По следу орла

Мария крепко спала, пока из объятий Морфея ее не выдернул резкий стук в двери. Это была девчушка-служанка; она робко зашла в комнату с подносом в руках, пытаясь избегать недовольного взгляда девушки. — Боги, почему ты пришла в такую рань? — недовольно спросила Мария, потягиваясь в кровати. — Так ведь почти полдень, госпожа. Скоро начнется собрание, вы обещали там быть. Прошло несколько секунд, прежде чем до Марии дошел смысл сказанных слов. "Боже мой, Боже мой, Боже мой! Собрание! Как я могла проспать!" - девушка слетела с кровати и начала судорожно одеваться, на ходу напяливая брюки и запрыгивая в сапоги. Девушка схватила булку, принесенную служанкой и буквально удавилась ею, запив стаканом воды. Затем она мигом вылетела из комнаты, оставив служанку стоять в полном недоумении. Она проспала… Это было что-то новенькое. С детства Мария отличалась крайне чутким сном, пугаясь каждого шороха; потом, прожив четыре года в "счастливом" браке, она научилась даже во сне определять, кто идет по коридору мимо ее покоев; во времена крестового похода девушка должна была быть готова в любое время суток подняться по приказу своего магистра и отправиться на любое задание, куда бы ее не послал Робер де Сабле. А теперь она впервые в жизни спала так крепко, будто младенец в колыбели. Возможно потому, что впервые она по-настоящему чувствовала себя в безопасности… Мария быстрым шагом вошла в большую гостевую комнату, которая была битком набита людьми, окружившими стол. У стола стоял бледный Александр, который безуспешно пытался слушать пятерых людей, которые говорили одновременно, перебивая друг друга и размахивая руками. Девушка огляделась по сторонам и, заметив знакомый белый капюшон, лучезарно улыбнулась и, аккуратно просачиваясь между людьми, направилась к нему. — Как спалось, maîtresse Maria? — спросил Альтаир с хитрой улыбкой, когда девушка встала рядом с ним. — Нормально, — отмахнулась девушка. — На, лучше подержи. Она вынула из кармана несколько шпилек и всунула их в протянутую Альтаиром ладонь. — Я пропустила что-то важное? — спросила девушка, пытаясь хоть как-то подколоть свои черные непослушные локоны. — Если считать обсуждение количества дойных коров, обустройства порта Лимассола и постройку нового фонтана важными, то да, — ответил мужчина. — Хотя, для киприотов - это самые что ни на есть важные дела. — Так и есть. Ты так говоришь, пока в Масиаф не вернулся. Потому что дома тебя ждет подсчет количества куриц и нужного запаса зерна на зиму, — съязвила Мария; она оставила попытки что-то сделать с передними прядями, падавшими ей на лицо. Мужчина лишь улыбнулся краешком губ. — Tu es très belle, [Ты очень красивая,] — тихо сказал Альтаир, заглянув девушке прямо в глаза. — Merci beaucoup, [Благодарю,] — со счастливой улыбкой ответила Мария. Сейчас ей пришла в голову мысль, что только что ей впервые сделали комплимент о ее внешности. Девушка никогда не считала себя роковой красоткой; она обладала достаточно хорошим зрением и недюжинным умом, чтоб осознавать это. Но ей все равно было приятно: как бы то ни было, даже женщина-воин всегда остается в первую очередь женщиной. Вдруг Мария почувствовала, как Альтаир аккуратно взял ее за руку, переплетая их пальцы вместе. От такого неожиданного и трогательного жеста у девушки сладко защемило сердце. Как бы она хотела сейчас прижаться к мужчине, крепко обнять, коснуться его губ. Но в людной комнате единственным проявлением нежности, которое девушка могла себе позволить, была лишь ласковая улыбка, предназначенная единственному мужчине на свете. Но ведь настоящей любви не нужны слова, не так ли? — Я сегодня ненадолго уеду в Кирению, — через время отозвался Альтаир, не поворачивая к Марии головы; он все это время нежно гладил большим пальцем ее руку. — Что-то случилось? — Нет, просто хочу уладить оставшиеся дела с Маркосом и Варнавой, — в голосе Альтаира почувствовался легкий холодок. — К тому же, леди Мария, вам не придется скучать, ведь вы будете заняты подготовкой к танцу. — А! Ты ревнуешь! — воскликнула девушка, и в ее глазах запрыгали озорные огоньки. — Нет. — А вот и да! — весело сказала Мария, аккуратно второй рукой приобнимая Альтаира за локоть. — Но все равно я буду ждать тебя. Пара переглянулась и улыбнулась друг другу. Действительно, любовь не нуждается в словах. — Ты едешь сразу после собрания? — Да. Чем быстрее уеду, тем быстрее вернусь. — Хорошо, в таком случае задержись после собрания на полчасика, — сказала Мария, рассматривая уродливый гобелен на противоположной стене. — Une demi-heure ne me suffira pas… [Мне получаса будет мало…] — Да я быстро напишу несколько писем госпоже Афине и Лее и сразу отдам тебе, — сказала девушка прежде, чем поняла истинный смысл слов ассасина; она легонько ущипнула его. — Mon Dieu, quel libertin tu es! C'est vrai ce qu'on dit, il y a des diables dans le noir! [Боже, какой ты распутник! Верно говорят, в тихом омуте черти водятся!] — Ma piscine sombre est entièrement à ta disposition, Maria, [Мой тихий омут полностью в твоем распоряжении, Мария,] — Альтаир выразительно посмотрел на Марию. — Dans ce cas, revenez vite pour que je puisse m'y plonger... [В таком случае, поскорее возвращайся, чтоб я могла нырнуть в него…] — на выдохе сказала девушка, наслаждаясь видом расширенных зрачков ассасина.

***

Ночь огней*. Весь Кипр гудел, готовясь к предстоящему празднику. Еще очень давно, когда в памяти людей еще была жива Римская республика, до того, как свободу заковали кандалы самопровозлашенные кесари, на острове устраивали пышный праздник в честь богини Либертас. В этот день с рассвета и до самой ночи нельзя было даже прикасаться к орудию труда, позволялось лишь веселиться, петь и танцевать на улицах городов. Такая себе свобода, возведенная в абсолют. После прихода на Кипр христианства со своими запретами, обетами и прочим Ночь огней хотели упразднить, но потом священнослужители изменили решение, заметив, какое недовольство вызвало это решение. Поэтому праздник переосмыслили, приправив христианскими догмами, назвав его День поклонения святой великомученице Анастасии, которая покровительствовала пленным. Вот уж у святош было хорошее чувство юмора: свободу, пусть и разнузданную, заменить на неволю. Время текло и в один день на острове появился орден тамплиеров. Как только тамплиеры укрепились на острове, праздник был вообще отменен, и святая Анастасия отправилась в своеобразное изгнание. Для ордена был важен исключительно четкий расчет и порядок, но теперь Мария понимала, что за этим стояло - желание задавить любую возможность самовыражения и самоопределение, ибо невозможно держать в узде того, кто знает наверняка, кем он является. И вот теперь, спустя почти пять лет, Ночь огней возродилась, словно феникс из пепла. Больше не будет никакой святой, но не будет и безудержной вакханалии. Александр заверил, что все будет очень красиво и прилично, с невероятным окончанием вечера, но девушке он так и не сказал, что именно. Более того, он строго запретил говорить о сюрпризе всем своим подчиненным, принимавших участие в организации торжества. Впрочем, Мария и не настаивала. Единственное, что ее по-настоящему напрягало, - вольта. Девушке так хотелось подколоть Альтаира, что она почти без раздумий согласилась танцевать с Артасом, совершенно не подумав, что из себя представляет этот танец - бесконечную череду поддержек, когда ее будет поднимать. Мария вспомнила ощущение едкой тошноты, когда ее трясло в дурацком паланкине, и немного приуныла. Получается, переиграла саму себя. Ну раз уж взялся за гуж, то не говори, что не дюж. Благо, Аркас ни разу не предложил ей прорепетировать, но возможно истинной причиной был весьма "доброжелательный" взгляд, которым его наградил ассасин. "Эх, знал бы ты в какую лужу я сама себя посадила", - подумала с легкой грустью Мария, мысленно обращаясь к Альтаиру; ей казалось, что он ее слышит даже на расстоянии. И вот, назначенный день настал. Мария проснулась пораньше, чтоб помочь Александру с последними приготовлениями, а еще чтоб и самой привести себя в порядок. И какого же было ее удивление, когда служанка принесла ей в качестве наряда сорочку с цветочной вышивкой на рукавах, темно-фиолетовый пояс и фиолетовую юбку до щиколоток. Мария внимательно разглядывала себя в зеркале. Она с трудом могла вспомнить, когда в последний надевала раз юбку или платье. Если не считать "прием" в Сент-Илларионе, то это было где-то полтора года назад, на корабле плывущим в Акру. Но тогда она была совершенно другим человеком, жаждущим расплаты, крови и славы; теперь на нее смотрела умудренная опытом женщина, хлебнувшая лиха и желавшая лишь спокойствия, мира и любви. Мария улыбнулась: ей нравилось свое отражение. Наверное, впервые в жизни. — Госпожа, у вас такие красивые волосы! — искренне воскликнула служанка, расчесывая прядь за прядью. — Позвольте мне сделать вам одну прическу! Она так вам пойдет! Вы будете самой красивой! — Хорошо, — с улыбкой ответила Мария. Служанка принялась за работу. Она аккуратно заплетала черные, как вороново крыло, волосы девушки в красивые объемные косы, в которые вплетала ленты и цветы. Когда Мария взглянула на себя в зеркало, она сначала не узнала себя. — Вы такая красивая, госпожа, — сказала служанка, осматривая Марию с головы до ног. — Все мужчины будут смотреть только на вас! — Мне будет вполне достаточно, если на меня будет смотреть он один… — мечтательно ответила девушка, не сводя взгляда со своего отражения. Когда она вышла в гостиную, там стояли Александр и Артас. Мужчины посмотрела на Марию и замерли в оцепенении. Никто из них и предположить не мог, что под маской наглой воительницы скрывается вполне себе хорошенькая девушка. — Φαίνεσαι υπέροχη Μαρία, [Ты прекрасно выглядишь, Мария,] — сказал Александр, довольно улыбаясь: это он выбрал наряд, который сейчас был одет на ней. — Ευχαριστώ, [Спасибо,] — девушка огляделась по сторонам. — Το Altair δεν έχει επιστρέψει ακόμα? [Альтаир еще не вернулся?] — Όχι ακόμα, αλλά είμαι σίγουρος ότι βιάζεται εδώ με όλες τις ταχύτητες! Άλλωστε το έχουμε ετοιμάσει! [Еще нет, но уверен, что он мчится сюда на всех парах! Ведь мы такое подготовили!] Мария улыбнулась. Спрашивать, что именно ее ждет в конце вечера, - бесполезно, ведь Александр дал четко понять, что хочет сделать девушке, Альтаиру, себе, да и всему Кипру приятный подарок. — Κυρία Μαρία, ήρθε η ώρα να φύγουμε, [Госпожа Мария, нам пора,] — Аркас позвал Марию, и они вместе вышли за дверь. — Τόσο καιρό περίμενα αυτή τη μέρα για να χορέψω το volta! Τώρα μπορώ να κάνω τη σωστή εντύπωση στην Κλαρίσα! [Я так долго ждал этого дня, чтоб станцевать вольту! Теперь я смогу произвести должное впечатление на Клариссу!] — мечтательно сказал Аркас, ведя Марию по направлению к главной площади Лимассола. — Τι? [Что?] — Мария удивленно вскинула бровь. — Δηλαδή μου ζήτησες να χορέψω για να ευχαριστήσω ένα άλλο κορίτσι? Δεν νομίζετε ότι αυτό είναι κάπως περίεργο? [То есть ты пригласил меня на танец, чтоб понравиться другой девушке? Ты не думаешь, что это, ну, как-то странно?] — Τι περίεργο? [А что странного?] — пожал плечами парень. — Το Volta είναι ένας πολύπλοκος χορός. Για να χορέψεις με επιτυχία και εύκολα, χρειάζεται δύναμη και αντοχή. Εξάλλου, πρέπει να σηκώνω συχνά τον σύντροφό μου και η μουσική θα επιταχύνεται συνεχώς... [Вольта - сложный танец. Чтоб успешно и легко станцевать, нужна сила и выносливость. Ведь я должен часто поднимать партнершу, а еще и музыка будет все время ускоряться…] — Αυτό δεν απαντά στην ερώτηση γιατί δεν τηλεφώνησες στην Κλαρίσα. [Это не отвечает на вопрос, почему ты не позвал Клариссу.] — Δεν είμαι σίγουρος ότι μπορεί να αντέξει μέχρι το τέλος του χορού. Και μόνο το ζευγάρι που θα μείνει τελευταίο θα κερδίσει. Έτσι αποφάσισα να σε πάρω τηλέφωνο για να δείξω στην Κλαρίσα μου, καλά... [Я не уверен, что она сможет продержаться до конца танца. А победит только та пара, которая останется последней. Так вот я и решил тебя позвать, чтоб показать Клариссе свою, ну…] — … αντοχή, [… выносливость,] — Мария закончила мысль Аркаса и громко рассмеялась. — Σου έχει περάσει ποτέ από το μυαλό ότι μπορείς να δείξεις την "αντοχή" σου σε ένα κορίτσι με άλλο τρόπο? [А тебе не приходила в голову мысль, что свою "выносливость" девушке можно показать другим способом?] — Οχι… [Нет…] — бедный парень совсем растерялся; все это время он был уверен, что делает все правильно. — Πως αλλιώς? [А как еще?] — Όταν μεγαλώσεις, θα ξέρεις, [Подрастешь, узнаешь,] — не переставая смеяться сказала девушка. — Ή θα σου πει η Κλαρίσα. [Или же тебе расскажет Кларисса.] С этими словами Мария взяла под руку Аркаса, и пара вышла на центральную площадь города. Еще совсем недавно тамплиеры проводили здесь показательные казни, а теперь на площади толпились смеющиеся люди, празднующие возвращение свободы. Повсюду горели огни, играла веселая музыка, смеялись дети. Идеальный мир, идеальный момент, идеальная ночь… Аркас потащил Марию через всю площадь к месту, откуда играла задорная музыка. Около десятка пар уже готовились к танцу. Мария и Аркас стали друг напротив друга и стали ждать начала. Музыка сменилась и послышалась мелодия вольты. Сначала медленная, ускоряясь с каждым кругом, быстрее, быстрее и быстрее. Девушка изо всех сил пыталась вспомнить движения, пока парень преспокойно оптаптывал ей ноги и все время поднимал на вытянутых руках. От прыжков туда-сюда Мария почувствовала, как тошнота подходит к горлу, но старалась не зацикливаться над этим. Она попыталась занять свои мысли дойными коровами Кипра, пахлавой, щербетом… Пары выбывали одна за другой, пока в какой-то момент Мария не осознала, что они с Аркасом остались вдвоем и танец подошел к концу. Аркас стал победителем и радостно убежал куда-то в толпу, скорее всего к Клариссе, пока Мария испытывала невообразимое счастье, что это закончилось. Девушка постояла еще минутку, приходя в себя. Она огляделась по сторонам. Со всех сторон ее окружили влюбленные пары: они веселились, пели вино, пели и танцевали; были и те, кто выпив достаточно вина, неприкрыто целовались. Сегодня все закрыли на такое поведение глаза, ведь Ночь огней унесет все тайны с собой. "Как же мне хочется, чтоб ты сейчас был рядом со мной, Альтаир", — с тоской подумала Мария, и хотела уже развернуться, как неожиданно уперлась в кого-то. Знакомый запах сандала и миндаля окутал девушку. Мария подняла взгляд и улыбнулась: перед ней стоял Альтаир. — Ты вернулся… — Я вернусь к тебе, даже если придется обойти весь мир… — Поцелуй меня… Ассасин не заставил себя ждать. Он нежно притянул Марию к себе и накрыл ее губы своими. Сейчас время остановило свой ход, а мир сузился до них одних. Когда воздуха перестало хватать, они просто стояли в обнимку, соприкоснувшись лбами. Девушка ласково погладила ассасина по лицу, все еще не до конца веря, что все происходящее с ней правда. — Альтаир… — Мария, позволь мне показать тебе кое-что, — прошептал мужчина, и взяв ее за руку, повел куда-то. Они вышли с площади и нырнули в небольшой переулок. Альтаир остановился, повернулся к Марии и заглянул ей в глаза. Он смотрел на девушку с такой щемящей нежностью, что ей казалось, что она вот-вот растает, словно свеча. — Мария, я хочу подарить тебе эту ночь, но для этого тебе нужно преодолеть свой страх и взобраться на ту крышу по той веревочной лестнице, — Альтаир показал пальцем на трехэтажное здание с пологой крышей. Девушка поморщилась. С одной стороны ей, так хотелось увидеть, что ее ждет на той крыше, но с другой стороны, боязнь высоты железным обручем сковала грудь. Она колебалась. Ассасин терпеливо ждал. — Хорошо, — девушка решилась. — Только ты полезешь сразу за мной и будешь подстраховывать. — Договорились, — с улыбкой ответил ассасин. Мария подошла к лестнице, глубоко вздохнула и полезла наверх. За ней следом поднимался Альтаир, не сколько страхуя, сколько подбадривая девушку. Когда она забралась на крышу, она увидела, что на полу было заботливо расстелено покрывало и лежали несколько подушек. — Я смотрю, ты подготовился, — тихо рассмеялась Мария, падая на одну с подушек. — А то! Но самое главное не это… — А что… Мария затихла на полуслове не в силах оторвать взгляда от площади. Каждый человек, находившийся на площади, запустил в небо желтый бумажный фонарик. Все пространство заполнилось светом, будто день сменил ночь. Фонарики кружили в небе, танцевали и описывали невероятные фигуры, постепенно уносясь вдаль. "Вот значит какой ты подготовил сюрприз, Александр", - подумала Мария, с улыбкой глядя на небо. — Говорят, если запустить такой фонарик в небо и загадать желание, то оно обязательно сбудется, — через какое-то время отозвался ассасин. — Может, и мы попробуем? Мария развернулась и увидела, как Альтаир держал в руках точно такой же бумажный фонарик. Девушка счастливо улыбнулась, встала и подошла к мужчине. Она закрыла глаза, загадывая желание, а потом вместе с Альтаиром запустила его в небо. — Что ты пожелала? — спросил Альтаир, провожая взглядом улетающий фонарик. — Так я тебе и сказала! — воскликнула Мария, театрально разводя руками. — Если расскажу, то оно не сбудется! — В таком случае, я могу сказать о своем. Я загадал быть всегда рядом с тобой, — Альтаир перевел взгляд на девушку. — Я люблю тебя, Мария Торпе. — И я тебя люблю, Альтаир ибн Ла-Ахад, — ответила Мария.