***
Через несколько часов самолёт взмывает в воздух. Азраэль откладывает в сторону выключенный телефон, провожает взглядом удаляющуюся поверхность земли и подавляет широкий зевок. Девушка стаскивает с себя лёгкую куртку, оставаясь лишь в мягкой футболке и плотных штанах, и прикрывает уставшие глаза. Азраэль не прислушивается к шагам, но чувствует, как рядом с ней, на соседнее кресло, опускается Самаэль. Его изучающий взгляд медленно ползёт по мягкой коже щёк, по губам, на которых застывает добрая улыбка, и замирает на дрожащих ресницах. Юноша касается жёстких волос, пальцами отделяет прядь и в приглушённом свете любуется непривычным цветом. — Знаю, что ты не пылаешь особой любовью к своему родному цвету, но он тебе очень идёт, — начинает Самаэль. — В общем-то, мне всё равно, как я выгляжу, просто старый вариант привычнее, — уточняет Азраэль. Азраэль ощущает, как короткие ногти осторожными касаниями почёсывают кожу её головы, и подаётся навстречу незамысловатой ласке. Громко и долго выдыхает и раздражённо дёргает щекой, когда на неё падает прядь волос и щекочет кожу. Жест её выглядит столь невинно и умилительно, что Самаэль, неотрывно следящий за расслабленным лицом, невольно улыбается. — Тебе смешно? — с наигранной угрозой интересуется Азраэль. — Как ты с закрытыми глазами видишь то, что отображается у меня на лице? — Мне кажется, я неплохо знаю тебя, — не без самодовольства улыбается правительница. — Хотя порой мне кажется, что ты знаешь меня гораздо лучше. Мы мало говорим о тебе, и это кажется мне большим упущением. Расскажи что-то о себе. Что ты любишь, что тебе интересно, какие у тебя отношения с семьёй. Я мало что знаю о тебе, но мне хочется узнать больше. — Думаешь, сейчас подходящее время для таких разговоров? — уточняет Самаэль, но уверяется по интонации Азраэль, что та настроена на диалог и отступать не планирует. — Я думаю, сейчас для таких разговоров лучшее время, — подчёркивает девушка конец фразы и ненадолго замолкает прежде чем продолжить. — В нынешней обстановке вряд ли удастся ещё раз выделить несколько свободных часов. Самаэль высвобождает пальцы из каштановых волос, убирает непослушную прядь за ухо и коротко дотрагивается до острой линии подбородка. Ведёт тыльной стороной ладони вниз, чувствуя, как отзывается на прикосновение холодная кожа и как замирает от нежного контакта Азраэль. Азраэль будто бы не умеет принимать хорошее отношение и любого проявления чувств избегает. Она теряется всякий раз, когда Самаэль касается её, порой даже ненароком, мягко и осторожно, опасаясь причинить дискомфорт. Азраэль опасливо замирает, ждёт подвоха, но чувствует, как тепло и бережно трогают её горячие ладони и делает маленькие и осторожные шаги навстречу. Юноша опирается локтем на подлокотник кресла, подпирает подбородок ладонью и возводит глаза к потолку. Ненадолго задумывается, определяет, с чего начать рассказ, и сухо приступает: — Я не могу похвастаться близкими отношениями ни с матерью, ни с братом, чего не скажешь о них в отношении друг друга. Когда родители развелись, какое-то время я поддерживал контакт с отцом, но мать была против, — мрачная усмешка и непродолжительное молчание. — Иногда я задумываюсь о том, какие отношения с семьёй у меня могли бы быть, но факт остаётся фактом: все мы слишком далеки друг от друга. — Тебе хотелось бы, чтобы ваши отношения были теплее? — осторожно подводит к ответу Азраэль. — Возможно. Особенно раньше, — проговаривает Самаэль. — Сейчас это вряд ли видится возможным. У нас разные взгляды на жизнь и разные ценности, нас интересуют разные вещи. Раз уж мы говорим об интересах, отчего Асмодей так увлечена политикой и историей? Нечасто встретишь человека её возраста, столь интересующегося этими вещами и так хорошо разбирающегося в них. Азраэль ласково усмехается, и лицо её при упоминании сестры становится мягче и добрее. Правительница закидывает ногу на ногу, складывает руки на груди и закусывает изнутри губу, раздумывая. — Когда она только начинала изучать эти науки, то особого интереса у неё я не наблюдала, но Асмодей девочка гораздо более ответственная, чем я. Она понимала, что ей, прямой наследнице, разбираться в подобных вещах просто необходимо. И уже спустя достаточно продолжительное время она стала испытывать к этому симпатию. — Асмодей очень добрый ребёнок, — отмечает Самаэль. — Она старается объединить всех окружающих в одну большую семью. Правительница усмехается, безмолвно выражая своё согласие, вздыхает, стараясь этим сбросить усталость. Вспоминается недавний разговор с Асмодей о семье и Самаэле. Предстоящая встреча Азраэль ничуть не пугает, однако преследующее всё время напряжение не исчезает даже сейчас. Напротив, она беспокоится куда сильнее, когда осознаёт, что в настоящее Одиум не находится под её контролем. Девушка нервно движет пальцами, выворачивает их и заламывает. Сжимает и разжимает кулаки, потирает подушечки пальцев друг о друга. Давняя привычка, совершаемая неосознанно и часто, давно потерявшая своё назначение. Уже долгое время она не снимает нервного напряжения и не облегчает состояние.***
Ночь мягким одеялом бережно укрывает город. В самом центре, где в небо устремляется готический высокий дворец, а на подступах всё забито многочисленными автомобилями, светло и ярко настолько, будто здесь никогда и не заканчивается царство солнца, однако резкий искусственный свет неприятно режет глаза и заставляет мрачно отворачиваться от огромного количества фонарей. Двери торжественно раскрываются навстречу гостям, и Азраэль делает решительный шаг вперёд. Величественно шагает мимо слуг, склонившихся в почтительном поклоне, угадывает, как за ней неотступно следуют две тени, и ободряется. Шуршит тканью платья, надетого ею перед прилётом, огибает длинный овальный стол и занимает своё место. «Не споткнулась», — мысленно ухмыляется Азраэль, вспоминая казус, произошедший с одним из гостей три года назад. — Правитель Амарэ, господин Аскара! — объявляет церемониймейстер, и никто из присутствующих не успевает заметить, как искривляются в неприязненной усмешке губы Азраэль. «Эти глупые церемонии отнимают непозволительно много времени, — с неудовольствием отмечает Азраэль. — Интересно, только мне это не нравится?» Последний гость входит в комнату лишь через полчаса. Женщина плавно вплывает в помещение, воздушная и чарующая, как лесная фея, и никто из присутствующих не находит в себе сил упрекнуть ту в опоздании. Азраэль ловит мягкую улыбку, посланную ей, и в знак приветствия осторожно кивает черноволосой женщине, пока та занимает своё место. Всего за столом располагаются двадцать два человека — по три от каждой страны и глава Совета. — Дамы и господа, — бархатным голосом произносит мужчина, сидящий во главе стола. — Позвольте мне по традиции начать собрание Совета Великих Семерых Правителей с короткой речи. Я хочу напомнить всем, кто здесь присутствует, что мы ставим своей первостепенной задачей сохранение мира и порядка во всём мире. В связи с тревожными новостями, что доходят до меня, мне хотелось бы в первую очередь дать слово госпоже Азраэль. Не могли бы Вы рассказать о том, что происходит сейчас в Одиуме? Азраэль внимательно вслушивается в избитые формулировки, старается вытащить что-то, на что могут не обратить внимание остальные. Эмоции, чувства, интонации. Выглядит расслабленно и даже благосклонно улыбается, но ловит любой взгляд независимо от того, кому он был послан. Просьбе не удивляется, более того, она именно этого и ждёт. «Откуда я знаю, что происходит в Одиуме сейчас? — мысленно язвит она. — У меня нет доступа к связи». — Благодарю Вас, господин Абаддон, — произносит девушка. — Ни к чему утаивать, обстановка в Одиуме сейчас не самая мирная и тревожит меня не меньше, чем Вас. Вопреки этому я смею Вас уверить, что контролирую ситуацию и занимаюсь решением столь непростой ситуации. Я знаю, что для Великих Семерых Одиум — страна ненависти и деспотизма, однако я буду прикладывать все силы для того, чтобы мирно и согласовано со своими поданными решить нынешние разногласия. — Вы подметили верно, госпожа Азраэль, — мрачно и обеспокоенно уточняет мужчина напротив, — Одиум действительно символизирует собой деспотизм и едва ли не вседозволенность власти. Меньше всего мне, как и всем, что присутствуют здесь, хотелось бы, чтобы напряжение в вашей стране закончилось жертвами среди мирного населения. Можете ли Вы предоставить гарантии того, что Ваши граждане не пострадают? Азраэль не теряет своего радушного вида, но сжимает челюсти едва ли не до хруста и языком ведёт по внутренней стороне зубов. Сохраняет короткую паузу прежде чем ответить легко и непринуждённо: — Как правитель Одиума я сделаю всё, что от меня зависит, для того, чтобы предотвратить любые жертвы среди моих подданных, — и не удерживается от укола. — Когда Вы так высказываетесь, господин Аскара, я начинаю подозревать, что Вы и сами не рады тому обстоятельству, что в Амарэ правитель не имеет власть столь могущественную, сколь мог бы. — В самом деле, — тянет сладко гостья, что прибыла последней. — Господин Аскара, отчего Вы так взъелись на Азраэль? Она гораздо моложе нас, но это вовсе не мешает ей управлять огромной страной и делать это весьма успешно. — Я благодарю Вас за тёплые слова, госпожа Кетев Мерири, — искренне произносит Азраэль. — Мне хотелось бы уверить Великих Семерых Правителей в том, что я приложу все усилия для мирного разрешения ситуации, что ныне сложилась в Одиуме. Если я буду нуждаться в помощи Великих Семерых, я буду рада принять эту помощь, однако сейчас это не требуется. Если позволите, господин Абаддон, мне хотелось бы перейти к обсуждению других вопросов. — Если Вы настаиваете, госпожа Азраэль, — соглашается Абаддон. — Госпожа Кетев Мерири, как обстоят дела в Экситиуме? Вам удаётся ликвидировать последствия недавнего продовольственного кризиса? Остановился ли рост цен? Азраэль на короткое время действительно расслабляется. Она откидывается на спинку стула, скрещивает руки на груди и пальцами постукивает по плечу. Отстранённо слушает о том, что рассказывает женщина левее Аскары, переводит жёсткие взгляды с одного человека на другого и размышляет. Пробивать себе путь ядом и кинжалом, мгновенно определять друзей и врагов, различать ложь и правду, искренность и притворство — качества, что никогда не подводили Азраэль. И сейчас она, балансирующая между твёрдой уверенностью и абсолютной потерянностью, едва ли не впервые думает о том, что могла ошибиться. Ошибки стоят слишком дорого, в случае Азраэль непозволительно дорого. Один неверный шаг может сломать всю систему, что строит она сама, подвести под угрозу не только её жизнь, но и благополучие целой страны. И в таких обстоятельствах девушка не отступает от своей игры, которая с каждым днём становится всё более рисковой. — Госпожа Кетев Мерири, — вступает в диалог Азраэль, — я думаю, другие страны, включая Одиум, могли бы открыть гуманитарные коридоры для помощи с продовольствием до тех пор, пока в Экситиуме не наладится обстановка. Что скажете? Есть ли у остальных такая возможность? — Амарэ всегда будет поддерживать страны, нуждающиеся в помощи, — соглашается Аскара, задумчиво почёсывая короткую тёмную бороду. — Я поддерживаю инициативу госпожи Азраэль, однако нужно понимать, что в Экситиуме сейчас весьма неспокойная обстановка. Всё чаще вспыхивают вооружённые конфликты. — Я полагаю, одной из причин столкновений и является недостаток в продовольствии, — снисходительно улыбается Азраэль. — Господин Ваалвериф, позвольте поинтересоваться, сможет ли наша армия участвовать в обеспечении безопасности гуманитарных коридоров? — Смею уверить Вас, госпожа Азраэль, в полной готовности армии Одиума следовать вашим приказам, — сообщает мужчина. — Я не вижу причин для отказа, — ласково улыбается Кетев Мерири. — Благодарю Вас, Великие Семеро. Мне хотелось бы, чтобы сейчас другие правители высказались относительно того, как продвигаются дела в их стране. Собрание заканчивается ранним утром. Правители одновременно поднимаются из-за стола, обмениваются усталыми натянутыми улыбками и направляются к выходу. В длинном пустом коридоре, устланном широким ковром, Азраэль тормозит, услышав оклик, дожидается, когда к ней приблизится Кетев Мерири, и они продолжают диалог вдвоём. Их сопровождающие держат большую дистанцию, не слышат речей двух правительниц и между собой не переговариваются, утомлённые долгой беседой. Самаэль неотрывно следит за тем, как твёрдо вышагивает впереди Азраэль, и дожидается времени, когда к ней можно будет приблизиться. На крыльце дворца две правительницы ненадолго останавливаются, не торопясь окончить диалог. Азраэль взмахом руки предупреждает сопровождающих, и те покорно замирают на расстоянии нескольких метров. Через короткое время двери распахиваются, выпуская трёх мужчин, и обернувшийся Самаэль без удовольствия узнаёт в одном из них Аскару. Неприязнь Азраэль не была высказана ею, но оказалась понятна всем, передалась и юноше. — Госпожа Кетев Мерири, — лёгким наклоном головы обозначает своё расположение Аскара, — не уделите ли Вы мне самую малость Вашего внимания? Сопровождающие правителя замирают возле группы, уже обосновавшейся на расстоянии нескольких метров, и выглядят они все со стороны, по мнению Самаэля, очень забавно. Азраэль на секунду оборачивается для того, чтобы окинуть их взглядом, и по её озорной улыбке юноша подтверждает то, насколько смешно они смотрятся. Убедившись, что на неё никто не смотрит, Азраэль показательно закатывает глаза. Самаэль в ответ сочувствующе улыбается и пожимает плечами. Немой диалог позволяет обменяться впечатлениями. — Конечно, господин Аскара, — обворожительно улыбается женщина. — Спасибо за Вашу помощь, госпожа Азраэль. — Я буду с нетерпением ждать нашей следующей встречи. Вы всегда будете желанной гостьей в Одиуме, госпожа, — в знак прощания кивает Азраэль, отступает назад и разворачивает голову. — Всего доброго, господин Аскара. — Всего доброго, госпожа Азраэль, — отвечает взаимностью мужчина. — Будьте осторожнее и помните, что в Вашей семье власть кажется лакомым кусочком не только Вам. Азраэль отвечает беззаботной усмешкой, направляется к ступеням по плитке, которой выложено широкое крыльцо, и её спутники быстро нагоняют её. Все сохраняют молчание, стремятся не нарушать тишину предрассветного утра, и лишь у машины молчание оказывается сломлено под напором властного голоса правительницы: — Господин Ваалвериф, я благодарю Вас за то, что вы оказали мне большую услугу. Я полагаю, сейчас нам всем необходимо отдохнуть, после чего я предпочла бы встретиться с Вами для обсуждения определённых вопросов. — Благодарю Вас за проявленное внимание, госпожа Азраэль, — склоняется в неглубоком поклоне мужчина. Азраэль, прислонившись к машине, наблюдает за тем, как исчезает между рядов автомобилей высокая фигура, и беспокойно размышляет. Мысли вращаются в круговороте, сбиваются в кучи, и правительница под натиском усталости сдаётся, решает обдумать происходящее потом. «После этой встречи мне с каждым есть что обсудить, — определяет для себя Азраэль. — Но всё это будет потом». — Едем? — интересуется Самаэль, и девушка выныривает из собственных мыслей, вздрагивает и оборачивается. — Едем, — не имеет ни сил, ни желания спорить. — Доберёмся до отеля, и я перестану существовать для этого мира на несколько счастливых часов. Я так устала от этого сборища… даже не могу подобрать нужного слова. — Не трать последние силы на злость, моя госпожа, — советует Самаэль, открывает дверь для девушки и помогает ей сесть. — Попробуй немного отдохнуть, пока мы в дороге.