***
- Что? - только и может произнести Николай Петрович. По его взгляду понятно, что такого он никак не мог ожидать. Ну конечно, кому будет приятно узнать через СОРОК С ЛИШНИМ ЛЕТ, что ты воспитывал не своих детей и любил; что внуки, за которых ты готов порвать любого - не твоей крови. И что жена, всегда поддерживающая абсолютную безоговорочную верность, прошедшая с тобой огонь, воду и медные трубы - врала тебе, глядя прямо в глаза всю вашу совместную жизнь. Галина подбегает к мужу, теребя его за рукав и пытаясь разговорить: - Коленька, Коленька, давай не будем сейчас уже ворошить прошлое! Я прошу тебя! Настя, Вера и остальные молча уставились на Галину Ивановну и ставшего в один миг самым несчастливым человеком, преданным дважды, Николая Петровича. Он тоже молчал. Говорить ничего не хотелось и не шло на ум путного. Жена - предательница; сыновья и внуки - неродные. Хотя они-то как раз ни в чем здесь не виноваты. Сыновей Николай всю жизнь любил и любить будет. Внуков тоже. Куда денешься? Просто пока, наверное, ему нужно немного или много времени - привыкнуть, свыкнуться, осознать всё и принять решение на холодный ум. Это будет лучше всего. "Пока что мне надо уйти!" - подумал мужчина, отступая к выходу. И слышал, как его жена бежала за ним следом, крича что-то про прожитые в счастье годы. В таком уж счастье, правда? - Вер, зачем ты вообще прочитала результаты теста этого гребаного?! - накинулся Костя на жену, более-менее отойдя от ступора. Настя заступается за подругу: - Кость, рано или поздно правда бы вскрылась всё равно. Либо маме надоело бы притворяться, либо... еще как-то. - Настя, ну как? Как?! - Откуда я могу знать, как! В любом случае, на Веру кричать не надо. Она не виновата, что мама в молодости... была не совсем верной женой. Лёня согласно кивнул: - В самом деле, чё ты орёшь-то? М-да... Мама, конечно, учудила. Выходит, он нам не родной отец. А воспитывал всех как родных и не знал этого. Люся убегает в свою комнату, Маша и близнецы - за ней.***
Галина Ивановна так бережно охраняла эту тайну от мужа и детей. Чтобы никто ничего не узнал. Пусть каждую ночь и винила себя за содеянное - этот чёртов роман с Валеркой, длительностью в шесть лет. Пусть ей невозможно, невыносимо было спать спокойно и знать такое. В первые годы жизни обоих пацанов рана кровила, гноилась и болела. А потом постепенно затянулась и почти перестала беспокоить. Там было не до того: школа у Лёни, садик - у Кости; Костины жалобы на учителей в школе и беготня туда-сюда к директору; Лёнина секция дзюдо, о которой он долго-долго ныл, в итоге родители сдались, скопили нужную сумму и приобрели ему инвентарь; первые победы мальчиков и первые разочарования; первые поцелуи и выпускные... Всё это так далеко оттянуло тот роман, закончившийся по инициативе самой Гали, что она и думать о нем забыла. А теперь, в один ужасный день, всё рухнуло. Открылось кровотечение старой, затянувшейся раны. Она заболела с новой силой, вдвойне или даже втройне. Хлопает дверь в прихожей. В надежде, что это её дорогой и любимый муж, женщина выбегает на звук и... видит невестку. По вине которой все обо всём и узнали. А с другой стороны - что её винить? Сама виновата, наговорила и вывела всё к тому, что случилось ужасное. Поэтому, равнодушно окинув Веру взглядом, Галина возвращается на кухню. - Галина Ивановна, я хочу перед вами извиниться, - Вера садится за стол, - За то, что так получилось. Я не ожидала, что... - Да ладно, Вер, - свекровь махнула рукой, опустив голову на локтях, - Уже всё произошло и вряд ли что изменишь. В гостиной кто-то торопливо ходит. Вера, заметив свёкра, бежит к нему, чтобы поговорить. - Николай Петрович, выслушайте то, что я вам сейчас скажу, пожалуйста! Он останавливается, повернувшись к ней: - Что? - Николай Петрович, ну я понимаю, что такое узнать - это... - Это предательство и никак не назовешь по-другому! Что было в голове у бабы, которая сначала сделала двоих детей на стороне, а потом их еще и скрывала, выдавая за моих родных! В гостиную вбегает Галина, упав на колени перед мужем: - Коленька, ну прости ты меня, прости! Я тогда не соображала, что делаю! Я наделала много ошибок, но готова за них понести любое наказание! - Галь, встань с колен. - Пока ты не скажешь, какое наказание я должна нести за то, что натворила - нет! Он силой, но аккуратно и бережно поднимает её: - Я не могу сейчас думать об этом. Мои чувства задеты, хотя я никогда не любил говорить обо всей этой вашей бабской хренотени. Тем не менее, скажу и пойду. Затем Николай обращается к невестке с просьбой выйти и оставить их ненадолго наедине. Она молча выходит.***
- Галя, ты знала, что я к тебе..., - он сморщился, - испытываю. И параллельно еще крутила шашни с каким-то... - Это был Валера. Я готова рассказать тебе всё, во всём признаться. Только ты не уходи и прости меня! Николай Петрович заморгал. Такого он не ожидал даже после всего. И думал, что теперь-то ко всему готов. Но явно не к тому, что его законная жена продолжала спать еще некоторое время со своим, по её же словам, бывшим хахалем. На глаза мужчины наворачиваются слёзы, которые он торопливо вытирает ладонью. - И долго вы с ним? - Нет! Недолго, Коля, недолго! - Сколько? - Да я... - Сколько, я спрашиваю?! - Шесть лет! Три года до женитьбы и три - после неё. Но он просто угрожал мне, что если я уйду, то он покончит с собой, а я в это всё верила и только поэтому оставалась с ним! - А спала ты с ним, потому что он грозился аскорбинки пойти нажраться? А сохраняла обе беременности тоже по этой причине? - Нет, я хотела давно уйти, но он так реалистично изображал каждый раз попытки самоубийства... Только я начну - он бежит за ножом; стоит мне начать разговор опять - он глотает таблетки или приставляет к шее топор. То есть, любви-то никакой у нас и не было. Только тебя я любила всю жизнь!