***
Мария отчаянно рылась в своем наплечном мешке в надежде найти что-то поприличнее старых штанов и рубах, которые заботливо предоставил Александр. Раньше девушку не особо волновал ее внешний вид, но теперь ей предстоит появиться в акрском бюро братства ассасинов, да еще и в качестве невесты повелителя. Так что нужно выглядеть как-то поприличнее. Мария вспомнила про расшитую сорочку и юбку, но тут же отбросила эту идею. Жизненный опыт подсказывал, что вход будет находится на какой-нибудь очередной крыше Бог весть какого здания, на которое еще придется карабкаться. А делать это в юбке, не показывая задницу всей Акре, весьма проблематично. В общем, да здравствуют потертые штаны и рубаха с жилетом! Мария посмотрела на Альтаира, который тем временем поправлял ремни и метательные ножи. Вот уж кому повезло: одна и та же одежда на все случае жизни! Хоть на битву, хоть на свадьбу - белая туника, штаны, сапоги и капюшон. Девушка твердо решила, что едва она доберется до Масиафа, тут же наденет одеяние ассасина! Звон колоколов Акры был все ближе, как и крики портовых чаек. Девушка потянулась к кинжалу и повесила его на пояс. С Акрой у нее были особые отношения, нужно быть начеку. Словно почувствовав напряжение Марии, Альтаир подошел к ней и ласково обнял за плечи. — Все будет хорошо, тебе не о чем беспокоится, — мужчина улыбнулся, когда девушка обняла его в ответ, уткнувшись носом в грудь. — Как только сойдем в порту, сразу отправимся в бюро. И если ты переживаешь за тамплиеров, то… — Да плевать я хотела на них, — девушка наконец решила признаться Альтаиру и самой себе. — Я боюсь идти в бюро ассасинов, потому что твои братья не захотят принять меня… — Мария, — ассасин приподнял ее голову, придерживая за подбородок, заставляя смотреть ему прямо в глаза. — Все, что тебя связывало с тамплиерами и прочими, давно стало частью твоего прошлого, а в настоящем ты - ассасин, наша сестра по оружию. К тому же, если тебе станет легче, ты искупила свою вину сполна, отыскав кипрский архив и сразив Армана Бушара. Но ведь основа твоего беспокойства состоит в другом, не так ли? Тебя волнует, что скажут в братстве на новость о нашей женитьбе. Не в бровь, а в глаз. Странное, неприятное и свербящее чувство. Раньше ей было плевать на мнение других людей. Чего стоили только ядовитые колкости Сибранда, который не упускал ни одного случая, чтобы не прыснуть в ее сторону порцию яда. Заботило ли это Марию? Нет, ничуть. Да что уж далеко ходить, она убила своего первого мужа, и теперь ее имя в Англии покрыто позором. Волнует ли это ее хоть малость? Нет! Но вот мнение ассасинов, которые натерпелись от тамплиеров, девушку волновало особенно сильно, учитывая, что их повелитель берет в жены тамплиера-отступника. — Ты была такой смелой на Кипре, а сейчас переживаешь из-за такой мелочи, — ласково говорил Альтаир, гладя ее по волосам. — Тебе не стоит ни о чем не стоит волноваться. Я все решу. Если бы Мария была свечой, но сейчас она бы полностью растаяла, согретая теплом тела ассасина и жаром его сердца. Она улыбнулась, и все страхи испарились, как ночная мгла в рассветных лучах солнца.***
Порт Акры остался точно таким же, каким Мария его запомнила, шумным и суетливым. Но поразило другое: едва она вышла на палубу и вдохнула полной грудью, в нос, будто кистенем, ударил смрад городских улиц. Ни в Лимассоле, ни в Кирении не было подобного. В голове всплыли слова Робера, что Акра и Иерусалим - два самых зловонных города. Тогда она не обращала внимание на это, но теперь в носу чесало от неприятного запаха. "Вот что значит замыленный глаз… и нос…", — подумала девушка, аккуратно спускаясь по трапу. Невольно Мария посмотрела на огромный Акрский замок, стоящий прямо рядом с портом, и на центральный балкон с видом на море. Девушка улыбнулась: ее невероятное приключение началось именно там, а именно с потасовки с Альтаиром, когда ассасин силой увез ее с собой на Кипр. Забавно, если бы кто-то ей сказал тогда, что объект ее всепоглощающей ненависти станет ее любовником, она бы покромсала наглеца на куски. Но пути Господни неисповедимы, и жизнь Марии прямое тому доказательство. Надев капюшоны поглубже на лица, Альтаир и Мария растворились в толпе, став невидимыми для стражников. Они петляли улочками города, срезая углы и избегая многолюдных мест. Пусть орден тамплиеров обескровлен, но всегда найдется желающий свести счеты. Будь ассасин один, ему было бы плевать на скрытые в тенях мечи, но отныне рядом с ним стоит Мария, чья жизнь и счастье стоит дороже всех сокровищ мира. Наконец они завернули в переулок и остановились у невысокого здания. Мария все поняла без слов: они пришли и теперь ей предстояло взобраться на крышу. — Все как в Кирении, — усмехнувшись сказал Альтаир, скрещивая руки. — Вот просто интересно, ассасины вообще знают, что вход можно сделать прямо в стене? — едко спросила Мария, ставя ногу на сложенные руки мужчины и хватаясь за выступ. Приложив усилие, она подтянулась и уже была крыше. — Конечно! — рассмеялся мужчина, мгновенно взобравшись наверх, будто у него за спиной были крылья. — Только путь ассасина проходит через терн. — Угу, который вы сами же посадили, — буркнула девушка. Вход в бюро братства был скрыт под разросшимся на сетке плюща, самостоятельно его не так просто обнаружить. Впрочем, расчет именно на это. Любой ассасин, от послушника и до мастера, знает как найти нужное место в городе: он залезает на самую высокую башню в городе и осматривает окрестности, только и всего! И, разумеется, вход в бюро не предполагает никакой лестницы. Поэтому сначала в маленький палисад спрыгнул Альтаир, и только после этого спустилась Мария, придерживаемая ассасином. Внутренний дворик бюро был маленьким, но очень уютным. Вдоль стен были разбросаны подушки, на которых в тени плюща могли отдохнуть ассасины перед или после миссии, а также небольшой фонтанчик, от которого веяло приятной прохладой и свежестью. Мария тут же подошла к нему, зачерпнула обеими руками воду и умыла лицо. Как же приятно смыть пыль с лица после недельного путешествия на корабле! Альтаир вошел первым, а за ним следом зашла Мария, оставаясь на полшага позади. Начальник бюро, все время сидевший за бумагами, увидев своего повелителя, тут же встрепенулся и подскочил, радостно встречая своего повелителя. — Альтаир! Ой, то есть, повелитель! — начальник почтенно поклонился ассасину. — Я не ждал вас увидеть здесь! Вы разве не должны были прибыть в Иерусалим? — Должен, но планы изменились. И да, позволь представить Марию. Она наша новая сестра по оружию. И моя будущая жена. — Добрый день! Для меня честь познакомиться с вами, господин! — сказала девушка, поклонившись начальнику бюро, попутно замечая, как расширяются от удивления зрачки в его глазах от осознания, какая именно Мария сейчас стоит перед ним. Но поразило девушку не это, а то как изменился Альтаир, стоило ему войти внутрь убежища. Выражение лица стало непроницаемым и властным, будто маска, а в голосе сквозила холодная вежливость. Он сейчас был похож на строгого, но справедливого отца, дающего наставления своим детям. И к Марии пришло осознание, что в течение жизни человеку приходится носить множество масок согласно тому, какую социальную роль нужно выполнять. Сейчас Альтаир был суровым и мудрым повелителем ассасинов, который должен внушать уважение и страх, хотя еще с утра он был самым ласковым и чувственным мужчиной на земле. Впрочем, с ней было так же. Мария Торпе уже примерила роли и беспощадного воина, и любимой женщины, а в дальнейшем - и жены повелителя ассасинов. И кто знает, если богам будет угодно, она сможет попробовать себя в роли матери… — Мария доказала свою доблесть и преданность перед братством, и свою любовь ко мне. Мы поженимся в Масиафе, — спокойным, стальным голосом сказал Альтаир, почувствовав заминку. — Как вам будет угодно, — мягко ответил начальник бюро, и с легкой улыбкой обратился к девушке: — Рад знакомству, Мария-ханум! Мужчины отошли в сторону и начали обсуждать дела братства в Акре. По большей мере, все шло своим чередом, спокойно и без лишней суеты, но был один человек, который вызывал опасения - новый архиепископ Акры Пьер Ганьон. — Что с ним не так? — спросил Альтаир. — И почему его нельзя устранить? — Малик запретил его трогать, пока мы не раздобудем достаточно информации. — Верно, — сказал на выдохе Альтаир. — Вероломное убийство архиепископа всколыхнет город и привлечет ненужное внимание к братству. — Есть и другой вариант, — отозвалась Мария, молчавшая все время в попытках вспомнить, где она могла слышать это имя. — Повелитель, позвольте мне сказать. — Говори, Мария, — отозвался ассасин; в его взгляде читалось удивление: он не ожидал, что девушка обратиться к нему так официально. — Если такого человека, как Пьер Ганьон, сделали архиепископом Акры, то дела у тамплиеров и крестоносцев идут из ряда вон плохо, — девушка облокотилась руками о стол. — Ассасинам не нужно убивать этого червя, можно просто заставить плясать под нашу дудку. — Каким образом? Подкупом? — спросил начальник бюро. — Нет, деньги его не интересуют. — Значит, женщины, — презрительно усмехнулся Альтаир. — Скорее юноши. Среди череды мальчиков, проходящих через его постель, был один постоянный, кажется, его звали Леон, — Мария задумчиво склонила голову. — Я думаю, нашему "другу" можно будет передать записку с одним только именем его любовника, а через время, когда он начнет сходить с ума от паранойи и страха, назначить мсье Ганьону встречу и поставить перед фактом: либо сотрудничество с ассасинами, либо о его "пристрастиях" узнает вся Святая земля. Альтаир и начальник бюро переглянулись. Мужеложство - один из самых страшных грехов, который мог совершить священнослужитель любой церкви. Но когда ты мелкая сошка, никого не волнует, с кем ты зажимаешься по темным углам. Но другое дело, если ты архиепископ Акры, главный священник столицы крестоносцев. — Мария-ханум, это… точная информация? — с некоторым сомнением спросил начальник бюро. — Это сплетни. Но ведь слухами земля полнится, — девушка улыбнулась уголками губ. — Теперь, когда мы знаем, где искать, любую информацию можно проверить. — Я много слышал о вас, Мария-ханум, но, признаюсь, вы превзошли мои ожидания, — начальник бюро выпрямился и одобрительно посмотрел на нее. — Я рад, что в наших рядах теперь будет такой по-хорошему коварный человек. Однажды Абу-аль-Нуквод называл ее "самым смертоносным оружием Робера де Сабле", Сибранд величал "ушлой английской шлюхой", а Альтаир когда-то давно сказал, что она "полная дура с храбрым сердцем". Все они были отчасти правы, ведь не зря говорят, что у зла много имен… — Рада, что смогла помочь, — ответила Мария, почтительно склоняя голову. — Повелитель, если я больше вам не нужна здесь, я бы хотела зайти кое-куда до нашего отъезда из Акры. Альтаир нахмурился. Ему не нравилась мысль, что его невеста будет шляться одна по улицам города, где ее в любой момент могут узнать и схватить. Но в тоже время и привязать к себе он ее не мог, потому что Мария как раз и полюбила его за то, что он никогда не ущемлял ее свободу. — Хорошо, Мария. Мы встретимся на закате у конюшен возле восточных ворот. Мария ласково улыбнулась, поклонилась мужчинам и быстро покинула бюро ассасинов. У нее было около четырех часов до заката, чтоб посетить могилу Робера де Сабле.***
Мария неспешно зашла в собор святого Георгия. В руках она сжимала маленький букет ирисов, который она купила на рынке у бедной женщины. Девушка посильнее натянула на лицо капюшон дорожного плаща. Ни одна живая душа не должна узнать ее сейчас. Мария бесшумно проскользнула через двери, ведущие в крипту, и неспешно спустилась по винтовой лестнице. Крипта представляла из себя длинный широкий коридор, вдоль стен которого стояли саркофаги и памятники всем людям, оставившим свой след в истории Акры. Среди них был и Робер де Сабле. Мария села на корточки перед могилой некогда своего магистра, своего мессии, и протерла ладонью пыль, знак того, что Робера давно никто не проведывал. Девушка поджала губы: де Сабле всегда делал все, чтоб оставить свой след в истории, а теперь он лежал в холодном гранитном саркофаге, всеми забытый. Что это, если не горькая насмешка судьбы? — Не знаю, слышишь ли ты меня с того света, — тихо отозвалась девушка спустя какое-то время и положила букет на саркофаг. — Я не могла не прийти к тебе. Знаю, что я стала косвенной виновницей твоей смерти, знаю, что навела клинок Альтаира на тебя… Возможно, ты меня ненавидишь. Тебя можно понять. И мне жаль, что так вышло, просто твое виденье идеального мира, которым правит порядок, противоречит виденью мира, в котором царит свобода. Может, люди никогда не смогут построить такое общество, но нельзя опускать руки, не попробовав. И… я всегда буду тебе благодарна, что ты помог мне вырваться из неволи. Я всегда буду помнить о тебе, как о человеке, подарившем забитой девушке свободу и научившем отстаивать свои идеалы. Спасибо тебе за все. И... прощай. С этими словами Мария встала, последний раз взглянула на могилу Робера де Сабле и быстрым шагом покинула крипту. Впереди ее ждала новая жизнь. Когда девушка проходила мимо колонны в главном зале собора, неожиданно кто-то схватил ее за локоть и потянул в сторону. Мария хотела было закричать, но почувствовав знакомый запах сандала и миндаля, тут же успокоилась. — Как ты меня нашел? — удивленно прошептала девушка, садясь на небольшую скамейку у входа. — Если бы я был тобой, то тоже пришел бы сюда, — тихо ответил Альтаир, садясь рядом с Марией. — К тому же я сам перед отъездом из Масиафа ходил на могилы родителей и Аль-Муалима. — Робер творил зло и понес справедливое наказание за это, — она заглянула в глаза мужчине. — Но если бы не он, я бы никогда не оказалась на Святой земле и не встретила тебя. — Это так. А я бы так и остался напыщенным слепцом, не познавшим истинного сокровища. С этими словами ассасин достал из-за пазухи небольшое колечко и надел его на палец девушки. Мария с нескрываемым удивлением посмотрела на свою руку: теперь на ней красовалось золотое кольцо с крупным синим камнем и россыпью мелких белых камешков. — Когда я увидел это кольцо в ювелирной лавке, она мне напомнило твои синие искрящиеся глаза, — ласково улыбаясь сказал Альтаир. — На корабле все случилось как-то сумбурно, и у меня не было с собой кольца. Так что, сейчас исправляю свой недочет. — Ты же знаешь, что для меня это не имеет значения? — Знаю. И именно поэтому тебя хочется осыпать драгоценностями с головы до пят. — Mon futur mari, [Мой будущий муж,] — Мария приблизилась к мужчине и прошептала ему на ухо: — я буду счастлива, если ты осыпешь меня поцелуями с головы до ног. — Об этом тебе даже просить не придется, — тихо рассмеялся Альтаир, прижимая Марию к своей груди. Они так сидели, прильнув друг к другу, скрытые в тени соборных колонн, никем не узнанные, но их счастье, казалось, заполнило все пространство угрюмого храма. Ибо жизнь всегда побеждает смерть.***
Как и было оговорено, Альтаир и Мария пришли к конюшне у восточных ворот и с удивлением заметили, что начальник бюро стоит рядом с одной оседланной лошадью. — Повелитель, мне жаль, но конь, предназначавшийся для Марии-ханум, в последний момент подвернул ногу, а быстро найти замену не получилось… — начал оправдываться бедный ассасин, переживавший, что подвел своего повелителя. — Ладно, значит, такова воля Аллаха, — спокойно сказал Альтаир, и Мария заметила, как на долю мгновения блеснули его глаза. — Отправь Малику письмо, что мы задержимся на один день. — Как скажете, повелитель, — поклонился ассасин, который хотел предложить подождать до утра, пока не найдется замена лошади, но спорить с Альтаиром он не стал. Альтаир и Мария тепло попрощались с начальником бюро, после чего девушка ловко запрыгнула в седло, а вслед за за ней и Альтаир. Мария обняла стан мужчины и прижалась к нему всем телом. — Я не буду спрашивать, почему мы не могли подождать другую лошадь, — с хитрой улыбкой спросила Мария. — Вот и не надо. Раньше выедем, раньше доберемся до Масиафа, — Альтаир лукаво усмехнулся. — Ты же не против, если я буду спереди? — Ничуть, — ответила девушка, а потом прошептала на ухо ассасину: — Только при условии, что в следующий раз я буду сверху. Лошадь тем временем уносила двух счастливых людей все дальше от Акры, города, который помог двум одиноким душам отыскать друг друга.