небо в алмазах

Если честно, Игорь просто тыкает пальцем в небо, а попадает прямо по больному. Снайпер хренов. Получается всë как-то походя, в потоке привычной ежедневной несерьёзной грызни. Игорь говорит "да кто от тебя вообще рожать станет", а Хазин на это вдруг с лëту ничего не отвечает. Он просто молчит на Игоря громкой тишиной, не зубоскалит и даже пидором – как обычно, когда у них заходит про амурные темы – не называет. Хазин молчит, а Игорь видит – он куда-то попал и попал очень больно. Нет, если с этой язвой особо не общаться, то, наверное, и не заметишь. Это просто Игорь такой счастливчик – немного эксперт в хазинологии и просто хороший мент, умеющий отыскивать ложь по чужим лицам. Наконец ядовитый рот кривится ухмылкой и тянет немного в нос "отъебись, дядь", отвечает откровенно слабенько, не так как умеет – Игорь за месяц совместной работы лучше других знает – смачно и едко, до хрустнувшего в пальцах пластика ручки и красной пелены перед глазами. Хазин говорит что-то ещё – такое же скучное и блëклое, будто записанное на автоответчик. Только Игорь не слушает лживый рот, он смотрит напрямую в глаза, в которых замерла беспросветная темнота, глухая и мутная, как на бракованном стекле. Петечку Хазина пол управления за глаза зовёт "адской псиной" – причём без смехуëчков – потому что в работе умеет челюсти сжимать мëртвой хваткой. А сейчас вот смотрит на Игоря, и лицо у него – что морда издыхающего в помойной куче бродячего кошака, и никакой натренированный оскал, которым он пытается прикрыться, не помогает. – Забудь, хуйню сморозил, – резко говорит Игорь, потому что чужая уязвимость будто в ответочку снайперски точно херачит с ноги по его синдрому спасателя. Спасибо Пчëлкиной за проведённый в своё время ликбез. Игорь, в принципе, не против спасать, но вот конкретно с Хазиным к таким ролевым играм пока не готов. – У тебя это хроническое, Гром, – ответ не задерживается ни на секунду и уже не звучит битой записью со старой магнитной плёнки. И на том спасибо, выдыхает про себя Игорь, молча демонстрируя Хазину средний палец. Пётр Юрьевич тянет широко свой сучий оскал и шутливо салютует уже в развороте, потому что дел к концу года – пиздец по самые уши говнища, некогда тут лясы со всякими блатными майорами точить. Игорь буравит взглядом чужой затылок ровно десять секунд, пока требовательное хлопанье геройского плаща за спиной окончательно не глушит окружающие звуки. А после – легко догоняет в несколько размашистых шагов, и, тяжело хлопнув по широкому, но какому-то костлявому плечу, спрашивает: – Вечером по пивку?