Претендер

      Двое суток после злополучного вечера у Яхико сошли для Какаши за две недели. Он недомогал, и теперь уже серьезно. Сакумо испереживался, не понимая, что происходит, все допытывался по телефону: «Давление измерял? Сейчас время магнитных бурь…»       И Какаши отвечал, что нет. Не измерял. И так знал — с ног его валит другое. Симптомы налицо.       Он чувствовал запахи, которых нет. Не раз открывал шкаф, уверенный, что рубашка все еще пахнет гвоздикой, а не смердит табаком. Или его руки… Да, несколько часов кожа точно хранила едва уловимую ноту пряного.       Он слышал голоса — голос, напевающий о звездах, ветрах и мечтах. Разговаривал с неодушевленными предметами, что в целом не ново, но вот Мистеру Укки ни о чем подобном от него еще слышать не приходилось, и его листики печально сникли.       Он ослаб. Расклеился. Не находил сил выйти из дома, пропустил занятия, отказался браться за лабораторные на заказ и полностью игнорировал «Претендер». Пусть его там оштрафуют, пусть обдерут до последней монеты на внутреннем счету. С легкостью все отдаст.       Жаль только все равно не расплатится за то, что вмешался в естественный ход событий. Воистину: благими намерениями вымощена дорога в ад. Не сунься он к Ируке с непрошеной помощью, не узнал бы, как хорошо в его компании, как это затягивает, а теперь...       Вот его наказание и расплата — ни слова, ни знака от него. Медлительная, гулкая тишина и неизвестность. О переходе к третьему, финальному этапу плана «спасения» не могло идти и речи, а представить себе и допустить другой повод подступиться было... дико. Страшно.       Так, время словно застыло, изредка прорезаемое вспышками воспоминаний о субботе и сопровождаемое то коротким стыдливым ознобом, то откровенным, как тогда, жаром.       Ко вторнику четыре стены начали совсем сводить с ума. Обито, видимо, ощущая отчасти свою вину за произошедшее в ходе игры на вечеринке, к его комнате даже не приближался, а Какаши выбирался из нее только в его отсутствие. Или под шумок. И как раз в один из таких моментов он на себя и свою апатию обозлился и решил сделать хоть что-нибудь из запланированного на неделю.       Надо ведь как-то жить.       Собрать рюкзак, одеться потеплее, ноги — в кроссовки, и со всем наболевшим — просто жить.       Долгая дорога по новому асфальту вдоль ухоженных, словно рукой нездорового аккуратиста «причесанных» аллей под сулящими дождь тучами привела Какаши в университетскую библиотеку, и правильно сделала: близилась ежегодная конференция, по итогам которой жюри выбирало одного выпускника для дальнейшей поддержки в его продвижении по карьерной лестнице в местных компаниях.       Одного. Все остальные выживали как могли. Некоторые — самые отъявленные фантазеры — сразу после церемонии вручения диплома вставали в бесконечные очереди на собеседования. Другие рвались поступать на следующий уровень обучения, ну а кому-то приходилось покинуть Коноху, оставив престижную мечту.       Какаши за все шесть лет так и не понял в чем он, этот престиж, заключается, а заявку на конференцию заполнил только потому, что Джирайя чуть ли не слезно просил. Но теперь затея с участием такой уж бессмысленной не казалась. Нагрузить себя интеллектуально — чем не способ побега от мыслей о своем феноменальном навыке слету обращать в пепел все, чем хоть немного стал дорожить?       Читальный зал скорее напоминал компьютерный: высокие книжные и журнальные стеллажи лишь обводили ряды столов с мониторами в большой квадрат по периметру помещения. Посетителей немного — недостаточно для гармоничного фонового шума. В тишине и пустоте острее слышалось, как они шуршат, щелкают кнопками, перешептываются.       Какаши выбрал место подальше от девушки, что беспрерывно бубнила, бегая взглядом по строчкам на экране, включил компьютер, ввел данные своего университетского аккаунта, и… Слава науке — он не безнадежен.       Два часа с полным доступом к мировой базе академических ресурсов определенно пошли ему на пользу и выправили состояние из крайне шаткого в относительно сносное. Мозг цеплялся за спасительные ниточки и тело за собой тоже подтягивал.       Он успел неплохо так расширить план своего будущего проекта, а некоторые его пункты — даже расписать, опираясь на изученные статьи. Дела шли в гору и могли бы идти туда и дальше, не улови Какаши периферическим зрением знакомую цветовую гамму слева от экрана.       Коричневый, золотой, серый, темно-синий — все увиденные оттенки словно ошпарили сетчатку и растеклись ломотой по плечам и груди, спускаясь затем к ногам онемением. Он высунулся из-за монитора, но поздно. Если это и был Ирука, то он только что скрылся за дверью, оставив за собой лишь фантом, которого, впрочем, было вполне достаточно, чтобы пульс разогнался до оглушающей отдачи по ушам.       Вот и новые симптомы. Какаши вновь тонул в непонятном «плохорошо». Наверное, он все же безнадежен.       Думать больше не получалось. Без толку просидев на месте еще с четверть часа, он отсканировал на выходе двухмерный штрихкод у библиотекаря — того скромного паренька-трудяги из столовой — и побрел по кампусу куда глаза глядят.       К наступлению первых сумерек погода окончательно испортилась, и с прогулкой пришлось сворачиваться. Да и податься уже было, по сути, некуда. Среди людей находиться не хотелось — не хватало еще встретить кого с субботы, — поэтому Какаши двинулся домой, где без особого аппетита съел последний онигири из вчерашней доставки и собрался принять душ, но в итоге как-то «запнулся» о диван в гостиной и там опять и завис, полураздетый и полулежачий.       Как будто не насмотрелся на обои за прошедшие семьдесят два часа. Сколько это может еще продолжаться?..       Тут в районе бедра что-то раздражающе зазудело. Точно, телефон. Возможно, он лежал здесь все время, а может, выпал из джинсов, лениво стянутых к щиколоткам. Полностью готовый проигнорировать отцовское «Как себя чувствуешь?», Какаши вытащил его из-под ноги и украдкой глянул на экран, после чего резко и твердо опустил пятки на пол и сел ровно.       Вцепился в мобильный обеими руками, вновь и вновь перечитывая:       «Ты дома?» и имя отправителя выше — «Ирука».       Вот сейчас точно не показалось. Фантомы сообщений не пишут.       Какаши принялся озираться по сторонам, как если бы не был до конца уверен, где на самом деле находится. Пальцы же тем временем уже печатали и отправляли «Да», а ответ появился в чате в следующее мгновение, как заготовленный:       «Можешь, пожалуйста, спуститься? Я у подъезда».       Эти же пальцы вмиг потеряли сноровку, когда дело дошло до затоптанной и разбросанной одежды. Ругаясь про себя, Какаши абы как натянул джинсы, вытащил край угодившей под пояс футболки и подхватил бомбер, чтобы надеть на ходу, на лестнице.       В голове звенела пустота. Он запрещал себе думать, что его ждет, — все равно никак не подготовиться. Просто шел.       Ирука качался на качелях, запоздало отталкиваясь ногами от земли, и поднялся, увидев его выходящим из подъезда.       Они остановились ровно в шаге друг от друга: Ирука — у края бордюра, Какаши — ниже, на асфальте. Воровато обменялись взглядами.       Ирука выглядел странно — быть может, сумрак накладывал свой отпечаток, но в то же время зрачки его встревоженно метались туда-сюда, волосы выбились из пучка на затылке и до непривычного небрежно нависали на лицо. Губы заметно обветрились.       Его губы…       — Привет, — хрипло сказали они, за чем последовал шумный порционный вдох, вернувший Какаши самообладание. Что-то здесь, сдавалось ему, не так.       Он поморгал и без слов вскинул ладонь в воздух в неуклюжем приветствии.       — Прости, что потревожил ни с того ни с сего, — Ирука вытащил руки из карманов куртки, в которой явно мерз, и суетливо сунул их туда снова, — но разговор не телефонный. Да и пойти мне с этим, похоже, больше не к кому.       Какаши глянул на него исподлобья. Смятение от неожиданной встречи понемногу рассеивалось, а внутри зашевелился червячок беспокойства.       — Что-то случилось? — спросил настороженно.       — Да.       Мышцы лица Какаши неприятно расслабились. Он медленно приподнял и опустил подбородок, побуждая Ируку продолжить.       — У одного… человека проблемы, — проронил тот.       По темени ударила первая крупная капля дождя, но Какаши пропустил ее, как и вторую, и третью, потому как угодил под другой ливень — из своих безумных догадок.       — И этот человек — ты?       Прозвучало строго, холодно, но так он прикрывал волнение. Неужто Ирука пришел к нему рассказать о «Претендере»? Что его заставило — они угрожают ему после пропущенных трансляций? Вымогают деньги? Шантажируют?       Ирука чуть сощурил один глаз и скривил рот. Предположение ему очевидно не понравилось.       — Нет, не я. — Сказал как отрезал, и стало понятно: это правда, и это очень, очень серьезно.       — Так в чем дело?       К удивлению и смущению Какаши, Ирука спустился с бордюра и встал вплотную. Он опасливо огляделся вокруг, прежде чем спросить шепотом и почти не шевеля губами:       — Тебе… известно что-нибудь о наркоторговле в Конохе?       Вопрос не в лоб, а по лбу. Какаши отвел глаза и сдвинул брови. Подумал немного, вытянув перед собой руку и растопырив пальцы, по которым тут же заморосило.       — Нет, ничего, — пробормотал он, — потому что она под запретом. Ты знаешь, что въезд в город контролируется. А с ввозом товаров дела обстоят еще жестче.       — Любых товаров? — усомнился Ирука.       — Да. И внутри города все тоже отслеживается и наказывается соответственно. Мне даже сложно представить, как Асума добыл здесь кальян. Это что-то из разряда фантастики.       Ирука тихонько застонал и приложил обе ладони к затылку, нервно растирая кожу. Какаши так тяжело было наблюдать за ним: паника, страх, растерянность — все словно передавалось ему по воздуху, хотя уж что-что, а чужие эмоции обычно отскакивали от него рикошетом. Он не выдержал:       — Я спрошу еще раз. Что. Случилось.       На столь малом расстоянии и под таким требовательным взором изворачиваться Ирука больше не мог и, наконец, объяснил:       — Мой студент попал в беду. Такую беду.       Какаши вновь поменялся в лице:       — Тогда тебе не мне это нужно рассказывать, а ректору или полиции. Это не шутки, Ирука.       — Исключено — и то и другое, — ожесточенно замотал мокнущими под дождем волосами он. — Если мне кто и поверит, одним наказанием для него все не обойдется, а полиция сама еще попадет под раздачу, и тогда…       Внезапно осененный, Какаши прервал поток путанных Ирукиных измышлений, крепко взяв его за плечо:       — Подожди. Полиция? Маленький Учиха вляпался, что ли?       Ирука так и заскулил, жмурясь.       — Да! — со смесью отчаяния и облегчения выпалил он, а потом как давай тараторить: — Наруто пришел ко мне сегодня — весь трясется — говорит, что Саске не ночевал в общежитии, а под утро пришел, ну… Никакой. Ничего не соображает, два слова связать не может…       — Может, просто перепил? — рассуждал Какаши. — Это как раз никто не запрещает.       — Нет, — опять категорично. — Они уже не дети малые и прекрасно отличают одно от другого.       Дождь все усиливался. Сек двор тугими частыми диагоналями, и капли теперь приходилось чуть ли не глотать. Ирука начал расстегивать куртку, намереваясь накрыть ею голову, но Какаши помешал ему: ухватил за запястье и потянул за собой под подъездный козырек.       — Отец сегодня дома. Можем его попросить помочь, — сказал он, мостясь, чтобы не совсем нос к носу, но и не прямо под дверью стоять. — Капельницу поставить, как вариант.       — Не нужно. Сейчас с Саске все в порядке, только он не помнит ничего, и я хочу разобраться — понять, что вообще произошло и откуда ноги растут.       Вытерев мокрый лоб и щеки, Ирука натужно выдохнул, а потом прекратил рассматривать пуговицы на груди Какаши и направил полный безысходности взгляд ему в глаза:       — Я не могу допустить, чтобы это случилось с кем-то еще. Но и что делать — не знаю.       Какаши неосознанно повторил его движения — тоже поводил ладонями по лицу.       — Ладно, — бросил он. — Сейчас — точно ничего. Я попробую разузнать что-нибудь у Обито, когда он вернется, а ты…       — Нет! — испуганно прервал его Ирука.       Изможденно ссутулившись, Какаши все же попытался убедить:       — Просто прощупаю почву. Поспрашиваю, что у них там в целом в семье происходит — может, он в курсе. Про ситуацию ничего ему не скажу.       Однако Ируке нужны были гарантии:       — Обещаешь?       Он смотрел вдумчиво, глубоко. Будто под самую кожу заглядывая и что-то еще, кроме ответа, там для себя ища.       — Обещаю, — так же негромко, как он, проговорил Какаши.       — Я тебе верю.       Эти три слова — чересчур откровенные и прямодушные — приглушили на пару секунд звучание ливня и зависли между их почти соприкасающимися одеждами.       — Завтра все обсудим, — поторопился добавить Какаши, и вышло хрипло и обрывисто.       — Хорошо… — Ирука кивнул. — Спасибо, я… Ты не ждал меня… — Он почти шагнул в стену из ливня: подставил под нее спину и сразу пристыженно юркнул обратно, и так несколько раз. — Я пойду…       Какаши чуть не фыркнул. Ну, серьезно? Какая нелепость.       — Вымокнешь же. Поезжай на такси.       — У меня нет денег, — натянув-таки ворот куртки на голову, проворчал Ирука.       — У меня есть.       — Очень рад за тебя, — он забавно обнажил сжатые зубы, — но скоро вернуть я вряд ли смогу, а в долгах ходить не хочется. Так доберусь. Не растаю.       — Тогда возьми хотя бы зонт.       Ирука покосился недоверчиво — точно дикий зверек, приманенный зовущей в тепло рукой.       — Пойдем, поднимешься со мной, — не сдавался Какаши. — Заодно пиджак заберешь.       Быстро открыв дверь, он придержал ее, но при этом не обернулся, будучи уверенным, что утрированно громкий вздох можно счесть за согласие.       В квартире стоял настоящий — по меркам Какаши — бедлам, чего он, к своему стыду, до этого момента не замечал. Душила духота, в углу на входе свалялась в клубок пыль, а на кухне… На кухне будто недавно властвовала чрезвычайно могущественная и очень разгневанная сущность. Лучше бы он туда не заглядывал.       Сообразив, что визит затягивается, Ирука осел на длинную тумбу под вешалкой, и принялся молчаливо наблюдать, как Какаши копается на полках в шкафу-купе. Пообещать зонт — много ума не надо, а вот вспомнить хотя бы, как он выглядит… Что ж, это как минимум посложнее задачка, учитывая, что обычно он не заморачивался и обходился капюшоном, а чаще — вообще в ненастье носа из дома не высовывал.       Присутствие гостя и подавно затрудняло поиски. Сама его досягаемость щекотала нервы, как и пристальное внимание, и четко слышимое в тишине дыхание. Еще и эта субботняя недоговорка так и висит в воздухе… Тяжело.       В конце концов Какаши сдался:       — Ну, придется, видимо, подождать немного. — Он неопределенно повел рукой, озираясь, в надежде придумать Ируке занятие: — Можешь пока э-э…       — Я бы не отказался от чая… — Тот застенчиво поерзал на месте и зябко обнял себя обеими руками.       — Хорошо, сейчас, — выдавил из себя Какаши, соображая, как бы в кратчайшие сроки вернуть кухне хотя бы околопристойный вид.       Пока он наскоро сматывал и убирал обратно шарфы, Ирука успел разуться и скинуть куртку.       — Давай я сам все сделаю, — предложил он, поправляя капюшон худи, — а ты ищи.       Какаши оставалось лишь смиренно кивнуть, после чего Ирука проскочил у него за спиной и встал напротив зеркала.       — Возьму?       Не дожидаясь позволения, он стянул с полки расческу-гребень, распустил волосы и прошелся ею от линии их роста к макушке, где зубья и застряли — не справились с густотой. Пришлось поорудовать пальцами, однако результат его вскоре устроил. Еще бы!..       Какаши торопливо отвел свои дурацкие прилипчивые глаза, но слишком поздно — попался с поличным. В ответном взгляде Ируки промелькнуло нечто вроде любопытства. Он улыбнулся самым уголком губ и юркнул на кухню.       — А где тут свет включить? — послышалось уже в отдалении.       — За дверью. А чай — в ящике над плитой.       Щелчок, протяжный скрип.       — Ого-о, Удзи ге-е-екуро-о!.. — Ирука был восхищен.       — Рин подарила, — бросил через плечо Какаши.       — А можно?.. — кротко, приглушенно, чуть ли не жалобно.       Какаши прикрыл глаза и усмехнулся, а за ребрами у него упоенно затрепетало.       — Конечно.       Засвистел чайник, загремели кружки в раковине. Вот уж не входило в его планы вынуждать кого-либо мыть за них с Обито посуду, но муки совести отодвинулись на задний план, ибо за коробкой с перчатками и шапками показался зонт. Какаши победно подкинул его с переворотом и поймал, а затем повесил на дверную ручку, чтобы не потерять снова. Развернулся, мельком увидел себя в отражении и пришел в ужас — ну дерьмо, посыпанное серой шерстью, один в один.       Наспех расчесав непослушные пряди, он направился к Ируке.       Тот сидел за столом и помешивал ложкой загустевший мед в креманке. Расфокусировано уставившись на золотистую поверхность, он даже не отреагировал, когда Какаши взялся протирать стол прямо перед его носом.       Не зная, как подступиться и что вообще сейчас делать, он попробовал для начала проявить гостеприимство:       — Печенье будешь?       Ирука слабо дернул плечом. Подтянул одну ногу к груди, поставил стопу на сиденье стула и припал щекой к колену.       Вытряхнув мусор в урну под раковиной, Какаши включил воду и сполоснул ладони. Оторвал бумажное полотенце, промокнул влагу и следом все-таки достал печенье, чтобы высыпать в тарелку.       — Ты… — вырвалось у него, и ничего ему больше не оставалось, кроме как с натугой развивать мысль: — Ты не переживай, ладно? Я имею в виду, тебя это вряд ли как-то коснется. То, что случилось с Саске, и… последствия.       — О себе я беспокоюсь в последнюю очередь, — угрюмо хмыкнул Ирука. — Главное, чтобы с детьми все было в порядке.       Его руки оплели голень, прижимая крепче, и Какаши подумал, что тоже мог бы обнять его. Ведь мог бы? Как тогда, когда Ирука обнял его в благодарность. Было бы ему такое дозволено, если бы не проклятая суббота, что-то в нем сломавшая?       Продвинув тарелку по столу, он взял свой остывающий чай и прошел к подоконнику. На безопасное расстояние.       Ирука принюхался к печенью и, сглотнув, соблазнился — стащил обломок и закинул в рот. Смотрел, пока жевал, куда-то мимо Какаши, но потом вдруг остановил и сосредоточил взгляд на средней части его тела. Замер. Губы задрожали, а из горла вырвался утробный смешок, едва не заставивший подавиться.       — Что? — Какаши порывисто опустил голову в поисках причины веселья — и обмер.       Из расстегнутой — а точнее, опрометчиво второпях незастегнутой — ширинки отчетливо виднелась темная синева его собственных трусов.       Нет, вот, что на самом деле неуместно. Он быстро отвернулся, исправляя оплошность, но как только разобрался с ней и глянул на Ируку затравленно, того опять понесло.       — Прости. Прости, я… — задыхался в хохоте он. — Сейчас…       Отхлебнув чаю, он накрыл рот рукой, чем вызвал непроизвольную улыбку и у Какаши. Юмор уровня детского сада, но… Обстановка разрядилась.       — Все. Это нервное, — все еще подрагивающим голосом заключил, наконец, Ирука. Похлопал себя по щекам и сжал их.       — А я-то думал, ты рассмотрел единорога, — изображая разочарование, протянул Какаши.       Ирука издал странный сдавленный звук.       — И-извини?       И до Какаши с опозданием дошло.       — Рисунок единорога, — мысленно проваливаясь под землю, объяснил он.— Но я пошутил. Его там нет.       — Как, совсем нет?..       Тут уж и старенькому холодильнику стало неловко, и он громко загудел в гробовой тишине, а Ирука, сползая по стулу, скуксился.       — Я тоже пошутил, — пискнул он.       Они с Какаши коротко переглянулись и снова засмеялись, после чего приступили к чаю.       — Эй… — полчашки спустя, позвал Ирука шепотом. Он грел костяшки пальцев о фарфор, водил указательными по краям. Выглядел таким, каким Какаши привык его видеть, и это грело его — тоже до кончиков пальцев.       — М-м?       — Спасибо тебе. За чай, и за то, что снова не бросил в беде, и… Прости. За субботу. Ты прав, наверное, и мне не стоит выпивать.       Какаши задержал дыхание, глаза устремил в пол. Крепче сжал край подоконника, вдавился в него задней поверхностью бедер.       — Тебе не за что извиняться.       — Есть, — покачал головой Ирука. — За устроенную сцену как минимум. Знаю, это выглядело очень глупо. Но если честно, я уже год как ни с кем не встречаюсь, и… Ну… То, что случилось, правда вывело меня на определенные эмоции, — безрадостно признался он. — Мне очень одиноко. Здесь, в Конохе, да и вообще…       Какаши уцепился за ту часть монолога, где Ирука упомянул о разорванных отношениях. У него была пара? Мысль об этом неприятно кололась, хоть и не удивляла.       — Не злишься на меня?       — Не злюсь, — не раздумывая откликнулся Какаши. — Без телефона долго ходил?       — Да нет. Мизуки отдал в воскресенье утром. Он тоже живет в общежитии, этажом выше. Быстро нашлись.       Вот оно что. А ведь Какаши, прежде чем уйти, вручал телефон Шизуне.       Он сделал глоток чая, уже второй раз запивая клокочущую в горле неприязнь.       Ирука поставил чашку на стол.       — Мы же снова друзья? — Что-то в этом его вопросе звучало натянуто, особенно вкупе с мимикой, передающей… колебание? Вызов?       Какаши неотчетливо кивнул, не зная, что сам подразумевает под словом друг, и сел напротив.       Будет время разобраться.       За окном лило. Стучало по подоконнику, грохотало без умолку. Чая скоро не осталось.       — Как там Сакумо? — внезапно вспомнил Ирука, словно нуждаясь в срочном восполнении пробелов после долгой разлуки. И правда, именно так последние три дня и тянулись — долго и мучительно.       — Лучше всех, — нераспространенно отозвался Какаши. — А что? Тебе не хватало приставучих стариков?       — Очень, — без тени иронии сказал Ирука, на что Какаши всем своим видом выразил недоуменное презрение.       Чайник закипел еще и еще раз, а дождь все никак не успокаивался, но время было неумолимо. После пары волшебных слов («От чистого сердца!») Ирука все-таки согласился ехать на такси, и четвертью часа позже они уже стояли под одним зонтом там же, где и встретились.       Автомобиль вывернул из-за угла и «причалил» во двор — свет фар залил лужи полосами желтого.       — Я буду ждать новостей. — Ирука отстранился от Какаши, пятясь к машине, но тот потянулся за ним и довел до двери.       — Напишу, — бросил бегло и, убедившись, что он уселся, сложил зонт, встряхнул и передал ему.       Не капли — струи сбегали по затылку, заливали в нос, глаза и уши, а прикосновение теплых пальцев к коже все равно взбудоражило сильнее. Ирука мимолетно погладил его по запястью и тут же отдернул руку, столкнувшись с наверняка ошалевшим взглядом.       — Пока, — уже неслышно за шумом дождя проговорил он, и после хлопка двери такси отправилось по заданному маршруту.       Какаши так и стоял под дождем, пока машина не пропала из поля зрения, а вся одежда и обувь не промокла до нитки.       Дома его настиг небывалый прилив сил. Скинув мокрые вещи в машинку, он проигнорировал душ — опять, — потому что вокруг стоял невыносимый кавардак. А дальше как в тумане. Очнулся в окружении тряпок и химических средств — и то когда в замке входной двери заскрежетал ключ.       Придирчиво смотря за тем, как с дождевика Обито капает на свежевымытый пол, Какаши сдул волосы со вспотевшего лба.       — Можешь на коврик встать?       — Ого. А ты что, вышел из укрытия, снежный человек?       Остро́ту соседа он оставил без внимания и забрал у него пакеты с покупками. На кухне распихал по выдвижным ящикам бессчетные коробочки со снеками, убрал в холодильник напитки. Обито немного погодя к нему присоединился — занялся мытьем купленных овощей.       — Эм-м… — протянул он, заприметив пару чистых чашек на сушилке для посуды. Указал на них пальцем, и затем навел его на неожиданно энергичного Какаши, выстраивая для себя логическую цепочку.       — Что? — Тот взглянул на него испытующе — пусть только попробует ляпнуть лишнего.       — Хочешь мое мнение?       — Нет.       — Как хочешь. Удачно тебе до конца жизни просидеть закрытым в комнате в следующий раз.       — Мы можем разбирать пакеты молча? — пробурчал Какаши.       — Да. — Обито тряхнул мокрыми руками и выудил из общего вороха упаковку сайры, помахал ею: — Это тебе, вообще-то. Думал бросить в миску и поставить под твоей дверью. Посмотреть, как ты на белый свет выползешь.       Отчего-то выдуманный эпизод Какаши позабавил. Или тронул. Сайру-то он любил.       — Ну вообще, я хочу узнать твое мнение, — миролюбиво отметил он.       — Да ладно?       — Да, но по-другому поводу. — Над формулировкой Какаши особо не старался: — Что ты знаешь об Учихах?       Обито развел руками, медленно к нему разворачиваясь, втянул голову в плечи и состроил недовольную мину:       — Я что, шутка для тебя?       — Ты не понял. О других Учихах. Твоих, м-м, кузенах?       — Ага. — Обито плюхнулся на стул и проворно сложил ногу на ногу. — Что, хочешь обставить Итачи на конференции, использовав информацию против него?       — Можешь опираться на эту версию.       Обито опустил уголки губ, мол, никакого осуждения. Сложил указательный и большой палец в кружок, остальные три выпрямил. Окей.