Бытие в мире МК

Куай хмурился.    Поглядывал на закрытые двери, что вели в зал и откуда доносились приглушенные возгласы. Опять. Они опять спорили. Старший брат становился все угрюмее и молчаливее, поджимал губы и щурил глаза, качая головой на все расспросы младшего. Все чаще он лицезрел отголоски их с отцом препирательств в напряженных взглядах и резких ответах. Это продолжалась не первый месяц, с тех самых пор как Хан переступил порог двадцатилетия. Кажется, не осталось ни одной темы, касаясь которой отец и брат не ругались.    Куаю это не нравилось, но перечить старшим, а тем более вмешиваться он не решался.    Под грохот чего-то разбившегося дверь отворилась, и Хан вышел из комнаты, одаривая встречных взглядом не менее острым, чем его ледяное копье. Караульные еще даже не успели завершить поклон, как он уже скрылся из виду.  Куай осторожно заглянул в проем, находя отца, склонившегося над столом, с устало опущенной головой и поникшими плечами. Осторожно собрав осколки чаши с пола, он положил их низкий табурет, и, учтиво поприветствовав, обратился к главе их рода.  – Я могу помочь, грандмастер?  – Прости, что тебе приходится быть свидетелем этой несдержанности, – лицо мужчины исказила гримаса горечи и сожаления. – Твой брат, бесспорно, силен и умел, с задатками лидера...но порой он меня пугает.  Куай слушал с нарастающим чувством тревоги и ещё чего-то необъяснимого. Словно вот-вот случится что-то важное. Плохое.  – Чего же страшится грандмастер Лин Куэй? – Би-Хан амбициозен, причем настолько, что жажда власти может его однажды погубить. – отец покачал головой, будто бы отгоняя наваждение от себя. – И боюсь я не только как лидер, но и как родитель...что эти устремления погубят не только его самого, но и тебя, и Томаша. И весь клан. Обойдя стол, мужчина приблизился к сыну. Осторожно положив тому руки на плечи, он позволил себе скупую улыбку. Настоящую, что отражается в зрачках и греет душу. Скупой на физическое проявление ласки, он не часто баловал детей, воспитывая их в строгости и даже суровости. Непривычный к подобным жестам Куай озадаченно смотрел в ответ.  –Ты должен всегда помнить о своем долге, сын. Будь подле брата, его опорой и поддержкой. Но что гораздо важнее, будь честен с ним: говори правду, даже если она неприятна; говори, даже если он не прав. Не бойся гнева, застилающего глаза, ибо ложь хуже страха. Перед ним будут лебезить, льстить и петь дифирамбы, раздувая эго. Держи его на привязи, ближе к Земле. Помни о том, что у вас одна кровь.  Куай кивнул, склоняясь перед своим мастером и принимая его волю. Почему-то гадкое предчувствие заворочалось где-то в грудине, заскреблось за ребрами. Будто бы это было прощание.  Отец похлопал его по спине перед тем, как удалиться в свои покои, что тоже было необычно. С тяжелым сердцем и неспокойной душой он побрел к источникам, надеясь, что горячая вода смоет все дурные мысли. Эту ночь он провел не сомкнув глаз, тщетно силясь очистить и успокоить разум медитацией. Лишь под утро, когда он почти провалился в поверхностный сон, ему удалось унять метавшееся сознание. Его разбудил громкий стук в дверь и понурый воин, просивший немедленно явиться в общую залу. Сердце грохотало в груди, пока он наспех одевался, аккуратно подвязывая пояс и забирая волосы в тугой пучок.  Караульные отворили перед ним двери и внутри его встретил Би-Хан, перемазанный кровью, с трупом отца подле. Несчастный случай, сказал брат: они вышли на утреннюю охоту вместе, но разделились в лесу, и услышав клич он поспешил на помощь. Но не успел.    Теперь у них новый грандмастер.