небо в алмазах

Максим подмигивает и дёргает игриво бровями, приобнимая Дениса за плечи, притискивая ближе к себе, как можно было бы с очень хорошим другом или не очень трезвой девчулей, которой планируешь запустить руки под юбчонку. И по-хорошему Денису бы разозлиться, скривиться побрезгливей и стряхнуть эту лапищу со своего плеча, потому что он Кольцову не шлюшка одноразовая и уж тем более не друг. Надо бы собраться, но Дениса баюкает бормотуха, которую ушлый журналюга сумел раздобыть в этой дыре. Таблетки и алкоголь мешать нельзя – прописная истина, которую Денис просто шлёт нахер, вливая в себя третий стакан обжигающего пойла. Ему плевать, у него в голове – тикающая бомба и кричат истерично птицы, надрывают истошно свои пернатые глотки, хлопают крыльями и долбят твёрдыми клювами о стенки черепа. Кольцовская рука, явно осознав свою безнаказанность, мягко спускается ниже, неспешно оглаживая по лопаткам, большой палец проходится по позвонкам между ними, заставляет по инерции выгибаться. И Денис выгибается, чувствуя себя течной мартовской кошкой, а этот чëрт кучерявый тут как тут – подваливается вплотную, давит ниже плечом, дышит на ухо горячо и влажно. Обещает, что сделает всё в лучшем виде, "ты только не дëргайся, Дениска", наглаживает поясницу, кончиками пальцев забираясь уже за пояс брюк. Птицы у Дениса в подкорке верещат пуще прежнего, беснуются, как голодные чайки над рыболовным судном. В этом гвалте он пропускает вопрос, улавливая только интонацию, а потом чувствует, как язычок собачки на ширинке плавно опускается вниз. Горячая ладонь тут же ложится на член, сжимая не грубо, но настойчиво. Денис выдыхает сквозь крепко стиснутые зубы, не хватало только застонать, и сжимает колени, сам толком не понимая для чего – заставить убрать или притиснуть ладонь посильнее. Кольцов, конечно, расценивает по-своему – ускоряет движения, наглаживая ещë активней, бормочет в ухо про то, что в попку у них в таких условиях не получится, но если Денис посильнее выгнется и сожмëт бёдра покрепче... Кровь бросается в лицо, печëт загривок, а в паху будто раскаленным металлом плеснули, так там у Дениса горит от одной мысли, что они с Максом могут вот так – почти по-настоящему. Птичий ор в голове уже похож на седьмой круг ада с огненным дождём и дыханием Минотавра в спину. Но и плевать, решает Денис, уж лучше жадные помоечные птицы, чем кладбищенские падальщики. Он тянется назад, цепляясь пальцами за выжженные солнцем кудряхи, хрипит на выдохе "попробуешь присунуть – выбью, сука, зубы" и сам начинает спускать штаны.