Когда в полевом госпитале умирающие сослуживцы твердят Эллису, что видели Валлевиду, офицер списывает это на лихорадочный бред. Однажды ему самому изменяет удача, и он к своему немалому удивлению замечает бывшего друга прямо на поле боя. А потом встречи становятся чаще.

О том, как нелегко быть руководителем в общем, и руководителем отдела управления совершенно неуправляемого Департамента жнецов в частности.

За окном рокочут далёкие громовые раскаты первой весенней грозы. Облака иссиня-чёрные, чернильные почти, рваные, будто истерзанные в клочья флюгерами и шпилями. Тучи низкие: руку протяни – кончиками пальцев коснёшься. Только ни до свинцово-серого поднебесья, ни до человека, стоящего напротив, Дюреру не достать.

Единственной нетронутой и нерушимой частью старой жизни для Валлевиды осталась семья, думает Луиза, притворяя за собой дверь. Она же и поможет ему собрать себя заново.

Стрелки старых карманных часов, покрытых пятнами подсохшей крови, замерли, показывая двадцать минут одиннадцатого. Стекло надвое раскололось: должно быть, из кармана на каменный пол выпали, а много ли хрупкому механизму надо… «Нужно их вернуть, - мелькнула мысль. – Спуститься к нему и отдать… Потом починит, сначала отдам…» Часам одного удара достаточно, чтобы ход остановить, только эту проблему любой часовщик решит. А Валлевиде и нескольких слов хватило, да разве же словами дело кончилось…