Кассандра всегда была личным. О ней никто не знал. Мысль о фотографии в кошельке прожигала голову, как огнестрельная рана.
Давид ходил между высокой травой и кустов, пытался найти хоть что-то отдалённо напоминающее шкатулку. Музыка, он тоже прямо сейчас её отдалённо слышал, как будто навязчивая песенка из рекламы пытается отвлечь тебя от работы. Он всматривался в землю, но ничего не нашёл в округе.
До него долетели слова Саши. Давид прислушался. Сердце у Никиты забилось бешено, и первый удар разогрел всю грудную клетку. Парень сам на себе почувствовал выброс адреналина, руки затряслись, а страх тоже заиграл где-то в затылке. У него даже закружилась голова.
Почему так?
Давид поковылял к ним. И когда он появился, то ужаснулся: Никита выглядел мрачнее стула с одеждой во тьме комнаты. Глаза немного выпучены, из-за чего его небольшие синяки как будто делали их больше. А солнце слепило так, будто специально, что страшная тень ложилась ему на лицо. Саша сейчас был в каком-то замешательстве.
— Берг? — переспросил он аккуратно.
— Я потом расскажу. — он отвернулся. Они не видели, но тот уставился на свою руку. Пальцы почти не слушались, их как будто набили ватой.
— Ладно, потом так потом. — следователя впервые в жизни что-то так напугало. Кажется, в тот момент Никита был готов его убить.
Поднялась какая-то тишина. Для каждого была разной, Давид легко потёр ладони об штаны и подумал, чего бы такого сказать, чтобы улучшить ситуацию.
— Эксперты скоро подъедут.
— Как ты понял? — Саша удивлённо поднял глаза и уставился на дорогу.
— Я их машину услышал. — следователь тоже прислушался, но даже когда небольшой фургон показался, никакого звука он не уловил. Он внимательно посмотрел на парня. У того был самый невинный вид.
— Как?..
— Я крутой. — он сложил руки и немного поднял голову. Ему было немного сложно вести себя так, потому что в ушах всё ещё раздавалось сердцебиение Никиты. Оно было рваным, то быстрым, то замедлялось, то даже пропадало на несколько страшных мгновений.
Рудаковский пошёл к дороге, проронив: «Ничего не трогайте, никуда не ходите». Давид сильнее прижал к себе сложенные руки, пока смотрел ему вслед и думал, что он остался один на один с Никитой.
Он повернулся. Тот стоял странно, отвернувшись и глядя на свою руку. Нужно было что-то сказать. Давид не обратил внимания на то, что именно сказал Саша, и очень жалел. Он потянул к нему руку, не двигаясь с места.
— Эм, Никит. — мягко позвал он его, но тот вздрогнул будто к нему обратился его собственный страх. Обернулся и посмотрел так жутко, что и не описать. Давид прижал руку к себе. — Всё нормально? — это было утверждение, которое превратилось в вопрос. От странного вида своего друга у него заплёлся язык.
— А, Давид… — он немножко успокоился. — Да, да… — и отвернулся снова.
— Не переживай. — он вобрал в лёгкие больше воздуха для смелости и шагнул к нему. — Если ты боишься, то положись на меня. — положил руку на плечо, готовясь снова встретиться с тем взглядом. Как ему было сейчас не по себе. Он даже внутренне вздрогнул, когда Никита снова к нему повернулся. Но уже без этих своих нагнетающих физиономий.
Наоборот. Его лицо было обычным, удивлённым. Ещё немного странным, как будто заболевшим, нос весь красный… В голове мелькнул образ счетов, сегодня они толком не поели, да и спали кое-как…
— Может, у тебя голова кружится?
— Что? Нет, совсем нет. — он взял его руку, опустил и немного отстранился. Сердцебиение не успокоилось, но стало ровнее.
Они повернулись почти одновременно. Следователь и эксперты уже шли в их сторону.
— Вы довольно быстро приехали.
— Сразу после другого вызова.
— Так рано?
— Кто бы говорил. Лучше скажи, что видел. — от Серёжи пахло кофе с карамелью, и Саша невероятно сильно ему завидовал.
— Проститутка, вся в ожогах. Время смерти примерно с часу до двух.
— Довольно подробно. Кто сообщил?
— Наш хороший знакомый, Адам.
— У него есть телефон? Подожди, а эти двое что тут делают? — они подошли к парням. Они вчетвером стояли, пока мимо них будто стая рыб проплывали эксперты.
— Здравствуйте. — приветливо сказал Давид, протягивая руку. — Кажется, мы толком ещё не знакомились. Меня зовут Давид Роменский, частный детектив.
— Ага, привет. — «Прямо как в фильме», подумал Серёжа. — Сергей Камышников.
Он из вежливости протянул руку и другому, бывшему подозреваемому.
— Никита Берг. — кивнул он и тоже поздоровался. Он очень давно никому не жал руки и ни с кем не обменивался любезностями.
— Давида ещё не открепили от дела, а Никита здесь как свидетель. Пошли, давай.
Они прошли мимо и заспешили к телу. Давид пошёл за ними, кивнув головой Никите. Тому было жутко не комфортно, ноги еле двигались.
— Знаешь, мне кажется убийц было как минимум двое. Помнишь вторую жертву? Никакой воды, только ожоги, и крови немного оставалось.
— Думаешь, объявился второй? Это странно, почему только сейчас? — Саша задумался. — Ладно, я пока телом займусь, а ты думай.
Давид остановился довольно далеко от них. Никита повернулся и вопросительно на него посмотрел, но потом и сам понял: ему же и отсюда прекрасно слышно. Он не знал, что понял неправильно.
На самом деле тот не подходил из-за запаха, который напомнил, что прямо там, за травой, лежит мёртвый человек, возможно, сожжённый заживо. Не то, чтобы он боялся трупов, но он скорее, боялся кошмаров, которые могли бы быть после этого. Он итак разглядел в кучке ожогов человека, хватит ему впечатлений на сегодня.
— Никита. — позвал Саша. — А тварями можно управлять?
— Не знаю, я никогда особо не пробовал, но установить связь можно. Обычно демоны весьма горделивы, думаю, будет сложно, очень сложно, их подчинить.
— Значит, если за этим стоит человек (или человеки), который управляет демонами, то он крепкий орешек. — Саша был почти уверен, что всё-таки за убийством людей в этом деле стоит именно человек, а не какой-нибудь мертвец. На это вообще ничто не указывало, но интуиция подсказывала именно так.
— А-а, я понял, о чём вы. — подал голос Давид. Его вид был наигранно думающим, он поднял руку к подбородку.
— Помните, это только версия.
— Единственная? — спросил Никита.
— Увы.
Парень стоял позади и наблюдал. Всё посматривал в сторону Давида, а тот, кажется, сам о чём-то беспокоился. Нервно переминался с ноги на ногу и стоял полубоком. Только Никита хотел спросить, как следователь сказал:
— Пойдёмте осмотримся.
— Я уже ходил. Адам сказал, что слышал шкатулку, я её не нашёл.
— А следы?
— Не искал…
— Значит идём искать. Ты пойдёшь с той стороны, мы с той. — Саша прошмыгнул между ними, а Давид с Никитой ещё секунду посмотрели друг на друга в волнении. Отходить не хотелось, место было не тем, чтобы так смело разгуливать. Никита был почти впервые на месте преступления.
В голове всё мелькали его слова, но воспринять их как должно он не мог. Всю жизнь прожил с чувством одиночества и, как на зло, только сейчас оно стало таким тоскливым. В груди щемило и никак не отпускало, но парень мог сосредоточиться на земле.
Проходя через высокую траву за следователем, Давид всё напрягал глаза, хотя его специальностью были уши. Он правда пытался что-то увидеть, но выходило всё равно так, что он сосредотачивался на звуках. В какой-то момент он мотнул головой, его на скорую руку причёсанные волосы растрепались, а глаза видеть лучше не стали. Подул ветер, он принёс с собой какой-то странный звук. Какой-то звенящий, будто от ветряного колокольчика…
Он обернулся, посмотрел в лес, находившийся в нескольких десятков метров. И берёзы, и дубы, и ели выстроились, заслоняя ветками темноту между собой. Давид наблюдал, как к нему ползла тень от облака. Она как будто бы лилась из леса, и когда все деревья покрылись солнечным светом, что-то изменилось. Он не успел заметить, что именно, но как будто что-то пропало.
— Давид, здесь кто-то есть. — услышал он слова Никиты через говор экспертов.
— Ты чего там застрял?
— Саш, я… я сейчас приду. — он подобрался и шагнул в высокую траву, которая цеплялась за его ноги. Когда он оказался в тени облака, то понял, как, оказывается, жарко здесь быть, ещё и в тёмной одежде. Надо было попросить Никиту дать что-то полегче.
— В туалет что-ли?
— Нет! — крикнул он. — Я что-то видел!
Он отправился дальше. Идти было сложно, найти темп никак не удавалось, трава хвасталась за него, гнулась под ветром и заставляла парня неоднократно падать. В конце концов, он осмотрел лесок, который оказался перед ним, и попытался вспомнить, между каких деревьев что-то изменилось. Он попытался прислушаться.
— Я думаю левее… — Никитин голос стелился шепотом по ветру. Он, как еле слышимый аромат, почти не доставал его. Видимо, очень далеко.
Парень повернулся направо и осмотрел деревья, решил подойти к ним ближе.
— Нет, Давид, другое лево… —
— А-а… — он смущённо почесал затылок, когда понял, что свернул не туда, и пошёл в другую сторону.
И точно, между толстой берёзой и тоненьким клёном он что-то и видел. Шаги медленно ступали меж травы и растаскивали звуки по ветру. Давиду даже показалось, что он слышит негромкое и короткое эхо.
Вдруг он услышал неестественный звук. Он шёл из леса, против ветра. Это была жутко знакомая мелодия из шкатулки, которую он уже когда-то, кажется, слышал. Он заворожённый смотрел в темноту между ветвей и пытался увидеть источник звука. Солнце оказалось за облаком, этот лесной островок ещё больше затемнился, а парень вгляделся в изменение:
Кажется, в паутине и какой-то пыли он увидел образ. Мелодия в голове стала музыкой… пианино или скрипка? Скрипка или пианино…? Было не важно, ему казалось, что он её так хорошо знает, будто и сам придумал когда-то. В его голове было легко, там он вспоминал что-то.
Гостиная. Такая светлая, что даже в реальном моменте глаза заболели. Он с кем-то играл на полу, совершенно точно знал имя, оно вертелось на языке, но вспомнить он никак не мог. Они смеются вместе, тут заходит мама, она держит в руках шкатулку, и как только образ женщины показался в голове, музыка стала слишком громкой.
Давид схватился за уши, зажмурился и осел на траву, прижимаясь к земле, будто его это спасёт. Он не услышал шелеста травы, не услышал собственного голоса, не услышал своего имени где-то позади. Скрипка или пианино? Пианино или скрипка…?
Это было так внезапно и неожиданно, что он и подумать ничего не успел. А пока пытался прийти в себя, думать уже не было возможности.
Он сжимался и щурился на земле, когда почувствовал прикосновения к своей спине, но оторвать ладоней от ушей просто не мог. Не мог и заставить себя заглянуть назад, разогнуться в спине, чтобы начать смотреть.
Парень уже устал жаться к земле и скоро потерял сознание…
***
Никита сидел, казалось, тихо и спокойно, однако его нога беспощадно дёргалась. И Сашу это раздражало. Наверное, он совсем не выспался, у него было два дела, о которых ему почти ничего стоящего неизвестно, а сам он просто устал.
— Так… э-э… — подал он голос. Они сидели в коридоре морга. У них был особый участок, потому что этот морг находился рядом и был сугубо полицейским, кажется, даже к больнице не прикреплён должным образом. — Что ты знаешь про демонов?
— Что они разные всегда по характеру и способностям, гордые, сильные. Умеют приспосабливаться.
— Что это значит?
— Что дважды одним способом их не остановишь. Они появляются на местах своей смерти и воссоздают их в реальности. Это всё, что я знаю.
Следователь вздохнул. Было сложно. Давно у него не было таких сложных дел, чтобы голова так гудела от одной только мысли о самом начале. Нужно было поговорить с Никитой, но вызывать это его состояние вьетнамских флешбеков совершенно не хотелось. Но он всё же решил рискнуть. И риск этот играл у него в груди на сердце, как на барабанной установке.
— Так… Я сегодня утром получил новое дело. Он про убийство маленькой девочки. По заключению экспертов… её изнасиловали и…
— Я знаю. — он скрыл лицо рукой, оперевшись локтями на свои колени. — Я знаю…
Саша сглотнул слюну, и рот моментально высох. Никита Берг полон сюрпризов, полицейская интуиция никак не могла развидеть в нём опасность, и Саша чувствовал себя загнанным в угол. Сложно решиться рискнуть, ещё сложнее — сделать риск оправданным и ничего не потерять.
— Моё дело — выяснить, что произошло. Поможешь мне?
Никита выдохнул. Кажется, он колебался.
— Ты же определённо хороший парень.
— Я расскажу, только больше не говори так. — он оборвал его резко, и весь как-то подобрался. Локти прижал к себе, ногами напряжённо давил на пол — о разговоре по душам стоит забыть, теперь он услышит только то, что Никита сам решит ему сказать.
— Хорошо. — конечно, смысл его слов от него не улизнул. Может, правда кроется в его прошлом, может, он совершил ошибку, а может, его подставили. За пару секунд, как обычно творческий человек рисует кривой набросок на случайном листке, следователь набросал варианты тех событий.
Сам Никита собирался с мыслями. Рассказать про историю Проклятия, значит подвергнуть слушающего опасности. Хотя, может, она и не уйдёт от него… Решиться сложно.
— Насколько я знаю… существует культ. У них есть своя иерархия и почти все последователи владеют способностями. Все из них видят сущностей, которых я видел всю жизнь, поэтому… вступил. Собрания для новеньких проходили каждый день, но можно было приходить когда угодно — главное никому не рассказывать. Культ сам находил тебя.
Саша усмехнулся у себя в голове, вспомнив про одну экранизацию книги, где были такие же правила.
— Однажды на собрании они… сожгли девочку, рисунки которой трактовали неправильно. Она тоже видела всё. Скорее всего ты не знаешь, но в пригороде у одной пожилой пары задавили щенка. — Никита был прав, Саша не знал. — Когда я узнал об этом, то вспомнил её рисунок, на котором под машиной была сущность. Как ты понимаешь, не человек был виноват в том, что щенок умер.
В общем… я сбежал из культа. Это страшные люди, жестокие.
— В больнице ты бежал не от полиции, а от них, да?
— Да. Я не знаю, зачем я им, но я надеюсь никогда больше с ними не видеться. Кстати, они вполне могли завербовать кого-то из полиции.
— Или наоборот внедрить. Что ты говорил про иерархию?
Никита замолчал и отвернулся. Да, слишком сильно Саша стал на него налегать. Обычно, следователь старался сохранить настроение допрашиваемого стабильным, однако, он мог забываться.
— Новые группы — овцы, возглавляет их — пастырь, а охраняют псы. У этих групп главенствующий — механизатор, самый главный — фермер. Знаю лишь то, что чем больше твои способности, тем выше пост ты можешь занять. Однако, будучи овцой у тебя нет права знать хоть чьё-нибудь лицо, поэтому я не смогу помочь.
— Я так и думал.
— Что?
— Убийства, жертвы которых погибли невообразимым способом. Я был уверен, что за ними стоит человек. Очень вероятно, что это и есть твой культ.
— Не мой. И если ты прав, то их мощь и влияние заметно выросли, ещё и выглядит так, будто я должен помочь остановить их.
— Что поделать, ты единственный такой.
— Ага… «Особенный»…
Их диалог прекратился.
— Я схожу к Камышникову, чтобы узнать про тело.
Следователь поднялся, Никита ничего не ответил. Само собой от внимательного взгляда не ускользнуло то, что парень старательно пытался скрыть руки под рукавами, натягивая те пальцами.
***
Давид ничего не слышал.
Точнее, наоборот, он слышал очень много, и голова его трещала. Какой-то пронзительный свист постоянно вертелся вокруг ушей. Он не хотел открывать глаза, просто свернулся на холодной поверхности, зажав ладонями уши и мечтал, чтобы это всё закончилось.
Он совершенно точно узнал этот могильный гул, но он стал намного противнее, превратившись в свист. Очевидно, рядом кто-то был, потустороннее присутствие он осознавал почти ясно, однако боль в ушах не давала сосредоточиться ни на чём, кроме себя.
Кто-то вошёл. Кто куда вошёл, он не понял, но чья-то рука совершенно точно тянулась к нему прямо сейчас.
— Давид, что с тобой? — голос был мягким и совсем не отдавался болью. Был просто бархатным по сравнению с лязгом железа других людей, находящихся рядом. Он был не против, если бы Никита поговорил ещё. — Потерпи, я что-нибудь придумаю.
Он ушёл. Давид не знал, надолго ли, но очень хотел, чтобы тот вернулся. Его голос был буквальным бальзамом на душу. Но теперь он остался один на тысячу со всеми людскими разговорами. Спор на работе, громкое радио, шуршание колёс машины, складывание тарелок в посудомойку — всё было олушительно громким. Свист никуда не уходил, казалось, его источник только приближается.
Никита… он же был здесь, что он сказал?..
«Закрыть муравейник от дождя… вернуть птенца… спасти утопающего…»
Что это? Снова не его мысли?..
— Интересно. Я только пришёл, а ты уже знаешь о печатях… Кажется, я недооценил его силу. Твои уши — угроза, но я не могу тебя лишить их…
Голос. Он сказал про Никиту, парень раскрыл глаза так широко как мог. Нет, глас… Это был глас, несущий истину. И глас этот был ужасен.
Фигура в красном плаще с яркими жёлтыми глазами. Они копались в его собственном взгляде, и Давид буквально это слышал. До этого момента он не слышал ничего в своём теле, однако лёгкий хруст суставов, сокращение каждой мышцы вокруг сердца и не только он понимал. Фигура — опасность… Фигура — красный огонь… Фигура — з…
И он снова теряет сознание.
***
Никита переживал за Давида. Если выражать все его эмоции в количестве чего-либо, то это можно сравнить со полчищами комаров ночью после дождя на болоте, где заплутал человек с очень ароматным телом. И болото это находится в каких-нибудь тропиках.
Он выбежал из морга с одной только идеей, которая с тревогой прожигала его голову: наушники с самым мощным шумоподавлением. А тревога играла в бильярд с его нервными скоплениями потому, что для оплаты нужны деньги. А Никита в руках держал банковскую карту. Не свою.
Он огляделся. Перебежал дорогу на красный, где его чуть не сбило несколько машин, а ещё больше раздражённо просигналили. Он то и дело врезался в людей, спотыкался об мусор, стремясь к ближайшему торговому центру. Уже там ему пришлось перейти на шаг. В его голове поселилась мысль, очень тревожная. Он сомневался, что Давида можно было оставить одного. Нужно было хотя бы сказать следователю.
В прочем, он посчитал это неважным, когда перед ним встал другой выбор. В одной руке так удобно лежала не его банковская карта, а в другой — коробка, которую он должен оплатить.
— Скажите, у этих наушников сильное шумоподавление, как и сказано?
— О да, это точно. Если вы хотите отстраниться от всего мира, это — наилучший вариант. — Никита был уверен, что и в этих наушниках, Давид сможет хорошо слышать. И насколько они уберегут его — неизвестно.
— Тогда я их беру.
Когда он бежал обратно, то очень быстро выдохся. Из-за того, что его дыхание было сбито донельзя, боль во всём теле стала усиливаться. Все сосуды как будто переносили сплошные тромбы, а не кровь. Парень покосился на свою ладонь: на пальцах виднелись мелкие чёрные капилляры. Ему, конечно, плохо, но Давиду явно хуже.
Он выпрямился, последняя секунда перед сменой светофора прошла и он снова бросился вперёд, преисполненный упрямостью и всё теми же противоречивыми мыслями.
В морге, возле «палаты», где был Давид, его встретил следователь.
— Ты знаешь, что с ним?
— Должно быть… — начал он, чуть ли на педая и схватившись за ближайший дверной косяк. — …это из-за Демона… Его тело… не может исцелить способность…
— Ты придумал, как ему помочь?
— Если сработает… — он поднял коробку. Следователь кивнул и открыл для него дверь. Как только парень поднял и голову, так сразу ужаснулся:
— Твою ж мать… — в этой комнате собирались Тени. Помещение было просто забито ими, их чёрный дымок был таким густым, что никакого стола не было видно, никакого света от ламп не проходило. Просто сплошная чёрная стена со смещающимися дюжинами белых глаз.
— Что? Что такое?
— Ну, Давид же воплощение Тени.
— Ну?
— И вот все Тени с округи собрались здесь. Я ни черта не вижу.
— Что? Они же безопасны?
— Да, если не нападать на них первыми. Не знаю, как они воспримут меня, но тебя точно не побоятся, ты же их не видишь. Надень на него наушники сам. — Никите не сложно было возвалить на плечи следователя геройство, когда впереди творилось такое.
— Почему они здесь? — Александр взял в руки коробку и ступил внутрь комнаты.
— Я не знаю. — как он не заметил их раньше, когда они успели прийти? Зачем?
Одна Тень отделилась от общей массы. Она встала перед ним и стала смотреть ему прямо в глаза. Было страшно. Может, потому что он не слышал особого звука, того странного неуловимого гула из самой пустоты.
«Он был здесь.» сказала она. «И он придёт за тобой. Печать сломана, осталось две. Разлома не избежать.»
Тень попятились назад, слилась с остальными и все они в один момент растворились, точно в помещении включились вентиляторы и развеяли дым. Никита смотрел на лежащего Давид и думал, что он опять куда-то вляпался по самую шею. Его собственное тело разрушалось, за ним охотится культ, кто-то за ним придёт, какие-то печати сломал, а ещё так по мелочи, Демоны убивают людей.
— Ха-ха. — он выдавил из себя и хлопнул ладонью по лбу. «Твою ж мать, какой же дап стэп меня ожидает.»
