Путь к поиску ответов порождает еще больше вопросов. Цикл продолжается. Луна улыбается. Палочка поворачивается.
***
"Жутковато..." — пробормотал Гарри, наблюдая за тем, как миниатюрные трещащие огоньки продвигаются вверх по боку омута памяти и направляются к суровому синему пламени в банке. "Есть ли причина, по которой они идут к огню, а не остаются там, где были?" — Гарри передернул плечами и слегка перевернулся, продолжая лежать на кровати. Ему пришлось встать и быстро ополоснуться, пока меняли простыни. Он чувствовал себя... странно истощённым. Лили хмыкнула, наблюдая за тем, как личинки сгорают в магическом пламени. "По сравнению с омутом памяти, это пламя — маяк более сильной магии. Чем сильнее магия, тем больше окружающей магии, которую они могут направить на размножение. Когда волшебник творит магию, след от нее остается по всему телу... игровая площадка для колонизации этих ребят", — пробормотала Лили. Гарри был рад, что она так сосредоточилась на вылавливании личинок из крошечной лужицы воспоминаний, всё ещё пребывающей в омуте. "Значит... чем больше я колдовал, тем больше я их кормил..?" — Гарри старался не ляпнуть лишнего, но на середине пути его голос странно дрогнул. "Естественно, твое тело будет выжигать яды и заразы. Это твой статус кво...", — Лили запнулась и посмотрела на Гарри. Она сделала паузу, прежде чем снова посмотреть на личинок: "Ну, то есть в вашем теле есть противоречивый источник слез феникса и яда василиска. Яд проникает в ваше тело, убивая всё, до чего дотягивается. А слезы исцеляют повреждения. Влияние яда на человеческий организм никогда не изучалось подробно, потому что ни один человек не выжил. Вы сами стали примером для подражания". Лили подбросила в голубой огонь еще несколько черных листьев, когда пламя стало уменьшаться. Личинки на мгновение замешкались, но как только огонь снова стал привлекательного размера, они продолжили свой бешеное кружение. "Сначала эффект рассеивался с возрастом, но с изменениями в магии он начал становиться... бесконечно более сильным. Я бы сказала, что вашу кровь можно смело считать оружием эпического масштаба, если кто-то прикоснется к ней или употребит ее", — Лили постучала коротким металлическим стержнем по боку задумчивого блюда, сгоняя несколько упрямых личинок и давая толчок их ползанию к пламени. Количество крошечных огоньков уменьшалось. "Оружие... или чудо сверх меры. Но стоит ли рисковать, чтобы это выяснить?" — она хмыкнула. "Итак... лихорадка...?" — Гарри замялся, готовый сменить тему разговора, о которой не хотел думать слишком долго. Это было неожиданно. Лили улыбнулась, довольная тем, что Гарри так быстро всё понял. "Точно в точку, папа. Это был признак того, что твоё тело выжигало заражение. Возможно, ты бы вернулся в норму... если бы не продолжал вводить в свой организм новых. Их жизнь внутри тебя была недолгой, поэтому ты не превратился в овощ за несколько часов", — Лили всколыхнула воспоминания палочкой, побудив ещё один рой вырваться наружу и направиться к голубому пламени. Гарри со вздохом закрыл глаза — конечно, он сделал только хуже. "Ничего страшного, эти личинки хилые. Это личинки-экспираты — они преодолевают физические границы. Для жизни им нужна магия, поэтому они часто собираются в стаи на хозяина. Они также являются вредителями корней растений, если проникают в почву магических растений..", — Лили замолчала. Подошел Альбус, его короткие седые волосы были скрыты под хирургической шапочкой, а лицо — маской и широкими защитными очками. Его руки в перчатках держали поднос, на котором лежала промокшая салфетка. Гарри застонал и устало выпутался из больничной рубашки. Гарри отбросил её в сторону и предоставил Альбусу доступ к всё ещё злобно выглядящему оранжевому пятну на его животе: "И что это даст?" "Это удалит остатки, не позволит больше проникать в твой организм. Чтобы полностью вывести из организма влияние зелья на тебя, потребуется несколько дней. Выполнимо, но сложно", — Альбус напомнил Гарри, поставив поднос на кровать, и осторожно взял ткань. Гарри зашипел, когда ткань была накинута на его живот. Она была холодной. Альбус сочувственно хмыкнул. Но это не изменило того факта, что вскоре Альбус обмотал руки Гарри такой же пропитанной тканью, а затем засунул руки Гарри в пластиковые пакеты. "Это отвратительно", — шипел Гарри, шевеля пальцами. "Последний — для твоего лица. Советую тебе держать рот закрытым на время действия этого средства", — Альбус протянул ему тряпку, по форме напоминающую лицо. — "Прежде чем я наложу это, ты хочешь, чтобы мы о чем-нибудь поговорили?" предложил Альбус, хотя бы потому, что Гарри явно не собирался засыпать. "...Вы всё время упоминаете о том, что магия — она другая? Твоя внучка сказала, что волшебники и ведьмы прошлой ночью "растратили" на меня магию. Что она имела в виду?" — Гарри с трудом собрал свои мысли воедино, стараясь как можно лучше их выразить. Альбус выдохнул и кивнул. Гарри велел Альбусу приложить ткань и снова вздрогнул, когда холодок охватил его нижнюю челюсть. Холод распространился на нос, щёки, вниз по лицу и почти на всю шею. В носу была прорезь — от всего этого сильно пахло... шалфеем и гранатом. И, вероятно, ещё чем-то. Гарри махнул рукой и указал на маску. Лили усмехнулась, а Альбус снял перчатки и бросил их в корзину, прежде чем стянуть с себя защитное снаряжение. "Это вяжущее зелье, чтобы впитать остатки зелья. Самые сильные запахи от него — шалфея и гранатовой кожуры, но ты также будешь чувствовать запах коры лавровишни. Это самые пикантные ингредиенты". Мысленно вздохнув про себя, Гарри закрыл глаза и стал ждать, когда кто-нибудь заговорит на выбранную им тему. "Магия... уже не та, что была раньше", — начала разговор Лили. "Помнишь, я упоминала... о лихорадке?" — спросила она, и Гарри поднял руку и сделал движение "вверх". Лили, очевидно, восприняла это как "да", потому что продолжила. "На самом деле, лихорадки были только началом. У нас образовалась большая популяция сквибов. С тех пор, растянувшись примерно на двадцать пять лет, половина магических потенциалов перенесла лихорадку и стала сквибами. Большинство из них — магглорожденные, просто из-за численности популяции", — Лили заговорила, и Гарри, открыв глаза, увидел, как Лили снова погружается в задумчивость. "Когда вы попали под проклятие Аркобалено — ну, тогда... тогда магия стала уменьшаться все больше и больше. В конце концов, не рождались даже сквибы. Просто... ничего не было. Это привело к большому отчаянию. Чистокровные называли то поколение "грязнокровками", и они стали кормом для исследований. Ни один не выжил до сих пор. Программа разведения сквибов, все их грязь передаются в дар программе", — Гарри ещё мгновение смотрел на Лили, прежде чем закрыть глаза. Гарри хотел знать это. Он просил об этом. Он даже не мог выразить словами свои чувства. Его желудок скрутило, и он сжал руки в кулаки. Лили специально упомянула проклятие Аркобалено... которое совпало с отсутствием какого-либо магического рождения. "Конечно, к тому времени мы уже основали Каркассу. Мама забрала нас из Хогвартса после похищения Джеймса. Мы потеряли его на целых три дня. После этого он уже не был прежним. Он рассказал маме, что произошло, но мы так и не узнали подробностей. Они взяли... много крови", — Лили замялась. "Я по-прежнему считаю, что они использовали кровь, чтобы найти тебя. Время совпадает... но мы отклоняемся от темы", — Альбус мягко вернул их разговор к выбранной теме. "Так, так... Ну, я больше не могу найти никаких личинок. Значит, все было обеззаражено", — Гарри открыл глаза, чтобы посмотреть, как Лили откладывает голубое пламя в сторону. Задумчивый взгляд переместился с колен Лили на рабочее место. Лили издала усталый стон, медленно опустившись обратно в кресло у кровати Гарри. Тонкая морщинистая рука, расслабившись, погладила ее по бедру. "Но да... магия. Мы заметили, что чем больше магии используют маги, тем меньше продолжительность жизни ведьмы или волшебника. Они преждевременно стареют и часто умирают по той или иной естественной причине. Сквибы, похоже, не так подвержены этой проблеме. А вот взрослые ведьмы и волшебники...", — Лили замялась. Альбус придвинул к изножью кровати Гарри ещё один тонкий стул, и Гарри наблюдал, как его сын медленно опускается на него: "Мама обучала нас пассивной магии. Тётя Гермиона и тётя Флёр объединили усилия, чтобы найти как можно больше альтернатив. Мама заключила союзы со всеми расами, с какими только могла — было замечено, что со временем сила существ росла и продолжает расти. Кентавры стали жить дольше. Вредители размножаются с астрономической скоростью..." "В общем, они становятся все более могущественными, их рождаемость увеличивается, и у них быстро развивается собственная магия, когда раньше ее не было. Или сила уже подтвержденной магии показывает различные уровни увеличения силы..", — Лили хмыкнула, проведя пальцами по своему животу. "Конечно... был же тот всплеск, лет пять назад?" — Лили переспросила Альбуса, который устало кивнул. — "Я думаю, у нас был внезапный всплеск сквибов. Мама инсценировала их похищение — мы растим их здесь. Всем двадцать шесть". "Было записано, что их должно было быть сорок девять", — Альбус закрыл глаза и устало откинул голову назад. Гарри обратил внимание на тонкую кожу сына, на сутулость его плеч, на выпуклые вены на шее, прижатые к тонкой коже. Это было легко заметить сквозь радужный оттенок его воспоминаний, но, глядя на своих детей, он понимал, что они постарели так, как он не мог понять. Его сын выглядел так, будто готов был вздремнуть, судя по тому, что его голова начинала клевать носом. Лили посмотрела на Альбуса и вздохнула про себя: "Верно. Их должно было быть больше. Они все родились в течение десяти минут. Но это было только в Британии... Я уверен, что в других местах их больше". Лили повернулась и встретилась взглядом с Гарри. Наклонившись вперёд, она медленно провела пальцами по волосам Гарри. Успокаивая его, она убрала волосы с глаз: "Мир меняется очень быстро. Я наблюдала за его радикальными изменениями на протяжении всей своей жизни. Даже рождение сквиба стало ценной вещью. Я помню время, когда это еще считалось позором". Лили вздохнула и позволила своей голове опуститься на подушку рядом с головой Гарри. "Это безумный мир, папа... Твои Аркобалено тоже в некотором роде безумны. Но мне кажется, что они не настолько безумны, как то, во что превратился мир волшебников", — Лили зарычала, и Гарри повернул голову, чтобы посмотреть на неё. Их глаза встретились, и она улыбнулась. "Ты часто жаловался на них. Вначале это было довольно напряженно — слушать о том, что с тобой происходит. Мама презирала их всех. Но в конце концов они справились. Когда это было важнее всего", — Лили закрыла глаза и потянулась руками, чтобы обхватить ближайший бицепс Гарри. "... Было больно смотреть на тебя. То, что они сделали с тобой..", — её хрупкие руки крепко сжали руку Гарри. — "Мы делали все, что могли. Но... но иногда наших усилий было недостаточно. И я... я очень, очень сожалею". Лили прижалась щекой к плечу Гарри. Гарри хотел спросить, но ткань... Лили снова вздохнула: "...Джеймс готовит для тебя визуальную временную линию. Мама хранила шкатулку с записями "на всякий случай". На тот случай, если ты когда-нибудь... ты". Плавно они опустились в тишину. И Гарри закрыл глаза. Лили всегда предпочитала спать с ним. Когда она была маленькой, то ужасно возилась с Джинни и отказывалась ложиться спать, если Гарри не укладывал её. В конце концов, она смирилась с тем, что они оба будут ее укладывать (Джеймс всегда был маменькиным сынком, как считал Гарри. Они все были такими разными, по-своему очаровательными). И они просто тихо погрузились в дремоту. Знакомо, но в то же время странно. Сбоку прозвенел таймер, и Альбус вскочил со своего места, испуганно фыркнув. Он моргнул, прежде чем вскочить на ноги. Альбус надел своё снаряжение, новые перчатки и быстро снял с кожи Гарри всю промокшую ткань, начав с той, что была наложена на рот Гарри: "Пока не говори. Пожалуйста, дай мне минутку, папа". Одежда была брошена в корзину для мусора, и Альбус использовал то, что, как понял Гарри по запаху, было спиртом, чтобы оттереть оставшиеся следы. Чтобы убрать остатки, его протерли смоченной в прохладной воде тряпкой. "Хорошо. Это должно помочь. Я приступаю к приготовлению зелья, которое вы должны проглотить. Эффект сохранится, но ваше тело больше не будет поглощать остатки. Когда мы его приготовим, вам потребуется около трех дней, чтобы медленно вывести его из организма. "Вам нужно будет принимать дозу каждые пять часов..", — Альбус замолчал, а затем принялся сосредоточенно разглядывать свое рабочее место. "Это зелье варится несколько часов, не так ли?" — спросила Лили, получив в ответ подтверждающий гул. — "Папе разрешили уйти, да?" "Да. В данный момент я не могу ему ничем помочь. Это требует времени", — Альбус махнул рукой, и Гарри устало сел. Он натянул рубашку и застегнул пуговицы. Справившись с этой задачей, он вскочил на ноги. Он был очень рад, что у него появилась возможность уйти. Хотя эта комната больше походила на уютную мастерскую, в ней всё равно пахло больничным крылом, и Гарри не собирался там долго отдыхать. Лили взяла его за руку и направилась к двери. Гарри остановился, и Лили тоже остановилась. "Альбус... а как же... шрамы?" — спросил Гарри, подняв свободную руку, чтобы продемонстрировать слегка висящие шрамы, идущие по руке. За несколько часов цвет уменьшился до маленьких кружочков прямо над шрамами. Альбус повернулся, чтобы посмотреть, как и Лили. Они обменялись взглядами. "... Сначала поговори с Джеймсом. После этого мы сможем разобраться с ними. Если хочешь", — Альбус не согласился и отвернулся. Лили потянула его за руку, и Гарри молча позволил ей увести себя. Они прошли через коридоры и вышли на улицу. Гарри глубоко вздохнул и прикрыл глаза, пока Лили вела его к дому, стоящему на небольшом расстоянии. "Теперь это дом семьи Поттеров. Мама перевезла коттедж из Шотландии сюда. Магия его не поддерживает, теперь здесь гоблинские чары", — Лили рассказывала, как они шли по мягкой траве к входной двери. Гарри опустил взгляд на свои босые ноги и мысленно пожал плечами. Он поднял глаза, уже привыкшие к яркому солнцу, и с удовольствием посмотрел на холмы итальянской сельской местности. Лили провела его внутрь. Это было почти как в усадьбе. Красивые полированные полы. Свободная планировка. Много мест для сидения. В углу — красивый камин. Они не стали задерживаться и двинулись через дом к коридору, который разветвлялся налево и направо. Лили провела его влево до самого конца, после чего распахнула дверь спальни. Оодако лениво помахивал щупальцем из большого аквариума, в котором он сидел. Гарри улыбнулся и, выскользнув из рук Лили, подошёл к стеклу. Гарри приложил руку к стеклу, и Оодако в ответ прижал щупальце. Это мгновение длилось недолго, после чего Оодако погрузился в дремоту и стал лениво ловить рыбу. Аквариум был довольно огромным и мило украшенным, Гарри отошел от него и наконец-то оценил комнату. Довольно большая кровать, красные гриффиндорские простыни, соответствующие занавески и ковры — и широкие двойные двери, ведущие в небольшой внутренний дворик. Заборчик был небольшой, а сам дворик было недостаточно просторным для установки металлического стола и стульев. "Это мама сделала. На память для тебя", — Лили закрыла дверь и вошла внутрь. Гарри увидел все свои вещи, которые он оставил на столе, притулившемся в углу комнаты. А в углу... его Молния. Гарри моргнул и направился к предмету. Но прежде чем Гарри успел протянуть руку, чтобы дотронуться до него, Лили заговорила: "Мётлы не работают, больше нет. Это просто... мётлы". Лили подошла к двойным дверям, ведущим во внутренний дворик, и распахнула их. Внезапный тёплый ветерок вытеснил из комнаты затхлый воздух. Гарри опустил руку и отвернулся от метлы, чтобы посмотреть, как его дочь выходит во внутренний дворик и садится в одно из кресел. Мгновение спустя Гарри последовал за ней и тоже сел. На мгновение они замолчали, прежде чем Гарри нарушил молчание: "Говоришь... что чем больше магии использует волшебник или ведьма, тем короче их жизнь?" Лили хмыкнула, подняв глаза к небу: "Да. Наши тела вполне способны к магии. Тесты не дали результатов, но предполагалось, что вместо внешнего источника силы мы используем свою продолжительность жизни". Лили побарабанила пальцами по ручке своего кресла. "Я думал... разве не предполагалось, что мы используем природную силу земли? Что-то о лей-линиях?" — Гарри передернуло. Его теория никогда не была лучшей. Этим больше занималась Гермиона. Лили опустила глаза и посмотрела на Гарри: "Они исчезли... когда было снято проклятие Аркобалено". Опять он сравнивает временные линии со своим проклятием: "На что ты намекаешь?" Лили потерла лицо: "У нас нет всей необходимой информации. Ты так и не объяснил, почему Аркобалено были выбраны или прокляты. У проклятия должна быть функция — ты же полвека был ребенком, папа". Лили уронила руку, уставилась на нее, а затем сложила руки на коленях. "Существо в шахматной маске — должно быть, оно что-то извлекло из всего этого. Что бы это ни было... Джеймс всегда подозревал, что оно напрямую вмешивается в магию, которую мы используем", — Лили вздохнула, опустив глаза в пол. Гарри протянул руку и положил ладонь поверх её сложенных рук. "Именно поэтому мы решили использовать ресурсы, необходимые для очистки от личинок. Если это твои воспоминания как Черепа, то, возможно, мы сможем получить информацию о том, почему...", — Лили замолчала, переместив руки так, чтобы переплести их пальцы. "Я... я всегда хотела знать, почему...", — она замолчала. "Пожалуйста, отдохни, папочка. Я тоже отдохну. Это была трудная пара месяцев, не так ли?" — Лили заговорила через некоторое время. Она похлопала Гарри по руке и встала. Гарри кивнул в знак согласия и молча смотрел, как она уходит. Дверь в его комнату тихо закрылась. Он снова остался один на один со своими мыслями. Точнее, он, Оддако и его мысли. Гарри немного понежился на солнышке, потом встал и вошёл в свою спальню. На высоком комоде в углу в изобилии лежала мужская одежда. Гарри достал простую рубашку и джинсы и, найдя подходящее нижнее белье, переоделся. В самом нижнем ящике хранилась одежда, которая щекотала его память, а панковский стиль одежды очень напоминал Гарри то, что, как он предполагал, предпочел бы сам Череп. Гарри осмотрел комнату более внимательно. Под кроватью стоял ряд пластиковых коробок, заполненных его вещами. Точнее, вещами Черепа. "Наверное, у нас здесь была комната в казарме..", — пробормотал Гарри, — "Правда, Оддако?". Гарри посмотрел вверх и на резервуар, где находился Оддако. Гарри не думал, что Оодако слушает, потому что он все еще лениво плавал вокруг. Гарри предположил, что там была казарма — где же еще Каркасу размещать всех желающих? Учитывая, что большинство Каркасса, очевидно, были волшебниками, вполне логично, что Гарри никогда не задерживался здесь. Ему не дали ни дома, ни комнаты. Его хотели, но в то же время отложили в сторону. Койка — место для сна. Безопасность, но в то же время... Гарри потёр затылок и зарыл надежду на то, что всё это доверие не было напрасным, глубоко в недрах своего кровоточащего сердца. Гарри достал коробки и стал рыться в них. У него было много комплектов ботинок в стиле панк. ...и большая коробка с серьгами. И прочая атрибутика. Гарри встал с пола с изящной шкатулкой и двинулся, чтобы взять свою палочку-выручалочку. Гарри остановился. Его палочка...? Не здесь. "Значит, они сдержали своё слово. Она всё ещё там, в той комнате...", — Гарри запнулся. Что касается магии, то, раз уж он об этом подумал, хотел ли он вообще использовать магию? Гарри содрогнулся при воспоминании об огне, о боли, которую он сам себе причинял, продолжая наполнять свой организм магией, питавшей личинки. И даже не только это, но и тот факт, что он использовал свою жизненную силу для подпитки магии? Гарри наблюдал за тем, как сгибается его свободная рука. Он не чувствовал никакой разницы, но, может быть, именно так всё и началось? В последние несколько месяцев он пользовался своей магией так же свободно, как и всегда. Гарри тихо вышел из своей комнаты. Ему не потребовалось много времени, чтобы найти общий туалет в коридоре. Остановившись перед зеркалом, Гарри придирчиво осмотрел себя. Его волосы по-прежнему торчали вверх под странным углом и были ужасно фиолетовыми. Глаза по-прежнему были электрически-зелёными с исчезающими синяками. Он был немного бледен, но с более здоровым оттенком, чем в прошлый раз, когда он смотрел в зеркало. Его смущали оранжевые точки, которыми были отмечены камни. Гарри провёл пальцами по огромной выпуклости шрама и восьми кружочкам, обозначавшим количество камней. Гарри сделал успокаивающий вдох, сомкнул зубы и с силой надавил пальцами на шрам. По позвоночнику пробежали мурашки, когда он почувствовал почти болезненное ощущение. Гарри резко вдохнул через нос и надавил ещё сильнее. И вот. Камень. Это была не плоть. Гарри закрыл глаза и опустил руку, ухватившись за раковину, сосредоточившись на дыхании. Вслепую он потянулся к своему телефону. И остановился. У него больше не было телефона. Но даже тогда, кому он собирался звонить? Взгляд Гарри упал на шкатулку с драгоценностями. Он тихонько открыл ее. Внутри темно-красного бархата не было ничего вычурного. Сама шкатулка была дорогой, с темным налетом падубового дерева. Шелковисто-гладкая на ощупь. "Наверное, это подарок..", — пробормотал Гарри про себя. Его пальцы перебирали шпильки и серебряные цепочки. Оказалось, что в цветовой гамме Гарри было очень много фиолетового и серебряного."Красный бы не сочетался", — вздохнул Гарри. Тем не менее, Гарри осмотрел отверстия, которые он проделал в своем теле. Гарри нашел три серебряные шпильки и вставил каждую в открытое отверстие левого уха. Вес их был небольшим, но успокаивающим. Гарри провёл по ним пальцами. Это были всего лишь три плоских круга, но это было приятно. Остановившись, он порылся в коробке и нашел один, на котором на плоском круге шпильки был выгравирован осьминог. Гарри усмехнулся про себя и поменял среднюю шпильку в ухе на эту. Возможно, Череп, как и он сам, был по-своему очарователен. Как ребенок-панк, который пытается быть крутым, но упорно держится за детские вещи, которые делают его счастливым. Как Оодако. Гарри порылся в остальном и нашел еще несколько украшений на тему осьминога. Даже ожерелье с крошечным щупальцем. Гарри нашел простой серебряный стержень и вставил его в пирсинг брови. Гарри даже попробовал вставить маленькую шпильку в ноздрю, но от этого ощущения у него забурлило в животе, и он вынул ее. Пирсинг в губе был запечатан, и Гарри оставил его в покое. Гарри остановился у больших шариковых шпилек с очень длинными стержнями. Он поднес один из них к губам, а затем высунул язык. Не дырка, но все же. Выглядело это так, как будто такая вещь могла бы подойти. Гарри покачал головой и положил его обратно в коробку. Гарри наклонил голову из стороны в сторону, а затем покачал ею, чтобы понять, как он относится к дополнениям. Ощущения были... неплохими. Гарри осторожно потянул за украшения, прежде чем закрыть коробку. "Единственный я — это я... но я уже не тот, кем был. Уже нет", — Гарри наблюдал за своим лицом в зеркале, за движением его губ, когда он говорил сам с собой. — "Я — это я, и еще немного — так звучит лучше". Гарри улыбнулся про себя. Это было неплохо — видеть свою улыбку. Это было знакомо по форме, и Гарри оценил эту знакомость. Что же такое сказал ему Реборн? "... Наш выбор делает нас, не так ли...?" Гарри глубоко вздохнул и выпустил воздух. Он вернулся в свою комнату и положил шкатулку обратно в пластиковую коробку, в которой она была найдена. Он снова закрыл шкатулку. Гарри нашёл самые простые ботинки с минимальным количеством металлических шипов и сунул в них ноги. Теперь он чувствовал себя более непринужденно. Как будто сапоги и украшения были странной формой брони. Он чувствовал себя в большей безопасности. Гарри задвинул коробки обратно под кровать и лёг. Растянувшись на спине, Гарри, закрыв глаза, уставился в потолок. Может быть, немного медитации пойдет ему на пользу? Он сосредоточился на дыхании и расслабился. Простой стук разбудил его. За окном садилось солнце, и из открытых дверей дворика веяло прохладой. Гарри сел, когда дверь открылась. В комнату ворвался свет из коридора, и Гарри прищурился. Там была Лилиана. Она сделала глубокий вдох и выдохнула: "...на пару слов, пожалуйста". Лилиана ушла, оставив дверь открытой. Её голос донёсся до Гарри: "Встретимся на кухне". На кухне? Ну, хорошо. Гарри потёр глаз, встал с кровати и побрёл за ней. Благодаря открытой планировке он хорошо разглядел кухню и обнаружил Лилиану, сидящую на табурете у кухонного островка. Здесь тоже были широкие двери, открытые настежь и пропускающие легкую прохладу наступающей ночи. "Налейте себе что-нибудь выпить", — девушка указала на холодильник и взяла в руки стакан с чем-то похожим на колу. Гарри кивнул и осмотрел холодильник. В конце концов он остановил свой выбор на простой бутылке с водой. Он сел рядом с Лилианой и стал потягивать напиток. Гарри наблюдал за ее лицом, за тем, как она старательно не смотрит на него. "...Я тебе не нравлюсь, да?" — Гарри не мог не спросить. Сначала она отнеслась к нему с безразличным презрением, когда надела наручники. И неудавшееся похищение. Напряженный взгляд в кафе. Настороженная враждебность накануне вечером. "Нет. Не люблю", —Лилиана ответила категорично. Гарри сжалось сердце: "И почему же?" "Ты убил мою мать в одном из своих приступов ярости", — зелёные глаза Лилианы повернулись вправо, на мгновение вспыхнув оранжевым светом, когда её рука поднялась и запуталась в золотом ожерелье, которое она носила. Подождите... Мать Лилианы... "... дочь Альбуса?" — Гарри оцепенел при этих словах.Лилиана мрачно кивнула. "Я...?" — ему стало плохо. Лилиана отвела взгляд. "Я знала тебя только как Черепа. И однажды ты просто впал в бешенство. Прабабушка так и не поняла, что послужило причиной. Ты вырвался из этого состояния после силового воздействия. Ничего не помнишь". "... ты была там?" — Гарри услышал, как захрустела бутылка с водой в его руках. Лилиана глубоко вздохнула: "... нет. Я не была". "Я...", — Гарри замялся. "... Я простила тебя за это. Все знают, что ты не в состоянии остановить эти вещи. Но... Но я не могу...", — Лилиана сделала долгий глоток колы. "Ты обижаешься на меня", - заполнил тишину Гарри. "Да", — согласилась Лилиана и посмотрела на него. Она остановила взгляд на украшениях, украшавших его лицо. Она протянула руку и осторожно потянула за украшение в его брови. "Вы всегда были для меня как чужой дядя. Прыгучий, энергичный и немного сумасшедший дядя. Ты никогда не задерживался здесь надолго, но всегда был весел, когда возвращался. А потом..." "А потом я... убил твою маму", — Гарри заполнил тишину. Неверие было первой эмоцией. Неверие и отрицание. А потом... неохотное принятие. В конце концов, это был просто ещё один грех. Имя, которому он не мог дать названия. Оно даже не казалось ему реальным. "Гарт, Джакомо и Джильо — они умирают. По нашим расчетам, им осталось недолго... Череп", — Лилиана осушила банку колы и отодвинула ее от себя. Она не смотрела на Гарри, и Гарри не стал поправлять ее в том, как она назвала. Если у Лилианы были лучшие воспоминания о Черепе, чем о "Гарри", то он позволил бы ей утешиться. "Когда ты говоришь, что осталось совсем немного времени..", — Гарри замялся. "Сегодняшний мир уже не тот, что был в твоём сознании. Век волшебников закончился, если перефразировать кентавров", — Лилиана побарабанила пальцами по мраморной столешнице. "Старшие поколения неуклонно исчезают. Никто не достигает полной продолжительности жизни обычного волшебника", — заключила Лилиана. Гарри сделал паузу: "... а как же... я?" Физически он был очень здоров. Неужели он переживёт своих детей? "Ты — исключение, ты не подходишь", — твердо заявила Лилиана, ее голос был как всегда тщательно выверен. "Сколько времени?" — спросил Гарри, переключаясь обратно. "У них режим зелий, и весь последний год они находились на постельном режиме. Все ожидали, что они пройдут раньше, чем прабабушка..", — Лилиана нахмурилась. — "Они слишком сильно перенапрягались последние несколько месяцев". Из-за тебя — это было откровенное обвинение, которое Гарри услышал без слов. "Может быть, еще несколько месяцев. Гарт легко истощается... А Джильо — она хрупкая. Джакомо — самый здоровый. Думаю, он протянет дольше всех", — заключила Лилиана. Гарри вздохнул, потрясённый и стараясь не выдать себя. По какой-то причине, даже имея перед собой вещественные доказательства, это казалось просто невозможным. Они были слишком молоды (ожидайте, что это не так — это действительно не так). "Ты выглядишь... очень спокойной по этому поводу", — пробормотал Гарри. Лилиана повернулась лицом к Гарри, спина прямая, плечи отведены назад. Губы напряжены, глаза прищурены. "Я знаю их всю свою жизнь. Я знаю, что они немощны, с тех пор как мне исполнилось десять. Я смирилась с их грядущей смертью, когда мне было пятнадцать. Я видела, как они уходят из жизни! Ты не имеешь права даже намекать на то, что я бессердечна", — Лилиана закусила удила, костяшки пальцев побелели, исключая насилие. Гарри закрыл глаза и опустил лицо на руки. "Прости..", — Гарри замялся. — "Я просто..." Лилиана вздохнула: "Нет, нет... это..." "Это не нормально. Это действительно не так. Но я..", — перебил Гарри. Но на этом его мысль оборвалась. Лилиана откинулась назад и уставилась в потолок. "Что есть, то есть", — заключила она. — "Кроме того, мне нужно поговорить с тобой о делах". "О делах, да?" — спросил Гарри, сделав еще несколько вдохов, прежде чем выпрямиться. "Да, дела... Дела Аркобалено. Что вы планируете в этом плане? Я здесь босс. Мне нужно знать, какова наша позиция. Каркасса претендует на тебя, Череп. Но и у Аркобалено есть претензии. Что ты собираешься делать?" — Лилиана надавила. Но действительно, что собирался делать Гарри? "Я... я не знаю", — слабо прозвучало в ответ. Лилиана нахмурилась, молодые морщинки избороздили ее лицо. "... нет. Ты должен знать. Подумай хорошенько, Череп". "А у меня есть выбор? Я вижу, на что ты давишь", — Гарри понизил голос, его плечи поникли. Лилиана скрестила руки на груди: "Выбор есть всегда.Но я должна его знать". "... дай мне подумать", — пробормотал Гарри. — "... пожалуйста". "Тогда ты можешь сделать кое-что для меня, пока будешь думать об этом", — заявила Лилиана, и Гарри нахмурился. Он нахмурился на столешницу, прежде чем направить взгляд на Лилиану. Что ж, Гарри делал "работу" для Джинни (и разве это не странная мысль? Что вообще было в тех коробках, которые он отправлял?), но для Лилианы он делал это впервые. Что ж, молчание говорило само за себя. И Лилиана поднялась: "Ваш комбинезон. В нем есть рунические модификации. Помимо всего прочего. Тебе нужно достать его оттуда, где ты его оставил". "Подожди... ты имеешь в виду..", — Гарри прижал руку к рубашке, разглядывая комбинезон, в который была одета Лилиана. "Да. Отправляйся в убежище Аркобалено и забери его", — Лилиана сидела, расправив плечи, и пыталась выглядеть авторитетно. Это было настолько мило, насколько и оскорбительно. Гарри не успел даже спросить, зачем ей это нужно, как она продолжила. — "Она пропитана самим твоим присутствием, ДНК и силой. Местонахождение виллы Каркасса скрыто от посторонних глаз. Но если отступник Лонгботтом завладеет этим костюмом — если он поймёт, насколько ценной является эта вещь..", — она замолчала. — "Память, которую вы оставили в этом костюме, несомненно, достаточно сильна, чтобы привести его сюда". Это было бы катастрофой. "Но подождите... подопечные, которых я избил...?" — Гарри вздрогнул. "Починили и поставили на место. Гоблины были быстры. Мы пролежали всего несколько минут", — Лилиана отмахнулась. "Мой младший начальник быстрый". Хорошо, что они были компетентны. Но оставалась еще проблема "убежища Аркобалено" и возвращения в место, к которому он не знал, как относиться, или не хотел возвращаться, или: "Где же это убежище?" Лилиана закрыла глаза, нахмурила брови, сдерживаясь от явного вздоха: "Наверное, мне нужно повидаться с Лили по поводу моего душевного состояния..." Гарри потер виски, сильно надавливая на них, как будто это могло избавить его от головной боли. "Действительно", — мрачно проворчала Лилиана. Гарри отодвинул от себя бутылку с водой. Едва отпив из нее, он наклонился вперед и положил голову на руки. "...Может быть, мне стоит просто уйти? Чтобы тебя не нашли", — предложил Гарри, как бы больно ему это ни было. Лилиана насмешливо ответила: "Нет. Это и твой дом тоже". Гарри взглянул на Лилиану. Чутье не подсказывало ему, что она лжет. Она смотрела на него снизу вверх. Рука все еще путалась в ожерелье, сжимая его так, словно это была самая дорогая вещь на свете. Возможно, так оно и было. "Ты не можешь так говорить после того, что я сделал", — заметил Гарри, не говоря прямо о смерти, которая затаилась между ними. "Все сложно... Все сложно, и мы никогда не будем близки. Но прабабушка так любила тебя, что создала "Каркассу". Со временем она превратилась в многофункциональную структуру. Но основа ее никогда не изменится. Это твой дом... до тех пор, пока ты этого хочешь. Здесь прожили свою жизнь ваши дети. Здесь живут ваши внуки... ваши правнуки... и все ваши будущие потомки. Это дом Поттеров — пусть и под другим именем", — в словах Лилианы чувствовалась определённая харизма, хотя она и была холодна к нему. "... как есть — просто... просто продолжай доказывать мне, что ты достоин любви. Стоишь душевной боли. Ты — любовь и душевная боль в равной степени, как объясняла тебе прабабушка...", — во рту Лилианы появилась горькая гримаса. "... твоя мать... как её звали?" — спросил Гарри. Лилиана закрыла глаза. Молчание затянулось. "Ее звали Роза. Младшая дочь дедушки Гарта", — Лилиана медленно ответила, открыв глаза, чтобы встретиться взглядом с Гарри. И затем она не отвела взгляд. "А другие его дети?" — спросил Гарри, чувствуя, что у него перехватило дыхание. "Всего семеро детей — Габриэль, Серхио, Эмилия, Донна, Белланс, Антония и Роза", — перечислила Лилиана. — "В основном девочки. До сих пор в живых остались только Эмилия и Донна. Они грязнокровки". Лилиана замолчала, в ее глазах разгорался спор с самой собой, пока она мысленно решала, стоит ли ей говорить. В конце концов, она решила, что да, и заговорила: "... Они также активны в пламени. Дожди. Они взяли пример со своей матери, бабушки Арии. Она умерла десять лет назад. Заражение крови". Лилиана пристально смотрела на него, ища слабое место. Пламя... .... Пламя...Гарри нахмурился: "То есть... Пламя - это..". Гарри вцепился когтями в свою память, умоляя о чём-то. Но в его голове зияла тишина. Только тьма, которая тянулась все дальше и дальше, пока он искал ответ. "Это эволюция. Эволюция магии", — глаза Лилианы словно светились, вспыхивая оранжевым светом, а рука побелела от захвата ожерелья. — "Я знаю, что старшие поколения не считают это таковым, но я знаю, что это правда. В отсутствие магии не может быть ничего, поэтому есть это". Гарри вздрогнул. "Я не... у меня недостаточно информации об этом". "Тогда разберись с собой. И этот костюм! Это мой приказ. Для всеобщего благополучия", — Лилиана указала пальцем на Гарри, прежде чем встать. Она провела пальцами по своим коротким волосам, делая жест, который, как Гарри помнил, он делал не раз, особенно когда нервничал. Лилиан нервничает, отдавая приказы. Но она достаточно смелая, чтобы сделать это в любом случае. Гарри молча смотрел, как она уходит. Гарри зарычал про себя и взъерошил волосы. Чёрт бы побрал его память! Гарри вернулся в свою комнату и поднял Оддако. Он остановился и оглядел свои вещи. Сумка, коробка из-под обуви... мотоцикл. Он положил в карман мотоцикл и ключ от него. Возможно, поездка пойдет ему на пользу. "Давай возьмём мою палочку, Оддако", — Гарри усадил осьминога на левое плечо. И как только Оддако был крепко укутан, Гарри вышел из своей комнаты, из Дома Поттеров и вернулся на главную виллу Каркасса. Найдя комнату встречи, он обнаружил палочку смерти там, где оставил её. Гарри осторожно взял её в руки. Ничего. Он ничего не почувствовал... абсолютно ничего. Гарри взмахнул палочкой и увидел, как в воздухе вспыхнула короткая жизнь ярко-фиолетовых искр. Гарри положил палочку на ладонь, чтобы она свободно покачивалась. Хотя теперь, когда он находился здесь и в этом моменте времени, что ж... Гарри не собирался жить вечно. Джинни уже ушла раньше него. Тедди тоже. Остальные его дети, очевидно, не слишком отставали. Гарри не возражал против того, чтобы свободно использовать свою магию, чтобы сделать себя лучше, чтобы устранить Фрэнка и любую другую угрозу, которая могла бы принести вред этому убежищу. Гарри не стал бы уклоняться от неизбежного. Смерть никогда не была врагом. Как и возраст. "Укажите мне Лили-Луну Поттер", — пробормотал Гарри, наблюдая, как палочка вращается, пока не находит нужное направление. Идеально. Гарри держал руку ровно, проходя через виллу и выходя через парадную дверь. Палочка указывала на улицу — неужели Лили была за пределами виллы? Гарри недолго раздумывал над этим. Его внимание привлёк стук копыт. Гарри посмотрел вверх — солнце уже село. Луна вышла. Он посмотрел налево — там был Фиренца. "... Честно говоря, я не ожидал увидеть тебя снова. Когда ты вернулся в стадо", — признался Гарри, — "но сейчас, когда мир стал таким, какой он есть... я рад, что увидел тебя". Гарри повернулся лицом к Фиренце, откинув голову назад, чтобы взглянуть на старого кентавра, возвышавшегося над ним. Бледный и мерцающий в ночи. Фиренце улыбнулся и протянул руку: "Пойдем, прогуляемся со мной". Гарри без колебаний взял его за руку и рассмеялся от сильного рывка, в результате которого он чуть не свалился со спины Фиренце. Гарри подтянулся на ногах и удержал равновесие, не хватаясь за спину Фиренца. Фиренце выглядел старым, но сила его не иссякла. Фиренце повернул налево и начал медленно, уверенно идти в ту сторону, откуда пришел. Он направился к лесу, который был аккуратным и находился на расстоянии нескольких метров от главной виллы. Гарри подождал, пока они окажутся среди деревьев, и только потом заговорил: "Ты что-нибудь знаешь о том, что случилось с магией?" Потому что Гарри понял, что произошло с волшебниками. Кентавры были мудрыми, и, конечно же, у них были какие-то идеи? "Энергии мира вернулись на свои места. Всё так, как и должно быть", — Фиренце шёл по хорошо протоптанной тропинке в лес. Пройдя совсем немного, они вышли на поляну, на которой стояла полузабытая беседка. В основном она заросла лианами. Кусты, посаженные вокруг беседки, были высокими и усыпаны ярко-фиолетовыми цветами. От них исходил пьянящий запах. Гарри повернул голову. По кругу вокруг поляны было посажено дерево того же сорта. Высокое, тонкое, обременённое сиреневыми и бледно-фиолетовыми цветами, которые росли гроздьями и обвисали, как хвосты старой лисы. "Что это за место?" — спросил Гарри, затихая. Казалось, что сам воздух здесь чем-то заряжен. Фиренце предложил Гарри опуститься на землю, и Гарри послушно соскользнул с нее и встал на ноги. Здесь все казалось намного больше. Фиренце молча зашагал к беседке, вход в которую был такого размера, что в ней легко мог бы находиться кентавр. Гарри шел следом. Когда-то беседка была белой. Но краска облупилась большими пятнами. Гарри нашел скамейку, на которую можно было присесть, и повернулся лицом к Фиренце. Кентавр лишь протянул руку из беседки, чтобы коснуться ярких пурпурных цветов кустарника. "Их часто называют чудом Перу. Греки называли его ночным цветком. Французы называют его "ночная фея". Но все равно, они раскрываются только ночью". Фиренце сорвал цветок и предложил его Гарри. "Цветы используются для приготовления ослепительных блюд. Части растения можно использовать в качестве мочегонного, чистящего и противоглистного средства. Листья снимают воспаление... а семена считаются ядовитыми. Красивый цветок, для таких целей", — Фиренце продолжал, а Гарри ждал, пока кентавр скажет то, что хотел сказать. Если бы Гарри мог помочь, он бы никогда не стал торопить кентавра. Конечно, потом Фиренце решил замолчать. Гарри ждал, сколько мог. Но он мог только долго смотреть на цветы. "Зачем ты привел меня сюда, Фиренце?" — спросил Гарри, нарушив молчание, которое стало уже слишком долгим. "Ты был готов быть здесь, и мир сдвинулся, чтобы позволить тебе существовать в этом пространстве таким, какой ты есть", — Фиренце повернул свое исхудавшее лицо, чтобы улыбнуться Гарри. "Но почему это место так важно? Я имею в виду — не то чтобы оно было некрасивым... но почему?" — Гарри аккуратно положил цветок на скамейку рядом с собой и сосредоточил все свое внимание на Фиренце. Старый кентавр хмыкнул и откинул голову назад. Острие крыши исчезло. И изнутри можно было смотреть на небо. "Какое значение ты придаешь этому месту?" — Фиренце не ответил, и Гарри отчаялся, что когда-нибудь получит прямой ответ, чем дольше они разговаривали. Все всегда запутывалось, а ему это не очень нравилось. Гарри ссутулился и, откинув голову назад, уставился на листву или растения, прижавшиеся к бокам беседки, закрывая большую часть обзора из открытых "окон". Зачем кому-то понадобилось держать это место? Оно обветшало, но никто не работал над его ремонтом. В воздухе витало какое-то чувство, но Гарри не мог определить, что это такое. Короче говоря, это может быть полезно только как... "Это память. Образ в чьей-то памяти", — вслух заключил Гарри и наклонил голову, чтобы посмотреть на Фиренце. Кентавр хмыкнул, но не стал ни исправлять, ни опровергать предположение.Гарри вздохнул и перевел взгляд на листву. — "Я не знаю, что ты пытаешься мне сказать, Фиренце". Фиренце хмыкнул: "Не многие знают. В этом и заключается загадка жизни. Мы — сумма нашего опыта. Мы — это то, чему мы учимся. Но когда мы покидаем этот мир, что происходит с теми следами, которые мы оставили?" Гарри замер. Oх....О. "Следы исчезают. Мир превращается", — пробормотал Гарри. "Все, что есть, будет снова, и все, что прошло, придет снова", — ответил ему Фиренце. Гарри открыл глаза, чтобы посмотреть на кентавра, и обнаружил, что тот смотрит не на Гарри, а на то место, откуда он сорвал цветок. Новый цветок уже был там, полностью распустившийся и обращенный к луне. Но что это значит? "...Ты ведь не собираешься объяснять это дальше, чем уже объяснил?" — Гарри не смог бы сдержать раздражённого тона, даже если бы попытался. Фиренце рассмеялась: "Твоя Джинни говорила мне то же самое — много раз". Гарри запустил пальцы в ткань джинсов. "Фиренце... она... она когда-нибудь была счастлива?" — Гарри не осмеливался поднять взгляд от своих рук. Он не хотел видеть, поэтому закрыл глаза. Но уши он оставил открытыми. "Она скучала по тебе? Да. Твоя Джинни скорбела и любила в равной степени. Она улыбалась, плакала, строила планы и реагировала... Она была во всём спектре радуги, как это часто бывает у людей. Инстинктивно ваш вид знает, как привнести в свою жизнь как можно больше радости, чтобы она была полноценной", — голос Фиренце был низким и успокаивающим, как шепот ветра. "Но сказать, что она была счастлива? Я не думаю, что слово "счастье" может охватить все, что может чувствовать человек в своей жизни. Нет, я думаю, что вопрос, который вы хотите задать... жила ли она?" — снова наступила тишина. Гарри уставился в темноту за своими веками. "... она жила?" — наконец взмолился Гарри. Ни один из них не может жить, пока жив другой. "Да". Гарри услышал улыбку в голосе Фиренце и открыл глаза. Кентавра не было. На кустах не было цветов. Хотя в нос все еще ударял слишком сладкий запах. Гарри лениво огляделся по сторонам, а затем опустился на колени. Его внимание привлек фиолетовый цвет, и, посмотрев налево, он обнаружил, что цветок, подаренный ему Фиренцем, все еще находится там. Гарри осторожно взял его в ладони. "Это был сон, Оддако?" — спросил Гарри у осьминога. Оодако молча сжал плечо Гарри. В утешение. Гарри вздохнул и прижал цветок к губам — поцеловал его. И позволил ему упасть на землю. "Всё, что есть, будет снова, и всё, что прошло, придёт снова", — пробормотал Гарри про себя, вторя Фиренце. Гарри медленно встал. Он осторожно перешагнул через цветок, который уронил на землю. Он подошёл к порогу беседки и остановился. Все цветы на деревьях опали. Пол леса покрывала бледная сирень. Деревья были голыми, кроме памяти о том, что там было. "...Тогда до следующего раза", — Гарри улыбнулся про себя и погладил Оодако по голове. — "Я могу с этим смириться". Гарри шагнул вперед, осторожно ступая по тропинке, которая привела его сюда. За ним тянулись следы. Хотя отпечатков копыт обнаружить не удалось. Воздух был электрическим на языке. Ночь приятно холодила лицо. Палочка в руке: "Укажи мне, Лили Луну Поттер". Палочка покрутилась, затем осела. И Гарри последовал за волшебством.