***
Неделю спустя. Летающее такси, развившееся из беспилотных дронов, уже подлетало к острову. Карпович заочно начал ощущать жару августовского Средиземноморья, наблюдая море и белёсое небо, белые скалы, попятнанные светло-зелёной растительностью. Вскоре внизу замелькали уносящиеся назад деревья. Такси погасило скорость, впереди, недалеко от берега, показались корпуса университета, почти скрытые леском. Летающая машина, ведомая университетским навигационным компьютером, вырулила на посадочную площадку, расположенную перед главным корпусом, и мягко коснулась опорами грунта. Откинулась дверца, и Геннадий подхватив свой небогатый скарб, ступил на малахитовую траву, окунувшись в свежий морской воздух. Яркое солнце давило на глаза, но жара почти не ощущалась. Его никто не встречал. Такси, вместо того, чтобы тут же улететь, перешло в режим ожидания, останавливая свои четыре винтовых движка. Пришло время сообщить о своём прибытии, и начать осваиваться на новом месте. Враждебно настроенные футанари его напрягали, но ради будущего он готов стоически терпеть неудобства, а может даже и унижения. Пройдя по едва заметной дорожке, он вошёл в административное здание. Холл с мраморной отделкой и мозаиками, изображавшими научные и технологические достижения владельцев университета, был пуст. Прохлада, царившая внутри, слегка приободрила новоявленного студента, и он быстро нашёл кабинет главы ВУЗА. Постучав, он тут же получил приглашение войти. Ректором была женщина, в очках с круглыми линзами, обладавшая пышными формами. Зачем нужны были очки, где восстановление зрения почти любой сложности не представляет особой проблемы, парень не понимал – неужели это её стиль? Женщина сидела за столом довольно древнего дизайна. Дерево, и шуфлядка сбоку. Ретроградка какая-то… Хоть по обстановке так сразу и не сказать: кабинет отделан деревом, но есть умное окно (способное становиться монитором по мере необходимости), уютный диванчик, пара мягких кресел, полдюжины декоративных растений в кадках. Оторвав взгляд от монитора, ректор вздохнула, смерив Гену с головы до ног, и нехотя произнесла: - А… Так это вы – новый учащийся. Тоже, небось, польстились на высокую стипендию и обещания перспектив в Компании? - Это не очень плохо, надеюсь? – проговорил Карпович, ожидавший холодную встречу. - Сложно учиться, когда все вас едва терпят. Давайте познакомимся – нам ещё придётся общаться – едва заметно улыбнулась она – Фьорелла Валенти, ректор Шипанского Университета. - Геннадий Карпович, студент. Надеюсь, этого же уважаемого заведения. - Уважаемого? О нас мало кто знает – со смешком ответила Фьорелла – И долго вы будете в дверях стоять? Мне нужен ваш паспорт. Гена сдвинулся с места и, стараясь не спешить, но и не волочиться, как улитка, подошёл к столу, и провёл ладонью над считывающим устройством. Паспорт был чипом, имплантируемым в ладонь чуть ли не с рождения, и обладал множеством функций: от родительского надзора в детский период, до платёжной карточки. Комп универа снял нужные ему данные и вывел на монитор ректора. Валенти пробежалась глазами по строчкам и столбцам, приподняла бровь, поправила очки, и подняла чёрные глаза на новенького студента: - Хм… Даже так? А давай проверим твои знания, Геннадий? Будем на ты, согласен? - Как хотите… хочешь – ответил он, и ректор немедля развернула голографическую «учебную доску» на стене позади своего кресла. Ощущение вступительного экзамена не покидало Карповича, пока он решал формулы высшей математики, объясняя ход своей мысли. Фьорелла давала самые заковыристые вопросы, возможно, пытаясь «завалить». В конце концов, чистая математика начала перемежаться с физикой, и экзамен начал превращаться что-то менее формальное, когда и он, и ректор всё более погружались в мир цифр и свойств материи. Валенти расстегнула пару пуговок на белоснежной рубашке, полностью занятая доской, покрытой сложными символами, формулами и диаграммами. А это уже неспортивно – решил Геннадий, так как непроизвольно начал отвлекаться на формы ректора и кожу, видимую в расстёгнутом верхе рубашки. Когда студент, было, решил, что экзамен как-то затянулся, а его мозг начал «кипеть», раскрасневшаяся Фьорелла окинула его взглядом и с лёгким удивлением произнесла: - Какое нестандартное мышление. Неплохо. Совсем неплохо. Добро пожаловать в Шипанский Университет – её пальцы «протанцевали» по клавиатуре – Если сможешь привыкнуть к нашей атмосфере в первые дни, то, может быть, тебе у нас понравится. В любом случае, если возникнут вопросы – обращайся. Я всегда готова помочь. - Благодарю – Геннадий чуть было не забыл важный вопрос, но, увидев улыбку Валенти, он задержал взгляд на ней – Кстати, насчёт жилья… - А что с жильём? Всё та же комната 31. И здание никуда не убежало – хихикнула ректор. Да что это такое? Не похожа она на серьёзную управляющую… Подумал он, но вслух произнёс: - Я только хотел убедиться, что ничего не изменилось. - А что должно было измениться? - Эм-м… Даже не знаю. Это всё-таки не совсем обычный университет. Позвольте покинуть вас, и заняться обустройством на новом месте. - Мы, вроде бы, перешли на «ты»? – слегка недовольно заметила Фьоренти. - Да. Просто… Это как-то непривычно такое… запанибратство. - Это одна из наших традиций. Вот оно как… - пронеслась мысль, пока Карпович раскланивался и выходил в солнечный полдень – У них множество совершенно странных традиций, голову на отсечение даю. Подходя к жилому корпусу, он обнаружил у входа фонтан, размеры которого позволяли даже поплескаться в нём, при соответствующем состоянии неадекватности, конечно же. На его краешке сидели две студентки и беседовали. Геннадий, попав в их поле зрения, сразу же ощутил себя крайне неуютно под их критическими взглядами, тут же принявшимися его обсуждать, обильно сопровождая нелестными замечаниями. Парень поспешил зайти в кампус. Поднявшись на третий этаж, он почти сразу наткнулся на свою комнату. Замок открылся, проверив паспорт. Внутри был беспорядок, будто предыдущая обитательница в спешке бежала отсюда. Остаток дня Геннадий потратил на уборку и прочие дела вселения в новое жилище. Никто его не беспокоил.***
День догорал, и в холл на этаже начали собираться студентки. Гул голосов нарастал – похоже, разгоралась целая вечеринка. По-хорошему, надо было выйти, познакомиться с населением, но было как-то стрёмно – его уже встретили не совсем дружелюбно. Не хотелось попасть в оборот, став предметом издевательств сразу же, едва заселившись. Но, с другой стороны, нельзя показывать своего страха. А это и будет им, если он не появится в их компании. В холле этажа, на уютных диванчиках, сидела шестёрка студенток и весело общалась. Ещё пятеро разместились на трёх мягких креслах – две футки сидели на коленях у подружек. Появление Геннадия было встречено молчанием. Одинадцать пар глаз рассматривали его с лёгкой брезгливостью, как мерзкое насекомое. - Привет! Я – Геннадий Карпович. Будем знакомы? – через силу произнёс он, чувствуя, что его улыбка чересчур искусственная. - Ещё один шпион ООН – процедила рыжая, с бледной кожей, футанари – На этот раз они решили отдать нам мусчинку. - Эй, мусчинка – криво ухмыльнулась студентка, по внешности которой можно было предположить, что она откуда-то из Юго-Восточной Азии – Ты случаем не того – из пра-ацивных? - С чего вы так решили? – Геннадий уже был готов к такому приёму, и намерен был «держать удар» - Почему я, вдруг – шпион? Тем более – гей? У вас уже были такие студенты? – полюбопытствовал он, усаживаясь в свободное кресло. - А зачем присылать в универ, созданный для футанари, студентов других полов? Что эти древние окаменелости хотят здесь узнать – секреты Компании? Новые позы для Камасутры? Вроде бы ГалакТех достаточно влиятельна, чтобы послать на хер этих ханжей – ответила рыжая – А простецкие девки слишком фригидные, деревянные и, в целом, крайне скованные. - Вы это всерьёз? – ухмыльнулся Карпович вполне чистосердечно – Эта развязность, распущенность и неразборчивость, по-вашему – скованность? - Они, похоже, старикана нам прислали – хмыкнула одна из студенток, и положила ладонь на бедро соседки. Геннадий ещё около получаса просидел с ними, терпя их шутки, и уничижительный тон. На фоне, казалось, издёвок в виде поглаживаний друг друга и лёгких, почти целомудренных, поцелуев. Но затем сделал вид, что вынужден покинуть тёплую компанию, чтобы продолжить обустраиваться на новом месте. Ну, вот и новое место обитания: кровать, рабочий стол, шкаф, три нешироких полки под книги (книги в эпоху цифры?). На полках он расставил свои немногочисленные миниатюры мехов. Окончательно спустилась ночь, и Карпович, уставший от трудов сходил в санузел, в котором были восемь кабинок и столько же умывальников, с длиннющим зеркалом над последними. На кой чёрт такая древняя планировка?! Никого не было – футанари, видимо, были слишком заняты, чтобы готовиться ко сну. Совершив все вечерние гигиенические процедуры, он вернулся в комнату, заперся, и лёг в кровать. … Случайные образы постепенно сложились в обнажённых девушек, соблазнительно маячивших перед глазами, и ускользавших из рук. С расстройством от того, что он не может поучаствовать в развлечениях ласкающихся девушек, Гена проснулся от того, что за стеной ритмично постукивали в стену, поскрипывала кровать, слышалось жаркое дыхание с постанываниями. Звукоизоляция стен, действительно, была никакая. Что-то требовать от футок, которые ни во что тебя не ставят, было бессмысленно. Поэтому парень полночи провалялся, ворочаясь с боку на бок, с раздражением размышляя, как можно трахаться всю ночь напролёт? Уж не изделия ли ГалакТех эти студентки? Только роботы могут быть настолько выносливыми! Только ближе к утру он смог забыться неглубоким сном. Наутро, будучи не выспавшимся, он побрёл в санузел… А-а-а… Два десятка студенток, едва одетые: кто в ночнушку, кто в халатик, кто вообще в маечку с трусами… Стоял гомон, шутки, обсуждения «достижений» и «побед» на «кроватном фронте», ожидания и надежды на встречу с подружками, которые должны вот-вот прибыть. - Вау! Кому-то очень не нравятся девичьи тела! – с сарказмом встретили футанари Геннадия, сонного и находящегося не в лучшем настроении – Ну уж извини, мальчишечек здесь нет. Не говоря уже о симпотных, бу-га-га!!! Под издевательский смех, парень оценил свои шансы на скорое совершение гигиенических процедур, и нашёл их невысокими. И ему пришлось подождать, пока две трети студенток не покинет комнату. Возвращаясь в свою комнату посвежевшим, он решил, что в принципе, сможет всё это терпеть. Впереди была официальная церемония открытия семестра, вечеринка (которая неизбежно перерастёт в оргию, судя по поведению местных футок). А до этого нужно акклиматизироваться, искупаться в море, наконец. Переодевшись в лёгкие шорты, майку и шлёпанцы, он решил сразу же после завтрака отправиться на берег – чего откладывать? Имея представление, где и какие здания студгородка находятся, благодаря Валенти, загрузившей карту в его паспорт, Геннадий отправился в столовую. В столовой, представлявшей собой что-то вроде кафе без стен с трёх сторон. Деревянная крыша поддерживалась столбами, похожими на прозрачные, переплетённые корни. С четвёртой стороны – четыре местные, наёмные, женщины обслуживали проголодавшихся студенток, нагружая их яствами, прямо на их глазах творя кулинарные шедевры. Десятки столиков, разной степени занятости – если здесь присутствовали все учащиеся Шипанского Университета, то ВУЗ был очень небольшим – всего пара, от силы – тройка, сотен студенток. Карпович быстро разобрался, что к чему – можно было выбрать что-то уже готовое, и ведроподобный робот привезёт заказ. А можно постоять в живой очереди, и на твоих глазах шипанки приготовят или морепродукты, выловленные этим же утром, или пожарят на раскалённой плите свежайшее мясо. Или сварганят что-то более лёгкое, соответствующее завтраку. Так как стоять в очереди – не про него, то пришлось воспользоваться услугами робота, заняв первое попавшееся свободное место. Со всего лишь одной футкой, сидевшей напротив него с кофе, источавшем аромат ирландских сливок, и тарелкой круассанов. Каштанововолосая студентка, увидев его, перекосила своё, совершенно кукольное, личико: - Не мог найти другое место, чтобы примостить свою задницу? - Извини – совершенно свободных столиков, похоже, нет совсем – спокойно, игнорируя неудовольствие куколки, Гена активировал голографический монитор, в меню выбрал лёгкий, средиземноморский салатик, яичницу и загорский штрукль (напомнивший, привычную ему, запеканку), с зелёным чаем. Пока он с удовольствием завтракал, его соседка по столику как-то вяло попивала кофе, время от времени немного откусывая от несчастного круассана, только на это время поднимая руки из-под стола. Первое время она почти бросала враждебные взгляды на парня, но потом вернулась к разглядыванию потолка и стола. Гена не сразу понял, что футка чем-то очень занята. Её лицо слегка покраснело, а правая рука как-то странно, пускай и немного, дёргалась. - Хм… Что с тобой? Тебе нехорошо? – поинтересовался он, как бы, между прочим. - Отвали – не сразу ответила она, приглушенным голосом, и тут её дыхание сбилось настолько, что даже стол начал подрагивать. Что за херня? - подумал в лёгком замешательстве Карпович, и куколка часто задышала с простанываниями, и парень вдруг ощутил на ногах тёплые капли. Он отодвинулся от стола, чтобы глянуть, что с его ногами. Белые капли… - Ты охренела?! – Гена схватил салфетки, чтобы убрать со своей кожи неприятное ощущение чужой биологической жидкости. - Я тебя не приглашала. Иди нахуй – выдохнула футанари. Бросив использованные салфетки в лицо кукле (они всё равно в цель не попали из-за своей лёгкости и неаэродинамичности), парень с рухнувшим настроением, всё-таки пошёл на пляж, размышляя о ненормальной похотливости местных обитателей. И вряд ли дело в еде – ведь обычные девушки не превращались в нимфоманок. Неужели это какой-то эксперимент ГалакТех? По дорожке, он пересёк весь студенческий городок, небольшой лесок, и спустился по ветвящейся дорожке к самому берегу. На песчаном пляже почти никого не было – пара прогуливающихся студенток, и одна, рассекающая воду мощными движениями, будто она не плавает, а идёт на двигателе. Вдохнув морской воздух полной грудью, Карпович сбросил всю одежду, за исключением плавок, и пошёл к воде. Вдоволь наплававшись, и нанырявшись, парень вышел на берег. Но своей одежды не нашёл. Оглядываясь в поисках, Карпович услышал издевательский окрик: - Эй, ты не это ищешь? – в двух десятках метров стояла футка в символическом купальнике и помахивала его майкой с шортами, скрученными в комок. - Верните. Пожалуйста – чётко, нейтральным голосом произнёс парень. - А чем докажешь, что это твоё? – издевательски ответила она. Тем временем к ней стягивались подружки. - Дерьмо – прошептал Геннадий. Угрожать правоохранительными органами, означало признаться в своей слабости, а попытаться отобрать силой, было совсем уж безнадёжным делом. Он шёл к беспредельщице и прикидывал варианты выхода из ситуации. - Ты видишь на этом пляже ещё мужчин, кроме меня? – напустив в голос побольше сарказма. - Мужчины? Где? – футка принялась картинно высматривать отсутствующих на пляже посторонних. - Не надо изображать из себя дурочку – отдавай моё – твёрдо потребовал он, глядя снизу вверх. Даже не сломав глаза на «больших глазах» наглой студентки. - Какого ты решил вклиниться в нашу семью, мусчинка? – она надменно, сверху вниз, глядела на Карповича, высоко держа ворох его одежды. - Семью? Надеюсь, речь идёт не о мафии – фыркнул он – ООН предложила мне двойную стипендию, за обучение в неплохом ВУЗе. Никаких условий, кроме ангельского терпения, мне не ставили. И теперь я понимаю, почему. Так теперь ты отдашь? - Эм… Ладно – она опустила руку, Гена потянулся к одежде, но футка тут - же отдёрнула руку, издеваясь – Но-но! Сначала отсоси - сверкнула футка глазами. - Клэр! Зачем ты так?! – ахнула её подружка, стоявшая рядом – А если он согласится? Фу, мерзость какая! Суки… Даже издеваются по-своему… - думал парень, Клэр немного поразмыслила, и просто разжала пальцы. Карпович подхватил развернувшийся комок, и поспешил уйти. Всё-таки становится всё хуже. До чего они дойдут, выжить нежелательного студента из универа, даже представлять не хочется. Одевшись у самой дорожки наверх, он спешным шагом отправился назад, в свою комнату. В кампусе он нашёл в себе силы спуститься на цокольный этаж, к душевым и смыть морскую соль. Пятёрка студенток, явно предпочитавших бассейн морю, не стала превращать его в цель для издёвок. Гена направился в учебный корпус, чтобы взглянуть на библиотеку. Несмотря на то, что корпус не был закрыт, и даже «святая святых» - библиотека, была доступна, Карпович был слегка разочарован – терминал для скачивания учебных материалов был заблокирован. В самом помещении не было ни души. Стеллажи с самыми настоящими, бумажными, книгами. Отделка в тёплых тонах, под настоящее дерево. В закутках между стеллажами стояли удобные диванчики. Для чтения, конечно. Раз начав рассматривать книги, показавшиеся Геннадию антикварными раритетами, студент настолько увлёкся, что пропустил обед и пришёл в себя только когда начало темнеть. Зайдя по пути в столовую, он загрузил робота лёгким ужином. Отчаянно надеясь, что те компании футок, что отдыхали по соседству, не будут его донимать. К счастью, его будто не видели. За ужином догорел закат. Веселились студентки. Карпович с облегчением поспешил вернуться в свою комнату, пока до него опять кто-нибудь не докопался. Но вернуться не получилось – прямо на лестнице, освещаемой невидимыми источниками мягкого света, его перехватила сама Валенти, пленившая его руку. Неожиданность встречи ошеломила Геннадия, а мягкость её груди вышибла последние мысли. - Я слышала, что над тобой начали издеваться – произнесла ректор, увлекая его вверх по лестнице – Как ты? - Эм… - Гена справился с мысленным параличом и собрался с мыслями – Не обращай внимания. Ерунда. Это если не станет ещё хуже. - Хуже? Не передумал ещё учиться у нас? - Нет! – парень стиснул зубы, решив, что Фьорелла надеется на то, что он сбежит от первых же трудностей. Двойная стипендия и работа на Компанию стоят некоторых неудобств – Произошло небольшое… недопонимание. А ты что здесь делаешь? - Ах да! Как ректор, я должна присутствовать на открывающей семестр вечеринке студенток. Вот и посмотрим, какая в этом году атмосфера, и что тебя ждёт – хихикнула она. Они поднялись на четвёртый этаж. Прямо с лестницы уже была слышна танцевальная музыка и шум развесёлой вечеринки. В холле студентки веселились вовсю, шутя шутки, танцуя, попивая пунш из большой чаши в самом эпицентре праздника. Некоторые были полураздеты, что вызвало лёгкое неудобство у парня. Можно было бы всё это назвать «цветником», желанным для любого мужчины, если б это не были футки, чётко осознающие себя вершиной «пищевой цепочки». Валенти встретили радостными возгласами, и тут же вручили бокал с пуншем. Гену мало кто заметил, отреагировав брезгливым «фу…». - Эй-эй! Девочки! – повысила голос ректор, пытаясь привлечь внимание, перебив музыку – А ну, прикройте сиськи – соблюдайте, хотя бы, минимальное приличие! - Что? Это вот из-за этого нам нужно поломать веселье? – девочки недовольно зашумели, и Карпович удивился, что, став центром враждебного внимания, он не превратился в горстку пепла. - Не из-за «вот этого», а для того, чтобы всегда помнить, что вам нужно будет иметь дело с обществом, не разделяющим наши свободные традиции. - Это будет потом! – процедила темнокожая фута, которая, крутя бёдрами, нехотя подошла к Гене и чуть ли не насильно всучила парню стакан с ароматным, тёплым, почти горячим напитком. Карпович выдавил держурную фразу, и тут же понял, что смотрит в упор в карие глаза афроамериканки. Она, наконец, хмыкнула, и ушла, так же вертя задом. Гене пришлось хорошо отхлебнуть из стакана, чтобы оторвать взгляд от этого зрелища. Фьорелле освободили место на софе, и она увлекла и парня за собой. Так как ему пришлось примоститься совсем рядом, то горячее женское тело вызвало жар везде и томление в паху. Из-за этого парень быстро опустошил стакан, в попытках сдержать буйство гормонов. Он опасался, что кто-то сядет на подлокотник, навалившись с другой стороны, издеваясь, и он или сбежит, став предметом насмешек, или утратит контроль над руками, тем самым, предоставив повод для зверского избиения. Но самого страшного не случилось, а то, что наполнять стакан было некому, и самому не хотелось привлекать внимание, лично наполняя опустевший стакан, не позволило ему осмелеть и распустить руки. Хмель постепенно начал выветриваться, и Гена был озадачен дилеммой: попытаться как можно незаметнее сбежать с вечеринки, где он был совсем чужим, или остаться, слушая футок и любуясь их женскими округлостями. Но ректор, занятая беседами с подопечными, вдруг обратила внимание на бедного парня. - А ты чего скучаешь? Мона! Угости Гену. - С чего бы это? – презрительно фыркнула темнокожая – Если я проявила вежливость, как глава студсовета, то это не означает, что я нанялась ему в служанки. - Мона… - нахмурилась Фьорелла. Но афроамериканка послала за пуншем ту самую, рыжую и бледную студентку, что прохладно встретила его вчера: - Энья, детка – принеси этому… мусчине, бухла – Энья что-то прошипела, но подчинилась. Парень получил ещё полный стакан. Рыжая, уходя, презрительно шлёпнула себя по заду, отчего Карпович чуть не поперхнулся. -Эй-эй! – ректор вдруг обняла Геннадия, и прижала к груди, чуть не расплескав пунш, и вызвав презрительный свист и выдох возмущения – Не обижайте нашего паренька! Он ничем не хуже вас, и его ум и познания ничем не уступают вашим! - Да неужели? – раздался общий саркастический возглас. - Да! Я лично проверяла! - Какая гадость!!! - Что это вы подумали, развратницы? – хохотнула Валенти, и Гене стало совсем неуютно. Валенти тоже - футанари? Надо было разузнать… - Обычный экзамен – эта фраза тоже вызвала странную реакцию – Геннадий не только не уступит вам, но вам нужно иметь привычку нормально вести себя в человеческом обществе, чтобы не вызывать обострение футафобии. - Фьорелла! Нам показалось, или ты и впрямь не считаешь нас людьми? – Мона переглянулась с подружками. - Я считаю, что не стоит меньшинству вызывать раздражение у большинства – футанари меньше, чем мужчин и обычных женщин. - Здесь мы хотя бы могли расслабиться и вести себя естественно, пока не появилось вот это! – темнокожая раздражённо фыркнула. Парень высвободился от объятий ректора, и даже встал на ноги: - Ничего, Фьорелла, девушкам нужно привыкнуть к такому чужаку, как я. Извините, девушки, вы не должны сковывать себя из-за моего присутствия. Ведите себя как обычно. Я постараюсь не лезть в ваши дела. Хм… Я немного перебрал, и поэтому вынужден оставить ваше общество, и отправиться отдыхать. - Ха! - Мону аж перекосило – Если ты думаешь, что кто-то соблазнится на такое приглашение, то – зря. - Ты не обязан уходить, Гена! – воскликнула ректор, и собралась покинуть удобную софу, когда заметила, что у парня, действительно, расхлябанные движения. - Ничего, мне действительно нужно отдохнуть. И это никакой не соблазн, распущенные вы футки… - бросил он, и побрёл к себе в комнату. - Что такого они добавили в пунш, что меня так развезло? – думал Карпович, переставляя ноги, и стараясь не впилиться в стену. Не забыв запереться, парень рухнул на постель, и быстро провалился в сон. И даже неугомонные соседки, за полночь возившиеся за стеной, не очень помешали…***
… Гигиеническая комната, умывальники, зеркала, дверцы кабинок. И сладкие студенточки, почти в неглиже, манящие выпуклости и впуклости… Тела ускользали из-под пальцев, дразня. Пока его не обхватили две сильные, тёмные руки, появившиеся из-за спины. Девушки издевательски смеялись, показывали пальцами. Услышав шёпот у уха, он повернул голову, наткнулся на карие глаза афроамериканки, дёрнулся в испуге и… проснулся. Гена встал с постели, отметив, что «как же плохо без жены», и не стал спешить - бежать умываться. Когда он, наконец, пришёл в «комнату зеркал», футок там почти не осталось – три завершали умываться, и не стали уделять ему внимания, что парня вполне устроило. Позавтракав в атмосфере неприязни, он поёжился от перспективы вновь оказаться в центре всеобщего внимания на сегодняшней церемонии открытия семестра. Основной корпус был сегодня открыт, так как открытие семестра всегда традиционно проводилось в Большом Актовом Зале. Было нелегко найти место среди сиденьев, когда тебя шпыняют, смотрят свысока как на… грязь под ногтями, и нехотя цедят через губу – проваливай, животное, здесь уже занято. Сейчас уже нельзя было сказать, что студенток здесь была всего пара сотен – здесь их собралось не менее тысячи. Из всех стран мира. Карпович таки нашёл свободное местечко на самом краю ряда, являвшегося всего лишь третьим от сцены. На сцене всё это время вращалась голографическая эмблема Компании – чёрный диск, в который, под углом в 45 градусов вписан белый эллипс. В который, в свою очередь, был вписан голубой круг. Знак ГалакТех, глаз старшего, инопланетного Брата, или Сестры. Студентки гомонили, устраиваясь. Наконец, на сцену начало выходить высокое начальство - Фьорелла, и дюжина деканов. Все как одна – женщины, отличавшиеся немалым ростом. Таак-с… Они тоже – футанари? Теперь понятно, почему меня так холодно приняли… - констатировал Геннадий – Компания даже преподавательский состав смогла набрать из футок. Вопиющий расизм… Тем временем ректор задвинула приветственную речь, за ней последовала очередь деканов, которые не столько зачитывали текст, сколько живо общались со студентками. За спинами руководства менялись голограммы, иллюстрирующие сферу ответственности каждого декана. Парень, наблюдая это всё, задался вопросом – на этих голограммах футанари занимают главенствующие позиции. Неужели они собираются править миром? Учитывая их презрение к мужчинам, и чувство абсолютного превосходства даже над обычными женщинами, то вполне. Общественность не будет в восторге, узнав о… хотя бы, этом мероприятии. После общения с преподавателями, на сцену начали приглашать новеньких. И Гене поплохело – об этом его никто не предупреждал! Новенькие студенточки показывали, что уже успели познакомиться с некоторыми старшекурсницами, крутились, явно давая рассмотреть себя со всех сторон получше, будто рекламируя себя. Когда пришёл черёд Карповича, он насилу вышел, сжигая взглядом Валенти. Она только задорно подмигнула в ответ, будто это был такой, невероятно смешной, розыгрыш… Стараясь не смотреть в зал, парень выдавливал из себя дежурные фразы, и пытался пропускать мимо ушей волну недовольства, презрения и отвращения, волнами накатывавших от тысячи представительниц «высшей расы». Кое-как завершив «речь» Гена поднял руку, сообщая таким образом, что он закончил, и вернулся на своё место. Руководство ещё немного пошутило и собралось вместе в центре сцены. Голограммы слились в бутон какого-то инопланетного цветка. Руководство «поколдовало» над ним, и бутон распустился, краснея. Голографическая пыльца разлетелась по залу, будто от взрыва. Паспорт парня ответил на пыльцу электрической щекоткой, Карпович вызвал меню паспорта – на чип грузилось что-то массивное. - Госпожи студентки! – торжественно произнесла Фьорелла – Только что, вы получили доступ к базам данных Университета. Соответственно, ваша связь с внешним миром была ограничена. С завтрашнего дня начинается учёба, так что не увлекайтесь с празднованием – хитро улыбнулась Валенти. Народ начал расходиться, и Гена не стал спешить – вряд ли ему позволили бы потолкаться на пути к выходу. Но сразу же выяснилось, что это тоже не очень хороший вариант – выходящие с его ряда футки пытались наступить ему на ногу, цедили сверху вниз нелицеприятные заявления, вроде: «косноязычное страшилище…»… Некоторые, казалось, пытались задавить его задом. Парень облегчённо выдохнул, когда все уже прошли. И он отправился перекусить. За столом он выяснил, что доступ в базы данных совсем не означает, что он может прямо тут, не сходя с места, влезть в эти самые базы данных. Поэтому, слегка огорчённый, он проглотил три тартолетки из нарезанного рогалика с сыром и ветчиной, под крепкий кофе, и поспешил в библиотеку. Едва войдя в сокровищницу знаний, парень не успел дошагать до терминала, когда понял, что он не один – парочка похотливых футок уже праздновала, заняв диванчик за стеллажами. Ну, не уходить же, раз пришёл? Тем более что футанари его достают везде, по поводу и без повода. Если реагировать на их развлечения, то и учиться станет невозможно. Терминал на этот раз работал, и Гена погрузился в работу с меню, забыв о внешнем мире. Скачав интересовавшие его материалы, он обернулся… и пожалел, что вообще сунулся сюда не в то время: две голые футки (не считать же за одежду тоненькую сеточку, ничего не скрывающую?) стояли неподалёку и пялились на него. У одной на лице было выражение удивления и испуга, а у другой на глазах разгоралось раздражение и отвращение. Их стволы, стоявшие торчком, вяли прямо на глазах… - Урод… Ты другого времени не нашёл? Или ты просто подглядываешь, подонок? – прошипела злобная футка. - Блять… И как это развидеть, лопни мои глаза… - громко прошептал парень – То же и я мог бы спросить! Вам ночей мало, грёбанные извращенки? - Это не должно тебя ебать! Ты вообще здесь лишний! – закричала перепуганная, сжимая кулаки. - А ну, иди сюда, сука… - злая футка уже надвигалась, занося кулак для удара… Гена не стал ждать, когда его начнут бить, и метнулся в проход между стеллажами, чуя за спиной злобный рык. Перескочив через диванчик, он юркнул в соседний проход. Но там путь уже загородила пугливая. Карпович, недолго думая, бросился ей в ноги. Фута перепрыгнула, а парень вскочил на ноги и шмыгнул к двери, едва успев закрыть за собой дверь.***
Спешно вернувшись в свою комнату, Карпович перевёл дыхание, дрожащей рукой нащупал у изголовья кровати бутылку с минералкой, запасённую на случай, если захочется попить посреди ночи, и почти уполовинил её. Только после этого он достаточно успокоился, чтобы постараться загнать вызывающее стресс воспоминание куда подальше, и заняться изучением добытых материалов. Остаток дня прошёл спокойно. Даже в зеркальной комнате на него не напали, чего он боялся.***
Вырвавшись из кошмара, который Гена, к счастью, не запомнил, выждал некоторое время, прежде чем отправиться приводить себя в человеческий вид. Стоически выдержав насмешки, парень облегчённо выдохнул – может, вчерашние извращенки не жаждут его избить? Но завтракая, он всё-таки чувствовал напряжение, подспудно ожидая нападения. Которого не последовало. На занятиях Карповича отпустило – было интересно и живо, и больше походило не на учебный процесс, а на реальный поиск решений научных и технических проблем. На большом перерыве, когда большинство студенток покинуло аудиторию, чтоб размяться и перекусить, Геннадий замешкался, увлёкшись деталями свежей задачи, и очнулся только тогда, когда места рядом с ним скрипнули под весом. Но не его соседок, а вчерашних извращенок. Парень мысленно выругался – отсюда не убежать. - Слышь, тварь, извиняться думаешь? – процедила злая, захватив воротник его рубашки. - За что? – задал встречный вопрос Гена, попытавшись дёрнуться и вырваться из захвата. - За подглядывание, сволочь… - Какое, к чёрту, подглядывание?! Вы себя, вообще, видели? Какой нормальный мужчина будет за вами подглядывать?! – парень ударил по запястью злой, и вскочил… Попытался вскочить, так как пугливая дёрнула его обратно на место. - Ты ещё и оскорбляешь! Какой дерзкий уродец… - прошипела злая и двинула локтём под дых, и Геннадий забыл, как дышать, согнувшись пополам. Фута дёрнула его за волосы, и проговорила прямо в лицо: - Извиняться, я так понимаю, ты не собираешься. Ладно уж. В слова я всё равно не поверю – извинения в виде денег гораздо лучше. Твоя стипендия – неплохой аргумент для того, чтобы я не предъявила тебе обвинение в расизме. Что скажешь? - Это неплохой аргумент для того, чтоб я мог предъявить обвинение в вымогательстве – со злым смешком ответил парень, отметив, что у злой - фиалковые глаза. - Вымогательство? – деланно удивилась злая – Это всего лишь компенсация морального ущерба за вуайеризм и расизм. - Расизм с подглядыванием несовместимы – Карпович уже начал прикидывать, как сбежать от этих извращенок-вымогательниц, когда… - Так-так-так… - послышался глубокий грудной голос из-за спин – Лика, Герми. Зачем вы зажали нашего единственного мусчинку? – и парень узнал обладательницу саркастического тона. - Мона! Не встревай в чужое дело! – выразила недовольство фиалковоглазая Лика. - Как президент студсовета – моя обязанность встревать в чужие дела – отрезала афроамериканка. - Госпожа Мона – решил Гена рискнуть, раз уж он в таком безнадёжном меньшинстве - Эти две извращенки домогаются меня! Поставьте их на место! - Что?! - ахнула Лика, отстранившись в изумлении – Да как ты посмел?! Воспользовавшись замешательством обеих вымогательниц, парень рванулся вперёд, перескочил через стол на другой ряд, и дал дёру, отбросив мимолётную мысль ударить ладонью по локтю, изобразив хентайный ствол. - Ты куда, сволочь?! Стой! – заорали Лика с Герми, кинувшись в догонку. - Что за херня тут творится? – пробормотала Мона, провожая их взглядом – Стоило появиться здесь мужчине, как уже появились первые любительницы мусчинок… Что дальше – собачки пойдут? Гена чувствовал наступающих на пятки злющих футок, и продолжал споро шевелить ногами, улепётывая. По пути начали попадаться студентки, возвращающиеся после перекуса. Они недоумённо глядели на бегущего Карповича и, завидев его преследовательниц, их недоумение сменялось на злорадство. Одна даже попыталась преградить ему путь. Парень, огибая её, ухватил футку за руку, использовав для собственного ускорения. - С дороги! – тут же раздался крик Лики. И Геннадий ещё чуть-чуть прибавил ходу, оставляя позади возмущённые вопли. Вылетев на лестницу, почти скатился с неё, и на полной скорости влетел во входную дверь. В которую в этот момент входила студентка. Он на всей скорости влепился в её грудь, и рефлекторно ударил коленом, отталкивая футку руками. Студентка поперхнулась воздухом от такой внезапной, массированной атаки, и рухнула на спину. Карпович перескочил её и понёсся дальше. И только вне здания, на открытом пространстве, он задумался, а куда бежать? К себе в комнату? Или попытаться оторваться, и затеряться на острове? Оба варианта – не выход. Учёбе – конец… Разве что – к Валенти. Но это означает, что он признает свою слабость. И похер! К счастью, Фьорелла была на месте. - Что такое, Гена? Проблемы? Тебя обижают? – Валенти подняла взгляд из-за монитора. - Преследуют… - выдохнул парень, восстанавливая дыхание – Сначала меня обвинили в подсматривании, а затем начали вымогать деньги! - Даже так? – она посмотрела поверх линз – А теперь подробнее. Едва ректор договорила, как в кабинет ворвались Лика с Герми, тяжело дышащие: - Госпожа Валенти, мы требуем исключения этого извращенца из университета! - Исключения? За что? За то, что он не желает платить вам дань? – подняла бровь Фьорелла и, встав из-за стола, подошла к Гене. - Что? Что он вам уже наплёл?! Этот кобель подглядывал за нами! - Чушь и наглое враньё! – возмутился Карпович – Я только зашёл в библиотеку, чтобы скачать учебные материалы! Мне начхать на то, что вместо учёбы эти извращенки трахаются! Главное, чтобы они не делали это в общественных местах, вроде библиотеки! - Сука! Не твоё собачье дело! – взорвались возмущением студентки. - Моё! Как мне учиться, если вы шпилитесь в каждом углу?! Чуть ли не напоказ! - Стоп-стоп! – подняла руки в примирительном жесте ректор – С каких пор студенток Шипанского университета начало тяготить подглядывание? - С тех пор, как его впихнули нам, в наш тёплое, ламповое, общество футанари. - Это предрассудки, с которыми вам нужно бороться. В общем, я верю парнишке – Фьорелла обняла Гену за пояс – Он талантливый, старательный, и хочет учиться. Так что не обижайте его. Не забывайте, что вы должны интегрироваться в общество, чтобы не вызывать отторжения. Если вы хотите занимать высокие посты в иерархиях общества. Если я ещё раз услышу о притеснениях Гены Карповича, то приму меры. Вам ясно? - О! Так теперь он привилегированный! Теперь ему всё можно! А если он изнасилует кого-то? - И как вы это себе представляете? – расхохоталась Валенти – Вы хотя бы верите в то, что только что ляпнули? - Вполне – зло процедила Лика – Для этого не обязательно быть достаточно сильным, чтобы сломить сопротивление футанари – устроить ловушку, подстеречь в тёмном коридоре и ударить тяжёлым по затылку. - Не подсказывай – с крайне ядовитым сарказмом произнесла Фьорелла, и помахала ладонью, прогоняя – Всё! Можете быть свободными. Лика с Герми ушли, шипя. И Гена вдруг ощутил ладонь ректора на своей ягодице. - Думаю, они больше не будут тебя преследовать – произнесла Фьорелла в самое ухо парня. - Э… Я очень благодарен ва… тебе – смущённо проговорил Карпович, выворачиваясь и отстраняясь – а… эм-м… Ну, я пойду? - Куда ты так спешишь, Гена? - Занятия ещё не закончились, так что… с твоего разрешения… - Да… Верно. Но ты заходи, если что – Валенти подмигнула. И парень с облегчением выскочил из кабинета. Но снаружи его уже ждала темнокожая Мона, отлепившаяся от стены, которую подпирала. - Так-так-так… Похоже, у нас тут нарисовалась важная пися… Которую пальчиком не тронь, а то Фьорелла заревнует… - нависла афроамериканка, грудью, над Карповичем. - Так вот, кто на самом деле любит подглядывать – нейтрально произнёс парень – Я пойду, если ты не против. - Зар-раза… Уже и ректор хочет мальчика… - услышал споро уходящий Гена из-за спины. Он уже не видел, как глаза Моны, уставившиеся ему в спину, сузились, выдавая наличие зловещего замысла футы.***
Ощущение некой привилегированности его слегка напрягало, хоть и давало ощущение некоторой безопасности. И, досидев занятия он, подкрепившись, решил смыть все треволнения в душе. Карпович спустился на цокольный этаж, к душевым кабинкам. В голове роились мысли, часто беспокоившие его: зачем надо было проектировать кампус в настолько примитивном виде – без комнат-квартир? Почему все удобства были отдельно? Почему местные футанари помешаны на сексе? Может для этого и был создан Шипанский Университет? Некое реалити-шоу для эксклюзивных подписчиков? Или Сапега – сама является футанари, и это место является её отдушиной. Компенсацией за безрадостную молодость? Странно. Но очень трудно представить, что это низкорослое, безволосое и безэмоциональное существо, лишённое женских округлостей, да и вообще – женской мягкости, может быть футанари. Так, в раздумьях, Геннадий вошёл в душевые – преддверие бассейна. К счастью, он никого не застал в « неудобный момент». Здесь просто никого не было. Только в бассейне кто-то плескался. Оттуда звучали голоса, сильно искажённые эхом. Воспрянув духом, он быстро разделся, сложил одежду в шкафчик, и прошлёпал в ближайшую кабинку. Где и провёл, с удовольствием, полчаса. Выходя из кабинки, одетый только в банное полотенце, обвязанное вокруг чресел, парень упёрся взглядом в Энью, которая была занята стягиванием с себя трусиков. Фута, услышав звук открывшейся двери, нашла взглядом Гену, и одним движением окончательно высвободилась от единственного элемента одежды, что на ней был. - Какая встреча – промурлыкала она, и оперлась спиной о дверцу раскрытого шкафчика – Ты тоже решил поплавать? - Нет. Я… - мысль Карповича запнулась о наливающийся силой ствол бледной, но опасной, как ИРА, футы – Я – просто помыться. Кстати, не подскажешь, почему кампус не только внешне выглядит, но и спроектирован, как сотню лет назад? - Я не задавалась таким вопросом. Может, это было личным желанием гендиректора. Но такой стиль позволяет нам чаще пересекаться, общаться и налаживать тесные отношения. - То есть, универ создан для того, чтобы футки здесь трахались до упаду – констатировал Геннадий, одновременно с неудовольствием отмечая, что его «дружок» решил его предать тут-же. - Я попрошу! Не трахались, а любились. Или – еблись, на крайняк. Но это не главная цель. Суть в том, чтобы футанари чувствовали себя большой семьёй. - Да какая разница – трахаться, или ебстись? Суть та же. Да и зачем Сапеге превращать футок в одну огромную шведскую семью? Занимательная беседа вдруг была прервана на самом интересном месте. Когда из-за приоткрывшейся двери соседней кабинки вынырнул тёмный палец, и сдёрнул полотенце парня, явив «предателя» на обозрение любой желающей. Энья предвкушающе облизала губы. Её ствол уже восстал, будто указывая куда-то в потолок над головой Геннадия, подрагивал, и сочился влагой. - Какая же у вас скучная прелюдия – недовольно произнесла Мона, выходя из кабинки – Не могли о чём-нибудь более возбуждающем поговорить? - О квантовой теории гравитации? – съязвил Карпович, и потянулся за упавшим полотенцем. Тут же рука, цвета молочного шоколада, сжала его ягодицу. - Ну, ты и зануда – проворчала Мона, не отпуская добычу – Даже в присутствии двух ослепительных, обнажённых девушек ты не можешь не думать об учёбе? - Э-эм… Я предпочёл бы простых, и скорее всего – очень простых девушек. А вы очень уж необычные. - Мона… Кажется, он брезгует нами – зловеще проговорила Энья – После этих слов нельзя отпустить его… - Эй! Что это вы задумали?! – они же не собираются меня того – прикончить на месте? Хотя, они вполне могут иметь ввиду – покончать в меня… - пронеслись бешеные мысли, прежде чем чернокожая, перехватив парня за плечо, поставила его в угол, между стеной и шкафчиками. Две футки перекрыли собой путь к бегству. - Мы не отпустим тебя, пока ты не захочешь нас, правда, Мона? – ирландка приобняла подружку, и они приблизились к Гене. - Верно – ухмыльнулась американка, и футки принялись ласкаться. Карпович попытался было улучить момент, и проскочить, но пинок ногой в живот отбросил его обратно. Парень, чувствительно ударившись спиной, потерял равновесие, его стопы уехали из-под него, и задница жёстко приземлилась на кафель. Ч-чёрт! Теперь оставалось только смотреть, как разгорячённые футы целуются, гладят друг дружку, заводясь всё сильнее. Когда Энья принялась лизать полушария молочного шоколада, посасывая вершинки, в то время, как Мона одной рукой перебирала «шарики» ирландки, а другой – проникла в «пещерку», член Гены уже стоял колом, и продолжал наливаться тяжестью. Темнокожая присела, и просто всосала ствол рыжей подружки в рот, отчего та задрожала, издавая хриплые постанывания. Парню уже отчаянно хотелось. Хотелось войти хоть в какую из них, лишь бы достичь разрядки. Геннадий только попытался подняться на ноги, как Энья вскрикнула: - Я сейчас кончу! – и Мона сразу же высвободила её ствол и выпрямилась, положила стопу парню на плечо, возвращая его на место. Нависнув над ним в таком положении, американка принялась «вострить» ствол, не забывая и о «шариках». Тем же занялась и ирландка… Вот блять… Пронеслось в голове Гены, наблюдавшего, как продолжают наливаться кровью навершия, обильно истекающие секретом… И всё равно, горячие струи, ударившие ему в лицо, были неожиданными и ошеломительными. Ебать всё конём! И Карпович, отбросив предрассудки, принялся неистово дёргать, и быстро кончил, забрызгав ноги футкам, так своеобразно отомстив.***
Вернувшись к себе, парень рухнул на кровать. - Извращенец… - пробормотал он. Поворочавшись, он провалился в сон. Во сне крутились футы, вперемешку с обычными девушками. К нему, действительно, больше не приставали. Неприязненные взгляды, шепотки украдкой. Но даже просто оскорбительных замечаний в его сторону стало меньше. Опасения, что с ним будут обходиться, как обычно в школах, СУЗах и ВУЗах обходятся с отверженными – всякие надписи на учебных столах, «неловкости» в столовых, запирание в помещениях и прочие «милые шалости», не оправдались. Скорее, его демонстративно игнорировали – с одной стороны. А с другой – дразнили, соблазнительно двигаясь, и ласкаясь между собой. Едва ли не трахались, прямо в коридорах, на перерывах… Из-за этого физиологическое напряжение стремительно нарастало. Сублимация не очень помогала.***
Зайдя в очередной раз в библиотеку, Гена никого не обнаружил, и слегка обрадовался этому факту – может, на этот раз его не будут доставать. Скачивая данные, он услышал скрип входной двери. Обернувшись, он ощутил, как его словно обдало морозом – вымогательницы! Напрягшись, он приготовился прервать процесс, но оказалось, что Лика с Герми просто перекрыли ему выход, принявшись сосаться прямо у двери. Скрипнув зубами, парень вернулся к своему занятию. Завершив скачивание, Карпович собрался уходить. Но вымогательницы, одетые лишь в лёгкую сеточку, уже ничего не замечали, ласкаясь. Игрались языками, гладили друг дружку, поддерживали за ягодицы, тёршись головками, страстно дыша. Выругавшись про себя, парень решил переждать на каком-нибудь диванчике, с книжкой в руках. Не успел Гена погрузиться в текст случайным образом ухваченной книги, как в его направлении зашлёпали босыми ступнями. - Опять ты. Всё никак не угомонишься? – неприязненно проговорила Лика, обличающе указывая на него стволом. - Спокойно читаю, в тихом уголке. Никому не мешаю, и тут подходите вы. Чего надо? Я случайно занял ваш диванчик? Ладно. Уже ухожу – Карпович встал с дивана, и попытался протиснуться между футками. Герми схватила его за плечо, и парень приготовился сопротивляться, но Лика фыркнув, процедила: - Не трогай каку, Герми, пускай проваливает. - Он что – вот так просто уйдёт? - А что ты предлагаешь? Даже если б Валенти не положила на него глаз, то и тогда я не покусилась бы на это… - Ну, как знаешь – кисть футки разжалась, и Гена облегчённо поспешил убраться отсюда. По пути в свою комнату, он раздумывал о том, что, возможно, всё обошлось – его уже не будут доставать. Не говоря уже о домогательствах.***
Разбираясь с новыми данными, скачанными из библиотеки, Гена не сразу отреагировал на стук в дверь – мало ли кто мог случайно ударить. Но когда стук повторился, и уже настойчивее, он встал с кровати, отложив планшет, и поинтересовался: - Кто там уже ломится? - Студсовет. Открывай, давай! – раздалось из-за двери. - Студсовет? В полном составе? Что-то произошло? – Карповичу совсем не понравилась двусмысленность последней фразы. - Ты что-то скрываешь? Открывай по-хорошему! – в дверь уже заколотились. Дверь явно не выдержит напора футанари, решил Геннадий, и решил не доводить их до бешенства. Дверь едва не отбила ему кисть, резко рванувшись под ударом, и парню пришлось спешно отступить – в комнату ступила чернокожая американка Мона и, следом за ней, рыжая ирландка Энья. - Так-так… - подбоченилась Мона, осматривая комнату – Что тут у нас? Ни одного вазона, ни цветочка – это уже залёт! - Что?! В уставе кампуса об обязательности растений в комнатах ничего не сказано! Что это за претензии? - Разве ты не знаешь, что зелень освежает воздух, что лучшим образом сказывается на когнитивных функциях мозга… - Умственные способности меня ещё не подводили. Если вам что-то не нравится, то все вопросы – к Валенти! – Карпович упёрся, встав на пути футки, непонятно зачем решившей провести инспекцию его комнаты, но Мона оттёрла его в сторону своей мощной грудью, и подошла к окну. - Валенти не может быть всюду. Или ты хотел бы, чтобы она присоединилась к нам? – нехорошая улыбочка заиграла на её губах. - Вы меня в чём-то подозреваете? - Так, слой пыли – в сантиметр! Развёл здесь антисанитарию! – какаокожая деланно возмутилась, проведя пальцем по подоконнику, и с отвращением стряхнула с пальца несуществующую пыль. - Мона! – раздался за спиной Геннадия неестественно изумлённый голос Эньи – Да он бухает, взаперти… Карпович обернулся. На полке, оттеснив его миниатюры, стояла изумрудно-зелёная бутылка, размером с «фауст-патрон». Со стопкой. - К-какого…? Я спиртным не увлекаюсь. В отличие от вас. Зачем вы притащили это? - Ты ведь знаешь, что если пить в одиночку, то можно и спиться? – на плечо Геннадия легла ладонь Моны, пока ирландка, взяв бутылку, крутила её, рассматривая. - Вау! – присвистнула бледнокожая фута – Эксклюзивный напиток… Девяностоградусный абсент. Где ты его достал, а? - Вы издеваетесь… - прошептал парень, холодея от плохих предчувствий. - А действительно – где? И ты посмел его прятать от дорогих сокурсниц? – прошептала Мона Гене прямо в ухо – Придётся тебя наказать. - Вы хотите меня подставить? Но это просто смешно – совсем не весело ответил парень, и тут рука американки скользнула ему под рубашку. - Какой же ты плоский – прошептала она, и Гена спиной ощутил горячую грудь футы. От внезапного прозрения, ему показалось, что ему полоснули серпом по «самому дорогому»… Неужели, они собираются его… Тем временем Энья отточенным движением отвинтила пробку, и накапала себе полстопки, опрокинула в рот, покатала на языке жгучую жидкость и проглотила, даже не закашлявшись. - Хэ… - выдохнула она, с блаженным видом – Это вполне может соперничать с виски, хоть это и не патриотично. Огненноволосая подошла, и, будто собираясь поцеловать, вплотную приблизилась к Карповичу. Горячее, с ароматом аниса, дыхание коснулось его кожи: - Ирландского виски у меня нет, но ты должен попробовать хотя бы это. - Я, пожалуй, откажусь – он нервно сглотнул, и попытался оторвать руку темнокожей от своей груди. - Отказ я не принимаю – глаза, цвета «высокооктанового» пойла, чуть сузились. Энья отстранилась, и накапала полную стопку. - Горючее на подходе! – азартно прошептала Мона, прижимаясь к парню, не переставая шарить по его груди. Второй же рукой она разжала ему челюсти, надавив на болевые точки у основания челюстей. Ирландка опрокинула стопку в раскрытый рот Гены, и американка тут же захлопнула ему челюсти, а Энья зажала ему нос. Зелёный огонь Карповичу некуда было девать, кроме как проглотить. Ему тут же позволили снова дышать, хотя он не сразу смог этим воспользоваться. Абсент проложил жгучую дорожку по его пищеводу и, достигнув желудка, полыхнул изумрудным плазменным взрывом. Волна докатилась до ног, и они стали ватными. Непонятно откуда взявшаяся зелёная фея захватила его губы. Её язык пытался проникнуть внутрь. Влажный, горячий, и настырный. Его рубашка быстро куда-то исчезла, а фея принялась расстёгивать ему штаны. Что-то горячее уткнулось ему в основание спины. Штаны, вместе с трусами, приспустили, и его тестикулы оказались в крепкой пятерне рыжеволосой феи. Губы Моны прошлись по его шее, и исчезли в сладком мареве, которому не хотелось сопротивляться. Ствол восстал, и кожица освободила навершие, по которому сразу же начали гулять пальцы Эньи. При этом ирландка продолжала перекатывать «шарики» в ладошке. Гена плохо понимал, что происходит, но как-то держался на ногах, и даже запустил пальцы в рыжие локоны феи. Дохнуло анисом. Его развернули и член оказался в мягком плену. Парень непроизвольно задвигал тазом, ухватив непослушные чёрные волосы. Голова Моны прижалась к его животу, и язык заскользил вокруг пупка. Пальцы сжимали его ягодицы. Сладкое напряжение нарастало, руки Эньи ласкали его грудь, а язык гулял по его шее… Не в силах сдерживаться, он ахнул, излив накопленное. - Ах ты, поганец… - сладострастно протянула темнокожая, размазывая мужской сок по шее и груди, будто какой-то крем для кожи – придётся тебя проучить… Мона встала, и тёмный, набухший сосок ткнулся в полуоткрытый рот Гены. Древние инстинкты овладели им, и он обхватил влажное угощение губами. Фута томно вздохнула, окликнувшись на ласку, и её ствол, уткнувшийся парню в бок, уже прошёл мимо его сознания. Его руки принялись гладить мягкую плоть грудей. А Энья уже целовала и гладила его со спины, запустив свой ствол между его ягодиц, и в блаженстве двигалась, стремясь к медовой вершине. В какой-то момент дыхание рыжей стало прерывистым, и очень горячим. Она неистово задвигалась, всё убыстряясь и убыстряясь, пока не издала протяжный стон, и Гена ощутил сильную пульсацию ствола футки, и горячую жидкость на ягодицах, которая всё прибывала и прибывала, заливая всё новые и новые участки кожи. Энья села на постель, не отпуская Карповича из крепких объятий. Её ствол теперь прижимался к его яичкам, а шея по-прежнему была во власти языка и губ ирландки. Парень дёрнулся, когда перед его глазами заколыхался тёмный ствол, сочащийся влагой, и попытался отбиться руками, но Энья опять начала ласкать пальцами его «достоинство» одной рукой, и его грудь и живот – другой. Пока Мона бегала за новой стопкой изумрудного анестетика. … Мягкая… Мягкая… Как же хочется поцеловать её… Коснуться её губ… Аромат аниса снова переполнил его обоняние, раскалённая жидкость ухнула в глотку, и, на попытке вдохнуть, в его рот проникла жадная, тугая плоть, перекрыв доступ к воздуху. Парень инстинктивно попытался вдохнуть, втягивая в себя чужую плоть. Мона сладострастно ахнула и обхватила его голову, принявшись легонько двигаться вперёд-назад. Гена, испытывая острый недостаток воздуха из-за забитого ароматом абсента ноздрей, попытался вытолкнуть языком наглого пришельца. Но язык только скользил по поверхности, вызывая чувственные охи у футы. Вскоре темнокожая принялась более настойчиво двигать тазом, начиная проникать в глотку, что вызывало рвотный рефлекс. Но, прежде чем парень потерял контроль над рефлексами, Мона протяжно простонала, и её сок обильно начал брызгать ему в рот, переполняя… Фута вышла, восстанавливая дыхание, и гладя свой тёмный ствол, подрагивающий, и всё ещё продолжавший выталкивать наружу капельки белёсого сока. Гена выплюнул горячую, густую жидкость, и едва сумел сдержать рвотный рефлекс, и, наконец, смог хрипло вдохнуть. Не успел он отдышаться, и остановить лёгкое вращение комнаты, как его приподняли. Губы темнокожей футы запечатали ему рот, влив ему ещё крепкой, анисовой жидкости, и в него проникли… Энья сладко выдохнула, насаживая его на свой ствол. Его держали две пары рук, нос ходил между тёмных полушарий. Боль внутри нарастала. Рыжая фута ухватила его член и принялась водить туда-сюда. Когда боль начала казаться нестерпимой, он обильно кончил, переживая болезненно-сладкие ощущения… Комната закружилась, и он отключился...