Подстегивает его недоступность, его набожность, богобоязненность. Его совершенно очаровательный и абсолютно, как кажется Сайферу, иррациональный страх. Биллу даже необязательно делать что-то. Едва завидев его в коридоре, Диппер багровеет и тушуется, роняет из рук книги, забывает, куда идти. У него красивое лицо, и леденящий ужас в глазах только подчеркивает эту чистую, девственную красоту. Красоту, в которую так хочется запустить свои порочные пальцы.

Спустя время одного слова недостаточно, чтобы описать, что связывает тебя с одним конкретным человеком. Эта неопределенность дезориентирует любого, кто привык к ярлыкам, но на рубеже сорока уже почти не удивляет. И обнаружить вдруг, что, будучи женатым больше двадцати лет, ты по уши влюблен в молодого попутчика – не самое страшное, что могло бы произойти. Разумеется, если бы Тони не оказался козлом достаточным, чтобы пойти на поводу у собственных чувств.

...все равно он смотрит в лес. Реверс-ау с тряпочным Хэнком и оторвой-Коннором. - Опять ты, - говорит он тихо и хрипло, утопая в белых простынях и принимая из рук мужчины стакан воды. Его глаза затуманены, он чуть улыбается – кривит бледные облезающие губы, и смотреть на него почти больно. Скоро его снова начнет рвать желчью и водой, он будет метаться по постели, расчесывая руки в кровь, бредить и плакать, а наутро ни черта не вспомнит.

Гэвин встретил его в Корнелии. Он был одной из тех элитных проституток, от наигранной слащавости которых обычно сводит челюсть, купался во внимании постояльцев, кусал губы, похабно улыбался сидящему рядом оппоненту, и в целом представлял из себя полный набор всего, чего Рид в мужчинах на дух не переносил. Однако достаточно было только один раз поймать этот кокетливый взгляд, чтобы мальчишка, навязчиво трущийся под боком, совсем перестал интересовать Гэвина.