небо в алмазах

Звонок мобильника с изяществом разогнавшейся циркулярной пилы проезжается по напряжённым нервам. Уже третий раз. Игорь проснулся после первого же, просто не хочет брать трубку, потому что знает, кто звонит. И знает зачем. Когда начинает казаться, что от визгливых звуков полифонии вот-вот потечëт мозг из ушей, Игорь вдавливает зелёную кнопку в корпус до отчётливо слышимого хруста. Мысль о том, что телефон можно просто отключить, даже не приходит в голову. Потому что не просто и не можно. – Игорь, – голос Дениса из динамика звучит хрипловато, но спокойно. Спокойно блять. – Мне нужна твоя помощь. Игорю хочется сказать, что он уже понял, угадал как в телевикторине с первой блядской ноты. Ещё хочется послать сраного Титова с его сраным спокойствием куда подальше. К херам, чертям, в лес, ад, куда угодно. Просто чтобы Игорь больше не поднимал трубку в четвëртом часу ночи с осознанем, что снова придётся идти на сделку с собственной совестью. А ему придётся. – Приедешь? – Это должно звучать как вопрос, но почему-то нихера не звучит. Что за ублюдство. Игорь больше не спрашивает насколько всё плохо. Раза после третьего перестал, потому что плохо всегда примерно одинаково – с остывающим трупом в Денисовой постели вспоротым от паха до кадыка или от уха до уха. Или просто с торчащей из сердца рукоятью ножа. Хотя последнее редко, потому что с Денисом Титовым всегда не просто. Это было понятно ещё пять лет назад, когда они пытались строить отношения. Получалось откровенно хреново – кроме зажигательной ебли у них как-то больше ничего не строилось. Потом Денис рванул в Москву и свой стартап, Игорь – привычно в работу и повсеместное нанесение тотальной справедливости. Когда Денис рванул в северные болота на духовное очищение Игорь пропустил, застал только возвращение. Приехав по такому же звонку, он, помнится, знатно охуел от вида выпотрошенного тела, раскинувшегося по шёлковой простыне. А Денис судорожно частил про диагноз, маму и чудотворный храм, поездку, потом уже какой-то совсем невменяемый бред, какой торчки несут под самыми забористыми колёсами. Игорь его слушал, думал "ну и пурга", а сам прикидывал, как лучше избавиться от тела. В голове тонко звенело "Денису нельзя в тюрьму", перекрывая любые прочие мысли. Потом это покажется временным помутнением рассудка, но дороги назад уже не будет, только кольцевая с обязательным замыканием на одном и том же моменте. – Игорь, – и это похоже на мягкий, но настойчивый окрик хозяина своему псу, едва заметное натяжение крепкого поводка. – Лучше бы ты загнулся от рака, – не говорит Игорь вслух, но думает уже в который раз. Что угодно лучше, чем вот так. Такое чудо – это просто какая-то грëбанная чума. Динамик негромко шуршит, словно Денис проводит ладонью по шёлковой, залитой кровью простыне. А может в трубке копошится клубок жирных кладбищенских червей. Денис ждёт, и Игорь выдыхает, чувствуя себя разом постаревшим лет на десять. – Буду через двадцать минут.