимым. Как каждое острое слово, блуждающее где-то в сознании, уставшее, смятое или отчаянное, превращается в нечто нежное и легкое, пропитанное крепким доверием. - Конечно. - доверием, которое всегда зажигало внутри мечника какую-то чудную, светлую искру. Всегда согревало в холодный вечер, за столом или перед сном, в ледяные патрульные ночи. Всегда, но лишь не сегодня. Не сейчас, когда любое слово, произнесëнное с незаменимыми лаской и внимательностью, слово, напоминающее о том, как Рэйчел осторожно окутывает его простреленную руку полупрозрачным бинтом, вместо радости и наслаждения приносит только ужас. Не в это мгновение, когда за чем-то прекрасным, по-чистому светлым неминуемо следует невыносимая боль, опустошающая душу. Не в миг, когда ноты еë голоса, по-тëплому искренние или наигранно равнодушные, напоминают о том, что всë счастье вскоре может навсегда исчезнуть, навечно стать частью безвозвратного прошлого. Кровь. Еë кровь. Алая лужа вокруг еë истерзанного тела. Страдания, стоны. Слëзы. Смерть. Он не может этого допустить, не может позволить этому случиться. Должен оберегать, защищать Рэйчел от каждой, даже мимолëтной, опасности. И, зная, что она не отступит, не позволит себе оставить его одного, только смотрит. Замечая, как переливающийся свет тёмных чар Рэй окрашивает тëмную мантию в нежные и грубые оттенки фиолетового, лишь смотрит на невинное лицо. И с надеждой, верой безмолвно клянëтся, ей и самому себе: "...этого никогда не случится..." Повелительное "заткнись! ". Предупреждающее "не двигаться". Грозное "мордой в пол!". Следя через офисное окно второго этажа здания за движениями двух грабителей, за их самоуверенной, почти развязной походкой, за тем, как резко они прикладывают дуло пистолета или дробовика то к голове дрожащего мужчины, умоляющего о пощаде, то к виску застывшей от страха девушки, Робин знал, словно слышал наяву произносимые преступниками зловещие приказы. Холодное "если будете слушать указания, вас не тронут". Грубое "сказали - выполнять!". Издевательское, почти подростковое "ты ведь не хочешь, чтобы мы жаловались твоим папочке с мамочкой?". Насмешливое, ребяческое "если будете вести себя плохо, нам придётся вас наказать". Всë это приходило в голову мечнику, когда он изучал строгие, будто отточенные действия массивного человека с автоматом в руках, его неспешные, тяжëлые шаги, постоянно ровное положение спины, когда видел, как его невысокий, худого телосложения напарник, вечно крутящий пистолет на одном из своих пальцев, бегает вокруг беспомощных заложников, время от времени останавливаясь ради того, чтобы, смотря на невинных свысока, что-то проговорить, иронично пожимая плечами или старательно качая головой, и затем театрально кивнуть или согнуться пополам. Самоуверенное "хочешь пулю в лоб?!". Властное "хочешь сдохнуть, я спрашиваю?!". Агрессивное, яростное "быстро на место, дрянь!". Такие фразы Дэмиан вспоминал, наблюдая за происходящим в холле: Девушка медленно, почти спокойно поднимается со своего места. Аккуратными шагами постепенно сокращает дистанцию с ближайшим рабочим столом, пока, разговаривая с кем-то по телефону, переваливаясь с одной ноги на другую, один из захватчиков следил за ситуацией лишь лысым затылком. Оглядываясь по сторонам, она тянется к телефону, к своему шансу. Затем вдруг, в паре метров от своей цели, застывает на месте. Услышав пугающий возмущëнный тон, голос самой смерти, увидев, как на неë направляют огнестрельное оружие, вмиг поднимает руки вверх, начинает говорить всеми своими жестами "...только стакан воды". И после, осознав, что мужчина в бандане стремительно движется на неë, что вот-вот в еë голове образуется кровоточащая дыра, с ужасом в глазах покорно падает на колени... - Минимум четырнадцать грабителей. Все вооружены. Один из них, вероятно, бывший военный. Также есть эмоционально неустойчивые. Возможно, психопаты. - одна часть информации за другой, кратко и строго, перебивая голоса, крики и стоны собравшейся вокруг зоны действия толпы, по-чистому монотонно отскакивала от зубов младшего Уэйна. - В зале ожидания я видел портфель. Среднего размера. Скорее всего, бомба. Может быть, не единственная. Заложников семнадцать. Не много, но, думаю, двух или трёх могут убить в любой момент, из желания устрашить остальных. - и каждое новое слово, с трудом различимое в тумане волнений репортëров, криков отцов и матерей, давало понять лишь одно: выхода нет. Услышат - убьют невиновных. Увидят - всë взорвут. Нужно действовать осторожно. Но времени совсем нет. Что делать? Как всё решить? Переговоры? Проникновение и обезвреживание взрывчатки? Все эти вопросы пробегали у Рэйчел в голове, один за другим. Вновь она наблюдала за тем, как, прикладывая пальцы к кончику подбородка, отрицательно мотая головой, тяжело вздыхая или издавая тихое мычание, Дэмиан размышлял о своих будущих шагах. Снова, сама того не желая, изучала его холодный сосредоточенный взгляд, его неподвижные тëмно-зелëные глаза. Следила за густыми бровями, что часто опускались к переносице с недовольством, за губами, что сжимались с сомнением и страхом, за ладонью, с глухим треском костей превращающейся в грозный кулак. И ненароком осознавала, что именно ей вот-вот предстоит услышать. Нет, вовсе не команду, произнесëнную тоном истинного лидера, не ответ, которого так ждала. Не что-то воодушевляющее или храброе. Лишь строгое, самоуверенное "я пойду один". - Если нейтрализовать человека с сотовым, появится шанс. - да, он снова хочет произнести эти отталкивающие слова. - На втором этаже есть пустая комната. Ты поможешь мне бесшумно попасть туда. - опять собирается взять всю ношу на себя одного. Опять ведёт себя как глупый, безрассудный ребёнок. - Сама же останешься здесь и будешь ждать. - вновь он будет сражаться, не обращая ни малейшего внимания на ранения, на капли собственной крови, стекающей по спине и рукам. Вновь, доставая из тела одну пулю за другой, безуспешно пытаясь вернуть контроль над нервно дрожащими пальцами, будет убеждать еë в том, что всë в порядке. - Если не вернусь через девять минут, значит мне нужна твоя помощь. Всë ясно? - равзе она может его отпустить? - Нет. - Разве может так легко позволить ему страдать, терпеть адскую боль? - Мы идём вместе. И это не обсуждается. - разве способна выдержать ещë один вечер, думая о том, как он пронизывает свою плоть иголкой с ниткой, всë сильнее со скрежетом сжимая челюсти, о том, как стремительно наполняется таз тëмно-алой жидкостью, имеющей зловещий, едкий аромат чистого железа? - Я не собираюсь сидеть на месте и бездействовать. - она смотрит на него, со злостью и раздражением, с лаской и грустью. Шепчет, тихо, еле слышно, из последних сил сдерживая в себе кипящее, яростное и в тот же миг отчаянное "хватит!". - Хочешь, чтобы твой отец снова предлагал тебе сделки, молил о свободе, отдавал приказы? - как вдруг приходит нечто режущее, пробирается в душу мрак пустоты. - Снова хочешь прятаться от всех в своей комнате? - сбивается дыхание, становится таким неровным и тяжëлым. - Может, это именно то, что тебе так нужно? - Рот пытается оборвать Дэмиана на половине мысли, хочет сказать, что он ранит еë каждым своим острым словом. Но раз за разом, чувствуя в горле некое препятствие, какой-то грязный, скользкий ком, не издаëт ни единого звука. Лишь изредка, подобно испуганному уязвимому ребëнку, безмолвно, почти без сил шевелит ослабевшими тоненькими губами. - Хорошо. Если так, я не стану мешать. - грудь сжимается, пылает всë сильней, всë ниже опускается опустошëнный взгляд. Виновато складываются руки на уровне чуть ниже груди, вонзаются пальцы в хрупкие локоточки. Прячутся за веками аметистовые глаза. - Идешь? - и девушка покорно отступает... Может, он прав? Может, лучше не стоит взывать к демонам лишний раз? Может, так правда было бы только хуже? Только вновь появились бы зловещий шëпот в голове, терзающие бессонные ночи, сотни слëз, десятки всхлипов? Все эти вопросы, один за другим, сидя на краю крыши, аккуратно прижавшись к коленям головой, девушка задавала себе снова и снова. Ведь голос Тригона наконец стих. Наконец вернулся успокаивающий звон тишины, наконец не будет кошмаров, напоминающих о принëсшем столько гибели ужасе, о трагичной, фатальной ошибке. Наконец не будет мыслей о дне, когда она, потеряв всë, что у неë было, надолго умерла. Так какой же смысл предлагать свою помощь? Зачем сражаться, будучи слабой, уязвимой, чувствуя, как монстр внутри становится сильнее после каждого магического взмаха ладони? Для того, чтобы в очередной раз лишиться улыбки, чтобы лишиться себя самой? Разве это не глупо? Не безрассудно? Да, возможно. Но... ...Две минуты... Три... Четыре... На то всё же есть причины.