Полукровка

      Юноша отвлёкся на то, на что всё-таки не стоило отвлекаться как минимум прямо сейчас, и не заметил внутреннего предупреждения. Его пальцы едва касаются пальцев Леви, а затем и вилки. Аккерман, почувствовав прикосновение, отпустил её, думая, что она уже в руке у Эрена, но он резко вздрагивает от неожиданного вскрика, после которого затягивается протяжное шипение. И оно явно от боли.       Серебряная вилка с характерным звоном падает на пол. Мужчина тут же оборачивается и лишь видит перед собой, как парень придерживает свою дрожащую ладонь другой, прижимая к себе, и жалобно скулит. Скулит совсем как пёс. — Эрен?..       Лицо Леви искажается от ужаса. Что с Эреном? Почему у него такое лицо, будто ему… больно? Почему… почему он издаёт эти жалобные звуки?..       Тяжёлый, как огромный камень, взгляд задержался на повреждённой части тела и весь мир в сию же секунду остановился, начиная разрушаться по частям. Ладонь покраснела, словно от сильного ожога. Такая реакция происходит всегда, когда нежить касается серебра. И эта вилка… как раз из него и сделана.       Пустые, но прожигающие насквозь глаза ползут своим взглядом вверх, прямо как хищные змеи, и замирают на лице. Йегер осмелился воссоздать зрительный контакт и… лучше бы он этого не делал. Аккерман смотрит так, будто перед ним только что объявился тот, кого ненавидит всю жизнь, кто эту жизнь ему испортил. Смотрит сурово, без капли сострадания и… и той былой нежности. Часто так смотрят на предателей. Он всё понял.       Всё-таки раньше парень ошибался, считая, что даже спокойное выражение лица мужчины выглядит пугающе — сейчас он столкнулся с кое чем в разы страшнее. Доигрался полукровка, хотел он до конца быть рядом с этим хмурым коротышкой. Если так подумать, то можно считать, что его желание почти исполнилось, ведь так скорее всего и будет, если рассчитывать на то, что ему отсекут голову или вырвут сердце вместе с остальными частями тела прямо сейчас.

Это точно конец, Леви не пощадит его…

      Сердце тяжёлым грузом провалилось куда-то в самые пятки, а жизнь начала пролетать перед глазами, как ускоренный в сто раз кинофильм. Мама, папа, их слова о том, что они вынуждены жить в глуши, тот оборотень, перевернувший с ног на голову всё, Ханнес, Армин, даже Микаса. У Йегера есть возможность рвануть в коридор, проход ведь открыт, а там уже через входную дверь в подъезд… А он успеет? Нет. Снова пленит этот животный страх, пробивающий до самых костей и парализующий тело.       Земля уходит из-под ног, но вовсе не из-за сковывающей слабости. Леви, в котором до этого момента билась мелкая доля сомнений и неверия, потухла, и он ринулся вперёд, следуя своему долгу охотника. Эрен от неожиданного нападения легко повалился на пол, сильно стукнувшись головой об нижние шкафчики в углу кухни. Это было громко и… больно. Снова эти ощущения. Тот вечер, когда он наткнулся на компашку вампиров… сначала кирпичная стена, теперь это, и на этот раз ему никто и ничто не поможет.       Вот какой Леви на самом деле… Эрен ведь раннее если не знал, то уж точно понимал, что все эти мышцы и шрамы мужчине не для красоты. Теперь судьба приподнесла ему шанс испытать эту мощь на себе — Аккерман так легко сбил полукровку с ног, будто это ему никаких усилий не стоило, но на этом, разумеется, ничего не заканчивается. Он ловко садится на сбитую с толку нежить, прижимая своим весом к полу и отрезая всевозможные пути к отступлению. Йегер ещё даже не успел окончательно прийти в себя, а уже снова кричит от боли. Что-то не менее обжигающее слегка коснулось его шеи. С оглушающим звоном в ушах и поплывшим взглядом парень кое-как пытается разглядеть, что вызывает подобную реакцию. Ему крупно повезло, что от того удара он не потерял сознание.       Это нож. Ох, чёрт, тот самый, который отдала Ханджи. Какое чу́дное совпадение…       Парень завыл жалобным воем снова, когда лезвие ребром подставили к коже. Если Леви проведёт заострённой стороной, то последствия будут куда плачевнее. Больно, чертовски больно. — Эрен… Что за херня… — вырывает из раздумий голос Аккермана.       Состояние полукровки далеко от стабильного — помимо шеи болит затылок, которым он приложился и благодаря чему у него всё ещё хороводом мерцают звёздочки перед глазами. Похоже, его уже начали пытать.

— Ханджи, уж поверь, мне совсем не интересно, как вы будете пытать этого оборотня. Хоть глаза ему выколите. Можете и трусы на уши ему натянуть заодно. Какая мне разница, что вы с ним будете делать? Нужны ещё люди, которые посмотрят на ваши нестандартные развлекухи? Позовите других охотников.

      Если уж про трусы звучало, как шутка, то слова про глаза, скорее всего, были сказаны всерьёз. Несмотря на то, что они вдвоём уже прошли вместе, хоть этого всё же не так много, как могло быть, Аккерман напал, даже не выясняя подробностей. Ему ничего не нужно объяснять, Эрен раскрыл настоящего себя, пусть теперь получает по заслугам. Да, подобная «подстава» застала врасплох, но мужчина не первый год живёт в этом мире, из его жизни уходили и те, кто ему небезразличен, за кого он был готов хвататься всеми конечностями. Какой он будет охотник, если не сможет сориентироваться прямо на месте? Он убьёт Эрена и его рука не дрогнет.       Уже начинающий понимать, что неизбежный конец близок, полукровка перестал рассчитывать на милосердие охотника и поднял усталый и смиренный взгляд, начиная искать глаза мужчины. «Если мне сейчас суждено умереть, то я хочу, чтобы ты был последним, что я увижу», — пронеслись мысли в голове обречённого, но воплотить их в полноценные слова ни сил, ни смелости не нашлось. И именно сейчас картина перед глазами прояснилась прямо как по щелчку пальца.       На секунду даже ослепил свет кухонной люстры, но Йегер быстро сфокусировался на силуэте, возвышающимся над ним. Порой невозможно понять по уши влюблённых. Что происходит в голове Эрена и что им движет неизвестно даже всевышним силам. Парень ожидал увидеть в любимых глазах те резко возникшие презрение и ненависть, границы которой затерялись в этих бездонных ледяных радужках с редким стальным проблеском, словно в бескрайнем океане, но он увидел лишь страх. Взгляд Аккермана дрожит, всё ещё бегая по лицу Эрена, будто пытаясь в отчаянии вырвать слова или хотя бы мельчайший намёк на то, что это всё — просто шутка, и юноша — самый обычный человек. А этого не происходит, чёрт подери! Парень всё ещё жалобно воет от взаимодействия с серебром. Точно оборотень. Может быть, даже один из тех, кто причастен ко всем недавним убийствам. Нужно лишь провести острой стороной вдоль артерии. Честно говоря, без разницы, да где угодно, и этого будет достаточно. Если серебро хотя бы слегка попадёт внутрь и вступит в контакт с бегущей по телу кровью, то это обеспеченная смерть. Начнётся реакция, подобная заражению от смертельно-ядовитых змей или насекомых, единственное различие — боли гораздо больше, но прочувствовать её сполна не выйдет, смерть наступит чуть ли не мгновенно.       Но Леви не торопится, он лишь держит свой нож в нескольких сантиметрах от и без того до ужаса покрасневшей шеи. Он наготове, но не знает, сможет ли в конце концов сделать то, что должен. Он всё ещё сомневается. Неужели все те ласки и их интимная связь, которая была на самой грани перерасти в нечто большее — простое заблуждение и хитрый обман? Спустя столько лет Аккерман слепо поверил, что судьба наконец-то над ним сжалилась, дала ему шанс, подарив Эрена, но теперь это кажется настоящим проклятием. Их встреча в клубе была ошибкой, а мужчина лишь сделал ещё хуже, создав неразрываемую связь между собой и полуоборотнем, хоть и не осознавая этого. — Чего молчишь, ублюдок?! Говори всё, что знаешь! Может… может тогда проживёшь дольше! — злобно потребовал Леви, не узнавая собственный голос. Он не ровный и холодный как обычно, он дрожит.       Эрен, походу, начал бредить. Он что-то бормочет, но мужчина слышит лишь несвязные хрипы. — Все эти смерти… Твоих рук дело?! Ты причастен к ним?! — Леви навалился с новыми вопросами. Он уже даже не подставляет нож к, он давит рукой на горло, пытаясь услышать хоть что-то помимо хрипов. — Сме…ти? Ка…ки-е…? — еле разборчиво шепчет полукровка. — Ты издеваешься надо мной?!       Ещё одна псина прикидывается белым и пушистым зайчиком. Такого не может быть, кто-нибудь из них да виновен. Мужчина злится и совсем не понимает, что делает. Его нож летит в сторону, а затем он начинает давить на нежить уже собственной силой. Ладони крепким капканом сцепляются вокруг шеи и плотно сжимают, вырывая новые хрипы и неразборчивые писклявые звуки. — Сначала погиб мужчина… Он явно стал жертвой оборотня, а через несколько дней по той же причине была убита целая семья! Пара погибла, их старший ребёнок тоже, а младший обречён стать такой же дрянью! — плотно стискивает мужчина зубы. — Не знаю… я… ниче…го… не… знаю… — Хватит мне пиздеть! Ты… — Аккерману плотно стискивает зубы, даже не сразу осмеливаясь выдвинуть свою догадку. — Ты всё это время мне врал? Врал во всём?! — он хмурится. — Зачем я тебе?! Знал, кто я с самого начала? Хотел всадить мне нож в спину?! Уж извини… я буду первым, и нож я всажу уже тебе глубоко в глотку.       Только сейчас Леви понял, что он сам отбросил оружие в сторону, но ничего страшного — всё лежит довольно близко, нужно лишь слегка потянуться и… — Я…       Аккерман тут же замер, даже не моргая. Он действительно хочет услышать что-нибудь, лишь бы не собственное, полуистеричное подобие криков и волкоподобный скулёж, пусть это даже будет ложь. — Я хо-чу… быть… с тобой… — последние два слова Эрен произнёс быстрее остальных, то ли от того, что это было для него чем-то сверхсмущающим, то ли едва мыслящий рассудок совместно с обжигающей болью на шее позволили говорить в прежнем темпе.       Рука Леви так и замерла в нескольких сантиметрах от ножа, не решаясь взять. Это совсем не тот ответ, который он ожидал, а ведь уже начали в мыслях появляться образы парня в виде огромной мохнатой зубастой твари, разрывающей плоть ни в чём невинных горожан до неузнаваемости. Но стальная хватка никуда не пропадает — она всё ещё крепко держится, хоть теперь и не так удушающе, но нежить никуда не денется. Ну уж нет, это явный обман, в который очень сильно хочется поверить. Аккерман откроет себя чудовищу, которое без сомнений по-зверски с ним поступит. Если уж все бывшие и те, кто стал одноразовым опытом, просто топтали доверие и надежду мужчины, то Эрен разорвёт это всё на части навсегда без возможности восстановления. Нужно убить дрянь. Нужно. Леви должен. Уже более серьёзно настроенный Аккерман наконец хватает этот сраный раскладной нож, нацеливаясь кончиком лезвия туда же, куда собирался и…

Его руку перехватывают чуть ли не в последний момент.

      Эрен слабо ухватился за чужое запястье, едва сдерживая. Мужчина запросто может вырваться из хватки, стоит только рукой дёрнуть, но… не делает этого, а лишь встречается с решительным взглядом зелёных омутов, которые словно топь погружают в себя, не щадя.       За время, пока Леви колебался, полукровка успел прийти в себя, но чтобы восстановится полностью нужно чуть больше времени. Ему и этого хватит, чтобы понять, что нужно немедленно спасать свою тушу.

Полукровка. Полуоборотень-полувампир.

      Вот именно, у него в крови не только волчьи черты, частички вампиризма тоже есть, хоть и не такие сильные. Мама ведь была слаба… но загипнотизировать маленького сына она смогла. Она смогла задержать огромного оборотня, чтобы спасти своё же дитя, пусть это и стоило ей это жизни. Она боролась. И Эрен тоже может так. И он выживет. — Отпусти, — шепчет Йегер, ловя взгляд Леви.       Мужчина тихо ахнул, не понимая, что происходит. На мозг будто что-то надавило. Что-то неосязаемое и чему не удаётся противостоять. Брюнет попятился, но нож всё ещё у него в руке. Недостаточно, мало опыта. Несомненно, парень тоже в своём роде слаб, но он может попытаться снова, у него ещё есть силы. — Леви, я ни за что тебя не обижу. Ни за что. Ты меня слышишь? — знакомый голос проникает в самые глубины сознания. — И давай тогда договоримся, что ты… что ты не будешь делать больно мне. Ладно? Отпусти нож, он тебе не нужен, — мелодично тянет он, чувствуя, что начало получаться.

Отпусти.

      С металлическим лязгом складное оружие падает на пол. Леви не выстоял. — Прости, Леви. Я не хочу умирать… Уж точно не здесь и не сейчас.       Действие гипноза спадает, но мужчина и не думает шевелиться, он лишь непонимающе таращится вперёд, когда широкая тёплая ладонь бережно ложится на его щёку. Чёрт тебя дери, засранец… — Эрен… — дрожащим голосом выдал Леви, чувствуя, как обжигающее чувство пронизывает его тоже, но оно… оно совсем другое. Приятно.       Жечь начинает глаза и горло, но не снаружи, а где-то изнутри, где-то в самой пучине непроглядной души, образуя толстый ком. Аккерман с позором проиграл, облажался, не заслуживая прощения. Долг охотника не выполнен. Он не убьёт Эрена, всё-таки не сможет… Он самый настоящий слабак. — Прости меня… — просьба Эрена добивает окончательно.       Трещины с треском ползут вдоль и поперёк по плотной каменно-ледяной оболочке, покрывшей собой всё сердце в надежде его защитить от тяжёлой боли предательств и тоски. Их становится всё больше и больше и таким образом они вовсе захватили кокон полностью, легко раздробив его на мелкие осколки. Непонятно как, но Леви кажется, что сейчас он слышит, как глубоко в груди стучит собственное сердце. Оно билось там всегда, всю жизнь, начиная с зарождения, заканчивая этим моментом и следуя дальше, но внимание он обратил лишь сейчас. Когда-то ему бывало страшно, например, на заданиях, когда клыки вампиров клацали в сантиметрах от него. Он боялся умереть. А сейчас ритм чуть другой. Он совсем немного ускоренный от волнения, но так вполне уравновешенный. Основную роль играет лёгкий страх перед неизвестностью. Ну почему всё так?       Перед ним настоящая нежить. Подобных Эрену Леви чуть ли без разбора убивал годами. Но может в том и дело, что Эрен не такой, как они?       Этот парень действительно заботился о нём, он лез целоваться и обниматься, даже цветы подарил и постоянно мямлил про желание быть рядом. Ну не могло же это быть ловушкой? План втиснуться в доверие и его же растоптать, ударив в самое уязвимое место — самая подлая вещь. Йегер мог бы так поступить, но Аккерман умеет читать чувства человека через глаза, ведь именно они никогда не врут. Именно в них мужчина видит единственное, но самое весомое доказательство, обратное своим мыслям. Этот засранец чуть ли не с самого начала смотрел на него, как по уши влюблённый идиот. Так и есть. — Уходи. — Что? — Уходи, — шепчет Леви себе под нос. — Уходи, пока я не передумал…       Хватка на шее пропадает, позволяя полукровке вдохнуть полной грудью. Если бы не эти слова, то можно было бы сказать, что накатило облегчение. — Эрен, беги отсюда. Покинь город, спрячься в месте понадёжнее… Может, даже в другую страну?.. — по интонации Леви спросил будто у самого себя. — А?! Ни за что! — Идиот! Я же сказал… я…       Что происходит? Почему Леви заикается? Почему его руки дрожат? Ему страшно. И боится он совсем не за себя. Этот болван может наткнутся на других охотников и те его не пожалеют. Они даже колебаться не станут. Они не будут такой же размазней, как Аккерман. — Ты боишься, что твои товарищи меня найдут? — парень будто прочитал мысли. Но откуда он вообще знает?.. — Откуда ты… — нахмурился мужчина. — Помнишь… как я пришёл к тебе весь в слезах?       Лёгкий кивок. — Потом на утро я проснулся, а тебя в кровати нет… Я пошёл тебя искать, а потом услышал твой голос на кухне, ты… — По телефону разговаривал… — Леви шлёпнул себя рукой по лицу. — Именно.       Никогда в жизни Аккерман не совершал таких оплошностей. Если узнает Кенни, то это уж точно конец. Конец и ему, и Эрену, а значит их недороману в том числе. — Эй, Эрен, у тебя… — сказал Леви, снова посмотрев юноше в глаза. — кровь… — А у тебя слёзы.       Мужчина уже хотел собственной рукой стереть алую дорожку, подтекающей из носа к губе, но прижал ладонь к себе, вырываясь из прикосновения Эрена и смахивая солёные капли. Леви даже не заметил…       Поблёскивающие ручьи из слёз не исчезают, сколько их не утирай. Одна капля тут же заменяет предшествующую. Леви лишь пытается остановить то, что не под силу даже ему. Края рукава уже пропитались влагой, но срыв не сбавляет обороты. Эрен тоже не жалеет свою одежду, вытирая кровь, но течёт она не так охотно. На кухне повисло молчание, изредка прерываясь тихими всхлипами. Аккерман, всё ещё не веря, что его маска безразличия распалась, прячет своё лицо руками и отворачивается, пытаясь хоть как-то спрятать себя от уставленной прямо на него пары глаз. Ему стыдно за собственные эмоции. Он не хочет, чтобы Эрен его видел таким. Не хочет, чтобы хоть кто-то это видел, даже он сам. Он прячет эти слёзы, как какое-то уродство, но чужие ладони вновь тянутся навстречу, бережно ложаться на на щёки, пытаясь повернуть сопротивляющееся лицо к себе.       Почему? Почему Эрен не злится и даже не боится? Почему не вырывается и не нападает? Он ведь знает, во что сейчас вляпался, сейчас у него есть возможность не просто сбежать, так ещё и прикончить утратившего бдительность Леви заодно. Да почему в этих глазах плещется нежность и сочувствие, когда они так неуместны?! Им вообще здесь нет места. Разве так смотрят на тех, кто собственноручно чуть не лишил жизни?       Это всё кажется таким ненастоящим и обманчивым, но Эрен всё ещё здесь, ожоги от серебра на ладони шее тоже на месте, как и кровь из носа. А откуда она вообще взялась? Полукровка хмурится оттого, что от Леви пришлось оторваться, чтобы протереть кровь, но вторая рука всё же осталась там же. Ладонь Эрена широкая, такая тёплая и успокаивающая. Поток из слёз даже замедлился и дыхание чуть устаканилось. Исчезли всхлипы, что норовились превратиться в рыдания. — Леви… пожалуйста, прости меня. Я… я не хотел тебя разочаровывать… Я виноват.       Что за странное чувство? Отчаяние? Усталость? Что-то явное между этими двумя, перемешанное с чем-то ещё, чему нет названия. Тело Аккермана обмякает, чем Эрен пользуется и… притягивает мужчину к себе, укутывая в тех самых своих излюбленных объятиях, но на этот раз есть существенные отличия. Те были более живыми, ведь Эрен обнимал чуть ли не изо всех сил, почти до удушья, а сейчас он едва держит, но этого более, чем достаточно. — Эрен, я же сказал тебе уйти… — устало шепчет Леви, зажмуривая глаза, чем только вытолкнул новые капли слёз. — И… и что дальше? — Йегер чуть опускает голову, чтобы взглянуть на черноволосый затылок. — Ты правда думаешь, что я просто возьму и уйду? Уйду далеко… Без возможности увидеть тебя снова? — У тебя вообще мозгов нет? — с неразборчивой интонацией произнёс Аккерман. — Я знаю… Или это был вопрос? — Вопрос. Но это хорошо, что ты хоть что-то понимаешь. — Можешь ябедничать сколько влезет, но я тебя не оставлю. Я никуда не уйду. — Это опасн-… — Я люблю тебя. И не делай мне такое лицо, будто не знаешь этого… — У тебя явно проблемы с головой. — Это ещё почему? — Я… Я чуть не убил тебя, а ты… — Но ты ведь этого не сделал, догадываешься почему? — Что?.. Эрен, оправдание просто отличное! — хмурится Леви, легонько стукнув парня кулаком в грудь в жалких попытках оттянуть его от себя. — Я нужен тебе. Ты ведь тоже… что-то ко мне чувствуешь, правда ведь? — парень убирает руку с заплаканной щеки и кладёт на затылок, аккуратно перебирая пряди между пальцев. — Мы ведь изначально договаривались, что между нами лишь… секс, но что-то идёт явно не так, не замечал такого? Ты в тот день впустил меня к себе домой, когда я в слезах заявился к тебе, ты даже успокоил меня и разрешил обнять себя, хотя ты не любитель всех этих нежностей. Сострадание проснулось? Или что-нибудь… другое?       Да что же это такое… Что этот засранец творит с ним? Он сильно его меняет, но стоит ли перестать сопротивляться и позволить этому процессу происходить самому по себе? Можно рискнуть. Зачем отступать назад, когда проще напролом рвануть навстречу? Но ведь если проще, это совсем ещё не значит, что итог будет лучше. Нет. Нельзя. Ни в коем случае.       Сама совесть обрела телесное обличие, чтобы надавливающе нависнуть над ним и полукровкой, но обращается она именно к нему, к своему хозяину, с требованием думать головой, пока тот не разучился. Решения, совершённые на поводу у желаний, решения, обдуманные сердцем, так часто приводят к трагическим последствиям.       Леви обречёт Эрена на верную смерть, если продолжит держать его около себя. — Это… простое человеческое уважение. — Врёшь. — Может быть, — тяжело вздыхает Леви.       Мужчина настоятельно вырывается из плена чужих рук и тянется за ножом. — Я скажу тебе ещё раз. Уходи. — Ты меня не понял? Я ни-… — Я серьёзно. Здесь тебе не место. Я знаю города, где… — тяжёлый вздох. — где охотников нет. Они совсем маленькие по сравнению с тем же самым Стохесом, но… но зато ты будешь в безопасности… — Леви сам не верит в то, что сейчас говорит. — Леви. — Будет гораздо лучше, если ты вообще в другой стране спрячешься… Есть много элдийскогово-… — Леви! — Блять, я не знаю! Хоть в лесу спрячься! — Аккерман снова прячет лицо. Теперь ему стыдно не только за слёзы, а за свой отчаянный бред.       Страх перед неизвестностью, вот что пугает до самых чёртиков. Леви сейчас рвать волосы на голове начнёт. Он никогда раньше так не паниковал, он никогда так сильно не боялся, как сейчас. Волноваться за жизнь сопляка, который едва ли месяц существует в его жизни, став кем-то слишком важным? Какой абсурд.       Эрен неожиданно притих, что Аккермана явно смутило, ведь он ожидал, что парень начнёт не просто стоять на своём, а выпендриваться в полной мере. Парень пусто смотрит в пол, кусает губу и глубоко дышит, будто пытается сдержать слёзы. Походу, эти двое сейчас затопят соседей снизу. — Жить в лесу? Я тебе на опыте скажу, что толку от этого мало…       Леви осторожно повернулся, пытаясь разглядеть каждый сантиметр лица Эрена. — Я… Я провёл своё детство… ну, большую его часть в лесу. Глубоко в лесу, — еле как выдавил из себя полукровка, а затем, увидев чуть непонимающее лицо мужчины, продолжил. — Мама с папой засели в скромном домике в самой лесной глуши. — Почему?.. — Причина схожая, что и сейчас. Опасно. Угроза была отовсюду. Мама с папой иногда всё же выбирались в город, но только для того, чтобы нам было на что жить… Мы были изгоями, так говорила мама.       Леви отказывается в это верить. В голове не укладывается. Рассказ ему уже не нравится. Он знает, что это не обман, знает, что Эрен ему не врёт, но предчувствие, что дальше будет только хуже, прошлось холодным разрядом по позвоночнику. — Мы были чужими даже среди своих… Родителей загнали так далеко, но этого оказалось мало… Этим тварям этого оказалось мало, — начинает Йегер потихоньку сходить с ума. — В один день на пороге нашего дома объявился оборотень…       И Эрен будто перестал дышать. Он замер, не издавая никаких звуков, он стал похож на статую, разве что живую. Не всё ещё сказано, но Леви уже выдвинул догадку. — Из-за этого ты стал оборотнем?       Лицо мужчины искажается. Мышцы лица не понимают, что хочет им донести их обладатель, они то взмывают вверх, то опускаются. Негодование, удивление, перемешанное с возмущением. А всё из-за того, что Эрен отрицательно качает головой. «Не из-за этого?..» — Папы был на работе и задерживался… Когда в дверь постучали, мама подумала, что это он… Но она почувствовала, что что-то не так. — Почувствовала?       На свой вопрос Леви ответа не получил. — Она сказала мне, чтобы я в комнате оставался, потом я услышал как дверь хлопнула… очень громко… А я, идиот безмозглый, посмотреть решил… — Эрен… — Эта тварь живьём рвала мою мать на куски! — Эрен крикнул это так резко, что Леви даже испугался и машинально качнулся назад. — Мама… она умерла из-за меня. Этой дряни нужен был только я… Он пришёл лишь за мной, а мама… лишь помешала ему, встряв между нами…       Такого просто не может быть. Неужели это действительно произошло с ним? Аккерман пытается убедить себя в обратном, но эти нескончаемые рыдания, вырывающиеся из юноши, разбивают в дребезги все надежды. Ну как с Эреном, с таким замечательным и жизнерадостным парнем, могло произойти что-то столь ужасное? Он пытался улыбаться даже после смерти опекуна. Мужчина вообще ещё в голове не уложил, что его наивный и добродушный Эрен так тесно связан с этим ужасом… — Мама защищала меня до конца… Она задержала его, чтобы я смог убежать… а я… а я из-за страха чуть не сделал её старания напрасными. Я в последний момент понял, что надо бежать… Я выпрыгнул в окно, а на улице… — Йегер даже побоялся этого слова. — Гроза…

— Так, мне долго тебя ждать? — Я никуда не пойду! — взвизгнул Эрен, начиная прятаться под одеялом. — Издеваешься? Тебе чё, впадлу слегка ножки промочить? — Нет… — Ну и что тогда? — Я боюсь грозы… Очень. Глаза Леви тут же округлились. Такой здоровяк бросается в дрожь от самой обыкновенной грозы? Серьёзно? Брюнет очень хотел заржать в голосину, что себе он никогда практически не позволял, но юноша выглядел действительно напуганным до самых чёртиков. Ладони, держащие запястье Леви, стали потными, и это заметили оба. Ещё Эрен слегка дрожал, намекая на то, что ему действительно страшно.

      Так вот откуда этот неусмеренный страх… Леви хочет сказать хоть что-нибудь, но не выходит. Не формулируются мысли в голове, он ведь не мастер в поддержке, но желание сделать хоть что-то побуждающе режет по самому сердцу. С другими людьми случалось и будет случаться что-то не менее ужасное, но душа болит только за него. Мужчина чуть приближается, пытаясь своим взглядом показать, что ему невыносимо больно слвшать рассказ Эрена, но в плену двух кругов, в которых надёжно заперты грозовые тучи, едва удастся разглядеть что-нибудь подобное состраданию. — Чтобы тот оборотень меня не растерзал точно так же, как и… М-мне пришлось прыгнуть в реку… она была рядом с моим домом… Течение там было сильное — вода разбивалась об камни и берега, но я прыгнул, хотя знал наверняка, что утону… — Я не понимаю… — шепчет Леви. — Почему вы изгои? — Тебе должно быть самому понятно, в каких отношениях вампиры и оборотни… — Понимаю, а причём здесь… — Раз уж так, то представь себе союз из этого. Так ещё и союз, повлёкший потомство… — Что?.. — Я должен был в тот день поплатиться за то, что просто родился тем, кто я есть… Я полукровка. Мама была вампиром, а папа оборотнем.       Слова Эрена звенящим эхом пронеслись в ушах. Почему столько совпадений? Почему всё крутится вокруг… него?

— Стой-стой-стой, что за странный образец? — А, точно! Столько всего, я уже забываюсь! — опомнилась Ханджи. — В общем, в крови одного из них не только ДНК вампира, но и ДНК оборотня! Два в одном! Я думаю: «что за бред?», типа вдруг всё же там был и оборотень и кровь просто перемешалась, но нет. Всё сходится к тому, что один из них обладает и тем и другим…

      Это получается, что Эрен уже попал в списки тех, кого ищут? Единственное, чего хочет сейчас Леви — разбить голову и сдохнуть. Парень уже в опасности. Вампир-оборотень существует? Ну и ладно. Им оказался Эрен? Тогда всё хуже некуда. Стоит ему только попасться, так его сразу заберут на эксперименты… Убивать его явно не станут, уж точно не сразу, ведь удастся ли найти кого-нибудь ещё такого?       Очевидно, что скорее всего нет. Но как такое возможно? Как Эрен мог родиться, если его мать — вампир? На довольно уместный вопрос Леви не получает ответа, так как Йегер сам понятия не имеет, как его родители так умудрились.       А что с его отцом? Что случилось с ним? Спросить прямо и даже намёками Леви боится, ведь чуть не погибшему гостю и так плохо. Поэтому Аккерман лишь придумал и закрепил в своей голове идею о том, что папу Эрена тоже вскоре нашли и… растерзали, если вообще не с него начали. — А твоя нынешняя семья… — У меня были опекун и брат. Остался только брат… — более спокойно произнёс Эрен, а потом насторожился. — Но он никак с нежитью не связан! Он даже не знает, что такое существует! Он здесь не причём! Пожалуйста, не трогай его! Не ищи! Я…       Эрен замолк, когда Леви встал на ноги и дошёл до подоконника. Но опасности никакой нет — мужчина просто достал бумажные салфетки и опустился на колени перед полукровкой, протягивая несколько. Свою кровь из носа Йегер останавливал сам, а вот слезы ему протёр уже Аккерман… Это так приятно, когда заботятся… — Спасибо. — Извини, — хмурится Леви. — Я пытаюсь вину загладить… Я ужасно винова-… — Ты сделал всё правильно, подставив мне нож к горлу. Это ведь… ну, твоя работа? — И что с того? Ты… ты доверял мне и был до последнего готов быть со мной, — произнёс Леви с неким ужасом. — Так и есть. — Но почему? Почему ты говоришь, что любишь меня, когда я веду себя, как последний мудак? Даже не смей отрицать. Почему… почему ты не напал на меня в ответ, когда я растерялся? Это ведь был идеальный шанс спастись. И… ты же ещё затылком ударился, чёрт, прости… — Всё в порядке. Ну, было чуть неприятно, признаю, — всхлипнул Эрен из-за заложенного носа. — Но у меня всё прошло давным давно. Я же нежить, забыл? — Не говори это слово. Ты Эрен. Мой Эрен… — произнёс мужчина с нежностью в голосе, чем удивил не только полукровку, но и самого себя. — Вот видишь! Ты любишь меня! — самодовольно подметил Йегер.       Видимо, ситуация перестаёт быть душераздирающей и всё налаживается. Аккерман с возмущение смотрит в красные заплаканные глаза, но… поспорить уже не может. Йегер жмётся ближе и мужчина без возмущений позволяет обнять себя, зная, что это поможет Эрену. Но всё-таки Леви был бы не Леви, если бы не возмущался. — Ты знаешь, как у оборотней любовь устроена? — В смысле? — Ну, если оборотень однажды влюбится по-настоящему, то… — То это уже навсегда, — договорил Леви уже сам. — Ну и?       Секунда на осознание. — Блять… — бубнит мужчина себе под нос. — Ты хочешь мне сказать, что... — Что люблю тебя. Да! Уже который раз говорю тебе! — Но я не думал... — глубокий вздох. — Получается, я влип. — О да, Леви, ты теперь в полной заднице, — вяло улыбнулся Эрен, разворачивая бумажную салфетку, чтобы высморкаться. — Эй, сопли только свои по мне не размазывай...