Страх тянется глухим стоном в голове Саши. Он смотрит на Мишу. И в чужих глазах читает короткую фразу, что губит все. Карьеру. Друзей. Пусть и недавно обретенных, но преданных. Он наконец получил все, в чем раньше не видел смысла, и теперь не готов отказаться от своего маленького мирка. Были планы на большой. Но сейчас он понимает, что готов отдать весь Земной шар ради этого маленького уголка в редакции. Но в глазах столицы своего мира он видит отражение своей же лжи. «Я знаю.»

Никогда не был для них желанным — чужак, осколок, что больно впился в пяту и никак не вытащить эту занозу. Он и не пытается завести ни с кем разговор. Чу-жак, а шея его вообще для всех трофеем стала, и не важно, с какой он стороны границ.

Коля учится не только арифметике, философии, но и познает прелесть первой дружбы.

Если вы хотите увидеть самое недовольное место мира, то милости прошу на любую станцию метрополитена культурной столицы часиков так к 8 (отнюдь не с культурными выражениями на станциях). И, конечно, настроение петербуржцев с утра передается и Саше.

Московский тяжело вздыхает, потирая веки, скрывающие красные глаза. Под ними залегли большие синяки, но у бывшей столицы их сейчас явно больше. Как же с ним сложно. Как с ребёнком. Избалованный, напыщенный мнимой гордости, мальчишка. Его гордость — она как у Николая, такая же жалкая и мерзкая. Как грязь. Коротко стриженный блондин кривится от одного лишь напоминания о мертвом императоре, будто он — лишь мигрень, как и всё, что пытался построить Александр.