Проклятый художник

Гермиона всё так же стояла у зеркала в ванной и пыталась снять колье с себя; рукам становилось больно, а про шею вообще стоило молчать. Выступили красные и кровавые пятна, боль становилась нестерпимой. Казалось, что она отсечёт себе голову, прежде, чем ей удастся его снять. В этот момент пьяная Джинни Уизли вошла в комнату и шумно засмеялась. — Да ладно тебе, Гарри! Ты вытерпишь эту ночь без меня, я в этом уверена. До завтра, любовь моя, — слащавым и развязным голосом прошептала гриффиндорка. Послышались звуки поцелуя, Гермиона взбесилась, вышла из ванной почти голая и захлопнула дверь перед носом друга, предварительно дёрнув рыжеволосую за затылок. — Эй! Что ты, блять, творишь? Совсем из ума выжила? — Где ты достала его? Признавайся, что ты натворила! Я не обязана это всё терпеть, ты безумная, отшибленная и похотливая девчонка! — Гермиона была на грани того, чтобы ударить подругу. — Я не понимаю, о чем ты… Абсолютно, абсолютно не понимаю! — дрожащим голосом сказала Джинни. — Это всё ты подстроила, я уверена! Оно не снимается, посмотри! Посмотри, что ты натворила, — Гермиона указала пальцем на свою кровоточащую шею и чуть ли не плакала. — Подожди, что с твоей шеей? Герм, ты что натворила? — Джинни достала волшебную палочку и быстро заживила ранки, но кровь всё ещё осталась на теле. Грейнджер медленно скатилась по стене, осела на пол и заплакала. Слезы всё катились без остановки, а сил, чтобы объяснить все подруге абсолютно не было. Джинни хлопотала вокруг неё, принесла мокрую тряпку, пыталась оттереть кровь с её шеи, но она уже успела застыть твёрдой коркой. Картина была ужасной. Когда слёзы поутихли и Гермиона начала дышать более ровно, она почти шёпотом смогла сказать подруге: — Оно заколдовано… Оно стало одним целым с моей шеей, и я никак не могу его снять. Джинни выдохнула, ведь в голове вертелись совсем другие мысли. Она уже начала думать, что её подруга покалечила себя или на неё кто-то напал или ещё что похуже. — Мы обязательно со всем разберёмся, а сейчас тебе нужно поспать. — Прости… нервы, — Гермиона пыталась вымолвить хоть что-то, но в горле пересохло и силы заканчивались. — Я всё понимаю, но больше не дёргай меня за волосы и не кричи на меня, хорошо? Девушка просто кивнула в ответ и повалилась на кровать. Сон был крепким, но коротким. Душевные беспокойства не давали телу расслабиться и от того было невозможно спать. Когда гриффиндорка открыла глаза на часах было около пяти утра, а лежала она всё в той же позе, что и уснула вчера. Кое-как поднявшись с кровати, она поплелась в ванную. В глаза будто насыпали песка. Они опухли от вчерашних слез, а горло всё также было сухим, если только не хуже. Душ. Гермионе определённо нужен душ. Горячие струи обжигали тело, но от того было только приятнее. Вся грязь, что была внутри тоже постепенно вытекала из неё. Не выходя из ванной, Грейнджер почистила зубы и обмоталась полотенцем. «В идеале был бы завтрак и кружка горячего чая» Эта мысль вертелась в голове и не собиралась уходить оттуда. До общего завтрака было ещё больше двух часов, поэтому Гермиона одела то, что попалось под руку и вышла в коридор, чтобы направиться на общую кухню. Такая пустота радовала глаз, невозможно было не насладиться пустыми коридорами и тем умиротворением, что таилось в тишине замка. Только бесшумные эльфы, что хлопотали над уборкой после вечеринки, нарушали общий порядок раннего и тихого утра. Гермиона поздоровалась с каждым и побрела дальше. На кухне не было никого. Было слишком рано, чтобы все готовились к общему завтраку, поэтому всё пространство было только в её распоряжении. Гермиона открыла холодильные камеры, нашла парочку яиц, овощи и в ящиках по соседству хлеб. Идеально. Напевая тихую мелодию девушка плавно двигалась по кухне. Вначале решила пожарить тосты, затем достала вторую сковороду для яичницы и разбила яйца. Дело дошло до овощей, когда гриффиндорка подошла к раковине, чтобы помыть их, она услышала шуршание позади себя. Резко обернулась и вскрикнула. — Я всего лишь перевернул тост, незачем так орать, Грейнджер, — Драко стоял в белоснежной рубашке у плиты и невозмутимо жарил хлеб. — Ты сдурел что ли? Зачем подкрадываешься и трогаешь мою еду? — Так лучше было бы, если бы он сгорел? Чего ж ты сразу не сказала, я бы дождался того момента, когда ты спалишь тут вообще всё, — Малфой поднял обе руки вверх, показывая, что умывает руки. — Ничего бы он не сгорел, я умею готовить и вообще-то всё рассчитала. — Грейнджер, в еде главное не расчёт точного времени или какие-то схемы приготовления, тут главное вкладывать душу, тогда получится гораздо вкуснее. — У тебя оказывается есть душа? Ого… Не знала о таких нежностях, Малфой. Драко строго посмотрел ей в глаза, опустил руку к сковороде и взял тост. — Есть что-то, чего ты не знаешь? Удивлён, признаю, — невозмутимо разглядывая вид за окном, он откусил тост и принялся усердно пережёвывать. Гермиона разозлилась. Сама не зная от чего так сильно. От того, что это был Малфой или от того, что он украл её завтрак. Быстрым движением она подошла к плите и дёрнула сковороду на себя, чтобы убрать её подальше от этого пронырливого хорька, но не заметила, что парень стоял слишком близко и задела его руку раскалённой сковородой. — Сука! Ай! Что ты творишь? Совсем поехавшая? Я понимаю, что не нравлюсь тебе, но чтобы настолько?! Гермиона встала в ступор. Она не хотела делать ему больно. Возможно, когда-то у неё были такие мысли и мотивы, но точно не сейчас. — Прости… я не хотела, — девушка виновато опустила глаза и уставилась в пол. Слизеринец цокнул языком и поднёс руку ближе к ней. — Теперь лечи. Не хватало, чтобы ещё волдыри вылезли. Гермиона достала палочку и поднесла к руке. — Ненавижу. Тут должны быть бинты и какая-то мазь от ожогов, лучше так. Она не стала задавать вопросов. Подошла к шкафчикам и там действительно оказалась аптечка со всем необходимым. Пока Гермиона разворачивала бинты, Драко опёрся на тумбу и разглядывал её. — Интересно? — Ни капельки. Грейнджер подошла к слизеринцу и взяла его руку. В детстве она часто перематывала руки отцу, когда тот брал инициативу и вызывался приготовить ужин, что обычно заканчивалось плачевно, поэтому с бинтами она была на «ты». Малфой зашипел, когда она дотронулась холодными пальцами и начала растирать мазь. — Взрослый мальчик, а боишься маленьких ран. — Всё не так, просто мне вдвойне неприятно от того, что это ты. Девушка подняла голову и обиженно дёрнула подбородком. Она привыкла к колкостям Малфоя, но в этот раз он задел её. В уголках глаз защипало. Она стояла как заворожённая и смотрела в его ядовитые глаза. Драко сильнее сжал челюсть, отчего его лицо выглядело жестоко и холодно вдвойне. Слеза покатилась по щеке. Гермиона хотела отвернуться, сделать всё, что угодно, только чтобы он не видел её слез. Малфой поднял руку и поднёс к её лицу. «Коснись» Гермиона сама удивилась этой спонтанной мысли. Он не сделал этого. Он держал ладонь в миллиметре от её щеки и просто смотрел. Время перестало существовать. Они так и стояли, разглядывая лица друг-друга, дыша одним воздухом в немом пространстве. Зрачки расширились, а дыхание участилось, стало более прерывистым и синхронным. В воздухе запахло жареным. В прямом смысле этого слова. Гермиона забыла про вторую сковороду, в которой в данный момент подгорала яичница. Драко вздрогнул, отодвинулся и направился к выходу из кухни. — Говорил же, спалишь тут всё.