небо в алмазах

Привычный мир заканчивается где-то в середине лета, когда после обильных ливней из глубин метро на поверхность начинают выползать настоящие монстры. Вернувшийся с суток Игорь начало апокалипсиса благополучно просыпает, набегавшись ночью под проливным дождём за уродами, которые решили грабануть ювелирный. По итогу глаза он открывает уже кромешной темноте – электричество отсутствует, равно как и телефонная связь, а с улицы раздаются незнакомые уху звуки. Спускаться Игорю приходится почти не дыша – парадная залита таким количеством крови, что от рвотных позывов не спасает даже приобретенная за годы службы профдеформация. Ему везёт и живого человека он встречает раньше, чем одну из рыскающих по улицам тварей. Игорь успевает узнать, что нечисть поперла в буквальном смысле из-под земли, будто люди в своём энтузиазме докопали так глубоко, что снизу постучал сам ад. В этот момент судорожно давящегося воздухом и словами мужчину разрывают чьи-то бритвенно-острые когти, заливая всё в радиусе метра яркой артериальной кровью. В первую секунду Игорь думает, что не успел даже спросить имя, а в следующую начинает бежать. Уже позже, недели через три или четыре, нет смысла слишком заморачиваться подсчетами, становится понятно, что их новый дивный мир в целом из этого теперь и состоит – бесконечного бега в неясное вперёд и хриплого дыхания смерти в затылок. Впрочем, равнодушно говорит затягивающийся очередной порцией никотина Петя, в этом плане мир не то чтобы слишком изменился. Петя – просто Петя, фамилию он так и не называет – появляется, когда с деревьев уже вовсю сыпет пожелтевшая листва, поэтому Игорь мысленно ставит на октябрь. Тощий и потрепанный он прибивается как бродячий кот – без особого интереса и будто бы сам по себе. Он много курит, умудряясь где-то доставать сигареты, и почти не ест, щеголяя острыми, болезненно натягивающими кожу скулами. Ещё Петя ничего про себя не рассказывает, только слушает. Или просто делает вид. Правда, на слова Игоря про службу в полиции внезапно усмехается кривой невесëлой улыбкой и тихо фыркает под нос. А дней через десять пути выпускает в потолок вместе с крепким сигаретным дымом негромкое "я с Москвы", и Игорь больше не задаëт вопросов. О том, что столица за одну ночь стала адом на земле, слышали, наверное, даже мёртвые. В первую по-настоящему холодную ночь Петя подваливается Игорю под бок, всё так же по-кошачьи – невозможно нагло, будто в своём праве, но при этом с затаëнным ожиданием получить леща по хребтине. Это чувствуется в напряжённо сведённых плечах и закаменевших мышцах спины, которой Петя пытается – абсолютно безуспешно – не трястись от холода. Игорь, молча разрешая, сам прижимается к чужой спине посильнее, и Петя замирает на секунду, две, потом наконец расслабляется, обмякая всем телом, и почти сразу начинает сопеть. А Игорь ещё долго лежит без сна, прислушиваясь к чужому дыханию и слабому теплу от слишком тощей спины. Он думает про летящие с обрыва в кромешную бездну поезда, и про то, как, наверное, страшно оказаться в вагоне такого поезда одному. Петя крупно вздрагивает и начинает тихо поскуливать во сне. Игорь выдыхает и прижимается ещё немного ближе.