Глава VI.
10 января 2024 г. в 09:10
Время, за душевными терзаниями и рассуждениями, неприятно медленно тянулось, а бессонная ночь всё-таки дала о себе знать, и Оля, вот так, лёжа на полу, сама не заметила, как заснула. Ей снился реалистичный и весьма необычный, совсем не вяжущийся с недавними событиями, сон.
«Большой светлый сад.
Оля идёт по тропинке, среди цветущих деревьев, прямо по осыпавшимся лепесткам цветов. Вокруг ни души. Ей так легко и хорошо, единственное, что мешает — это нить на мизинце левой руки, которая, как оказалось, тянет её в противоположную сторону. Изначально она её даже не заметила, хотя и не понимала, что же мешает ей идти.
«Что это такое?» — подумала княжна, принявшись разглядывать нитку. Нить эта была странной, цвета она не имела, но каким-то образом была видима, а ещё от неё исходило какое-то, как будто волшебное, сияние.
Волконская хотела просто снять с пальца завязанную нить, ведь, как казалось, привязана она была слабо, но ничего не вышло. После Оля решила оторвать её, но и эта попытка не увенчалась успехом, нитка была достаточно прочной. Тогда ей пришла мысль о том, чтобы найти конец этой нити — пойти в ту сторону, откуда она тянется, и понять, кто и зачем привязал к её пальцу эту непонятную нить. Идти пришлось весьма долго, но конца нити так и не было.
Наконец Оля вышла на небольшое пространство, не закрытое деревьями и освещённое тёплыми лучами яркого солнца.
Около этой него, под большим цветущим деревом, раскинувшим свои ветви над землёй, была старая скамейка, на ней, в тени веток, сидел какой-то мужчина, лица его видно не было, ибо сидел он к Оле спиной, единственное, что бросалось в глаза, — его русые волосы; нить тянулась к нему. Княжна, как ей показалось, никогда раньше не видела этого человека.
«Неужели это он привязал меня? Но зачем же?» — подумала Ольга и сделала шаг вперёд, чтобы подойти к нему.
— Остановитесь, княжна, — как-то слегка взволнованно произнёс он, положив на спинку скамьи свою левую руку, на мизинце которой был привязан другой конец той самой нити. Было видно, что все пальцы на его руке отчего-то сильно дрожали, даже несмотря на то, что руку он положил, а не держал на весу.
— Это вы привязали? — уверенно спросила Оля, указывая на нитку.
— Нет, — коротко ответил он, на этот раз голос его был гораздо спокойнее.
— Ежели так, зачем вы велели мне остановиться?
— Я, увы, обречён. Мне уже подписан приговор… — с явным разочарованием, проговорил мужчина, опустив голову.
— Что вы говорите? Что всё это значит?
— Но вас я избавлю от этого, Ольга. Вы не будете привязаны! — он, не слушая её, откуда-то достал старые железные ножницы и попытался перерезать нить, но она, на удивление, осталась невредимой.
— Я пробовала и снять, и разорвать, но не вышло.
— Я сожалею, ибо это навсегда, но, видно, от судьбы не уйдёшь… — сказал он, тяжело вздохнув и убрав руку со спинки.
— Кто вы такой? — только и успела спросить Оля».
— Вставай! — эта, грубо и громко, сказанная фраза разорвала её сон, и она так и не услышала ответа на свой вопрос.
Оля, невзирая на то, как сильно ей этого не хотелось, резко вернулась в мрачную действительность и открыла глаза. Дверь была открыта, а перед ней стоял тот высокий крестьянин, который успел ей ужасно надоесть за короткое время, в одной руке его была большая горящая свеча.
— Вы и без того унизили меня, чего вам нужно ещё? — с нескрываемой ненавистью, спросила княжна, чуть приподняв голову.
— Работать будешь.
— Разве установленный срок уже прошёл, и я крестьянка?
— Нет, — недовольно ответил крестьянин, поставив на пол какой-то ящик, а на него ту свечу, сравнительно большого размера, и чашку с водой.
— Тогда я ничего делать не буду.
— Будешь ещё как! Не будешь же ты в эти три дня без дела тут сидеть. Вот, бери, зашей, барыня велела, чтоб до вечера было всё готово, — он положил рядом с ящиком какую-то вещь, моток ниток и большую толстую иглу.
«Значит, князю дали три дня… Получается, что время ещё есть», — пронеслось у Оли в голове.
— А если я не умею?
— Твои проблемы.
— Отчего же мои? Я ведь могу случайно испортить.
— Только попробуй, лично с барыней разговаривать будешь!
— Не сойдёт вам это с рук… Волконский ведь сметёт вас всех, если вы ещё меня тронете, хотя уже за то, что вы сделали, вам всем достанется. Вашей барыне в первую очередь!
— Ежели захотел бы, уже бы смёл.
— А может быть он специально выжидает?
— Глупости, — с этим крестьянин вышел, закрыв за собой дверь.
Оля вновь опустила голову на пол. Она чувствовала жгучую боль во всей спине, а ещё то, что истекает кровью. По-хорошему, конечно, её раны следовало бы сейчас обработать и перевязать. Правда об обработке в таких условиях не могло идти и речи, но перевязать-то можно, только вот чем же?
«Подол платья», — сразу же подумала Ольга.
Она, стиснув зубы, сквозь боль, попыталась сесть. После нескольких минут мучений у неё это всё-таки получилось. Оля, немного отдышавшись, оторвала от подола кусок побольше, оставляя на себе небольшую как юбку, и обвязала им себя со спины, связав концы узлом и оставив его под грудью. Тяжело это, конечно, было, во-первых, весьма неудобно, а во-вторых, очень больно.
«И кто бы мог предвидеть?» — подумала Оля, тяжело вздохнув. Она взяла чашку с водой и сделала небольшой глоток, остальное решила оставить на потом и поставила обратно, на деревянный ящик.
«Надо перестать думать обо всём этом…»
Ольга решила отвлечься от боли и дурных мыслей и исполнить то, что ей приказали, к тому же опять разговаривать с этой злой лисоподобной барыней ей совсем не хотелось. Она взяла кусок ткани, который принёс крестьянин, нитки и иголку. Ткань эта оказалась льняным крестьянским сарафаном, порванным сбоку по шву.
«Откуда его эта барыня достала? Специально для меня что-ли? Ей что, делать нечего?»
Оля взяла нитку и ещё какое-то время пыталась вдеть её в иглу. Сделав это и завязав на конце нити узелок она проткнула ею ткань, при этом ещё и вонзив иголку себе в палец.
«Да какого… Ммм!..» — зажмурившись и вжавшись в стену, Оля издала глухой сдавленный стон и сжала руки в кулаки.
Чего таить, шить она на самом деле не умела. В школе на уроках технологии их учили шить, но эти знания и навыки она не усвоила ни в коем разе.
«Будьте вы прокляты!» — выругалась Волконская и, чтобы не заляпать кровью сарафан, отыскала на полу кусок подола своего платья, каким она заматывала кулак, когда разбивала стекло, и обвязала им уколотый палец.
Оля снова взяла иглу и проделала то же самое. На этот раз ни один её палец не пострадал, и она, соединив два края ткани, просунула иглу с другой стороны.
Вот так, с горем пополам, за целый час, зашила она эту несчастную дыру, правда уколола ещё два пальца на той же руке, которые потом тоже обмотала тканью, и про себя успела обругать всех, кого только могла.
Сшила Оля, конечно, очень криво, но всё же сшила. Душевно вымотавшаяся от этой работы она отбросила всё это шитьё подальше и прислонилась к прохладной стене.
«Что бы там не было, а выбираться отсюда надо…» — Оля взглянула на закрытое ставнями окно, около которого до сих пор лежали осколки стекла. Кажется, высокий крестьянин, в этой полутьме, даже и не заметил, что окно было разбито.
«А может быть мне поджечь эти ставни? А коли заметят, то меня точно опять высекут… Но может быть стоит попробовать? Или нет?..»
Сейчас в душе Оли был конфликт: сидеть смирно и ждать, пока её спасут без последствий, но ежели не спасут, то она останется тут навсегда или попробовать выбраться и сбежать без ожидания, но если поймают, то, скорее всего, дадут ещё плетей и запрут покрепче. Выбор был сложный, ведь и то, и другое не предвещало ничего хорошего.
Долго думая, княжна, несмотря на своё весьма плачевное физическое состояние, всё-таки выбрала второе, ибо этот вариант всё-таки вселял хоть какую-то надежду, да и тут она полагается только на себя, а не кого-то.
«Коли поймают, хуже не будет, хотя это ещё с какой стороны посмотреть… Но ладно, как есть, так и есть. А коли нет, так я сбегу отсюда, главное, вести себя осторожно», — с этими мыслями Оля встала и, решительно взяв свечу, поднесла её к ставням. Они тотчас же вспыхнули ярким пламенем.
Она быстро поставила свечу на пол и пододвинула ящик к двери. Дерево прогорело довольно быстро. Оля выплеснула воду из чашки на огонь, и он погас. Она, обжигая руки о недогоревшие доски, но не обращая на это никакого внимания, быстро сломала их и вылезла в окно.
Из окна Оля попала в сад, в котором стоял роскошный барский дом. То место, где её заперли, было каким-то ветхим пристроем к этому самому дому. Всю территорию окружал высокий деревянный забор.
За пределами тёмного замкнутого помещения, было так небывало замечательно и прекрасно. Окрашивая деревья в красно-оранжевые оттенки, светило ласковое солнце, отчего было довольно тепло, но оно уже клонилось к закату — это говорило о том, что дело было к вечеру. Деревья в саду приятно шумели от лёгкого свежего ветерка, шевелившего их. Только вот, к сожалению, наслаждаться всеми этими прелестями природы не было времени.
«Куда же теперь?» — только и успела подумать Ольга, как, сравнительно недалеко от себя, увидела высокого крестьянина.
Она, не успев ничего боле сообразить, быстро спряталась за мешки, удачно лежавшие рядом.
«Вот куда его понесло именно сейчас? Не раньше, не позже…»
Он почему-то резко остановился и огляделся по сторонам, но, не заметив, или не захотев замечать, ничего подозрительного, пошёл дальше и завернул за угол дома.
Оля дождалась, пока крестьянин совсем не скроется из виду, и вышла из своего убежища.
«Что делать дальше? Только через забор, ибо свобода там», — Оля подтащила один тяжёлый мешок к забору и залезла на него. Она подпрыгнула и ухватилась за верх забора.
— Куда собралась? — тут же послышалось сзади.
Оля замерла от неожиданности и обернулась. Прямо за ней стоял высокий крестьянин, на поясе у него висел кнут.
— Эээ… Ну прогуляться, — с кривой улыбкой, ответила она и, отцепившись руками от забора, упала на землю.
— Сбежать хотела? Ишь чего удумала! — крестьянин крепко схватил её за руку и куда-то потащил.
— Опять сечь будете?
— Приказа такого не было.
Как оказалось, он привёл Олю обратно, в то маленькое и тёмное помещение.
— Ты сделала, что было велено?! — громко и грозно, спросил крестьянин.
— Да, — она отдала ему сарафан и нитки с иголкой.
— Ещё чего вытворишь — сообщу барыне! Ещё плетей получишь!
— Разве я вам не говорила о последствиях?
Крестьянин, не ответив ничего, вновь вышел и запер её.
И на что Оля вообще надеялась? Разумеется, ни на что, она просто попыталась сбежать, но ничего не вышло. И это она ещё очень легко отделалась, и её не высекли.
Очнувшись от манящей идеи побега, Оля почувствовала боль с новой силой. Спина, утром избитая плетью, невыносимо болела, обожжённые руки и обколотые пальцы тоже. К тому же Оля, когда упала с забора, ударилась ногой, так что теперь болела ещё и нога.
Ольга легла на живот и сомкнула веки. Она почему-то была уверена, что её никто не спасёт. Оля, конечно, теперь поняла всё, но теперь она ещё и разочаровалась, по-настоящему.
Оля попыталась уснуть, чтобы время шло быстрее, но, как назло, не получалось. Княжна стала вспоминать свой недавний сон и размышлять над тем, кто был тот человек, что за приговор ему подписан, а также что он имел в виду, когда говорил: «от судьбы не уйдёшь», и наконец что за нить связывает их.
В рассуждениях обо всём этом она всё-таки заснула. В этот раз никаких сновидений не было.