Кошмар со вкусом прошлого

- Кошмар какой-то...- подоспевший к ним Се Лянь выглядел не самым лучшим образом, будучи утомлённым битвой с марионетками, однако, казалось, всё ещё был готов пуститься в бой при необходимости. - Вы в порядке? Такой вопрос звучал крайне странно, ведь в каком генералы могли быть порядке, когда прямо перед ними разворачивалась какая-то фантасмагория с бесчисленными двойниками, которые отчего-то не хотели говорить, кто из них реальный, а кто нет. Возможно, только сам Се Лянь не начал путаться в себе подобных особях, отчаянно держась за свою личность и не давая другим присвоить её себе, заглушив в нём идентичность. Но они были другими. Когда Хуа Чэн в облике Се Ляня впервые предстал перед ними, они были ослеплены его внешностью в полуобморочном состоянии, отчего не отличили его в первые несколько секунд. Однако тот совершенно не пытался выдавать себя за него, иллюстрируя свою дерзкую натуру всеми возможными способами, вследствие чего им не составило большого труда направить на него оружие в попытках узнать, кто он такой. Этот же индивид был совершенно другим. Мягкая улыбка, добрые глаза, походка и даже поступки, одним из которых была забота о товарищах, невзирая на свои собственные раны, - всё принадлежало Се Ляню, которого они так долго знали и любили. Скорее всего, они бы даже не отличили его от настоящего, не случись перед ними столько разнообразных событий, или если бы они не услышали это "якобы" в своей голове перед тем, как потерять связь с подлинным Наследным принцем. Однако всё это произошло. Они знали, что тот, кто стоял перед ними являлся не более, чем подделкой, посмевшей так нахально выдавать себя за их друга, словно всё так и должно было быть. - Вы всё это время были вместе с другим мной и не верите, что я настоящий, не так ли? - его глубокие глаза, казалось, по-настоящему умели видеть все их мысли сквозь непробиваемые стены, которые генералы пытались соорудить столько лет. - Что ж, в этом нет ничего необычного, давайте я вам докажу, что мне можно доверять. - Что ты, что ты, конечно, ты всем своим видом внушаешь доверие, - однако тон и слова Фэн Синя, всеми силами пытавшегося следовать указу настоящего бога, не внушали доверия от слова совсем. - Ладно?...Но тогда вы смогли бы рассказать мне о том, что происходило с вами, пока меня не было? Что он вам говорил? - Да ничего особенного...погоди, ты ведь ранен! - ловко перевернув ситуацию, Му Цин указал на окровавленные одеяния. - Что с тобой-то произошло?! Когда мы разминулись? Наблюдая за всем этим спектаклем, Фэн Синь невольно восхитился способностями Му Цина, намного превосходящими его собственные жалкие попытки притворяться. Этот Се Лянь определённо не сможет догадаться, что они знают его истинную сущность. Кстати об истинной сущности...а кто он такой? Очередной реалистичный двойник?... Почему-то только сейчас эта мысль возникла в сознании генерала, старавшегося не слишком усердно думать обо всём этом ужасе, дабы не нагружать себя лишними затратами энергии, которые, вполне возможно, оказались бы бессмысленными. Однако как только он позволил этой будоражащей дух догадке появиться в своём разуме, какое-то смутное ощущение начало закрадываться в его душе, пытаясь развеять туман, окутывающий мелкие кусочки пазла, разбросанного по широкому полю. Кто из всех Се Ляней был настоящим? В одиночку думать не хотелось, да и не представлялось возможным, ведь, как правило, все объяснения в этой обстановке он получал от своих друзей, рассуждающих и улавливающих все необходимые детали, отчего он порой даже не пытался вникать в саму суть вопроса, оставив лишнюю мороку на гораздо более осведомлённых в этой сфере людей, но теперь...теперь он понимал, насколько ошибался, позволяя всему течь мимо него. Му Цин, в свою очередь, даже не подозревал обо всех метаморфозах, происходящих в голове товарища и продолжал беззаботно беседовать с выдававшим себя за оригинальную личность существом. Прокрутив в голове области, которые уже успели расшифровать небожители, Наньян обратился к тем, что они успели затронуть лишь вскользь, и тем, что объяснял им настоящий Се Лянь. Настоящий Се Лянь... Когда он упустил его из виду? Это случилось, когда его похитил двойник, заключив в лес с тысячами копий? Или раньше?... А до этого с каким из Се Ляней они беседовали?... Мысли стали путаться, виски воссоздали пульсацию, подобную той, которая возникла с истошным воплем прошлого Наследного принца. А тот Наследный принц точно был настоящим? Хотя Фэн Синь не мог с точностью сказать, что принявший истинный демонический облик клона не являлся подлинным двойником под прикрытием, которого они могли спутать из-за их одинакового начала с Се Лянем, он пытался остановить похитителей ещё и потому, что не был уверен в том, что новоприбывший небожитель был настоящим Наследным принцем. И все же...Почему они так легко смогли определиться, когда перед ними стояли сотни точно таких же людей, ничем не отличающихся от того, кого они выбрали? В конце концов, все копии после приняли, как сказал Хуа Чэн, истинный облик двойника, и только бог в руках Князя демонов оставался прежним, что только убедило их в том, что они поступили правильно. Но следовало ли так сильно доверять тому, кто испытывал к ним такую вопиющую ненависть, высеченную у него на костях с того самого момента из их прошлого, когда он отцепил маленького оборванца от Наследного принца? Могло ли быть так, что всё было подстроено именно тем, к кому они не обращали подозрений с момента появления второго божества? Без его на то согласия взгляд генерала обратился ко всё ещё мирно лежащей на земле фигуре с порезанной шеей, из которой продолжала капать кровь. Любезно оставленная на память рана позволяла с лёгкостью опознать демона, закрывавшего своими плотью и кровью путь к бегству для предполагаемого возлюбленного. Бессознательное тело имело те же черты, что и то, которое стояло в паре метров от него и разговаривало с Му Цином, пытаясь объяснить все тонкости своего положения, отчего перед глазами небожителя не могли не пронестись мгновения, когда они сражались рука об руку, защищая Се Ляня, как бесценное сокровище, украденное из-под носа у пиратов. Тогда обычно величественный и навевающий ужас демон был практически таким же, как они, только имел наиболее яркое проявление своей любви по отношению к Его Высочеству. Такое было возможно увидеть только у тех, кто готов был совершить что угодно во имя своей пылающей страсти, и Хуа Чэн был именно таким, когда дело касалось Наследного принца. Только точно таким же и был сам Се Лянь, обладающий необузданным пылом, в прошлом проявляющимся чаще всего в боях и его стремлениях доказать свою правоту. Спустя десятилетия он стал гораздо более сдержанным, будучи опытным во многих аспектах выживания или выдержки, но от прежней личности невозможно было избавиться так, чтобы от неё не осталось и следа. Верно. Именно поэтому он не мог позволить кому-то играть с ними словно с тряпочными куклами, или не мог выбрать того, кто будет делать это с другими на постоянной основе и получать от этого безумное удовольствие, которое будет его подпитывать на протяжении всей жизни. Если их друг доверился ему, значит он тот, кому можно доверять. Напомнив себе это и рассыпав в прах все ненужные сомнения, Наньян без зазора совести подошёл к бледной фигуре в луже крови и приставил ладони к его телу, вливая духовную энергию и исцеляя не задевшую важные точки рану. - Что ты делаешь? - только сейчас Фэн Синь вспомнил, что всё это время находился там не один. До этого момента не обращавшие на него ни капли внимания собеседники в какой-то промежуток времени направили на генерала полные непонимания взоры, словно тот уговаривал петуха снести яйцо вместо того, чтобы исцелять товарища. - А? Я просто подумал, что нельзя оставлять его вот так... - Это очередной двойник? - "Се Лянь" перед ними выглядел крайне увлеченным, словно на поляне валялось не раненное тело, идентичное его собственному, а какое-то редкое существо, о котором слагались легенды и пелись песни по всему миру. - Выглядит так похоже! - Определённо, но что нам с ним делать? - Му Цин указал на всё ещё бессознательного Хуа Чэна. - Идиот, зачем ты исцеляешь его? Теперь Фэн Синь недоумевал ещё больше. Это актёрская игра такая? Не слишком ли Му Цин вжился в роль? *Ты чего такое говоришь?* - в ответ на вопрос по духовной сети бровь Сюаньчжэня вопросительно изогнулась, а взгляд обратился ко всё ещё сидящему на корточках богу. *Что ты имеешь в виду? Неужели забыл, что они сотворили с Се Лянем и с нами, и как выдавали себя за него, пытаясь заполучить нужную информацию?* Что... Если это просто игра, то зачем настолько в неё погружаться? Нет. Это точно было не представление, существу прямо перед ним за считанные секунды промыли мозги! *Му Цин, послушай, всё, что ты знаешь сейчас, не является достоверными знаниями о том, что сейчас происходит. К тебе проникли в голову. Тот, кто стоит сейчас рядом с нами - настоящая подделка* Неподдельное удивление нашло своё пристанище в чертах небожителя, совершенно не ожидавшего такого заявления. *С какого перепугу это мне промыли мозги? Ты не думал, что это тебе стоит пересмотреть свои взгляды? Откуда такая уверенность?* - уйма вопросов проникла в голову генерала, с треском врезаясь в его ещё не успевшие пустить корни предположения. Не закрепившиеся догадки стали таять у Наньяна на глазах, превращаясь в лужицу неясных впечатлений, однако он не хотел мириться с подобным положением дел. *Помолчи и подумай своей головой так же, как ты это делал вместе с нашим Се Лянем, который говорил нам, как появилось это место, и почему тот, кто сейчас лежит тут без сознания - это никто иной как Хуа Чэн, которого он ждал три сотни лет!* *О чём ты?* - но каким бы сильным не было стремление Фэн Синя доказать свою правоту и раскрыть завесу тайны для друга, разум Му Цина словно покрыли непробиваемой стеной, за которой скрывалось его истинное сознание. - Фэн Синь. Обернувшись на зов, генерал увидел тихо стоящего в стороне Наследного принца, немигающим взглядом уставившегося на него своими медовыми омутами, которые в этот миг содержали холод всех арктических поясов мира. Мурашки с невообразимой скоростью пробежались по всему телу генерала, на лбу выступил холодный пот, а сердце пустилось в бешенный галоп. Нет. Этот взгляд не мог принадлежать его другу и тому, кем Фэн Синь восхищался на протяжении всей жизни. Этот взор был подобен тому, что впился в него в тот самый миг, когда подлинный хозяин иллюзорного мира обрёл плоть и кровь, захватив обезглавленное тело Наследного принца. Зрачки небожителя сузились до мелких точек, едва различимых во всеобъемлющем ужасе, накатившем на него вместе с огромной волной пугающего осознания. Рука невольно потянулась за окровавленным луком за спиной, однако так и зависла в сантиметре от него, словно её парализовали тысячи игл. Равнодушно наблюдавший за каждой эмоцией на лице Фэн Синя "Се Лянь" не мог не понять его настрой и, встретившись с его настороженным взглядом, лишь плавно поднял свою изящную руку, указав на стоящего в стороне будто марионетка Му Цина. Небожитель не проявлял никаких признаков жизни, устремив свои пустые глаза на Наньяна и даже не осознавал, какой шторм творился у того внутри. Одними движениями бледного пальца двойника голова Сюаньчжэня вместе с телом начала двигаться в такт, изображая идеальную сплочённость вместе с этими плавными кругами, которые вырисовывались в воздухе. Вдоволь наигравшись, клон выпрямил кисть руки, а вместе с ней встал в стойку смирно и генерал, лукаво улыбнувшись стоящему в крайнем напряжении Фэн Синю, противник завершил своё представление, сжав ладонь в кулак. Му Цин в ту же секунду обессиленно упал на колени схватившись за голову и со всей своей выдержкой пытался подавить вырывавшийся из недр его души крик боли за крепко стиснутыми зубами. Двойник по-настоящему наслаждался не столько его мучениями, сколько терзаниями того, кто оказался зрителем его кукольного театра, с каждой секундой бросая всё более дерзкий вызов его верной и обливающейся кровью душе. Казалось, что его сердце пронзила его собственная стрела, отскочившая от доспехов врага, убивавшего его близкого человека. Все краски мгновенно покинули посеревшее лицо генерала, и тот покорно опустил руку, поспешно принимая своё поражение. Он сдастся, если это будет необходимо для его близких. Убедившись в его искренности, "Се Лянь" напоследок ещё сильнее сжал кулак, доводя мучения Му Цина до самого апогея, а затем наконец отступил, позволив погрязшему в пучине ненависти и отчаяния Фэн Синю броситься к готовому столкнуться с землей Сюаньчжэню. Подхватив бессознательное тело, небожитель, к своему ужасу обнаружил, что эта фигура была лишена температуры, характерной для человека, находящегося вне опасности. Руки Му Цина словно в любую секунду были готовы покрыться инеем, а лицо, застывшее с выражением боли, продолжало источать лишь холод, проникающий под кожу и заставляющий сердце пропустить несколько ударов. - Му Цин! - Наньян без колебаний стал вливать в него уйму духовных сил, желая лишь того, чтобы эти скрытые за веками глаза вновь блеснули перед ним или саркастично закатились, отражая всё скопившееся раздражение. В это же время двойник как ни в чём ни бывало зашагал к своей изначальной цели, ради которой он устраивал весь этот цирк, устраняя тех, кто мог бы помешать ему приводить в действие механизмы большой системы, схему которой он разрабатывал несколько сотен мучительных лет. Хуа Чэн с вопящей из каждой клеточки его тела ненавистью впился взглядом в двойника, пытаясь выжечь на его коже все проклятия, которые он успел усвоить за более тысячи лет своего существования, желая лишь опустить это существо в котёл с кипящим маслом, предварительно сняв с него кожу и разрезав на тысячи кусочков, дабы не дать ему вновь возыметь наглость использовать это лицо, чтобы скрыть свою истинную сущность. Его взор прожигал насквозь эту испорченную душонку с раздутым эго и манией величия, словно мысленно вбивая это холодно ухмыляющееся лицо в стену из деревьев с ядовитыми шипами, в которую он заставил их попасть. Однако насколько бы сильным не было его желание превратить противника в порошок, пропасть между хозяином целого мира, имеющим власть над другим пространством и сознаниями таких могущественных существ, как божества, и тем, кто был заключён в тело, которое поддерживал лишь один небольшой кусочек сердца, не способный выдержать такого потока духовной энергии, коим обладал демон в своём истинном обличии, действительно нельзя было ставить ни во что. Вопль, который был произнесён превратившимся в демоническую тварь Се Лянем, заставил даже разумы стоящих поодаль генералов на мгновение отключиться, отчего после этого на протяжении некоторого времени они не могли здраво мыслить и оценивать ситуацию вокруг, и, в итоге, позволили тем марионеткам забрать своего друга. !тут про то, что он тоже обессилел и не движется! - Неужели ты думал, что сможешь так легко сбежать, не отдав ничего взамен? Не забывай, что если тебе что-то дано, это не означает, что тот, кто тебе это даровал, не потребует возврата, - он присел на корточки и легонько провёл пальцами по области груди, где за высохшей на белоснежных одеяниях кровью тревожно сжимался осколок сердца, разделённого на несколько частей. - Увы, порой те, кто что-то получил, не могут смириться с фактом того, что придётся вернуть это, ведь владея чем-либо, мы вносим в это что-то частичку себя, - вырисовывающие круги на груди пальцы внезапно остановились, превратив едва ощутимое прикосновение в пытку, где каждая секунда являлась благословенной отсрочкой перед смертью. - Заткнись, - его тон был пропитан с трудом подавляемой яростью. - Поэтому требующие возвращения своего подарка существа неизбежно отнимают у тех, кому они что-то даровали, кое-что ещё, - ледяная рука проскользнула под распахнутые края одежд, впиваясь ногтями в полубожественную плоть с непреодолимым желанием заполучить то, что скрывалось за кожей и костями грудной клетки. - Тц! - быстро взмахнув своей изящной кистью руки, двойник привёл в движение кукольное тело Му Цина, лежащего на земле, заставив того своей молниеносной реакцией перенаправить выпущенную Фэн Синем стрелу в сторону от его головы. Неудавшийся трюк заставил Фэн Синя сильно закусить губу с осознанием того, что его единственный шанс сорвался таким образом. Всасывая выступившую из ранки на нижней губе кровь, он напряг каждый свой мускул, пытаясь со своей немыслимой скоростью выпустить как можно больше стрел, дабы, больше не имея преимущества в виде эффекта неожиданности, одержать победу, используя количество. - Глупец! - насмехался двойник, скрываясь от новых стрел с помощью отбивающего их саблей Сюаньчжэня, - Тобою движет твоё верное сердце, только оно тебя и погубит, - с этими словами он внезапно выступил из-за щита в лице своего подчинённого, став совершенно беспомощным перед градом из десятков орудий убийства. - Фэн Синь! - НЕТ! - и именно в этот момент Наньян понял, насколько сильно облажался, однако стрел, сорвавшихся с тетивы, увы, уже было не вернуть. Конечно, подконтрольный воле двойника Му Цин не мог позволить своему хозяину погибнуть, и, имея в голове лишь его приказ принять на себя удары, опустил оружие, выпятив грудь, и впустил холодные наконечники в себя словно мишень, нарисованная на стене. Стрела самого искусного лучника как всегда попала точно в цель, с глухим стуком врезаясь в грудь небожителя. Только в этот раз Фэн Синь не мог быть рад этой безусловной меткости, ведь она в одно мгновение перевоплотилась в причину захлестнувшей его волны ненависти к самому себе. Как он мог не понять, что всё так обернётся?.. Нацеливаясь на двойника, он незаметно для себя сделал выбор между тем, чтобы спасти Хуа Чэна, не дав противнику вырвать его сердце точно так же, как сердце Се Ляня в том кошмаре, и тем, чтобы дать Му Цину возможность остаться невредимым. Он не сожалел, что попытался спасти любимого своего близкого человека, но смотря на впивающиеся сквозь одежды острые концы стрел, он не мог не кричать так громко, как только мог, с опозданием выпустив из протянутой руки поток энергии, который должен был сбить с курса летящие снаряды. Лишь слегка задев оперение стрел, ци пролетела по стрежням, и, невовремя попав именно на тот промежуток, когда небожитель изогнулся из-за отдачи от божественного оружия, только усугубила рану, вонзая острые концы под другим углом ещё глубже. Кровь обагрила одеяния небожителя, заставляя его и без того фарфоровое лицо побледнеть на несколько тонов, однако у самого Сюаньчжэня даже не дёрнулся уголок губ, чтобы выявить то, что это действительно больно. Казалось, будто он в самом деле был куклой, не имеющей своего сознания и не ощущающей совершенно ничего, что было бы характерно для живых существ. - Му Цин!!! - смотреть на это было невыносимо даже для Князя Демонов, в этот миг особенно похожего на того, в чьём обличии он был заточён. Фэн Синю даже на мгновение послышалось, будто в этом крике была искренняя боль. Боль за того, кого считаешь очень близким. Хуа Чэн в обличии Се Ляня... Но некогда было обдумывать это явление. Бросившись к истекающему кровью небожителю, продолжающему находиться в стойке защиты, как будто не из его груди торчали несколько стрел, Наньян успел десятки тысяч раз проклясть себя за все грехи мира. В это же самое время двойник беспечно поднял свою очередную копию, забросив её не плечо, дабы больше не тратить своё драгоценное время на бои с богами войны, и, больше не замедляясь ни на секунду, бросил на землю дымовой талисман, после чего скрылся за деревьями, оставив генералов на просторной поляне, до которой через некоторое время должен был добраться переваривающий всё на своём пути демон, которому была отведена та территория для трапезы. На самом деле, хотя это место с виду казалось совершенно лишённым каких-либо населяющих его существ, подобное описание было бы не совсем точным, ведь в месте с такой высокой концентрацией тёмной энергии не могло не быть ни одной твари с демонической природой, поэтому, хотя живых постояльцев тут действительно не водилось, некоторая доля нечисти всё же населяла эти обширные места. Проблема заключалась лишь в том, что такое количество ци не могло не вызывать всё больший ажиотаж у демонов и нечистых духов, отчего в итоге непременно выявлялись ожесточённые битвы за территорию с большим количеством подпитывающих их сил. Двойник, будучи одним из подобных тварей, не мог оставаться в стороне ото всех этих междоусобиц, но, в конце концов, был гораздо продуманнее и обернул ситуацию так, что в итоге даже самые сильнейшие твари, которым он бы ни за что не стал даже пытаться противостоять, оказались под его ногами: во время передышек от постоянных боёв, он выбирал сильнейшего демона, чтобы заключить с ним договор, в результате которого преподносил ему неограниченный запас еды и безусловное закрепление территории, за которую не нужно будет бороться, в то время как демон просто-напросто объединиться с этим проворным лисом и заманит менее значимую нечисть в капкан, а затем поглотит и их, увеличивая свою мощь. Таким образом, двойник по максимуму использовал все преимущества великолепного стратегического мышления, дипломатических способностей, смекалки и даже актёрского мастерства, взятых из оригинальной личности своего создателя, чтобы превратить обыкновенный демонический лес в подконтрольную только ему монополию, где существовало несколько мощнейших существ на одном участке, которые подпитывали свои силы ежегодной трапезой, преподношенной им, и взамен просто отдавали их часть, дабы тот мог манипулировать иллюзиями и деревьями для быстрого захвата добычи. Однако всем известна истинная натура демонов, и какими гуманными они бы с виду не казались, как только им предоставится возможность придушить того, кто представляет для них потенциальную угрозу, они, не задумываясь, ухватятся за неё так же крепко, как за шею противника перед тем, как его растерзать. Впрочем, в этом заключалась и суть людей, отчего они и привыкли считать демонов нечистью. Учуяв то, что его связь с подземными течениями деревьев подорвалась, а иллюзорный мир, служивший приятным дополнением ко всему прочему, постепенно сходил на нет, ставшие частью этого закостенелого места существа стали медленно пробуждаться от многовекового упоенного сна в сытости и покое. И, казалось бы, им стоило сделать это при первом отклонении от нормы, чтобы вовремя успеть прийти и поддержать того, кто делает их существование беззаботным, однако двойник знал, что они бы никогда не стали жертвовать ни одной своей клеточкой ради него. Всё это пробуждение происходило ради того, чтобы выждать момент и добить его, заняв новую позицию. Он это предвидел задолго до настоящего и даже усилил их гнев, давным-давно перестав преподносить им дань, пользуясь своими иллюзиями для создания видимости послушного подчинённого. Другими словами, его план был обязан быть безупречным ещё и потому, что в ином случае он не сможет себя уберечь от существ, из которых выстраивал себе лестницу к вершине. Вся его жизнь была заключена в одном единственном стремлении свергнуть своего создателя с самой высокой точки горы, усыпанной трупами жертв, которых он использовал в качестве ступенек. Но, похоже, с теми, кто по-настоящему жил и любил, было куда сложнее справиться, чем с мертвецами и бесчувственными существами, желавшими лишь власти и богатства. Иллюзорный мир выявлял самое сокровенное и превращал это в реальность, а контроль сознания позволял загнать любого в ловушку его собственных мыслей и либо заставить его не хотеть уходить из мира грёз и при возвращении в действительность сойти с ума, либо заставить потерять рассудок от собственных кошмаров. Для демонов, злых духов и просто опасных существ, забрёдших в это место, он использовал первое, убеждаясь в том, насколько прогнившие твари населяют мир, а второе на тех, кого собирался уничтожить по щелчку пальцев. К сожалению, на тех, ради кого он совершенствовал свои способности, подобный трюк не оказал должного влияния, что значительно подорвало его уверенность в себе, однако, хотя он и не представлял, что придётся заходить настолько далеко, он припас несколько козырей, чтобы суметь выйти сухим из воды. Единственной переменной в его плане являлся Хуа Чэн, внезапно появившийся в жизни Се Ляня, как гром среди ясного неба. Пусть он и предполагал, что тот безымянный воин, пожертвовавший собой ради Наследного принца в миг его отчаяния и присутствовавший во время переломного момента в храме, может повлиять на совесть Се Ляня, что сыграло бы ему на руку в акте сокрушения противника, но он совершенно не ожидал, что тот превратиться в столь влиятельное существо, на которое не подействовали даже такие сильнодействующие чары, определённо дающие ему всё то, чего он желал столько лет, и которое вставило металлические палки в его колёса, установив связь с течениями ци между деревьями, содержащими ещё и его основной источник манипулирования опасными существами, пребывавшими в заточении. Хуа Чэн не только оборвал большую часть сети его духовных сил, но и создал пространство между течениями иллюзорного мира, в котором спокойно перемещался вместе с другими пленниками кошмаров, которые должны были на тот момент проходить очередную саморефлексию. В случае неудачи кошмаров, он бы просто заставил их увидеть мир своих грёз и остаться там на некоторое время, а потом резко вытащить оттуда, чтобы с крахом уничтожить в щепки их раскачавшееся ментальное состояние. Но Хуа Чэн испортил его идеальный план под номером один. К счастью, этот демон заявлялся до данного момента, и даже оказал ему множество чудесных услуг, во-первых, проложив путь к Се Ляню, и, во-вторых, оставив своего возлюбленного в наихудшем состоянии, а после ещё и став очередным источником энергии, с помощью которого он смог быстрее освоить все тонкости контроля разума, и поэтому он успел добавить ещё несколько пунктов в плане под номером два. Однако само положение, в котором ему приходилось чем-то рисковать и становиться с собой оригинальным на равных, уже казалось крайне бедственным, отчего двойнику после всех своих таинственных контрмер было просто жизненно необходимо свести счёты с Хуа Чэном, дабы просто успокоить свою разволновавшуюся душу и продолжить вести ожесточённую мозговую битву со своим создателем. Прибыв в уединённое место, куда не могли бы быстро добраться другие демоны, двойник бесцеремонно бросил свою обездвиженную ношу на усыпанную колючими ветками землю. На обессиленного после битвы с тысячей копий Градоначальника призрачного города, заточённого в тело, физически не имевшего возможности содержать чересчур колоссальный объём ци, талисман окаменения действовал превосходно, если не учитывать способностей моргать и говорить, на подавление которых у него не было желания тратить силы, из-за чего Князь демонов с лёгкостью превратился в игрушку в руках двойника, которую некому было защитить. Тот всплеск энергии, пробивший стену из ядовитых шипов, был ничем иным, как излишком всего количества ци, переместившейся с душой Хуа Чэна в новое тело, которое не могло столько выдержать, что свидетельствовало о том, что текущих обстоятельствах с одинаковыми телами они были практически на равных. Присев на корточки перед искажённым в ярости лицом Непревзойдённого, клон провёл своим холодным пальцем по следу от пореза, едва видимому после исцеления Фэн Синя, холодно ухмыляясь, словно при рассмотрении своей добычи на разделочной доске. - Тяжело, наверно, было сдерживать слёзы, когда ощущение, будто ты выбрал не того возлюбленного, стало реальностью, не правда ли? - его мелодичный голос отдавался в ушах чарующей волной. - Представляю, как было больно-о-о, хотя почему больно? Хи-хи, ты же в теле Се Ляня, а он после того момента заявляет, что совсем-совсем не чувствует боли! Вот забавно-то, правда? Не реагирующий на провокацию Хуа Чэн лишь усилил желание разорвать двойника на куски в своих глазах, и лениво прикрыл веки, словно избавляясь от навязчивого насекомого одним игнорированием его присутствия. Это не на шутки взбесило клона, однако, привыкший мириться с дурными нравами свирепых демонов, он терпеливо улыбнулся закрытым глазам Непревзойдённого, продолжая добиваться нужного эффекта. - Какой ты грубый! Почему же ты так со мной обращаешься, я ведь тоже Се Лянь, - он звучал, как обиженный ребёнок. - Просто лучшая его версия, - складка между бровями демона стала наиболее очевидной. - Почему ты хмуришься, разве это не так? Ухватившись за эту нить, он облокотился спиной на лишённое способности двигаться тело, и стал говорить в пустоту, словно не замечал чуть ли не всей своей сущностью показывающий отвращение к его персоне существа под собой. - Если так подумать, у меня тело, которое принадлежало ему какое-то время, все мои воспоминания так же принадлежат ему, и до определённого момента я был абсолютно уверен в том, что являюсь им и просто попал в очередную передрягу, согласись, это вполне в моём духе, - во внезапно появившейся тишине был отчётливо слышен скрежет зубов демона. - У меня также остался весь его потенциал, и все преимущества за исключением лишь физической силы, но, впрочем, кому она нужна, когда есть такой невероятный ум! Хах, именно благодаря ему я смог создать это место, вот почему я являюсь лучшим из нас, и могу перехитрить его, ты так не считаешь, Сань Лан? - Заткнись, - это стало последней каплей. - Опять грубишь, - он легонько щёлкнул его по носу, усиливая негодование противника до предела. - Раз я лучше оригинала, почему же не могу использовать это милое прозвище? - он отвёл взгляд, в задумчивости подперев подбородок рукой. - Но тебе всё не по нраву...Хм, тогда как мне тебя называть? Может...Се Лянь? Сердце небожителя упало, замедлив свой ритм и превратив всю окружающую обстановку в место, заполненное плотной жидкостью, которая сводила скорость всего мира до минимума. В подобном положении он отчётливо ощущал каждое, даже самое мимолётное движение, подобное хрусту веток под ними или дуновению ветерка, обволакивающего едва сдерживающих себя листков. Несмотря на это, его лицо продолжало оставаться бесстрастным, словно он услышал всего лишь какую-то слишком банальную и совершенно неуместную шутку. Уголки губ двойника поползли вверх, делая его полуулыбку, выглядящую в точности как у сумасшедшего, ещё шире и ярче. Он, отстранился, переместившись на место рядом с лежащим богом, чтобы хорошенько рассмотреть его покрытое ссадинами и слегка помятое лицо, которое продолжало сохранять свою холодную отстранённость. - Хи-хи, ты думал, что если намеренно устроишь ссору, в которой можешь говорить такие слова только ты, я окончательно пойму, кто есть кто, и во время своей игры выберу именно тебя, не зная, что вы с Хуа Чэном поменялись местами и одеяниями во время смога, вызванного моим появлением, не так ли? После того, как двойник выбрал бы Се Ляня (на самом деле Хуа Чэна), он бы продолжал рассчитывать на то, что предполагаемый Князь демонов, не сможет найти своего возлюбленного из-за того, что нить судьбы вела бы сразу ко всем, из-за расщепления души двойника, который также являлся в какой-то степени самим Се Лянем. В случае его неправильного ответа, на них бы набросилась орда копий в истинном обличии двойника, а в случае отгадки, на них бы всё равно стала охотиться эта тысяча смертоносных существ. Таким образом, Хуа Чэну бы пришлось своими собственными руками убивать тех, кто был как две капли воды похож на его любимого. Это был один из пунктов мести, подготовленной для крушителя большинства его истоков мощи. Пусть даже клон потратил на выпад с копиями уйму энергии, которую копил столетиями, он сомневался, что это сможет их уничтожить, однако был уверен в том, что сможет лишить большого количества физических сил, (то есть во время битвы их ци тратилась именно на поддержание бодрого тела, способного продолжать сражаться в ближнем бою) и, в итоге они станут совершенно измотанными к тому моменту, как он подойдёт вместе со своими подчинёнными. К тому же, чтобы усилить эффект, двойник перед тем, как превратить якобы Се Ляня, в полупрозрачную обездвиженную копию, наложил на его разум печать, которая во время его потери сознания показывала самые ужасные и болезненные кошмары, а после пробуждения ещё и оставляла след, на некоторое время создавая ощущение, что всё происходящее вокруг всё ещё являлось тем кошмарным периодом. Всё было рассчитано так, чтобы после пробуждения от сцен, где каждый человек - враг, желающий причинить вред и пронзить тебя мечом в жизненно важные органы, Наследный принц, который мог двигаться, выглядел яростным и даже диким, совершенно не желая ни с кем пересекаться. Если добавить к этому состоянию иллюзии, делающие его похожими на тысячи других копий, то уже становится практически невозможно сохранять полную уверенность в том, что сделанный выбор оказался правильным. Се Лянь действительно сделал невероятно важный ход, играя роль Хуа Чэна и продолжая обманывать противника, удовлетворённо наблюдающему за идеальным исполнением своего плана, и сумел расставить фигуры, стоящие на шахматном поле так, чтобы перевернуть ситуацию в свою пользу. Только вот он не смог просчитать то, что тот, кто имел в своей груди частичку сердца, связывающую их души, сможет обнаружить его так скоро и изменить свою изначальную схему, решив избавиться от него напрямую. Сев на колени, клон перевернул небожителя на спину и, уперев руки по обе стороны от него, наклонился к лицу давным-давно павшего божества, чтобы все слова, прошептанные им, смогли найти отклик только внутри головы его создателя. - Я вижу твою душу насквозь, - в почти интимном жесте он стёр кровь с уголка губ потерявшего дар речи Се Ляня. - Спасибо за то, что ты когда-то забрёл в это местечко. Жаль, что ты тогда не сошёл с ума. Резко переместив руку, которой он мгновение назад вытирал кровь с идентичного ему лица, двойник нанёс ему мощный удар прямо в грудь, используя всю вытекшую энергию из его беспорядочного состояния, как и делал это со всеми своими жертвами. Выпучив глаза так, будто они в любой момент могут выпрыгнуть из орбит, Наследный принц уставился на нежно улыбающееся ему лицо над собой. Тот, кто сверкал перед ним почти сыновьим почтением, в этот миг крутил кулак с сердцем внутри в его проломленной грудной клетке, впитывая все духовные силы, вытекающие вместе с обильным водопадом крови, бурным потоком напирающим на руку двойника. Одинаковые лица, смотрящие друг другу в глаза были запятнаны кровью и бледны, словно смерть дышала им в спины, однако по-настоящему умирал из них лишь один. Двойник с силой сжал кулак внутри чужой груди, мгновенно раздавив то, что пару мгновений назад являлось сердцем. Последние краски сошли со смертельно белого лика небожителя, из его рта хлынула сдерживаемая всё это время кровь, стекая по подбородку и заполняя его лёгкие. Закашлявшись, он попытался повернуться сплюнуть алую жидкость, дабы сделать ещё хоть один хлоток воздуха, но нависший над ним кровавой тенью противник сжал его лицо в своей ладони, обращая его обратно к себе. Тёмные глаза утопали в наслаждении этим отчаянием, спрятанным где-то в глубине глаз напротив, и с жаждой изголодавшегося хищника поглощали раскалываещееся с каждой секундой упорство, всегда являющееся неотъемлемой частью того, кто благодаря силе своего духа смог прожить более тысячи лет в мучениях и не сойти с ума, сколько бы этого не требовали обстоятельства. Двойника терзала зависть, ведь эта непокорность всегда была тем, что он не мог себе позволить, постоянно подстраиваясь под ситуацию и высчитывая всевозможные обходные пути, отчего сломать Наследного принца Сяньлэ, стереть морями крови его близких и бессчисленными кошмарами этот ослепительный блеск, стало тем, к чему он стремился на протяжении всей своей жизни. Се Лянь, его непокорный року создатель, в этот миг совершенно беспомощный, задыхался в его руках, пытаясь продлить свою долгую жизнь ещё хотя бы на пару мгновений, с ужасом ощущал, как все его духовные силы постепенно утекают вместе с течениями, засасывающими их в меридианы клона. Он не мог этого не признать... Двойник победил. Когда последняя капля ци покинула его тело, заполненные кровью лёгкие окончательно погрузились в мёртвый сон, а проломленная грудь с торчащей рукой двойника перестала кровоточить, раздался предмертный стон, на который сильнейший бог потратил последние крупицы своей стремительно угасающей жизни, прославленной на все три мира. Этот стон был последним напоминанием того, что когда-то по этим тропинкам ходило подлинное божество, своим сиянием освещающее путь заблудшим душам и тем, кто пытался отыскать дорогу к себе. Его лицо исказилось в предсмертном выражении, которого так долго жаждал двойник, однако лукавая ухмылка, показывающая даже на грани смерти превосходство её хозяина, заставила трепещущего клона почувствовать, что что-то не так. Всего секунду назад удовлетворяющее потребности садиста лицо страдальца мгновенно сменилось на едкую улыбку хитрого лиса, всем своим видом показывающего то, что его план удался, которая так и застыла на губах, больше не имевших шанса разомкнуться, чтобы разъяснить, где двойник допустил ошибку. Что-то определенно было не так. Вытащив из груди покойника руку, клон раскрыл свою ладонь, пытаясь понять, не дал ли он слабину, не до конца расплющив сердце своего противника, однако, как бы он не пытался высмотреть на своей полностью пропитанной чёрной кровью ладони ошмётки сердца, в ней точно больше ничего не было, что свидетельствовало о полном истреблении остатков органа мощными духовными силами, мгновенно заполнившими до краёв его меридианы. Ему не было необходимости уничтожать то, что он мог присвоить себе для большей мощи, однако, так как он знал о том, что где-то среди деревьев скрывалось как минимум двое существ с оставшимися кусочками сердца, расщепленного на энергетические шары, его это совершенно не волновало. Гораздо больше он жаждал собственными руками принести смерть тому, кто его породил, и увидеть отчаяние на перекошенном от боли лице перед смертью, но, в итоге, остался неудовлетворенным, чувствуя, будто его обвели вокруг пальца, и он не мог обнаружить, в какой именно момент. Позволив сохранившимся на этом участке подземным потокам ци обвить окровавленное мёртвое тело, двойник встал на ноги, сверху вниз воззрев на лицо покойника, улыбающегося, словно ему снилось что-то очень весёлое, и вновь почувствовал себя странно. Привычным путём захватывая жертву иллюзий двойника, которые в этот раз были не причём, лозы из энергии стали тянуть тело с дырой в груди под землю, дабы там расщепить до сгустка ци, и принялись вытягивать из него все силы, окутывавшие его ранее. Клон внимательно следил за всем процессом, отойдя немного в сторону, но, даже собственными глазами созерцая то, как его главного противника тянет под землю его творение, он всё ещё не мог поверить в то, что у него наконец получилось осуществить мечту всей своей жизни. Теперь он будет являться настоящим Се Лянем, Его Высочеством Наследным принцем Сяньлэ, величайшим богом войны. Все выглядело так, будто он находился в плену собственных иллюзий, и упивался плодами своего воображения, но как бы сильно он не пытался воссоединиться с реальностью, получив над иллюзиями контроль, окружающий мир оставался таким же, каким был мгновение назад. Тишина полностью заполняла собой небольшой участок земли, освобождённый от нагромождения деревьев, что молчаливо хранили все сцены произошедшие в этом самом месте несколькими минутами до и, будто бы с каким-то неодобрением поглядывали на неверящего в свою победу двойника, утопающего в безумии и море крови, оставшегося от его создателя. Листья тихо шуршали, изредка дрожа на тонких веточках, пропитанных до самого основания зловещей энергией, переполняющей этот незатронутый Хуа Чэном островок в море из хаотичных после цунами в лице Князя демонов подземных течений. Этот мир теперь не был подвластен тому, кто был известен всем под прозвищем двойника Наследного принца. Теперь все эти иллюзии и оставшиеся невредимыми мощные потоки духовной энергии принадлежали тому, кого отныне будут называть не иначе, как "Ваше Высочество" или же просто "Се Лянь". Он займёт место оригинала. Никто не посмеет возразить, когда узнает, что настоящий Се Лянь проиграл своей нечаянно появившейся копии, или просто не захочет этого делать, притворившись, что всё осталось таким же, каким было на протяжении многих веков. Непокорные его воле постепенно примут поражение, просто смешавшись с толпой, а те отчаянные борцы за святую память подлинного Наследного принца, которые даже сумеют устоять против его иллюзий, столкнуться с действительно божественной сущностью его происхождения. Неужели...у него действительно получилось?... Наслаждаясь представлениями о своём ближайшем будущем, двойник не мог ещё раз не зацепиться взглядом за практически полностью окутанное тёмными энергетическими лозами тело, которое продолжало медленно погружаться под землю, чтобы там стать частью цепи из рабов для поддержания существования своего врага. Это ли не было настоящей иронией судьбы? Подойдя ближе, для того чтобы убедиться в реальности происходящего и ещё раз получить удовольствие от вида сражённого бога, двойник втайне надеялся, что та леденящая душу ухмылка стёрлась с лица небожителя, как кошмар, забытый к вечеру. Увидев того, кто в данный момент находился наполовину закопанным и опутанным паутиной из лоз, клон судорожно отшатнулся, не веря собственным глазам. Его тело била крупная дрожь, ведь мало того, что эта пышущая злорадством ухмылка сохранилась на идеально белом, как лист бумаги, лице бога, так ещё и увеличила свои размеры, превратившись во что-то, больше похожее на оскал хищника. Однако самым страшным было не то, что кроваво-красные губы, поднимающиеся с каждой секундой всё выше, издавали звуки, напоминающие шёпот, и даже не то, что навсегда покрывшиеся коркой мёртвого льда омуты в этот миг внимательно смотрели ему в глаза остекленевшим взглядом покойника, а то, что все эти черты мертвеца принадлежали тому, кто должен был давным-давно умереть и возродиться вновь, соединив навеки свою душу с душой своего хозяина. В этот миг на окровавленной земле среди веток и разрушенных надежд подлеца лежал никто иной, как Му Цин, упоенно наблюдающий за реакцией своего мучителя. Марионетка искренне наслаждалась видом крайнего замешательства и беспомощности на лице хозяина иллюзорного мира точно так же, как двойник делал это несколько мгновений назад. Это ли не было настоящей иронией судьбы? Свершив свою заветную месть, небожитель наконец опустил веки, дав давно желавшим больше не видеть весь этот свет глазам погрузиться во мрак, где на самом дне глубочайшей впадины земли он найдёт своего старого друга и покается перед ним во всех тех грехах, которые они успели совершить за всю свою мучительную вечность. Образы проплывали перед ним ясными картинами, состоящими из красок и переливающихся тёмных тонов, что с каждой секундой приобретали всё большее количество серого, которому было суждено смешаться с кроваво-алым. Му Цин представлял, как будет сидеть рядом с этой убитой жизнью душой и обнимать его до того самого момента, пока к ним не присоединится их таким же образом пораженный судьбой товарищ, и как они наконец-то смогут скрепить изрезанные сердца своей кровью, обняться и просто помолчать, чтобы после этого спокойно оставить круг вечных страданий и ада позади и, держась за руки, рассеять свой прах по ветру, отдав свои ненужные никому, кроме них троих, тела в объятия небытия. Они не оставят после себя ни крупинки, за которую можно было бы ухватиться и вспомнить легенду о влюблённых в прошлом друзьях, что когда-то держали в страхе все три мира и приносили только скорбь и разлуку. Они навсегда освободят от своего существования свет, дабы тот смог выдохнуть и со спокойной душой пожелать, чтобы в мире больше никогда не рождалось настолько дорожащих друг другом существ, ведь если бы не их тесная связь, они бы не стали столь ненавидеть друг друга, а затем не начали бы уничтожать полмира, для того чтобы лишь понять, что никакой ненависти между ними никогда не существовало. С такими рассуждениями Му Цин в последний раз почувствовал на своей бледной коже воздух этого пространства, а затем стал покидать этот извечный мир, в котором родился кошмар, частью коего он являлся, и спустя несколько мгновений, сохраняя полную спокойствия улыбку на лице, отдался затягивающим его под землю лозам, полностью скрывшись из вида ошарашенного двойника и своего мрачного друга, которому было суждено уйти немного позже, чем ему. Он знал, что поступал эгоистично, вот так просто оставляя груз их общей тайны на плечах одного Фэн Синя, но, вспоминая о тех, кто помогал мечте, таившейся на протяжении столетий в безмолвном подчинении, воплощаться в реальности, мгновенно успокаивался, чувствуя, как его тело расщепляется на тысячи крохотных частиц из энергии. Му Цин верил в то, что они смогут даровать этому бесконечному кошмару его долгожданное завершение, и в то, что Фэн Синь вернётся в место, где его будут терпеливо ждать старые товарищи. Они справятся.