Старший в роду,
и начало всего
и всему завершенье!
Артур был самым обычным принцем. Мать умерла, оставив сына на воспитание кормилице, а мужа с пустотой в сердце. По рассказам подданных выходило, что она была рада и тому, что вышла замуж за короля, и тому, что cмогла выносить здорового ребёнка, — королева почила спустя тридцать минут после родов из-за обильной потери крови. Из подслушанных разговоров тех же подданных Артур выяснил, что его мать была слишком молода и для короля, и для родов, и поэтому её тело не выдержало. И ещё он выяснил, что во дворце есть много мест, из которых удобно наблюдать за всеми и пугать, внезапно выпрыгивая из засады. Отец второй раз не женился, что было странно для всех, так как он был мужчиной в самом расцвете сил. Взор его был цепким и осматривал близлежащие земли каждое утро в поисках нарушения мира, дух — несгибаемым, ведь воины любого возраста, положения и принадлежности признавали его истинным королём в битвах и склоняли головы, а руки его были крепки и сильны в достаточной мере для удержания зверей, тяжёлых орудий и власти, распространявшейся всё дальше и дальше. Он сам дал первые уроки владения мечом Артуру, когда тому исполнилось восемь. Это было поздно по меркам их королевства, но до этого Артура учили писать, читать книги, обучали культурной речи и вежливому общению, хотя Артур считал полезным только письмо и чтение: с помощью одного навыка можно будет отдавать приказы своим воинам, с помощью второго — узнавать нужную информацию. Как правильно говорить он знал с точки зрения предложений и слов, а вежливость была, на его взгляд, переоценена: какой в ней толк, если за спинами друг у друга продолжают плестись интриги? Лучше уж сразу людей выводить на чистую воду, а без словесной пощёчины это было практически невозможно. Однако обещание научить его воинскому искусству сделало своё дело, и Артур, запомнивший только самое нужное, в восьмой день рождения пришёл на тренировочное поле в пределах замка, где обучались будущие рыцари. — Если обхватишь рукоять полностью, — говорил король, иллюстрируя слова движениями. — То удар будет сильнее, и ты сможешь с большей вероятностью защититься. Однако, — он ослабил хватку большим, указательным и средним пальцами и демонстративно качнул мечом. — Если нужен быстрый и точный удар, то сделай хват более расслабленным. Просто учитывай, что тогда ты можешь травмировать руку или потерять оружие. Попробуй. Артур, конечно, не смог нанести ни одного удара, но получил похвалу за то, что держит меч правильно. Однако это, естественно, был ненастоящий меч: принц видел, что у всех рыцарей он длиннее и тяжелее. Поэтому Артур не был до конца доволен. Он пытался много раз одолжить клинок у других, а потом, когда получил отказ пять раз подряд, решил просто его украсть. У него даже вышло, но соблюдать правильность техники и пытаться удержать меч ровно оказалось сложно. — Похвально, что ты тянешься к серьёзному оружию, — сказал отец, когда Артура поймали и заставили вернуть меч хозяину. — Однако без базовых знаний ты не сможешь правильно с ним обращаться. — Но я уже научился, как правильно нужно держать меч, — возмутился Артур. — И как бить — тоже. — Сначала отработай то, что знаешь, до уровня инстинктов. — Но какой смысл учиться с этим оружием, если оно легче? Вот привыкну с ним, а потом с настоящим мечом не смогу. — Если не сможешь, значит, плохо учился. Этот разговор проходил не раз и не два. В разное время, на протяжении многих месяцев и с различными формулировками, но Артур так или иначе был осаждён в своём стремлении встать наравне со взрослыми. Он начал обучаться стрельбе, верховой езде и даже танцам (кому они вообще сдались, если Артур отказывался посещать балы?), но всё ещё не мог по-настоящему драться на мечах. Отец, постепенно всё больше зарывающийся в карты, чаще стал отмахиваться от капризов сына и отправлял его к остальным воинам. Но Артур был ниже их как рыцарь и выше как принц, и из-за этого они отказывались тренировать его. Тогда Артур сбежал в нижний город, к краю стен, где люди были проще и могли согласиться. Так, по крайней мере, думал принц. — Простите, ваше высочество, — ответил на его просьбу один из молодых воинов, когда Артур сказал, что хочет учиться вместе с ним, — но если Пендрагон Утер узнает, что по нашей вине вы поранились, то нам будет несдобровать. — Как будто ты учишься, не получая царапин, — настоял на своём Артур. — Я другой. — В чём же? — Я не королевского рода. — И что? По лицу воина было видно, что он в замешательстве. — Я хочу быть рыцарем. Так принимай меня как того, кто хочет стать рыцарем, а не как принца. — Простите, сир, не могу. Артур недовольно сморщил нос. — Как твоё имя? — спросил он. — Гриффид, — ответил воин. — Так вот знай, Гриффид: ты трус! — с обидой сказал Артур и покинул поле. Только затем, чтобы затаиться за краем ближайшего дома и наблюдать за тренировками оттуда, а после, ночью, при свете факелов повторить их движения самому. Будущие воины делали вид, что не замечают, как за ними, почти не мигая, наблюдают карие глаза наследного принца днём и как таинственно меняет своё положение оружие утром. Беспокоились, кажется, только слуги, спрашивая, почему Артур такой уставший и спать ложится не ужиная, почему он иногда грязный и растрёпанный и почему он не продолжает заниматься с мечом. Разумеется, на все их вопросы Артур отвечал, что их дело — стирать одежду, готовить ванну и еду и следить за чистотой его комнаты, а не задавать вопросы. Конечно, Артуру иногда было интересно, почему его никто не спохватывается, но этот интерес быстро пропадал. Больше его занимали тренировки, хотя и они позже стали казаться бесполезными. Артур теперь (хотя прошло не так уж и много времени, всего пару недель) мог поднять меч, но без ощущения веса удара всё было не то. Артур бы, наверное, перестал делать эти вылазки, если бы снова не увидел одной ночью Гриффида. — Ещё хотите стать рыцарем, сир? — почти насмешливо спросил он. — Ты тоже, я полагаю? — в ответ вскинулся Артур, поднявшись с травы. Гриффид всё же хохотнул. — Верно, — он взял меч, прислонённый до этого к стене, и спросил: — Позволите присоединиться? Артур подозрительно сузил глаза, но свой меч тоже поднял. — Долго ты думал, — сказал он. — Просто понаблюдал и понял, что боец из вас никакущий. С тех пор Артуру помогал Гриффид. Он оказался славным малым, но совершенно ничем, на взгляд наследного принца, не отличался от большинства: волосы коричневые и слегка завивающиеся от влаги, глаза серые, следящие за ударами, ростом не мал, не велик, навыками превосходит только половину новичков — словом, во внешности и повадках был абсолютным середняком. Но в глазах Артура его отличила смелость и поступка, и слов. Он даже посреди дневных тренировок иногда вытаскивал Артура из его убежища со словами: «Раз уж ты здесь, то займись чем-нибудь полезнее шпионажа». Первый раз, когда это произошло, Гриффид чуть не попал в немилость Овейна, начальника стражи. — Гриффид, — грозно сказал Овейн. — Не подобает себя так вести с Его Высочеством. — Как «так»? — изобразил искреннее непонимание Гриффид, пока Артур поправлял рубаху, взглядом пытаясь высказать ему своё неудовольствие. Только красные уши подводили в создании образа грозного принца. — Так, будто ты крестьянина обнаружил. — Ну, никто бы не стал делать вид, что ничего не замечает, будь это крестьянин. Овейн недовольно поджал губы. — Ваше Высочество, прошу его простить. Он слишком молод для того, чтобы понимать, что говорит. — Он несильно старше меня, — буркнул Артур. — Устами младенца глаголет истина, — поддакнул Гриффид, после чего получил удар по голени от Артура. — Ай. Часть воинов тем не менее прыснула в кулаки. В конце концов, они и правда не могли быть настолько уж старше, раз до сих пор их отряд занимается только охраной внешней стены. Овейн вздохнул, потерев переносицу, и махнул рукой. — Какие же вы всё-таки балбесы. — Так я могу заниматься с вами? — спросил Артур. — Сожалею, но… — Он ведь просто будет ошиваться рядом, как обычно, — вмешался Гриффид. — Это опаснее, чем если бы он обучался у вас. Овейн хотел возразить, но смолчал. Перевёл взгляд на Артура, вытянувшегося во весь свой небольшой рост, затем вверх, где виднелись башни замка. — Полагаю, — медленно начал он, — не будет ничего страшного от одного занятия. Но, — он поднял палец, — только от одного. Артур подпрыгнул от радости и, повернувшись к Гриффиду, ударил своим кулаком о его. Они повторили основные удары: колющий, режущий, рубящий, — как защищаться от них и в каких ситуациях какой применять. Позже вечером Гриффид сказал, что они уже год как к основам не возвращались и что Овейн — добряк, но строит из себя сурового командира. — Он будет великим воином, я уверен, — говорил Гриффид во время перерыва от ночной тренировки. Рядом стоял кувшин с водой, который он с собой принёс, и корзина с орехами. Артур уплетал их за обе щеки. — Он слишком мягкий, — сказал принц с набитым ртом. — Со своими — да. — В этом и проблема. — Тебе вообще по этикету не положено сейчас разговаривать. Артур ткнул его пальцем в бок, хотя сквозь кольчугу таким образом нанести урон можно было только гордости. — Я принц, мне можно. И я не разрешал на «ты» со мной общаться. — Так сам же сказал, что я несильно старше, — Гриффид хмыкнул, а потом его брови так поднялись вверх, что стали похожи на стороны треугольника. — Тебе сколько лет, кстати? — Двенадцать. — Да ну. Ты слишком мелкий. — Я ещё вырасту! Самому-то ещё меньше, а? — Мне пятнадцать! — возмутился Гриффид. — Но ты всё ещё не состоишь ни в одном ордене, — Артур, проглотив еду, показал язык. — В следующем году смогу! — Бе, отмазывайся, — Артур встал, указав на него. — А теперь вставай и докажи, что достоин! — Вот ведь маленький… — Гриффид выхватил меч. — Только сражайся всерьёз, а не как обычно! — Ну, сам напросился. Артур наутро чувствовал себя, как разбившееся яйцо, но был доволен. Всё-таки приятно знать, что он может хоть и немного, но противостоять взрослому воину. Даже если этот воин использовал грязные приёмы: ведь Гриффид хоть и не был пока что («пока что», по его собственным словам, конечно же) лучшим воином, но Артуру он не только показал честный бой, но и рассказал, какими хитростями могут пользоваться в настоящей битве: кинжалы в рукавах, яд на клинке, удары исподтишка в спину, когда человек думает, будто его оппонент мёртв, хваты с названием «как смог схватить меч, так им и ударю» и многое другое. Конечно, из перечисленного только последнее применялось Гриффидом и часто встречалось возмущением Артура ночью и подзатыльником от Овейна днём. Но Артур, наблюдая за тем, как постепенно Гриффид становится лучше и лучше даже в основах благодаря своей хитрости, продолжал подражать ему и вскоре мог уклоняться от всех его приёмчиков. — Возвращаются! Спонтанно устроенные догонялки остановились, как только девочка, забравшаяся выше всех, оповестила о приближении лесной стражи. Части лесной стражи. Они сменяли друг друга раз в полгода, чтобы набраться сил и подготовиться к своему периоду снова, а пока докладывали о своих достижениях в охране, количестве убитых и новорождённых монстров, а также помогали картографам дополнять карту. Артура из всего этого интересовало только одно: монстры. Он слышал, что они ужасно сильны и опасны, и что даже простолюдин может стать лордом, если принесёт голову одного такого. Когда Артуру исполнилось тринадцать, Гриффид смог попасть как раз в ту часть войск, что стережёт лесную границу. Он был очень доволен собой и каждый раз приносил новые истории: про медведей, которые проснулись посреди зимы и, сверкая красными глазами, без раздумий нападали на лагеря; про сов, не чуравшихся уносить еду прямо из рук солдат и иногда расцарапывающих лица, если их ловили; про диких котов, сидящих на деревьях, будто следивших за ними, и пропадающих с появлением света; про оленей, которые могли убить не только самца-противника, но и себя, если в экстазе победы достаточно сильно изгибали шеи; и, наконец, про мрак. Мрак всегда был в рассказах, так как в лесу зимой и осенью было темно, несмотря на облетевшие листья. И не только потому, что деревья стояли плотной стеной, но и из-за вечно серого неба над их королевством. Когда Артуру было шестнадцать, Гриффид принёс сказку. — Началось всё с того, что я заблудился, — начал он, и, пока все дети с живой фантазией с лёгкостью представили, какого это — застрять, не зная дороги, в зловещем лесу, Артур фыркнул. Гриффид сделал вид, что не заметил этого, но скользнувшая по губам улыбка выдала его. — Вы можете представить себе подступивший к моему сердцу страх, когда так быстро, раз, — он щёлкнул пальцами, — и опустилась тьма. Не было видно ничего, и слышно ничего не было, ни единого шума, вздоха или хотя бы жуткого волчьего воя, под который мы обычно засыпали. Представьте, — он понизил голос, и свет костра, вокруг которого собрались дети, из уютного превратился в пугающий. — Тёмный лес. Ты не знаешь, есть ли кто рядом с тобой, но кажется, будто за тобой следят. Ты не чувствуешь ни холода, ни жары, но под кожей будто пробегает стайка жуков от предчувствия нехорошего. Кажется, будто бог тебя не услышит, будто ты попал к самому дьяволу и сейчас над тобой идёт суд. Тысячи глаз смотрят. Тысячи клыков, возможно, нацелены тебя разорвать, и тут — вспышка! — дети ахнули. Артур закатил глаза. — Перед тобой появляется живой огонь. — Гриффид подождал, пока дети перестанут ахать, охать и переговариваться, и продолжил, с трудом сохраняя прежнее выражение лица. — И этот живой огонь пышет жаром так, как никогда наш не мог. Кажется, что доспехи начинают плавиться и прилипать к коже, а огонь будто пытается ввести в транс, убаюкать. Он безмолвно обещает выполнить всё, что только можешь пожелать, и плывёт всё ближе, ближе… — все, казалось, затаили дыхание. Кто-то из детей открыл рот, подавшись вперёд. Но Гриффид закончил: — А потом ты просыпаешься в лагере. Слушатели разочарованно вздохнули. — Так это был сон? — Может быть, — весело произнёс Гриффид. — А может, и нет, — он подмигнул. — Всё, хватит им головы морочить, — сказала чья-то родительница. — По домам уж давно пора! И когда все разошлись, а Артур с Гриффидом отправились к замку, принц спросил: — Так сон или нет? Гриффид пожал плечами. — Я считаю, что явь. — Ты думаешь, что увидел демона наяву? — Демона? — Гриффид остановился, оглянувшись в примерном направлении леса. Выглядел он уставшим, но глаза его горели почти нездорóво. — Нет, вряд ли это был демон. — А кто тогда? — насмешливо произнёс Артур, но стушевался, когда его друг и не подумал сделать свой тон менее серьёзным. Гриффид огляделся, потом сошёл с главной дороги в улочку между домов, потянув за собой Артура, и, наклонившись ближе, сказал: — Это была огненная птица. — Звучит, как демон, — настоял Артур. — Ну, сейчас их и правда приписывают к демонам, но раньше они были скорее ангелами. — Так не бывает. — Бывает. В легендах Старой Религии есть упоминание о них… — В этих сказках и люди со зверьми и растениями разговаривают. — Да, а сейчас любого лекаря зовут колдуном или ведьмой и сжигают. — Заслуженно. Гриффид поморщился. — Огненные птицы были защитниками земли. — От кого? — вскинулся Артур. Ему казалось неправильным, что кто-то помимо людей выполняет такую благородную миссию. — От монстров. — Но мы и сами прекрасно справляемся. Гриффид издал сдавленный смешок. — Воины часто пропадают в том лесу, Артур. И раньше монстры были куда ужаснее, — он слегка выпрямился. — Как порождения человека и животного. А птицы были созданы, чтобы помогать нам, и, говорят, они могут исполнить любое желание. — Брехня это всё, — отмахнулся Артур. — Я так не думаю, — ответил Гриффид. Они продолжили свой путь. — Вот чего бы тебе хотелось? — Ничего особенного. — Что для тебя «ничего особенного», для меня немыслимо, — Гриффид поддел его плечо. — Меня и так всё устраивает, — Артур скрестил руки и остановился опять. Телега с овощами их безмолвно объехала и, поскрипывая колесом, устремилась в нижние части города. — Колись давай. — А ты бы что пожелал? — Увидеть маму, — Гриффид неловко почесал затылок. — А то уж и лицо её не помню. Артур промолчал. Гриффид все шесть месяцев, как завороженный, говорил только об огненной птице и о том, как её можно было бы поймать. Артур, как верный друг, помогал ему, но периодически возвращал с небес на землю. — Слушай, легенды же могут врать. — Гриффид посмотрел на него так, словно только заметил. — Что, если она не выполняет желания? — Точно выполняет. Ни одна легенда не говорит об обратном. — Ты звучишь как фанатик, — нахмурился Артур. Гриффид засмеялся. — Может, я он и есть. — Твоё простодушие тебя погубит. — Знать бы ещё, что это. Когда наступил срок снова идти к лесу, Гриффид имел в запасе три плана, как достать птицу. Артур на каждый из них придумал контрплан, чтобы в случае неудачи или внезапных препятствий Гриффид мог остаться в живых, и заставил друга поклясться, что при необходимости он им последует. Но через шесть месяцев он не вернулся. Артур был одним из первых, кто встретил патруль. Выглядели солдаты угрюмо. — Где Гриффид? — пристал с расспросами Артур, но ему никто не отвечал. Прошёл день, потом ещё один, но воины как воды в рот набрали. Тогда пришлось прибегнуть к способу, который Артур больше всего не любил. — Я ваш принц, и я приказываю вам ответить, что произошло с Гриффидом. Командир отряда, которого Артур застал посреди вспахивания поля, вытер со лба пот и, вздохнув, сказал: — Он отправился в лес и исчез. Ну конечно. Артур знал, но не хотел верить, пока не услышит это от кого-то другого. Гриффид повёлся на сказки и угодил прямо в лапы монстру. А раз так, то нужно его спасать, раз уж остальные оказались достаточно трусливы для такого. Поэтому Артур, взяв своего коня, меч и флягу, прорвался сквозь охрану стен и погнал скакуна к лесной границе, намереваясь на путь, который обычно проходят за три дня, потратить всего лишь один. Просто он не учёл, что коню тоже нужен отдых. Его пытались вернуть: целый отряд во главе с Овейном смог нагнать его на второй день. Вокруг была пока что только трава и темнее обычного небо. Ветер хлестал по коже, тянул за одежду и приглушал то, что говорили люди. Овейн пытался «вразумить» Артура, говорил ересь о том, что Гриффид помешался на Старой Религии, и потому его покарали, и что не пристало Артуру спасать поддавшегося искушению человека. — Как вы смеете так говорить о своём ученике? — в ярости воскликнул Артур. — Грешник не может быть моим учеником. И вас он волновать не должен! Отряд окружил Артура, и только узкий проход был открыт для побега. — Но он мой друг! Тогда он сказал, что Гриффид, скорее всего, мёртв. Артур ответил, что быть такого не может. — Ваше Высочество, вернитесь, иначе… — Нет! — порыв ветра понёс слова Артура, делая их громче, а пришпоренный конь стремительно вылетел из окружения, прорезая своим телом воздух. Овейн — за ним. Впереди стал виден лес. — Ни за что! — Он всего лишь простолюдин. — Этот простолюдин сделал для меня больше, чем мой отец и учителя вместе взятые! — И что же это «большее»? — Он… — стал его другом, стал тем, кто подарил ему ощущение равенства и дал почувствовать нормальную жизнь, не омраченную титулами. С ним Артур не был принцем Камелота, он был собой. Но невозможно это объяснить тому, кто всю жизнь жаждал высокого положения и того отношения, что с ним приходит. — Вам не понять! Артур, качнувшись, резко наклонился вбок и мечом перерезал ремень седла Овейна, увернувшись от его хватких пальцев. Овейн упал, потянув за собой раненую в бок лошадь. Теперь осталось только оторваться от других, пролететь заставу и обыскать каждый уголок леса в поисках друга, даже если это займёт всю оставшуюся жизнь.