Глава IX.
27 января 2024 г. в 21:09
На следующий день в доме Волконских с самого утра была какая-то беготня, которую, казалось, искусственно создали слуги. Суета эта стихла лишь к вечеру, когда Дарья пришла к Оле, чтобы сделать ей причёску, но предварительно разогнала всех других крестьян, создававших бурную деятельность вокруг княжны и княгини и не знавших за что схватиться. После того как все они увидели Дарью, шедшую к своей госпоже наверх, они, как будто испугавшись, что она сообщит Их сиятельству что-то этакое, быстро пришли в себя и сделали то, чего не могли сделать за весь день.
Уже к восьми часам Сергей, Мария и Ольга Волконские были собраны и прибыли в Екатерининский дворец.
Оля, которая ещё никогда в своей жизни не была на настоящем балу, была поражена его масштабностью. В огромной зале дворца было весьма много людей. С потолка свисала большая люстра с множеством свечей. В самой зале было несколько окон немалых размеров, на них висели шёлковые бежевые шторы.
На прибывших Волконских многие дворяне обратили внимание, особенно на Олю, которая сегодня была ещё восхитительнее, чем в обыкновенные дни. Её густые чёрные волосы были прибраны в красивую причёску, которую сделала ей Дарья. На ней самой было нежное бежевое платье с открытыми плечами и кружевные перчатки такого же цвета. Хотя суть была скорее не в её внешнем виде, а в том, что она молодая незамужняя девушка, ещё и дочь уважаемого в дворянском обществе князя Волконского.
Очень многие девушки в тот вечер глядели на Олю с завистью, а мужчины — с восхищением, но никто из них не приглашал её на танец. Княжна стояла и оглядывала зал очень долго, даже князь и княгиня успели вместе потанцевать, а её никто так и не думал приглашать, хотя может только думал, но активных действий не совершал.
«Меня вообще кто-нибудь сегодня пригласит? Смотрят чего-то, смотрят, а потанцевать со мной слабо? О, а этот, кажется, ко мне идёт! Или нет? Вроде, симпатичный, только что-то он староват для меня… Хотя у отца и Марии Николаевны вон какая разница, только вот согласия никакого. Да и я ведь просто потанцевать, а не замуж выходить».
В её сторону действительно шёл молодой человек лет тридцати. Ничем особенно он не выделялся на фоне других, хотя был довольно симпатичным. Подошёл он не к Оле, а к её отцу — князю Сергею.
— Очень рад видеть вас вне формальной обстановки, Сергей Григорьевич, — оживлённо произнёс он, улыбаясь.
— Bonjour, — холодно ответил Волконский и отвернулся. Похоже, он был не очень-то и рад видеть его.
«А в формальной тогда это как? Они что, работают вместе? Хотя отец военный, а этот нет, но они явно друг друга знают».
— И вас тоже рад видеть, Мария Николаевна, — он аккуратно поцеловал руку княгини, потом внимательно обсмотрел княжну Олю и, указывая на неё, вновь обратился к Волконскому: — Это ваша дочь?
— Да, моя, — ответил князь, не поворачиваясь к этому человеку.
— Ах, великолепно! — проговорил он как будто сам себе, а далее обратился непосредственно к самой Ольге: — Разрешите предложить вам вальс?
— Разрешить-то я разрешу, а танцевать будем наконец?
— Тогда идёмте же! — дворянин лёгким движением подхватил её руку и повёл за собой в центр зала, где были и другие пары.
Когда музыка заиграла, они, вместе со всеми, начали танцевать.
— Я понимаю, что батюшка знает вас, но мне вы не представились. Как вас зовут? — спросила Оля, пристально глядя прямо в карие глаза мужчины.
— Кондратий Фёдорович Рылеев — поэт и общественный деятель. Ваше имя мне тоже неизвестно, в отличие от фамилии и отчества.
— Как официально… А я Ольга.
— Значит, Ольга Сергеевна. Какое чудесное имя!
— У меня к вам есть один нескромный вопрос, почему вы пригласили меня? Меня долго никто не приглашал, а вы вдруг взяли и решили…
— Не подумайте ничего! — спешно перебил её Кондратий Фёдорович, а после очень тихо добавил: — Я женат и люблю свою жену, к тому же у меня есть дочь.
«Так я не это имела в виду… Хотя это хорошо — никто не запишет его мне в женихи, а то, я смотрю, он не намного младше моего отца».
— О, это замечательно! Рада за вас, Кондратий Фёдорович, — ответила она.
— А что вы думаете по поводу вашего замужества?
«Да они достали уже…» — подумала Оля и произнесла, пытаясь скрыть недовольство: — Я совсем об этом не думаю, прошу вас не вмешиваться в мою личную жизнь.
— Прошу прощения! — Рылеев виновато взглянул на неё. — Впредь этот вопрос больше поднимать не стану.
— Так-то лучше. Поговорим о чём-нибудь другом?
— Знаете, я в кое то веки вытащил товарища в свет. Хотите ли, я познакомлю вас?
— С товарищем? А он… — начала княжна, но её вновь перебили:
— Он здесь, идёмте.
Кондратий Фёдорович, несмотря на то, что танец ещё не закончился, подвёл Олю к какому-то человеку, явно чуть младше его самого. Этот дворянин был очень красивым, волосы его были русые, а глаза серые. Было видно что, он умнём и начитан, только, судя по его виду и выражению лица, находиться здесь ему было весьма скучно. Он показался Ольге знакомым, хотя вживую никогда она с ним не встречалась.
— Гляди, кто здесь! Это дочь самого Сергея Григорьевича Волконского, княжна Ольга, — громко и с восторгом, произнёс Рылеев.
— Иван Иванович Пущин, очень рад знакомству, — Пущин достаточно сдержанно поцеловал её руку. Говорил он, в отличие от своего товарища, гораздо спокойнее и даже тише. — Слышал о вас, в частности от вашего отца и не только, но сам никогда вас не видел.
— А я вот вас, кажется, где-то видела… Только не припомню, где и когда именно.
— Мы никогда не встречались, вы не путаете меня с кем-то?
— В том-то и дело, что не встречались, но вас я запомнила, — Оля пристально оглядывала Пущина, и он действительно был ей знаком, но откуда — она не знала, ибо даже в двадцать первом веке ни про какого Пущина не слышала и портретов его никогда не видела.
— Incroyable coïncidence! Et c'est très intéressant…
— Так, а вот тут давайте-ка договоримся сразу. При мне, пожалуйста, не употребляйте много французского, за исключением может быть пары слов. Я просто не выношу, когда его слишком много. В конце концов, мы в России или где? — как мы знаем, Оле было без разницы на этот язык, который так любили дворяне, просто она его не знала, за исключением некоторых слов, таких как merci, mon cher или bonjour.
— Патриотизм — это хорошо… — Иван Иванович внимательно оглядел княжну. — Ну да ладно. Не откажете ли мне в танце?
— Не откажу, — ответила княжна и подала ему руку.
Весь танец был молчаливым, Оле было нечего спрашивать, а сам Пущин отчего-то не проронил ни слова, он лишь не сводил с княжны своего взгляда и как будто любовался ею. Сдержанность в проявлении эмоций и молчаливость Ивана Ивановича очень понравилась Оле, ибо Кондратий Фёдорович показался ей каким-то слишком разговорчивым.
По окончании вальса Иван Иванович, осторожно взяв Ольгу за руку, подвёл её к отцу. Рылеев тоже был там.
— Сергей Григорьевич, как же давно мы с вами не виделись, с прошлого года, кажется, — произнёс Пущин, протягивая Волконскому руку.
— Весьма точно замечено, Иван Иванович, — князь, видно было, что с удовольствием, пожал его руку. — Приятно, знаете ли, встретиться с другом.
«Так отец и Пущин друзья что-ли… Это даже хорошо. Интересно, сколько ему лет и женат ли он? Хорошо, если тоже женат, ибо замуж я за него не собираюсь».
— Очень рад знакомству с вашей дочерью, наконец-то я увиделся с нею лично.
— Знаете ли что, — бесцеремонно вмешался в разговор Рылеев. — Ольга Сергеевна, а не против ли вы прямо сейчас поехать с нами на вечер к Анне Ивановне Анненковой?
— Эээ, ну… Только если отец не против, — Оля взглянула на князя.
— Поезжай, милая, ежели хочешь. Ни о чём не беспокойся, я доверяю Ивану Ивановичу и Кондратию Фёдоровичу.
— Merci, я еду с вами, — ответила княжна и отошла ближе к Пущину.
— Только там слишком много говорят по-французски, даже мне тошно от такого, а вам и подавно не понравится, — как бы отдельно от общего разговора произнёс Пущин, чуть склонившись к Ольге. Стояли они в общем-то тоже немного в стороне, поодаль от князя Волконского и Рылеева, которые уже успели заговорить о чём-то своём.
— Да чего уж там, ежели пригласили и батюшка не против, ведь там совсем необязательно всех слушать, — сказала она.
Взгляд её неожиданно бросился на Марию Николаевну, которая стояла около мужа и, с какой-то чуть ехидной улыбкой, поглядывала на неё и Ивана Ивановича. С таким же выражением лица на княгиню смотрела бабушка княжны — Александра Николаевна, когда говорила о замужестве Ольги.
— Мне весьма нравится ваш настрой, Ольга Сергеевна.
«Чего это она на меня так смотрит… А может не на меня, а на Пущина? Хм… Кажется, на нас обоих. Как-то улыбается она странно. Может во мне или в нём что-то не так?» — подумала Оля и хотела что-то ответить своему собеседнику, но её прервали донёсшиеся до неё и Пущина обрывки разговора, а точнее строгое замечание Сергея Григорьевича:
— Одно условие, Кондратий Фёдорович, после вечера вы лично отвезёте мою дочь домой, — он особенно выделил интонацией слово «лично». Этим самым князь невольно привлёк к себе негодующие взгляды дочери, жены и товарища.
— Всё сделаем, извольте не беспокоиться, Сергей Григорьевич.
— Я проверю. Помните, что мы ещё встретимся в Петербурге, — безэмоционально произнёс князь и, грубо ухватив княгиню под руку, вместе с ней пошёл в сторону выхода.
— Вы работаете вместе что-ли?
— Ммм… — Рылеев задумался. — Можно и так сказать, — неуверенно ответил он и быстро перевёл тему: — Идёмте, идёмте, нас ждёт Анна Ивановна, — Кондратий Фёдорович схватил их обоих за руки и поспешно повёл к выходу.
На улице было очень темно. Около заранее подготовленной повозки стоял извозчик с большим стеклянным фонарём в руке, внутри которого горел огонь. Дворяне, хотя было мало места, устроились там втроём, вплотную друг к другу. Пущин оказался посередине, а Ольга и Рылеев с разных краёв от него.
— Благодарю вас, — тихо сказала Оля, когда повозка двинулась.
— Меня?.. За что же? — удивился Иван Иванович.
— Что сели посередине, а то ж мы бы спокойно не ехали бы тогда.
— Обращайтесь, — он только усмехнулся.
— А вы с моим отцом друзья?
— Мы знаем друг друга достаточно давно, так что я не побоюсь назвать Сергея Григорьевича своим другом.
— А с Кондратием Фёдоровичем тоже друзья?
— Он вам уже успел наплести что-то?.. — Мы скорее приятели или товарищи — не более, — на всём этом диалог был закончен, никто больше ни о чём не спрашивал и ничего не утверждал.
Город поглотила тьма, лишь тусклый свет фонарей и луны немного освещал улицу, на которой, что странно, не было ни души. Появился ветер, отчего заметно похолодало. Всю эту неповторимую атмосферу дополняла звенящая тишина.
Поэт и общественный деятель Кондратий Фёдорович что-то перебирал в руках, его приятель Иван Иванович, с какой-то печалью в глазах, глядел на тёмное звёздное небо, а Оля внимательно смотрела на окружающее её — в частности на великолепные дворянские дома и фонари по краю выложенной камнем дороги. Она удивлялась тому, какая же всё-таки красивая Москва была в девятнадцатом веке.
«Интересно, как эти фонари светят? Электричество ведь ещё не изобрели. Хотя всё это очень даже красиво. Как я раньше не замечала того, какое всё было красивое в прошлых веках? Эти дома, дорога и фонари… В этом есть что-то такое особенное. Всё это теперь моё настоящее, но надолго ли? Хоть бы и навсегда. Хорошо ведь тут, хотя бы искренне любят. Отец есть, да и Мария Николаевна очень хороший человек, и даже слуги — Дарья, Аксинья… Все они прекрасные люди! Они действительно стали очень дороги мне. Я люблю их всех, как и они меня. Но это одна любовь… В этой любви все нуждаются, но это не то. Всё же, что значит полюбить совершенно чужого человека любовью романтической? Так, что он становится роднее всех?» — размышляла Оля Волконская, глядя по сторонам. Её спутники наверняка тоже думали о чём-то своём.
Кондратий Рылеев, усиленно перебиравший что-то в руках, наверное, думал о том, что будет делать завтра или на ближайшем вечере, а может быть он вспоминал о любимой жене, которая ждала его дома, или же размышлял над каким-то волнующим его вопросом. Иван Пущин, глядя на высокое ночное небо, скорее всего, мысленно рассуждал на какие-то вечные темы, либо же просто восхищался красотой весенних созвездий и таинственного глубокого небосвода. Извозчик, управлявший лошадью, тоже, наверное, о чём-то думал. Обо всём этом можно лишь догадываться. Все они, под стук копыт и шум лёгкого ветерка, наслаждались небывалым умиротворением и спокойствием. Счёт времени был потерян, ведь каждый настолько погрузился в свои мысли, что просто не понимал, куда и зачем вообще едет сейчас.
Вернуться в реальность Рылеева, Пущина и Волконскую заставил их приезд к месту назначения. Тогда было уже около одиннадцати вечера, и всех троих ожидала весёлая ночка на светском мероприятии у Анны Ивановны Анненковой.