Утолите меня вином, Освежите меня плодами, Положи меня как печать На сердце свое. Утолите меня вином, Освежите меня плодами, Возложи как перстень меня На руку твою. Я изнемогаю, От любви сгораю, О возлюбленный мой, Как смерть она сильна.
Лу Рид ожидала от сегодняшнего дня чего угодно — но только не того, что случилось на самом деле. Проснувшись в постели с Приором Инквизиции в обнимку, девушка оторопела. Что-то внутри нее замерло, будь это часы, они бы остановили свой ход, чтобы навсегда замереть в подобном мгновении. Она, насколько это возможно, аккуратно перевернулась. На первый взгляд лицо Иво было безмятежным: ни один мускул на бледном точеном лице не двигался, тонкие, немного шершавые по воспоминаниям Лу, губы сомкнулись в тонкую линию, редкие прядки черных, как смоль, волос остались на лбу, задевая глаза и ресницы. И только последние едва заметно подрагивали, выдавая мужчину. — Я вижу, что ты не спишь, — прошептала Лу, очарованная им, губы сами расплылись в глупой влюбленной улыбке. — А я знаю, что ты смотришь, — Иво повернулся к ней, улыбаясь в ответ. — Ничего от тебя не скроешь. Лу почему-то засмущалась, дивясь тому, как легко месье Мартен может вгонять ее в краску. — Привет, — прошептал Иво, глядя Лу в глаза, чуть прищуриваясь, как будто рассматривал произведение искусства. Одно простое слово слетело с его губ, и девушка почувствовала, как что-то внутри сделало кульбит. — Привет, — слабо ответила она, прячась от его взгляда. Лу ощущала себя крайне странно и не знала, как совладать со своими чувствами. Ей казалось, что Иво открыл в ней новую ипостась, ранее неизведанную даже ей самой. Она даже не догадывалась, что может краснеть, смущаться, широко улыбаться до морщинок у глаз, слышать, как часто бьется собственное сердце всякий раз, когда мужчина был близок с ней. Но она была готова быть с ним, довериться и отдаться полностью, принадлежать, и чтобы он принадлежал ей. И чувство это настолько наполняло ее, что становилось трудно дышать, как будто она ехала на полной скорости на байке, но нравилось и восхищало. Иво продолжал смотреть на Лу, оставляя их двоих в чудесном мыльном пузыре, который как будто стал еще меньше, сузился до них двоих. Им обоим казалось, что за пределами красных шелковых простыней и этой спальни волшебство, витающее в воздухе, может разрезать и разрушить жестокий мир. Но сейчас… Сейчас мужчина бережно заправил выбившуюся прядку русых волос девушки ей за ухо. — Я люблю тебя, Лу Рид. Девушка закрыла глаза, а нежная фраза эхом отдавалась в голове. «Лу Рид» звучало так красиво с его губ, что хотелось записать на диктофон. Однако она ощутила в этом признании что-то еще, что-то подозрительное, разящее возможным прощанием. Лу, пересилив себя, все-таки взглянула на Иво. В глазах отражалась нежность, подтверждая сказанное, но и серьезность, подтверждая домыслы Лу. — Иво, — выдохнула она, запустив пятерню в его волосы, пропуская между пальцев шелковые пряди. — Я, кажется, тоже тебя люблю. Последовал едва слышный смешок. Иво перехватил ее руку, поднес к губам и поцеловал. — «Кажется», говоришь? Лу поначалу испугалась, что обидела его, но заметила в темно-карих глазах огоньки веселья. — Подозреваю, что так, — девушка нагнулась к мужчине и поцеловала. Поцелуй этот, короткий, почти целомудренный, но в то же время ласковый и глубокий, обещающий большее, но не в ближайшее время. Лу выскользнула из объятий Приора, абсолютно нагая, подобрала с пола нижнее белье. Только сейчас она заметила в углу спальни вешалку, на плечах которой покоилась черная инквизиторская мантия. Девушка прошлась подушечками пальцев по подплечникам, аккуратно сняла и накинула на себя. Бросила беглый взгляд на Иво. На его губах играла едва заметная улыбка, в глазах стояло опьянение. Он приподнялся на локтях, чтобы лучше рассмотреть Лу. — Мне идет? — игриво выгнула бровь она и покружилась. То ли в этой мантии, то ли в обществе Иво девушка чувствовала себя девушкой. — Да, — губы мужчины снова сжались в тонкую линию. Он хотел бы добавить что-то еще, вроде «надеюсь, тебе никогда не придется ее носить постоянно», но промолчал. Он тоже не хочет лопать наш пузырь… Эта мысль вчера уже звучала в голове Лу, и сам факт этого опечалил ее. Псионичка прошла на балкон. Хмурое небо окутало город тучами, вот-вот должна была начаться гроза. Холодный ветер хлестал по босым ногам, покалывая и вызывая дрожь. Лу поежилась, но все-таки оперлась на перила, вдыхая свежий утренний воздух. Сзади раздались едва различимые шаги. Месье Мартен всегда ходил тихо, словно крался, как дикий кот, высматривая добычу. Лу отметила, что любые движения его были мужественными и уверенными, но не лишенные некоторой аристократичной грациозности. От этого ей еще приятнее было заставать мужчину врасплох. Еще она знала, что ему это нравилось. Лу почувствовала мужские руки на талии, поглубже втянула воздух и закрыла глаза. Несмотря на чистоту Центра, она улавливала явные древесные нотки, скорее всего это был кедр, и, конечно же, запах кожи. Как он даже немытый пахнет вкусно, я не понимаю. Иво зарылся носом в густую копну волос девушки, нашел шею, медленно поцеловал. Хочу остаться в этом мгновении навечно, даже если сегодня я умру. Подобные мысли уже не пугали ее, Лу воспринимала их как данность, ходила с ними и носила в себе долгие дни. Они стали привычными и обыденными, как бы печально это ни звучало, а с каждой новой загадкой и отгадкой их количество приумножалось, а правдоподобность нарастала. Лу положила ладонь на его кольцо рук, отклонилась, изменив угол, тем самым открыв шею еще больше. Он убьет меня, а я сама прыгаю в омут, еще и с удовольствием. Девушке не понравился собственный пессимизм. Ничего, выберемся как-нибудь. Вместе. Почувствовав, о чем думает Лу, Иво развернул ее к себе и поцеловал. Не было ничего прекраснее, чем эта искренность.***
🎵 Lily’s Theme (From «Harry Potter And The Deathly Hallows, Pt. 2») — Geek music Вечером псионичка вышагивала по кварталам Термитника, слушая музыку в наушниках, пиная банку из-под газировки, а когда та отлетела на противоположную сторону дороги, бросила это занятие. В редкие минуты, когда она не брала байк, то гуляла между жилыми высотками и размышляла. На сей раз мысли о Викарии оставили ее. В конце концов, что изменится, если я накручу себя? Только паничку словлю. Лу поежилась, ощущая дежавю. Пейзаж улиц был красив в своем безобразии: мигающие неоновые вывески, стены, расписанные граффити, беспорядочно наклеенные объявления, непристойного характера в том числе, мусор на потрескавшемся асфальте, пара-тройка людей бомжеватого вида на картонках. Пыль, грязь и вонь витали в воздухе, оседали во рту, горле и легких. Поэтому Лу решила перебить эту смесь сигаретой. Она вытащила одну из пачки, спрятанную в кармане худи, подожгла зажигалкой и затянулась, позволяя табаку схватиться. В какой-то момент псионичка почувствовала неладное. Словно из темноты очередного клоповника прятались глаза, наблюдали и вымеряли шаги. Совершенно внезапно перед ней вырос мужчина, лицо которого было скрыто под капюшоном толстовки. Лу едва заметила, как в его руке в свете синей неоновой вывески блеснул блокатор. Псионичка пыталась блокировать вытянутую руку, но незнакомец был быстрее. Схватив девушку за шею, он сделал инъекцию. Затем Лу провалилась в пустоту.***
Первое, что Лу почувствовала — вонь. Неимоверную. Сквозящую. Вторым ощущением стал холод. Девушка, не открывая глаз, поняла, что лежит на полу, если не земле. К щекам лепилась грязь, глаза как будто заплыли и засыпались песком одновременно. Осознание происходящего приходило к ней медленно, и рассматривать помещение, где она находилась, ей не хотелось. Третьим ощущением стала ноющая боль в руках, сведенных сзади. Лу едва заметно дернулась, и поняла, что крепко связана. Хоть кляп не вставили, на том спасибо. Девушка была в отключке, когда ее связывали, поэтому избавиться от веревок не было и шанса. Будь она в сознании, возможно получилось бы напрячь руки, чтобы потом было легче освободиться. О том, чтобы воспользоваться пси не было и речи. К Лу уже возвращалась способность чувствовать и осознавать себя, поэтому она ощутила, как накатывает тошнота, голова начинает кружиться, а тело — саднить. Все-таки она открыла глаза. Бл&ть. Она никогда не видела чего-то подобного. Темные… пещеры? Сверху мигала одинокая лампочка, висящая на длинном, почти порванном кабеле. Осмотрела помещение, куда ее пристроили. Холодный сырой притоптанный гравий, влажные от плесени каменные черные стены, и конечно же решетка, ржавая, но крепкая. Мгновение — и свет вырубился. Лу снова ругнулась. Ее оставили на земле, в темной, гниющей камере парижских катакомб. О существовании последних она знала, но думала, что после Шторма их засыпали. Такие были нарисованы в учебниках истории, и Лу примерно представляла себе эти длинные узкие коридоры, среди которых шумела вода, сновали туда-сюда крысы, на стенах распространялась плесень. Девушка, дернувшись, простонала. Холод, мрак и смерть. Нет. Оставить просто так подыхать здесь меня не могут. Лу пыталась рассуждать здраво и трезво, несмотря на тошноту. Похитили. Хотят что-то узнать? Да, наверняка, если до сих пор живая. Спустя время, когда к девушке вернулась способность хотя бы немного двигаться, Лу села. Не без боли, стонов и накатывающих слез. Борясь сама с собой, она начала елозить на месте, перебирать руками, чтобы веревки хоть как-то ослабли. Действительно, получилось, сдавливающая боль перестала быть такой сильной. Занятие прервал противный скрежет железной решетки где-то недалеко, вне поля зрения Лу. Возможно открыли главный коридор и идут ко мне. Если я тут не одна. Несмотря на доводы рассудка в груди бешено забился страх. Тело, опьяненное инъекцией, не слушалось, даже несмотря на то, что сознание вернулось. Глазами девушка искала подсказку, в то время как по катакомбам раздавались эхом быстрые тяжелые шаги. Не успела Лу сообразить, что делать, в ее собственной решетке лязгнул ржавый ключ, и дверь отворилась. — Рид, — констатировал чужой голос. — Пройдемте со мной. Если я смогу идти. Незнакомец, тот самый, что вколол ей блокатор вместе еще с какой-то дрянью, что вырубила ее, поднял ее, как будто она весила перышко, но развязывать не стал. Лишь подтолкнул сзади, приказывая идти вперед. Лу послушно поковыляла. Идти было тяжело - тело ломило, она спотыкалась, еле волоча ноги. Ее тюремщик не спешил ей помогать. Они вышли в главный коридор, узкий и длинный, как и думала Лу, пропахший плесенью, помоями и канализацией. На языке вертелась сотня вопросов. Кто ты? Где мы? Куда мы идем? Почему я все еще жива? И ни один из них она не посмела задать, чувствуя хрипоту в горле от недостатка воды и всепоглощающий страх. Ты храбрая. Лу вспомнила, как кинулась на Иво, защищая от пули. Скорее слабоумие, нежели чем отвага. Чудом выжила. Не могу быть уверенной, что сейчас так повезет. Пройдя через длинные, казалось, бесконечные тоннели, незнакомец подвел псионичку к огромной железной двери, постучал четыре раза. Дверь с внутренней стороны открыл другой человек, и тюремщик толкнул девушку внутрь. Тот, кто предстал перед ней, вызывал ужас, несравнимый ни с одним другим чувством. Преступник. Лжец. Последняя тварь, едко ухмыляющаяся, выгибая бровь. — Мадемуазель Рид, — Викарий Жан-Франсуа в черном одеянии и неизменном красном ораре обернулся к ней, стоя посреди плохо освещенной, но сухой комнатушки. Сердце девушки забилось как птица в клетке. — Отрадно видеть Вас в добром здравии. Пси-блокатор уже прекратил свое действие? Девушке хотелось кричать, но она знала, что из горла вырвется только сипение. Не хватало воды. Руки, связанные сзади, чесались. Тошнило. — Нет, — ответила Лу. Слабо и сдавленно. — Вы боитесь, — покачал головой Викарий. — Не стоит. Сначала мы поговорим. Сначала? Лу медленно закрыла глаза. Даже в этом кабинете, если это место можно таковым назвать, сочилась грязь и запах, смешанный с надушенным Викарием. Возможно это и был запах смерти и лжи. Лу решилась рубить с плеча. — К чему разговоры? Вы можете сразу убить меня. Молитвы Единому не были услышаны, Викарий не стал опровергать предложение девушки. Я выдала нас. Выдала нас всех. Кей… Иво… — Где Иво? — выпалила девушка, непроизвольно делая шаг вперед, но один из охранников остановил ее за плечо. Викарий в задумчивости почесал подбородок, как обычно, грязно ухмыляясь. — Вы с ним на «ты», интересно… Я чувствовал, даже несмотря на инъекции, что Иво что-то испытывает к Вам, мадемуазель Рид. Отрадно знать, что я не ошибался. Вы любили его? Паника накрыла Лу с новой силой, взгляд забегал по комнате. Почему он говорит в прошедшем времени? — Да, — ответила девушка громче, чем ожидала. В голосе прорезалась сталь. Викарий покачал головой, отворачиваясь. — Какое трогательное чувство — любовь… Лу поняла, что его унесло в размышления, а это не сулило ничего хорошего. Тошнота застряла в горле, от волнения и перенапряжения в глазах застыли слезы. — … между псиоником и чистым. Удивительно. Я думал, что не доживу до момента, когда люди нового мира объединятся, а оказалось, что это произошло у меня под носом, — Викарий обернулся к Лу, проводя пальцами по железному столу допросной. — Вы с Иво положили начало, довольно наглядное. — Последовала грязная ухмылка. — Где он? Что с ним? — выдала Лу гораздо слабее. Ноги, затекшие от долгого лежания, пошатывались. — Боишься, — повторил Жан-Франсуа. — Да от тебя прям разит страхом. Так, что перебивает это зловоние. Хвала Единому. Страх приятнее канализации. Ублюдок. Ненавижу. Убью. Мыслям не суждено было сбыться, она это понимала. Слабея с каждой фразой Викария, Лу съежилась, закрыв глаза, будто ее ударили. Охранник удержал ее от падения. Она хотела провалиться сквозь землю. Исчезнуть. — Я знаю, что Вы знаете обо мне, мадемуазель Рид, — продолжал Викарий. — Но дóлжно сказать самому… — Признание прервал старческий кашель в кулак. — Я — пси-эмпатик. Это не проклятье, как утверждают догматы. Это дар, ниспосланный Единым. Посмотрите на меня, мадемуазель Рид. Тошнило. Раскалывалась голова. Она теряла сознание. — Посмотри, я сказал. Она ощутила холодную сухую ладонь, стиснувшую ее подбородок. Ладонь повернула Лу к Викарию лицом к лицу. Девушка заставила себя открыть глаза. — Что Вы делаете… — Меняю порядок вещей. Ноги подкосились, но охранник успел подхватить псионичку. — Псионики веками существовали бок о бок с людьми. После событий Шторма… Они стали уродами, изгнанниками, рабами. — Лицо старика перекосило от злобы. Оно потеряло всякую чистоту священника. — Но в скором времени все изменится, малышка Лу. Девушку передернуло. — Власть Церкви распространилась по всем ветвям современного общества, как плющ овивает дерево. На месте старого мира мы построим новый. Мы поменяем правила игры. Ведь надо с верха. Лу мало что слышала, мало что понимала. Все, что ее интересовало это... — Иво, — прошептала девушка, но до ушей Викария это не донеслось. — Но Вы, мадемуазель Рид, не доживете до этого момента, увы. Время такое быстрое, течет как песок сквозь пальцы. Но для нашего торжества оно еще не настало. Поверьте, мне искренне жаль, Лу, такое прекрасное у Вас личико. Старческая рука погладила девушку по щеке. Викарий облизнул сухие губы. Волна отвращения растеклась по венам девушки, она собрала оставшиеся силы и плюнула священнику в лицо. Старик опешил, но не отскочил. В это же время охранник пнул Лу под коленку, и девушка упала, опираясь на руки. Затылок холодило железо дула пистолета. — Несмотря на Вашу дерзость, — прорычал Жан-Франсуа, — я буду с Вами милостив. В конце концов, я не злодей в этой истории. Я позволю Вам проститься с ним. — Что? — выдохнула Лу. Глаза слепило. Тело совсем не слушалось. Ее вырвало. Охранник подхватил девушку за локоть и протащил куда-то вперед, в следующую дверь. Она с громким лязгом открылась и Лу увидела его. Со рта слетели всхлипы, у Лу начались судороги, но блевать было уже нечем. На черном пластиковом пакете неподвижно лежал Иво Мартен, соверешенно прямой, будто его так уложили. Лицо было изрешечено синяками, из отверстия в центре вниз по холодному мраморному лбу стекала бордовая кровь. Голова была повернута вбок, пустые глаза неподвижно взирали на пустую стену. — Нет, — Лу снова упала, подползла ближе. — Нет-нет-нет… — она нашла его руку, холодную и затвердевшую, с силой сжала. — Пожалуйста… Сзади раздались шаги Викария. Черное одеяние собирало грязь с пола. Он обошел девушку, остановился перед ней так, что Лу видела его ботинки. — Печально. Жертва обстоятельств. Случайно узнал то, что знать ему не положено и поплатился жизнью за это. Лу услышала укоризненное цоканье. Ярость наполнила ее нутро, она с ревом раненого зверя кинулась на Викария. Тот, ожидавший подвох, с силой пнул Лу ногой по лицу, так, что она рухнула и встретилась глазами с безжизненным взглядом Иво. Девушка начала плакать, едва дотянулась до его руки. — Дай мне пистолет. — Охранник протянул Викарию оружие и тот наставил его на лежащую псионичку. — Время для нас еще не пришло, Лу, — голос его показался мягким, успокаивающим. Она погладила мертвые пальцы Иво, придвинулась к нему ближе. В голове шумело. Она улыбалась. — Мне жаль это говорить, но… — воздух разрезал стальной голос Викария Жана-Франсуа — Лу Рид, Ваши преступления против Церкви Единства караются смертной казнью. Привожу приговор в исполнение. Лу не отводила взгляда от Иво и продолжала улыбаться, давясь слезами. Раздался выстрел.