Гарри узнает о своем неудачном дне и решает, что ему не нужно чувствовать вину за то, как он медленно начинает двигаться дальше. И конкуренция тоже имеет значение.
***
Стадион был явно новым и не вписывался в окружающую обстановку. Гарри бездумно барабанил пальцами по рулю мотоцикла, глядя на здание. Он подкатил к нему, и теперь, когда можно было стоять неподвижно, поднял козырек шлема и смахнул крошки от бублика. В конце концов он снял шлем и надел медицинскую маску, закрывающую нижнюю часть лица. Оставалась проблема отсутствия денег, удостоверения личности Гарри Абагнейла и... Гарри проверил свой телефон на наличие фотографии кода, по которому его можно будет опознать во время соревнований. Гарри вытащил ключи из замка зажигания и оставил мотоцикл среди остальных. Вокруг стояли другие мужчины и женщины в таких же костюмах и с такими же мотоциклами. Все они сходились в одну зону, где за столами стояли ряды людей, раздававших бумажки, которые люди прикрепляли к своим костюмам. Гарри прихватил с собой шлем и стал праздно раскачивать его, приближаясь. У него буквально не было никакого плана — может быть, потому, что это не была ситуация жизни и смерти, он не мог придумать, что делать? Смириться с этим. Может быть, все будет хорошо? Может быть, Гарри поклянётся, что выиграет, а призовые деньги использует для оплаты взноса? Тем не менее, Гарри встал в очередь и медленно продвигался вперед среди всех этих нервных и взволнованных гонщиков. Гарри не знал, как ему удалось выжить в этой медленно ползущей очереди, но в конце концов он пробился вперед, к невысокому лысеющему человеку в костюме. — Хм, здрасте... — Гарри! — мужчина приветствовал его с ухмылкой, заключив Гарри в объятия и отпустив его так быстро, что Гарри не успел понять, обладает ли тот сверхскоростью или у него снова закружилась голова. — Рад тебя видеть! Немного позже, чем ты обещал, — мужчина улыбнулся. У Гарри началась паранойя. Он молился, чтобы все это не повторилось в мире волшебников. Гарри не хватало Хагрида, который бы отпугивал сумасшедших. — Да... да. Я немного поздно проснулся… — в конце концов Гарри выбрал наиболее нейтральное оправдание, которое пришло ему в голову после первоначального нахального требования узнать, кто этот человек. Мужчина выглядел до неприличия счастливым, даже когда повернулся. — Эй, Деррик, дай Гарри его номер! — громко крикнул коротышка, и болтающая вокруг них толпа ненадолго умолкла и не поднималась вновь, пока в ответ не раздалось почти тихое. — Да, мистер Ричард, — Гарри моргнул — это был тот самый человек с телефона? Организатор? Что ж, в этом есть смысл. Но как он узнал его с первого взгляда? Что ж, пора применить легкие методы допроса. Гарри улыбнулся и весело помахал рукой, чтобы привлечь внимание Ричарда, и, увидев, что Ричард смотрит на него, он заговорил: — Ну что, ты ждал меня здесь? — Еще бы! Когда вы пришли накануне и сделали такую огромную ставку, — мужчина наклонился вперед, слова перешли на шепот, даже когда несколько гонщиков, стоявших за Гарри в очереди, были увлечены в другие зоны, чтобы получить свои номера: — Ей-богу, я собирался убедиться в том, что вы приедете, после того как сам поставил на вас, — мужчина разразился громким, сотрясающим живот смехом, и у Гарри возникло нехорошее предчувствие, куда ушли его деньги. — Как оказалось, ваш маленький друг прибыл к началу оформления, ища вас. Я немного волновался, — Ричард откинулся на спинку кресла и принял бумажку, на которой толстыми черными буквами было напечатано CB923R. Ричард схватил Гарри за руку и развернул его к себе. Гарри позволил это сделать, повернув голову в сторону, чтобы видеть, как Ричард с помощью булавок прикрепляет бумагу на место. Ричард показал Гарри, чтобы тот повернулся обратно, и Гарри спокойно наблюдал за тем, как он прикрепляет вторую бумагу. Когда Ричард отступил назад, Гарри улучил момент и ткнул пальцем в бумагу, чтобы услышать, как она хрустит: — ... мой друг? — В конце концов Гарри решил спросить об этом. — Да, маленький стройный азиат, с которым вы пришли вчера. Он ждет тебя внутри. Иди и выиграй мне немного денег! — Ричард снова рассмеялся, и Гарри чуть не упал от стремительного вращения, которое сделал Ричард, чтобы отправить Гарри в путь. Азиатский парень? Гарри потёр затылок, удаляясь трусцой. Он на мгновение задержался, чтобы рассмотреть свой номер. Под номером мелким шрифтом было указано его «имя» — «ЧЕРЕП». Вместе с ним был указан и его мотоцикл (включая цвет и модель). Гарри определенно бывал здесь раньше. В тот день, который он пропустил из-за пьянства. Гарри сделал глубокий вдох и медленно выдохнул. Гарри не заметил, как его тело расслабилось, но это произошло. Теперь ему предстояло разгадать загадку, и было легче сосредоточиться на ней, чем на огромной неизвестности будущего. Гарри вышел вперёд и положил шлем между коленями. На мгновение он прижал ладони к глазам. Итак, он был здесь вчера. И, по-видимому, заключил с самим собой пари на оставшиеся деньги (разве такие пари не запрещены? Раньше были... а может, и нет?). Он познакомился, подружился и каким-то образом доказал свою состоятельность. Он встретил Ричарда, подружился с ним и каким-то образом подтвердил свою личность. И, очевидно, стал для него чем-то вроде «приятеля» — Гарри мог судить об этом хотя бы по тому, как фамильярно тот вел себя по отношению к нему. Гарри взял с собой друга «азиата», как назвал его Ричард. И он был внутри. Гарри отдернул руки и на мгновение уставился на свои ботинки, зажав их между пальцами, после чего потянулся вниз и поднял шлем. Точно. Он оглянулся на стоянку и увидел, что многие из водителей с включенными двигателями передвигают свои мотоциклы. Проводив их до грунтовой площадки за большими воротами, они припарковали их. Гарри снова надел шлем и пошел следом. На грунтовой площадке он заметил участки с номерами, написанными мелом на грунте. Номер Гарри находился возле больших дверей прямо напротив здания. Его ряд был назван «M1/2». На всех остальных рядах стояло «G». Почему этот был — М»? В конце ряда «М» стоял человек, и Гарри повернулся и побежал к нему. Гарри нужно было получить как можно больше информации об этом районе и о том, почему существует разница между «G» и «M», прежде чем идти дальше. Мужчина только что припарковал свой мотоцикл и соскальзывал с него, поэтому Гарри счел это подходящим моментом для проникновения и дружбы. Гарри остановился и прочистил горло: — Эй, эм, — Гарри поднял руку, два пальца поднялись, когда другой человек снял шлем и повернулся, чтобы посмотреть на него. Это был Череп! Из бара! Под глазами у него были глубокие мешки, и он выглядел довольно раздраженным: — Что? — сказал он низким голосом. Гарри поднял руки и сделал два шага назад: — Ах, простите. Я думал, что вы кто-то другой». Гарри очень обрадовался шлему и светоотражающему козырьку, повернулся и быстро пошел в противоположном направлении. Из-за плеча послышалось ворчливое — Всё равно», но Гарри предпочел бы не подходить к этому человеку. Потому что это был не один из его лучших моментов. Гарри трусцой вошёл в здание, следуя за потоком людей, и попал в гигантский лабиринт, полный кабинетов. Занавески закрывали дверные проемы маленьких «комнат». Рядом с дверями были напечатаны на бумаге и прикреплены степлером имена. Гарри не сразу понял, что имена расположены в алфавитном порядке по фамилиям. В конце концов он нашел «Абагнейл, Гарри». ...Почему его шторы были фиолетовыми? Все остальные были странного не совсем бежевого цвета. Он услышал... китайский язык? Выходящий из кабинета? Ричард сказал, что «азиатский друг» ждет его. Теперь Гарри был уверен, что накануне он с кем-то встречался, если он здесь. Конечно, учитывая местоположение, тип людей и его образ мыслей — неужели он нашел себе менеджера? Был ли это стереотип? ... а был ли он вообще достаточно хорош для менеджера? В любом случае, это не могли быть волшебники. Они не были настолько маггловски подкованы. Это не могли быть Аркобалено — судя по тем немногим воспоминаниям, которые Гарри постепенно получал о них, они не стали бы затевать такую сложную игру в кошки-мышки. Казалось, они вообще активно избегали Гарри. Таким образом, из более чем сотни воспоминаний у Гарри было всего десять-пятнадцать, в которых Аркобалено играли важную роль. Возможно, Гарри просто не нашел воспоминаний о них, но Гарри также чувствовал, что он просто мало с ними общался. (А если и общался, то это было мазохистское самобичевание—то, о чем он не хотел бы слишком много думать...) Значит... это был кто-то, кого он встретил, когда был пьян. Гарри отодвинул занавески в сторону и просунул голову внутрь. Небольшая раскладушка была застелена вполне пригодной зеленой простыней и подушкой. В дальнем углу стоял небольшой холодильник. Складной стул и маленький складной столик. Все это теснилось в пространстве, рассчитанном только на одного человека. От одного взгляда на камеру, в которой он должен был ждать, у Гарри начался зуд. Однако внимание Гарри привлек человек, который быстро завершил разговор и сунул телефон в ярко-красный рукав. — ... Лонгвей? — Гарри вчера встретился с Лонгвеем? — Гарри! Я волновался, когда ты не пришел, как обещал. Особенно после того, как ты вчера упал, — губы Лонгвея сжались в тонкую линию, он протянул руку и за запястье втянул Гарри в кабинку. — Вот, позвольте мне проверить твою голову. Не шевелись, — Гарри моргнул, и шлем был снят. Маска вскоре была снята, и шлем последовал за ней на кровать. Пальцы с прохладным прикосновением обхватили череп Гарри, когда высокий мужчина приблизился к нему и заглянул в пряди его волос. ... что? — Я упал? — прохрипел Гарри. Лонгвэй хмыкнул в подтверждение, его пальцы затеребили волосы Гарри и, в конце концов, нашли больное место на его затылке. Гарри зашипел от прикосновения и откинул голову назад, чтобы убрать ее с глаз китайца. Лонгвэй моргнул, темные глаза озадаченно наклонили голову в сторону. Как Лонгвей назвал себя, когда они только познакомились? ...навязчивый, да? — Ты не помнишь? Ты же знаешь, что потеря памяти — это очень плохой знак! — Гарри наблюдал, как паника проступает на лице Лонгвэя. Он услышал это в его голосе. Но по какой-то причине Лонгвэй чувствовался скорее спокойно, чем в панике. — Эм... Я был довольно пьян. Так что… — он не терял память. Он просто забыл это. Наверное, существует наука о том, почему алкоголь так действует на людей — Гермиона бы знала. (... Гермиона должна была знать.) Лонгвэй прищурился и наклонился к нему вплотную, так что они оказались почти нос к носу. — От тебя вчера немного пахло алкоголем. Если бы я знал, что ты так пьян, я бы не позволил тебе делать все эти вещи! — голос Лонгвея жалобно заскрипел, и он тут же начал быстро тараторить. Рука на локте Гарри потянула его в каморку, пока Гарри не сел на край кровати. — Позволить мне...? — Гарри нахмурился, мгновенно выпрямившись и напрягая плечи. Как будто он мог «позволить» кому-то помешать ему сделать что-то. Тем более незнакомцу! Лонгвэй поднял руки, и на его лице появилась обезоруживающая улыбка: — Ну, не столько «позволил», сколько «помог». В смысле, я немного знаю о мотоциклах и трюках — похоже, вам просто нужно было подтверждение, чтобы сделать покупку, — Лонгвей ухватил Гарри за рукав и демонстративно поднял его руку вверх. Лонгвэй сделал одно длинное движение по рукаву в знак молчаливого «хвастовства». — Я все-таки убедил тебя купить другой костюм. Тот, что был, годился для тренировок, но этот лучше подходит для соревнований. Сценические прожекторы очень яркие!» Гарри на мгновение застыл на месте, затем мысленно вздохнул и отдёрнул руку. Рука легко вернулась на место, даже когда Лонгвей примостился рядом с ним на маленькой раскладушке. — В любом случае, ты все равно пойдешь со мной после этого? —спросил Лонгвэй. — ... Почему я должен идти с тобой? — спросил Гарри, опустив брови и сведя их близко друг к другу. — Маа, ты действительно все забыл! Конечно, чтобы поступить в цирк! Я решил стать акробатом, а ты вчера так заинтересовался, когда я говорил с тобой об этом, что я позвонил директору цирка вчера вечером, и он заинтересовался тобой и твоим трюковым вождением! — Лонгвэй действительно легко заполнил тишину, или так ошеломлённо подумал Гарри. И всё-таки, пойти в цирк? Неужели Гарри действительно согласился на это? ...Ну, в детстве он пытался «сбежать в цирк» после того, как Дурсли взяли Дадли, а не его, на какое-то весёлое мероприятие, от которого дети были в восторге. Он провёл целый день с миссис Фигг. Он не успел далеко убежать от её дома, как соседка вернула его обратно, но главное — это мысль. — Я никогда не был в цирке, — пробормотал Гарри, не очень-то рассчитывая, что Лонгвей услышит. Но китаец услышал, лишь усмехнулся и разразился длиннейшей тирадой о цирке, сравнил европейские и китайские представления... и в конце концов перешел к фестивалям. И к карнавалам. И... Гарри не успел ничего понять, как они оба оказались на крошечной раскладушке, прижавшись спинами к стене закутка. Но он был выбит из колеи, слушая (и отвечая. Они болтали — он действительно разговаривал, и ему казалось, что у него появился новый друг, и разве это не ужасало), когда раздался громкий визг из динамика. — Гонщикам в категориях G1, G2 и G3 разрешено выйти на разминку. Первая волна начнется через час, — динамики издали еще один визг, а затем их сменила музыка. Громкая, довольно неприятная металлическая музыка. Гарри подпрыгнул от того, что ему на колено положили руку. — Эй, ты завтракал? Я принес еду. Мистер Ричард сказал, что вы будете одной из последних групп. А они начинают только в шесть вечера! — Лонгвею не нужно было быть всё время таким весёлым, но Гарри не хотелось говорить ему, чтобы он грустил. В животе у Гарри забурлило, и... ...и Лонгвей был таким милым. Гарри не хотел даже представлять себе, как этот человек пытается его отравить. — Эм... Я ел бублик. Но я могу поесть, — Гарри хотел доверять. И не похоже было, что он не может провести тонкую проверку с помощью своей палочки. Гарри немного подвинулся, чтобы дать Лонгвею возможность переместиться с кровати к маленькому холодильнику: — Во всех ли комнатах есть холодильник? — спросил Гарри, даже засунув пальцы в левый рукав, чтобы нащупать свою палочку. ... её там не оказалось. Гарри переключился на проверку в другом рукаве. — Нет! Я принес ее, — Лонгвей рассмеялся, поставив сверху две бутылки с водой и взяв лакированную черную коробку. Гарри кивнул (это было странно. Странно прилагать столько усилий ради еды), но отвлёкся на то, что не мог найти свою палочку ни в одном из рукавов. Гарри наклонился вперёд и проверил, что находится в его ботинках. В самом костюме места для палочки не было, так где же...? ... В раковине в ванной. Когда он сушил волосы. Он положил её и забыл в спешке, когда выходил из квартиры! Ключи. Бумажник. Свои воспоминания он тоже оставил Оодако. Он не смог бы проверить наличие яда. И вообще ничего не сможет сделать... о Мерлин. О Мерлин! — Вот, — Лонгвей сложил ноги крест-накрест на раскладушке, повернувшись лицом к Гарри с легкой улыбкой. Гарри оцепенело принял от него открытую коробку: — Я принес тебя вилку, — добавил он, и Гарри принял вилку с тем же оцепенением, что и коробку. Однако, быстро взглянув на лицо Гарри, Лонгвей нахмурился: — Ты в порядке?» — Ну... я просто понял, что забыл кое-что дома… — Гарри замялся. Глаза Лонгвэя оставались такими спокойными, и Гарри почувствовал, как давление на его шею немного ослабло: — Это неважно — давай поделимся? — предложил Гарри, потому что, как бы ему ни хотелось доверять этому человеку, которого он неуверенно начал называть другом в своей странной жизни, он также прожил жизнь, в которой ему приходилось опасаться зелий, изменяющих сознание. Он знал, что существуют магловские наркотики, которые действуют с тем же эффектом. Гарри ждал, наблюдая за выражением лица Лонгвея, но тот улыбнулся и протянул ему вилку: — Я так и планировал — рад, что ты предложил раньше, чем мне пришлось просить». Гарри кивнул, ничуть не смущаясь (пожалуй, лучше было бы сказать — радуясь), и наклонил коробку в сторону Лонгвэя, даже когда Гарри посмотрел вниз, чтобы рассмотреть, что там лежит. В левой половине коробки были аккуратно уложены сэндвичи. Затем лежали несколько желтых кружочков, большое пятно ярко-зеленой лапши. Гарри молча подражал ему, даже когда Лонгвей болтал перед тем, как откусить: — Я всегда любил овощи. Знаете ли вы, что морская капуста считается чудо-овощем? — губы Лонгвэя скривились в уголке, прежде чем он поднес ко рту свою порцию водорослей. Гарри с некоторым сомнением посмотрел на свою порцию водорослей. При ближайшем рассмотрении он уже не сомневался, что это было: — Почему это?— спросил он. Лонгвэй подцепил вилкой один из желтых кругов и быстро отрезал кусочек для себя: — Ну, было изучено, что в ней больше концентрированных питательных веществ, чем в наземных овощах. Много минералов, — Лонгвей протянул руку и подтолкнул все еще поднятую вилку Гарри ближе. Гарри хмыкнул и быстро съел водоросль. Хотя, когда она оказалась у него во рту, он не знал, как к ней отнестись, пока жевал и глотал. Судя по виду, он ожидал увидеть слизь, но на самом деле она не была слизкой. Не самое худшее из того, что он когда-либо ел (а если учесть, что он ел в прошлом, то это не так уж много значит. Что жабросли?), но он не был от него в восторге. Гарри подошел к желтому кругу. Он был пушистым и пружинил, когда он ткнул его. — Это яйцо. В нем коричневый сахар и соевый соус, — пояснил Лонгвей, положив вилку на колено и взяв один из четырех сэндвичей. — ... Вкусно, — ответил Гарри, съев яйцо. Оно было сладким, и он обнаружил, что теперь очень любит сладкую пищу. На мгновение они замолчали, прежде чем Лонгвей оживился: — О! Ты вчера говорил, что пришлёшь мне фотографии со своего телефона. Но ты до сих пор этого не сделал, — мягко заметил Лонгвэй, ткнув Гарри длинным пальцем в плечо. — ... Я сделал фотографии? — Гарри уже достал свой телефон и держал в руке сэндвич, когда разблокировал телефон. Его пальцы на автопилоте переместились к иконке с надписью «фотографии». В ожидании Гарри постучал пальцами левой ноги по воздуху. И продолжил постукивать пальцами по воздуху, когда появилась стена фотографий. Гарри сделал паузу, прежде чем прокрутить страницу до конца вправо и выбрать первую. На ней был тот самый надоедливый Череп Де Морт из бара. С черным маркером по всему лицу. В основном пьяные вихры и синяк под глазом. Гарри почувствовал, что Лонгвей наклонился поближе, чтобы тоже посмотреть, но Гарри был в основном просто очарован реальными доказательствами того, что он делал во время отключки. Сотовые телефоны были самым гениальным изобретением (магглов), которое так хорошо всё документировало! Да и изображения были такими кристально чистыми. Хотя, видимо, Гарри слишком затянул время, и Лонгвей протянул палец и смахнул фотографию. Гарри уставился на себя. Он—фиолетовые волосы взъерошенны, яркие зеленые глаза, белые шрамы на его розовом лице среди толпы мужчин и женщин. Все они ухмылялись перед столом, заваленным пустыми стаканами. Это были фотографии всех напитков, которые, вероятно, выпил Гарри. Это было так странно. Что-то было не так в том, чтобы видеть себя на этих фотографиях. Гарри не знал, из-за волос ли. Или шрамов. Это было что-то маленькое, настолько маленькое, что он не мог точно определить, что именно было не так. Гарри отправил последний сэндвич в рот, нахмурившись. Свободной рукой он осторожно провел ногтем по чувствительному шраму в уголке рта. Этот шрам он ненавидел больше всего. — Я принес косметику, о которой ты говорил вчера. Мы забыли купить ее вместе, но я видел ее по дороге в гостиницу, — сказал Лонгвей, второй бутерброд был уже почти съеден в его руке. Китаец подвинулся, плавно соскользнул с кровати, даже не сдвинув с места грубое одеяло. Рядом с маленьким столиком лежала небольшая сумка, из которой он достал продукты. Вскоре Лонгвей извлек оттуда четыре баночки разного размера, щетку и губку. Это для него? — Сколько ты хочешь за это? — на самом деле у Гарри сейчас не было денег (так как он поставил все на себя—разговор о ядовитой уверенности), но Лонгвей, похоже, был из тех, кто согласится на «заплатишь потом». — Давай я нанесу его, когда ты закончишь есть, — с улыбкой сказал Лонгвей. Гарри тут же сморщил нос от такого требования. Это было слишком близко к его лицу. Но в то же время... что ж... Положительным моментом в этой ситуации было бы то, что его лицо было бы закрыто. Он стал бы меньше похож на себя. Люди не будут пялиться на него, как на урода (Гарри слегка вздрогнул от мысленного употребления этого слова и немного отодвинулся, когда Лонгвей продолжил смотреть на него, пока молчание тянулось всё дальше и дальше…). — Да, звучит неплохо, — Гарри в конце концов уступил. Потому что баночек было четыре, а Гарри даже не смотрел, как Джинни делает аппликации, когда ей вздумается. Лонгвэй хмыкнул, оставил всё это на столе и вернулся на раскладушку. Гарри доел второй сэндвич, и коробка вскоре опустела. Хотя вскоре Лонгвей сунул ему в руки фруктовый коктейль. Он был... зеленым. Гарри мысленно пожал плечами, сорвал защитную пломбу и счел его вполне терпимым. Там была его фотография с Оодако (она была симпатичной, их было три. На одной он был в шляпе Реборна, на другой — на голове Оодако, а на третьей — шляпа свернулась в щупальцах Оодако, и это было так мило). И креветки. И Гарри пропустил несколько картинок и... Да, он определенно пошел и конвертировал свои деньги, будучи пьяным. Селфи перед банком в одиночестве свидетельствовало, по крайней мере, об этом. Почему у него два пальца вверх? (Мир!) На следующей фотографии были он и Лонгвей. Гарри не держал телефон в руках, более того, обе его руки лежали на щеках Лонгвэя, когда Гарри разминал его лицо, чтобы они могли вместе ухмыляться в телефон: — Ты удивительно сильный для такого худого человека, — добавил Лонгвей. Гарри пробормотал извинения, но тут же перешел к следующему кадру. Они в кафе. Фотография кусочка торта. Они пошли в паб и выпили еще. На этих снимках лицо Лонгвея было немного красным. Они пошли в магазин мотоциклов — и в конце концов нашли тот самый мотоцикл, на котором Гарри приехал на это мероприятие. И новый костюм, такой же, как у него. Еще еда и напитки. В общем, Гарри решил, что он сделал двенадцать снимков с Лонгвеем. Это не объясняло всего времени, но давало представление о том, как относительно легко прошел день, когда он потратил все свои деньги. Гарри передал свой телефон Лонгвею: — Давай, отправь себе по электронной почте те, которые тебе нравятся, — Гарри прислонился спиной к стене комнаты, у которой стояла раскладушка, и потягивал свой коктейль. Он определенно чувствовал себя более спокойно. Не так безумно. Спокойствие, которым обладал Лонгвей, казалось, просачивалось в воздух. И Гарри почувствовал себя счастливым. Давненько он не был «счастлив». С тех пор как он проснулся от того, что Фрэнк извергал ложь, а мир волшебников был осквернен. Возможно, даже раньше. Может быть. Нужна ли ему магия? Гарри размышлял об этом, потягивая коктейль, чтобы он не оседал, пока он медленно работал над ним. Гарри был волшебником, как и все волшебники и ведьмы. Она была в его теле, она исходила от него. Он был волшебником, но нужно ли ему это? Нужно ли ему каждый день творить волшебство, чтобы быть волшебником? (Все его тело покалывало, словно конечность, дремавшая от недостатка кровообращения, вдруг получила прилив новой крови — покалывание было сильнее всего, когда его мысли были сосредоточены на магии. В частности, руки покалывало едва ли не до жжения...) Конечно, иногда он убирался с помощью магии. Быстрее высушивал волосы, но это было скорее следствием лени, чем реальной необходимости. Гарри всегда мог просто сделать это вручную. Гарри даже покинул своё временное жилище без палочки, и это даже не пришло ему в голову, когда он выбегал за дверь. Такого ещё никогда не случалось (и он до сих пор испытывал небольшую панику из-за того, что палочка пропала, от этого у него болели мышцы). В конце концов, всё сводилось к необходимости — а нужна ли она была Гарри? Лонгвэй потрепал Гарри по плечу и улыбнулся: — Похоже, ты думаешь о чем-то тяжелом, —подняв бровь, но не стал продолжать, тот просто переместился и снова устроился рядом с Гарри. Отвечать не пришлось. И Гарри достаточно было лишь взглянуть, чтобы увидеть, что Лонгвэй закрыл глаза, спокойно положил руки на колени и прислонился спиной к стенке. Это напомнило Гарри Полумну — немного странную, но добрую. Они не давили друг на друга, а просто существовали рядом. Гарри почувствовал, как его тело медленно отпустило, напряженные до боли мышцы наконец-то расслабились, и они смогли вместе прислониться к стене. Это было приятно — приятно в привычном смысле. У них с Джинни тоже иногда бывало такое. Но тогда они были так сосредоточены друг на друге, что не существовали рядом, а шли по одной дороге, направляясь к определённому месту встречи. Сейчас же никакого места для встречи не было. — ...может быть, мы поговорим об этом позже, — пробормотал Гарри, запивая свой коктейль. Лонгвей неопределенно хмыкнул в знак согласия, и Гарри сосредоточился на напитке больше, чем на чем-либо другом. Между этим моментом и следующим... он заснул. Гарри проснулся от того, что кто-то трогал его руку пальцем, а его лицо было прижато к чьему-то плечу. Гарри моргнул и медленно сел, морщась от напряжения в пояснице, когда выпрямился. Подняв голову, он обнаружил, что плечо принадлежало Лонгвэю, который ткнул его пальцем, возвращая в сознание: — Теперь надо нанести боевую раскраску, — с ухмылкой предложил Лонгвей. Гарри моргнул, но потом тоже усмехнулся: — Боевой раскрас — мне это нравится, — это звучало бесконечно лучше, чем «грим». — ... Ты сидел здесь все время? Сколько я спал? — Гарри нахмурился, покачиваясь и поднимаясь на ноги. — Да, и не так долго, чтобы это было невыносимо, — ответил Лонгвей, поднимаясь на ноги и двигаясь к столу. Лонгвэй похлопал по столу: — Садись сюда. — ... эм. Сюда? — стол выглядел не самым устойчивым, но, если он упадет, Гарри сомневался, что будет очень больно. С такой высоты расстояние до пола было незначительным. Поэтому Гарри присел на край стола и сосредоточился на Лонгвее, пока тот откручивал банки и снимал предохранительные пломбы: — ... Я прошу прощения, что заставил вас сидеть так долго. — Все в порядке, ты, кажется, устал, — Лонгвей достал салфетку, промокнул крем и потянулся к подбородку Гарри. Гарри наблюдал, как рука приблизилась, но только сморщился от прикосновения, а не отпрянул от Лонгвэя. Гарри решил, что это самый простой способ остаться незамеченным, так что все было в порядке. И он попросил бы кого-то другого сделать это за него. Потребовалось больше силы воли, чем Гарри считал нужным, чтобы просто не шевелиться и позволить холодной жидкости прилипнуть к лицу. Гарри немного сомневался, можно ли назвать это дружбой, но только дружба позволила бы ему позволить кому-то продолжать прикасаться к своему лицу. Он всегда с опаской относился к прикосновениям людей к своему лицу (отсутствие контакта с тетей и ее семьей, а также та ошибка в первую ночь пребывания на Гриффиндоре, когда он не успел поставить точку), и он всегда не позволял никому прикасаться к своему лбу. (Джинни всегда спрашивала на это разрешения. Не обращая внимания на то, что они были женаты уже десять лет и ему очень нравился массаж лица, она всегда останавливалась и спрашивала. Точно так же, как он всегда просил, чтобы она держала его руки, а не просто протягивала, чтобы взять. Его лоб и ее рука — они были точками соприкосновения с человеком, которого когда-то звали Риддл...) Его лоб и этот толстый, страшный шрам возле рта, который давал лишь малейшее подобие ухмылки Грозного глаза... Пальцы Лонгвея теперь были покрыты густой белизной: — Гарри, ты не мог бы убрать челку назад? — попросил Лонгвей, и Гарри подчинился. — И еще, тебе лучше закрыть глаза. Если я не смогу наложить это на веки, это будет выглядеть немного... странно. — Лонгвей причудливо улыбнулся, и от мысли о том, что ему придется закрыть глаза, у Гарри слегка забурчало в животе. ...но Лонгвей не пытался отравить его. Не пытался убить его во сне. Гарри закрыл глаза. — Начну с левой щеки, — пробормотал Лонгвей, и через секунду Гарри почувствовал теплое прикосновение к левой щеке. Гарри удивился, что не вздрогнул. Лонгвэй двигался быстро. Щеки, нос, глаза, лоб — Гарри удивился такой скорости. Это было приятное удивление: — Похоже, у тебя это неплохо получается, — сказал Гарри, когда пальцы прочертили линию его волос. Небольшая поблажка за то, что Лонгвей не стал задерживаться на этой молнии. Хотя по сравнению с остальными его шрамами этот выглядел просто косметическим дефектом. Гладкий и светлый. (Потускневший — все должно со временем потускнеть. Гарри в глубине души надеялся, что молния, наконец, исчезнет совсем. В ней было столько всего, но Гарри... после столь долгого времени она казалась просто цепью). — Я довольно хорошо умею накладывать макияж на других. В семье—у меня есть племянницы и младшие кузины, — Лонгвэй хмыкнул, и Гарри представил себе, как тот добродушно улыбается. — Детей нет? — спросил Гарри, потому что он мог представить себе Лонгвея женатым и с детьми. Или просто с детьми. Он не помнил кольца, но некоторые люди не пользовались кольцами. Пальцы Лонгвэя лежали на его глазах, мягко растирая круги, чтобы макияж ложился ровно. Тем не менее, Лонгвей ответил: — Детей нет. А у тебя? Гарри хотел соврать. Но: — Да, — вырвалось само собой, прежде чем он успел это осознать. Пальцы замерли на линии челюсти Гарри, а затем отдернулись: — А у тебя есть? Ты выглядишь слишком молодо, — прокомментировал Лонгвей, оставаясь невозмутимым. Гарри сжал пальцы в своих волосах: — Мне... мне 28. Мы с женой... у нас родился первый ребенок раньше, чем планировалось. И все пошло своим чередом, — их с Джинни притянуло друг к другу после последней битвы. О защите и предохранении никто не думал в течение нескольких недель после той последней битвы. Не только Джинни была беременна, но никто из них тогда не планировал этого (даже не думал). Хорошо, что семья Джинни была так доброжелательна и была готова помочь. — Жена? — спросил Лонгвей, а затем добавил. — Я собираюсь нанести пасту на шею. Затем я нанесу на нее лак, чтобы закрепить. А потом немного пудры… — Лонгвэй замялся, пробормотав. — Да... да, жена, — сказал Гарри, замирая, когда пальцы коснулись его шеи. Паста была уже холодной, так и не согревшись в руках Лонгвея. Гарри молчал, а Лонгвей не надавливал и быстро и методично наносил все подряд. Вскоре появился слой. Потом добавилось что-то порошкообразное (Лонгвэй попросил его задержать дыхание). Наступила комфортная тишина. Лонгвэй больше не задавал вопросов, а Гарри позволил себе поразмыслить над их нынешним положением. Они познакомились в поезде совсем недавно. Они были знакомы всего один день, а потом Гарри встретил Лонгвея, чтобы пройтись по магазинам в нетрезвом виде. И Гарри пригласил его сюда. И... и это привело к этому. Лонгвэй тихо сказал — Готово, — и Гарри открыл глаза. — Лонгвэй, мы друзья? — спросил Гарри, не успев додумать мысль до конца. Лонгвэй, вытирая руки о салфетку, просто улыбнулся: — Я считаю тебя своим другом, — и Гарри понял, что произошло. Все было очень просто. Лонгвэй говорил: — Я буду твоим другом, если ты этого захочешь, — и еще добавил. — Я хочу быть твоим другом. Они познакомились в поезде. Они пошли по магазинам в нетрезвом виде. И Лонгвей пригласил Гарри в цирк. В качестве трюкача. И вот они здесь. Это было безумием. Это было похоже на то, как если бы Рон впервые пригласил Гарри к себе домой на праздники. Ничего не прося взамен. Гарри не хотел заменять Рона. Это было бы невозможно. И это было бы ужасно по отношению к памяти о Роне. ...Но Гарри не должен был вечно оставаться одиноким. (Он прожил жизнь с друзьями и семьёй... он заслуживал возможности завести новых. Когда его прежние связи исчезли... Гарри не было рядом, чтобы спасти их — но он не мог спасти всех. Он хорошо усвоил этот урок после последней битвы за Хогвартс. И даже если было больно (а было очень больно), он знал, что жизнь всё равно будет продолжаться). — ... Да. Я тоже считаю тебя своим другом, — добавил Гарри, протягивая руку для рукопожатия. Лонгвей протянул руку, и они пожали друг другу. — Так у тебя есть ребенок? — спросил Лонгвэй, отпуская руку и усаживаясь в кресло. Гарри, удобно устроившись на столе, остался сидеть на месте. Гарри мог солгать об этом. О Джинни. Но если они собирались завязать какую-то странную дружбу, Гарри предпочел бы не основывать ее на лжи. Поэтому он кивнул: — Да. Трое. Два мальчика и девочка. — Гарри улыбнулся, представив себе их юные лица. — Они дома с твоей женой? — спросил Лонгвей, и Гарри почувствовал себя так, словно кто-то ударил его по кишкам. Его руки переместились с коленей на стол и сжались в костяшках. Глаза Лонгвея проследили за его руками. Гарри наблюдал, как темные глаза Лонгвея переходят с рук Гарри на его лицо. Он не стал настаивать. — Они не... они… — прохрипел Гарри, прежде чем подняться на ноги и зашагать. Они старые и при смерти. Они похоронили Гарри давным-давно. Они были мертвы друг для друга. В обоих направлениях. Гарри почувствовал головокружение. Голова кружилась, и жарко, и хрипло, и не слушалась, и... — Гарри! — позвал Лонгвей, его голос вывел Гарри из состояния спирали. Во рту Гарри была кровь. Он впился зубами в мякоть руки, в пространство между большим и указательным пальцами, и... Гарри замер. Руку жгло. Лонгвей медленно встал со стула и подошел к нему. Гарри смотрел на него... и заставлял себя не шевелиться. Заставил себя не дергаться, когда руки Лонгвэя поднялись, заставил себя следить за тем, как Лонгвэй спокойно отделяет руку Гарри от своих зубов. Внезапно Гарри перестал чувствовать свое тело. Он оцепенел. Лонгвэй потянулся к карману и достал тканевый носовой платок. Он спокойно вытер запекшуюся кровь, а затем прижал кусочек ткани к руке Гарри и с силой надавил на нее. — Не нужно заставлять себя говорить. Я могу понять, если ты будешь держать всё в себе. Ты можешь просто сказать мне, что не хочешь больше говорить об этом, — Лонгвей тихо, серьезно, объяснил. И Гарри почувствовал, как металлическая лента вокруг его рёбер ослабла. Здесь не было никаких обязательств. Никаких обязательств. Только то, что ты хочешь. И это было прекрасно. — Я не... хочу говорить. Прямо сейчас, — Гарри в конце концов нарушил молчание. Лонгвей кивнул и с улыбкой сменил тему: — Кстати, через тридцать минут у тебя будет разминка. Может, сходишь за мотоциклом? — ... погодите, сколько же я спал? — Гарри уставился на Лонгвея, мысленно подсчитывая часы, которые он явно пропустил. Лонгвэй улыбнулся и убрал ткань с руки Гарри. Небольшая ранка затянулась, и Гарри оцепенело натянул перчатки, когда Лонгвей прижал их к рукам. Лонгвэй улыбнулся, но ничего не ответил Гарри, а сказал вместо этого: — Это не было невыносимо. Кроме того, ты выглядел так, словно тебе нужен был небольшой отдых! Гарри вздохнул, но не мог не улыбнуться. Лонгвей был... странной смесью Рона-Гермионы-Невилла и... и Гарри не мог ожидать лучшего от своего нового друга. Взяв в руки шлем, Гарри помахал Лонгвей на прощание и вышел из кабинета. Прежде чем выйти на улицу и найти свой мотоцикл, Гарри заглянул в туалет. На стоянке, где хранился его мотоцикл, было много отсутствующих мотоциклов. Гарри быстро осмотрел байк (давление в шинах было в норме. Сиденье было надежно закреплено, и в целом он проверил его на предмет несанкционированного вмешательства, которое могло произойти, пока его не было), после чего снял мотоцикл с подставки и направился к двустворчатой двери. Он видел, как через эти двери проезжал другой мотоциклист. Гарри опустил козырек, чтобы светоотражающее покрытие приглушило яркий свет салона, и последовал за байкером в костюме, который был усыпан рекламой на всей куртки. На самом деле, Гарри помнил, что было много людей с такими нашивками и рекламным дизайном на рукавах и туловище. Гарри опустил взгляд на свой чистый белый костюм. Ему было достаточно простой красной полоски по бокам. Он чувствовал, что если бы у него было что-то большее, то это было бы слишком похоже на клеймо. Как будто он стал бы собственностью. (Его молния, в некотором роде, была клеймом). Следуя за потоком байкеров, Гарри вскоре нашел место для разминки. Это была небольшая грунтовая дорожка, по которой мужчины и женщины на мотоциклах совершали ленивые круги и проезжали по небольшим кочкам. Гарри, слегка волоча ноги, пошел к входу на трассу. Он поставил свой мотоцикл на место и пошел наблюдать за соревнованиями. Воздух здесь был словно наэлектризован. Гораздо живее. Свет был все еще люминесцентным, повсюду была грязь с трассы, эта ужасная металлическая музыка и слишком много тел. Гарри легонько постучал ботинком по стене из мешков с песком высотой до колена, выстроившейся вдоль овальной дорожки. Разминка не помешала бы, но Гарри был достаточно уверен в себе, чтобы выйти на старт холодным. — Ты не собираешься разминаться? — раздался голос сбоку от него, и Гарри повернул голову, чтобы посмотреть, кто с ним говорит. Это был мужчина примерно одного роста с ним самим — и азиат, отметил Гарри, хотя эта мысль показалась ему неприятной. Чо была единственной азиаткой, которую он заметил в Хогвартсе. Возможно, их было больше, но Гарри никогда их не замечал. Черные волосы, серые глаза, бледная кожа и прищуренное лицо. Эти детали стали для Гарри следующими после первоначальной оценки расовой принадлежности. Его мотоциклетный костюм был полностью черным, без единого спонсора. Гарри бросил короткий взгляд по сторонам и не увидел поблизости ни одного мотоцикла. Не было и шлема: — А тебе-то что? — спросил Гарри, расправив плечи и повернувшись лицом к мужчине. Мужчина со стальными глазами просто положил руки на бедра и откинулся назад — у него было юношеское лицо, и, если подумать, Гарри не хотел называть его мужчиной. Может быть, подросток или молодой человек? — Ничего, — пробормотал молодой человек, переведя взгляд с Гарри на других мотоциклистов, круживших по трассе. Гарри на мгновение скрестил руки на груди и стал ждать неизбежного продолжения. Всегда есть «но», не так ли? ...Юноша ничего не ответил. — ... эм, это действительно пустяк? — Гарри не хотел спрашивать, но спросил. Эти серые глаза снова посмотрели на Гарри, а затем пренебрежительно отвели взгляд. Гарри не мог не смотреть на юношу, потому что если бы это не был самый презрительный взгляд в истории, то Гарри следовало бы проверить свои глаза. Гарри опустил руки и стал наблюдать за подошедшим к нему молодым человеком. Линия его плеч была расслаблена. Ноги были расставлены на ширину плеч, колени чуть согнуты. Это была очень свободная, расслабленная поза. Гарри почти хотел сказать, что это была расслабленная военная стойка, но не совсем. Гарри сделал шаг в сторону, подальше от молодого человека. Он сделал еще один шаг — никакой реакции. Гарри стоял рядом со своим мотоциклом и думал, волнует ли этого нового, загадочного человека то, что он просто встал и ушел из разговора. Гарри наблюдал за тем, как молодой человек следит за гонщиками на трассе. Все время, пока по внутренней связи не прозвучало приветствие гонщиков из группы G-10. Из разминочной зоны послышались всеобщие возгласы: мужчины и женщины выбегали на трассу. Гарри проследил за ними, и когда он обернулся к молодому человеку, но тот в черном костюме уже исчез. Это его не смутило. Гарри посмотрел на свой мотоцикл, затем на дорожку. В общем, странно. Но не самое странное в его жизни. Гарри заскользил к мотоциклу и включил его. — Группа М, пожалуйста, разогрейтесь. До начала соревнований осталось тридцать минут. Гарри выехал на трассу и, не торопясь, сделал несколько плавных кругов по внутренним краям площадки. На трассе было еще, наверное, человек пять. И двое вне ее. На одном из участков Гарри заметил, что один из двух мужчин, стоявших у края дорожки, был тот самый Череп из бара. Гарри скривился, вспомнив раздражающее лицо этого человека несколько часов назад. Он решил, что они должны быть в одной группе. Тем не менее, Гарри сделал несколько петель и выкатился на трассу. Он затормозил как можно дальше от Черепа. Гарри вспомнил фотографию лица этого человека — он не сомневался, что маркер было трудно снять (он только чувствовал себя немного виноватым за то, что не позаботился об отмывании, но в остальном Череп был совершеннолетним, а есть вещи и похуже, чем получить маркером по лицу, очнувшись после отключки. Например, научиться ставить все деньги на соревнования по трюкам). Лучше бы они никогда больше не встречались. Однако до конца «разминки» оставалось еще не менее двадцати минут. Гарри постучал по шлему и порадовался, что тот надет, и приподнял козырек, чтобы видеть без темного оттенка визора. В кармане зажужжало. Мгновение спустя Гарри снял перчатку и взял в руки телефон. Это было сообщение.ОТ: ЛОНГВЕЙ
Привет, Гарри! Я на своем месте!
(вложение 12 кб)
Гарри прищурился, глядя на размытое изображение стадиона. В центре находился большой курган грязи с дорожками, ведущими вверх по бокам от постоянного сжатия шин. В других местах находились рампы, позволяющие выполнять более сложные трюки. Если Гарри хотел победить, ему нужно было сделать самое сложное сальто, которое только можно было придумать. ...а это было не так уж и сложно. Гарри вздохнул про себя и хмуро полез в гугл в поисках хорошей линейки. Это неизбежно привело его на ютуб. Неизбежно привело его к видеороликам с трюками. В этом мире действительно не бывает совпадений, решил Гарри, наблюдая за тем, как Череп с перекладины делает шаолиньское сальто на одном из рекламных роликов. Он был хорош собой, но первое впечатление в баре разрушило все возможное восхищение Гарри. Гарри все еще просматривал ютуб, и к тому моменту, когда голос по внутренней связи вызвал его группу (последнюю группу), у Гарри уже сложилось представление о том, что он хочет сделать.ОТ: ЛОНГВЕЙ:
УДАЧИ!
Гарри положил телефон обратно в карман на молнии и последовал за остальными членами своей группы в небольшую зону ожидания. По указанию одного из сотрудников в желто-черной форме Гарри встал в очередь, к сожалению, рядом с Черепом. Гарри почувствовал, как что-то зудит в глубине его сознания, когда он сосредоточился на сотруднике после того, как его припарковали, но... Рука грубо схватила его шлем и рывком повернула голову Гарри в сторону. — Привет, — Гарри поднялся, отмахнулся от руки и сфокусировался на оскаленном лице Черепа. — Это ты! — мужчина практически плюнул. Гарри опустил козырек и недовольно поморщился. Череп был поставлен рядом с ним и оставался таким до тех пор, пока они не выехали на улицу. Сотрудник разговаривал с ними, но Гарри не мог сосредоточиться на человеке, который заставлял его мозг зудеть, когда Череп продолжал говорить с ним пониженным голосом. Тело Черепа было напряжено: — Счет в баре был больше трехсот евро! Ты что, купался там? — лицо Черепа исказилось в гримасе, морщины, идущие от носа вниз по лицу, стали еще глубже. Выглядело это довольно комично, и Гарри не знал, гримасничает ли его собственное лицо в ответ на нелепую картину, которую изобразил другой. Гарри слегка пожал плечами: — Я немного хотел пить. — ... Немного? Sohn einer hündin! Невероятно, — Череп ворчал, невнятно бормоча по-немецки, и, подняв руку, провел пальцами по своим ярко-фиолетовым волосам. Гарри откинулся на спинку мотоцикла, наблюдая за Черепом, и в конце концов счел его вполне безобидным. Конечно, в нем, вероятно, была какая-то неприятная черта. Но только ненасильственная. Он мог сколько угодно ругаться на Гарри, но в конце концов это были всего лишь слова, и Гарри не обязан был их слушать. Болтовня вокруг них стихла, и Гарри помрачнел, заметив, что служащий исчез. — ... Итак, хочешь сделать ставку на то, кто победит в соревновании? — спросил Череп через некоторое время. Гарри взглянул на Черепа и увидел, что лицо этого человека спокойно и сосредоточенно смотрит на Гарри. Гарри наклонил голову в сторону, и Череп воспринял это как молчаливый знак продолжать: — Триста евро — я выиграл, ты проиграл, — рот Черепа растянулся в извилистой улыбке. Его подбородок наклонился вверх, а позвоночник стал прямым. Очень уверенно. Но, опять же, Гарри видел в Интернете видео с его участием. Видимо, это было вполне заслуженное высокомерие. — Нет, я в порядке, — Гарри удержался от смеха при виде неизбежного падения лица Черепа. — Как я смогу выбить из тебя мои проигранные деньги, если ты не примешь пари! — это определенно было нытьем, и Гарри закатил глаза и отмахнулся от руки, приближающейся сбоку. Череп отступил и потер руку. — Реборн, да ладно! Ты же знаешь, что хочешь заключить со мной маленькое пари, верно? — спросил Череп, изо всех сил стараясь расширить глаза и довольно улыбаясь. Реборн? Гарри огляделся по сторонам, сделал паузу, а затем почувствовал, что ему хочется себя ударить. Правильно — именно так он себя назвал. — Мои деньги зависят от других вещей, — Гарри ответил, выпрямив позвоночник и стараясь казаться старше и тверже. Было забавно наблюдать, как лицо мужчины исказилось от разочарования. Гарри протянул руку и похлопал Черепа по плечу: — Ты это переживёшь. А если ты выиграешь, это будет еще приятнее. — Когда я выиграю, а не если, — пробормотал мужчина. (Я должен говорить это, подумал Гарри, а не этот arschgeige). Гарри не обращал внимания на мужчину рядом с ним, продолжая говорить. Череп, казалось, был доволен тем, что говорил, говорил и говорил. Даже без всякого участия. К счастью, сотрудник отозвал его в сторону, и Гарри мог спокойно смотреть на один из телевизионных мониторов. Или ему так показалось — работник в форме помахал ему рукой. Гарри указал на свою грудь и получил кивок от работника. Гарри соскользнул с мотоцикла, прихватив с собой ключ, и подошёл к месту, где стояла женщина. — Мне нужно проверить и убедиться, что все прикреплено правильно! — женщина громко заговорила на британском английском. Гарри кивнул и стал наблюдать за тем, как она проверяет булавки, которыми был приколот его номер к груди и спине. Закончив, она показала ему большой палец вверх, и Гарри вернулся к своему мотоциклу. Хотя вскоре после того, как он сел, толпа взревела, и официальный представитель дал команду выезжать на старт. Правильно. Все должно быть в порядке. Толпа затихла. Гарри услышал, как его представили (как «Череп», а не как «Череп Де Морт», поскольку Череп был представлен до него... и Череп до него. И Череп до него — неудивительно, что Ричард был так раздражён тем первым телефонным звонком). При этом имени раздались нестройные аплодисменты, и Гарри порадовался, что технически находится вне поля зрения толпы, потому что был уверен, что, получив столь вялое приветствие, последовал бы примеру своей супруги. (Джинни, как известно, будучи игроком в квиддич во Франции, сделала несколько грубых жестов в небе, за что получила карточку...) Гарри вздохнул, завел мотор и стал ждать. 5. 4. 3. 2. 1- Гарри улыбнулся про себя. И взлетел. Первый прыжок — сальто Клиффхэнгер. Гарри с ревом поднялся по трапу, и как только он оказался в воздухе — как только его подъем остановился, и прежде чем гравитация по-настоящему овладела им—это было все, что он помнил. Сердце замерло в груди, все его предвкушающие толчки исчезли — это было все, что ему было нужно. Его лицо болело от ухмылки, даже когда он дергал свое тело, выполняя сальто назад и клиффхэнгер. Идеальное приземление. Гарри использовал скорость, чтобы свернуть (быстрее, чем следовало), быстро подняться на насыпь и сделать небольшой трюк, а затем свернуть на дорожку, которая приведет его к большой рампе. На этот раз подъем показался легче. На этот раз Гарри выбрал цунами. Удержать мотоцикл в горизонтальном и ровном положении было почти невозможно. У Гарри было еще две минуты. Он умело заполнил их трюками. Кордовое сальто. Толпа приветствовала его. Труп — один из любимых трюков Гарри. Идеальное приземление. Рок солид, который он сделал — это было так близко к полету, что Гарри почти не хотел ловить свой байк. Оглянувшись назад, сердце атаковало, и Гарри чуть не успел вовремя развернуться, чтобы красиво приземлиться. У Гарри было время еще на один, или так говорил взгляд на цифровые экраны по бокам арены. Гарри не заметил ничего особенного, кроме грязи и экранов. Но это было все, что ему было нужно. Гарри перекатился на позицию, и он точно знал, что будет делать в последний раз. Сальто «Поцелуй смерти». Гарри усмехнулся про себя, выстраиваясь в линию, а затем дал мотоциклу ожить. ...Еще до того, как он въехал на рампу, он понял, что что-то сдвинулось. Что-то было не так. И он не знал, что именно. Но он был уже у подножия рампы и ехал слишком быстро, чтобы останавливаться. Гарри знал, что остановка сейчас только навредит ему. Поэтому он сосредоточился, выпустил двигатель на максимум и поднялся в воздух. Оказавшись на нужной высоте, он сделал сальто назад. Сальто назад. Стойка на руках и поцелуй шлема с передним крылом, оставаясь при этом вверх ногами. И вниз-вниз-вниз-вниз. Гарри зафиксировал свое тело за несколько секунд до появления земли. Как только передняя шина коснулась твердой грязи, он понял, что сейчас произойдет. Мотоцикл не ощущается, и он увидел, как передняя шина, металлический каркас... разваливаются. Гарри потерял управление, мотоцикл перевернулся. Мир помутнел. Гарри увидел, как земля поднимается ему навстречу. И упал лицом в грязь. Мотоцикл последовал за ним, врезался в него в головокружительной мгле и... Гарри моргнул, глядя на потолок стадиона сквозь искореженный мотоцикл. Было слишком громко, но звон в голове продлился всего минуту. Гарри застонал, поморщился — и ничего не болело. Когда звон прошел, он почувствовал себя хорошо. Гарри толкнул мотоцикл и обнаружил, что он не сдвигается с места. Он переключился, чтобы попробовать еще раз, но мотоцикл двигался сам по себе. Точнее, он думал, что сам по себе. Но на самом деле это были парамедики. — Сэр! Участник в сознании, — сказала женщина-парамедик слева от него, приседая рядом с головой Гарри. — Эй, эй! Череп — не двигайтесь, хорошо. Мы стабилизируем... — один из парамедиков, сидевший у его локтя, начал убегать. — Я в порядке, — Гарри моргнул, глядя на них, и понял, что его шлем исчез. Он рывком сел, не обращая внимания на испуганные взгляды всех медиков. Гарри поднял руку и потёр шею. Взглянув налево, он с ужасом увидел искореженные останки своего мотоцикла. Дорого же он стоил! Осколки шлема валялись в грязи. Буквально вдребезги. Это была шрапнель. Гарри проигнорировал вопли санитаров, поднимаясь на ноги. Конечно, когда он поднялся, шум толпы утих. На стадионе стало буквально тихо. Было жутко от того, что все звуки просто исчезли. Гарри повернулся и направился к своему мотоциклу, но остановился, почувствовав дуновение ветерка. Он посмотрел на разорванные в клочья остатки верхней половины своего прыжкового костюма. Подождите, он что, действительно ранен? Гарри в панике похлопал себя по карману. Но ничего не болело. Крови не было. И Гарри не видел никаких припухлостей или синяков. — Ну... хм... — Гарри посмотрел на мотоцикл, на вмятину, которую его тело оставило в грязи, а затем на шлем. А затем съемочная группа направила камеру ему в лицо. Слова дамы с микрофоном сливались в непонимании. Гарри уставился в пустоту: — ... что? Лонгвей опустил руку перед объективом камеры, а другой рукой обхватил Гарри за плечо. Лонгвэй быстро крикнул в камеру «без комментариев!» и, сдвинув ее, потащил Гарри к одному из входов-выходов на арену. — Подожди—Логвей—, — Гарри попытался привлечь его внимание, но Лонгвей покачал головой и потянул Гарри за собой, скрывая от глаз внезапно завопившей толпы, в заднюю зону ожидания. Гарри только краем глаза успел заметить Черепа, как Лонгвэй отступил назад, бледнея лицом и расширяя глаза перед Гарри. — Ты ранен?— прошептал Лонгвей. Гарри покачал головой, ему было очень хорошо. Лонгвей испустил один долгий, изнуряющий вздох, когда его руки легли на плечи Гарри. Лонгвэй наклонился вперед и прижался лбом к одному из плеч Гарри. Гарри похлопал друга по спине. Краем глаза он заметил какую-то вспышку, и Гарри повернул голову, чтобы посмотреть, как на одном из экранов в зоне ожидания идет «повтор» аварии. Гарри видел, как разрушилось его переднее колесо. Его тело перевернулось через руль. Гарри наблюдал, как мотоцикл приземлился на него — на его тело, на его голову, и как шар из машины и человека остановился возле фанерных стен действующей арены. Гарри почувствовал легкую тошноту, наблюдая за этим. Гарри еще раз похлопал Лонгвея по спине, но не отодвинул от себя. К ним никто не подходил, и Гарри не хотел отодвигать Лонгвея. Не прошло и нескольких минут, как к ним присоединился Ричард с широко раскрытыми глазами. — ...На тебе ни царапины, — было первое, что сказал Ричард Гарри. Гарри приостановился и быстро осмотрелся. Гарри некоторое время наблюдал за своим телом. — Да, похоже на то, — действительно, ни царапины. — Это хорошо... Я нанял аварийную команду, но я рад, что в них не было особой необходимости… — Ричард покачал головой, потом протяжно вздохнул и протянул Гарри визитную карточку. Гарри на мгновение уставился на нее, а затем протянул руку и принял ее. — В любом случае, вы один из лучших каскадеров, которых я когда-либо видел. Жаль, что я вынужден тебя дисквалифицировать, — Ричард выглядел довольно жалким при этой новости. Гарри на секунду задумался, сколько же тот поставил на него и теперь проигрывает, прежде чем слова действительно дошли до него. — Дисквалифицировать меня? — горло Гарри сжалось, и слова прозвучали скорее, как хрип. — Это прискорбно. Но мы возьмем лучших из каждой группы и заставим их выполнить последний трюк, чтобы объявить победителя. Ваш мотоцикл — мусор. Вы не закончили свой круг и не стояли в назначенной конечной точке, когда закончилось ваше время. Дисквалифицирован, — Ричард даже не выглядел извиняющимся. И Гарри не смог применить логику против этого человека. Визитная карточка смялась в крепкой хватке Гарри. — Если захочешь еще поработать каскадером, позвони мне! — Ричард просто помахал рукой, повернулся и пошел прочь. И тут его осенило — Гарри проиграл. Проиграл соревнование. И все свои деньги. — ... черт, — Гарри ненавидел жжение в своих глазах в этот момент. Плакать было бессмысленно, но ему все равно очень хотелось. Черт бы побрал его пьяного за то, что он поставил на этот дурацкий конкурс. Лонгвей отстранился, приложил руку ко лбу и стал выглядеть менее бледнолицым и диким. — ...Может, мы уйдем? — тихо произнес Лонгвей. — ... да, — Гарри вздохнул. В конце концов, ему нечего было здесь искать. Конечно, не успели они уйти, как к Гарри подошли медики и провели полный медосмотр. Гарри даже не мог сказать, сколько людей смотрели на его тело без опознавательных знаков. В конце концов, ему выдали больничную одежду, чтобы переодеться, а уже была безумно поздняя ночь. Лонгвей заплатил за такси до квартиры Гарри. У Гарри не было сил сказать Лонгвею, чтобы он уходил, когда тот вышел за ним из такси. Гарри только вздохнул, открыл ключом свою квартиру и устало улыбнулся Оодако, когда осьминог поднялся с постели Гарри. Гарри первым вошел в квартиру и услышал, как Лонгвей закрыл дверь. Гарри не обратил внимания на птицу в окне. Он не обратил внимания на беспорядок в своих вещах. Он направился прямо к Оодако. Гарри потянулся вниз и улыбнулся, когда тот обвил своими щупальцами руки Гарри и, воспользовавшись этим, обхватив его торс. Мягкое давление прикосновения позволило чему-то в глубине сознания Гарри расслабиться. И он расслабился. Пока над головой Оодако не появился слишком знакомый хамелеон. Это был хамелеон мистера Хамелеона. Гарри сглотнул. Это было ужасное завершение ужасного дня. Гарри поднял глаза и оглядел свою квартиру. Брезент все еще лежал внутри, но он был плоским и не позволял никому спрятаться в нем. Гарри устало посмотрел на кухню, но и там было пусто. Он молча прошел на кухню, где у окна теснилась птица. Гарри высунул голову наружу и заметил, что с той стороны у окна никто не скрючился. — Гарри, что ты делаешь? —спросил Лонгвей, даже когда мужчина переместился на кухню к Гарри и придвинулся к чайнику. — Э-э... ничего, — Гарри соврал сквозь зубы и оскалился, когда маленький хамелеон переполз к нему на шею и устроился на воротнике Гарри. Оставалась только ванная. Гарри направился к ней, не обращая внимания на недоуменный взгляд Лонгвея, который тот бросил на него, когда Гарри подошел к ванной. Дверь была закрыта. Гарри на мгновение затаил дыхание, прежде чем рвануться и распахнуть дверь ванной. Он шлепнул рукой по выключателю, и когда вспыхнули люминесцентные лампы... ...там никого не было. ... Но там была его палочка. Гарри засунул её за пояс и перекинул рубашку через рукоятку. Это, однако, не объясняло появления хамелеона и отсутствия Реборна. Гарри выключил свет и, волоча ноги, подошёл к Лонгвею. Лонгвей выглядел немного взволнованным, но в целом он казался спокойным. Гарри стало спокойнее от одного его присутствия. (Если Реборн действительно попытается увести его, Гарри чувствовал себя уверенным в том, что Лонгвэй поможет его остановить). — Итак, похоже, что у тебя не так уж много собственности. И это замечательно! Мы можем в любой момент отправиться в цирк! — весело добавил Лонгвэй. О. Точно. Цирк. ... не похоже, что у Гарри остались деньги, чтобы содержать себя и Оодако. (Гарри всё ещё не мог поверить в то, что он действительно проиграл... не говоря уже о том, что байк мог так рассыпаться!) (Голос в затылке зашипел, и интуиция Гарри с ним согласилась). Гарри потёр лицо. — Да... да... Я скажу хозяину дома завтра, — Гарри... сдался. Лонгвей похлопал его по плечу. Заметив хамелеона, он принялся ворковать с малышом. Прошла долгая ночь, прежде чем Лонгвей ушел снимать комнату в хостеле. ...И тут Гарри понял, что фетровой шляпы нигде нет. Теперь ему точно не удастся заснуть.