Ровер, Ровер, Ровер. Фролова все чаще начинала произносить это имя, а Скар все чаще сжимал руки в кулаках, стоило его услышать. Он не любил перемены в жизни, но, стало быть, стоило смириться с этими… этим всем, и дать их общей, несогласованной игре, идти своим чередом.
— Ну брось, дорогая, неужели ты так боишься? Ах, а ручки то как дрожат! — Шрам громко смеётся. На среднем пальце он крутит одну из своих карт и, наконец, спрыгивает с крыши.
Ровер становится в боевую позу, на что Шрам обиженно дуется.
— Ну, дорогая Ровер, мне понравилось с тобой драться, но сейчас я совершенно не за этим.