Юичиро
Какуши отвезли нас и сестер Кочо на машине, которая, как я позже узнал, называется «скорая помощь». Канаэ и Шинобу осматривают нас прямо в дороге, и, как я и думал, у меня сломано два ребра. Все это время Канаэ отвлекает меня светской беседой. Как нас зовут? Кто старше? Давно ли мы стали истребителями демонов и тому подобные вопросы. Обычно я не очень разговорчивый человек, но она настолько обезоруживает, что я ей поддаюсь. Я даже не чувствую смущения, когда она наносит дезинфицирующее средство на наши раны (они по всему телу из-за кусачих мух). Неприятности начинаются, когда мы добираемся до Поместья Бабочки. Хотя поначалу все хорошо. Я сажусь на больничную койку, Муичиро кладут на соседнюю, и Канаэ перевязывает мне самые серьезные повреждения. У нее такая нежная миролюбивая улыбка. Я совершенно спокоен в ее присутствии. Впервые в своей жизни я вижу себя таким, каким меня видит кто-то другой. Я не просто сопляк, который умер бы давным-давно, если бы не скрытая ненависть. Я уже не тот плачущий неудачник, каким был меньше часа назад. Я солдат, спокойно позволяющий красивой женщине лечить раны. Нет, я не влюблен в Канаэ! Выбросьте эту мысль из головы! Просто рядом с ней… мне спокойно. Но тут Муичиро приходит в себя… Я вижу, как он принимает сидячее положение и смотрит на меня широко раскрытыми глазами. — Эй, Муичиро… — но я замолкаю, когда вижу, что его глаза наполняются слезами. Меня это не удивляет. Сегодняшняя ночь прошла ужасно для нас обоих. Уверен, он рад меня видеть. Я жду, что в любую секунду он бросится обнимать меня… Но он этого не делает. Брат вскакивает и выбегает из палаты с таким громким воплем, каким я никогда у него не слышал. У меня отвисает челюсть… Брат был не рад мне. Канаэ нежно кладет ладонь мне на плечо. — Не волнуйся, я схожу и поговорю с ним, Юичиро-кун, — она следует за Муичиро, оставляя меня в смешанных чувствах. Я слышу его в соседней комнате. Он плачет так сильно, даже рыдает. Я не ожидал, что все будет настолько плохо… Что случилось? Это не могло быть просто приступом паники! Только что он убежал от меня! Канаэ просила меня не волноваться, но я совершенно подавлен. Муичиро отказался меня видеть… почему? Что я ему сделал? Кровать слегка проседает, когда ко мне присоединяется Шинобу. Она легкая, как перышко, и в попытке утешить обнимает меня рукой. — Когда я была в его возрасте, то точно так же просыпалась с криком посреди ночи. Демоны убили наших родителей. Но твоему брату станет лучше, обещаю тебе. Не-сан способна творить чудеса. Муичиро до сих пор надрывается. С тех пор как умерли наши мама и папа, я не слышал, чтобы он так плакал. — Но я его старший брат! Проклятье… Я должен быть рядом с ним, — я встаю, чтобы уйти, но Шинобу мягко берет меня за руку, останавливая. Мне хватило одно взгляда в ее глаза, чтобы понять, как сильно она похожа на меня… И она старше, у нее больше опыта. Позже я узнал, что в корпус она пришла тоже ребенком. Я плюхаюсь обратно, чувствуя себя совершенно беспомощным. Крики брата не дают мне покоя. — Это все из-за червей, — признаюсь я. — Муичиро… Должно быть, они напомнили ему о том, что с нами произошло. — Хочешь поговорить со мной об этом? Я бы предпочел вообще не поднимать эту тему. Но поскольку это Шинобу… — Это случилось прошлым летом. Ночью на нас с братом напал демон. Мы убили его, но… потом мы были так измучены, что ни один из нас не мог пошевелиться. Утром я потерял сознание, но… Мой брат, он пролежал так несколько дней, не выпуская моей руки. Я сдерживаю слезы, вновь переживая тот ужас. Поверить не могу, что так раскис этим вечером. — После тех дней ему снятся кошмары, — продолжаю я, и мой голос начинает срываться. — Муичиро говорил об этом во сне… Он наблюдал, как черви поедали меня заживо. Именно в те редкие моменты, когда я вспоминаю об этом, я мысленно благодарю Кобе. Если бы он не нашел нас вовремя… или если бы опоздал всего на полдня, я наверняка был бы мертв, а Муичиро было бы намного хуже… А может, лучше? — Я причинил ему боль! — наконец я выпаливаю. Я вцепляюсь в простыни, не в силах больше сдерживаться. — Ты же сама видела! Он испугался меня! Я всегда его обижаю! Во мне все кипит. Теперь мой гнев направлен на самого себя, но пусть так, чем впадать в уныние. — Должно быть, я что-то ему сказал. Мои слова всегда задевают его. Я зашел слишком далеко, и теперь он боится меня… — Это не так! — говорит она. — Ты не знаешь меня, Шинобу. Не знаешь, какой я на самом деле осел. Я… — мой гнев на мгновение отступает, и теперь меня накрывает стыд. — Я не умею вести себя по-другому. Я сползаю на пол. Шинобу встает с кровати и садится передо мной на корточки, беря мои руки в свои. Они такие мягкие… словно никогда не держали меч. — Юичиро-кун. Твой брат испугался тебя не из-за того, что ты делал или говорил. Он видит тебя в своих кошмарах. Все не так плохо, как ты думаешь. Ему станет лучше. — А ты не видишь свою сестру в своих? — Все время. — Но ты не избегаешь ее. Ты ее не боишься. — На это нужно время, — ласково говорит Шинобу, — но для Муичиро по-прежнему жизненно важно, чтобы ты был рядом с ним. Плач брата в соседней комнате начинает затихать. — Да, — соглашаюсь я. В мой голос возвращается некоторое раздражение. Я чуть не сбиваю Шинобу с ног, когда встаю. Я иду к Муичиро. Боль в моей руке немедленно возвращается ко мне. Я хмыкаю, хватая ее, и в этот момент Шинобу останавливает меня. Я оборачиваюсь и смотрю на нее. Наверное, сейчас я выгляжу довольно устрашающе. Мои глаза покраснели и полны ярости. Я уже оценил Шинобу и знаю, что, несмотря на то, что ей шестнадцать, а мне всего одиннадцать, я мог бы легко одолеть ее. На секунду я действительно обдумываю эту мысль, но что-то в ней… что-то в ее глазах, которые выражают чувства, полностью противоположные моим, выводит меня из оцепенения. В своем нынешнем состоянии Муичиро во мне не нуждается. Даже Шинобу мало что может для него сделать. Прямо сейчас ему поможет лишь Канаэ. Я позволяю Шинобу отвести меня обратно к кровати, и мы садимся вместе. Я дрожу от гнева, еще никогда моя рука так не ныла. — Я понимаю, что ты испытываешь, Юичиро. Поверь мне, это так. — я заметил, что она больше не использует почетное обращение. Подсознательно я понимаю, она сказала это не просто так. Некоторое время мы сидим в тишине. Плач Муичиро, кажется, длится целую вечность, и причиняет мне боль сильнее, чем рука, поэтому я возвращаюсь к своим тренировкам. Я сосредотачиваюсь на физической боли и ни на чем другом. Я вхожу в режим полной концентрации. Шинобу приносит две чашки чая. Она такая невесомая, что я даже не заметил, как она уходила. — Выпей, — инструктирует она, — тебе станет легче. Хочется рычать на Шинобу за ее жалость, сказать, что я в ней не нуждаюсь, что боль желанна для меня. Но я делаю глубокий вдох и вместо этого принимаю целебный чай. У него отчетливый горьковатый вкус, который немного смягчает подсластитель. — Мы с не-сан завтра займемся твоей рукой, — говорит Шинобу. — Мы обязательно поможем. Я встаю с кровати, беру вторую чашку в одну руку, а меч — в другую. — Я на улицу тренироваться, — объявляю я. — Прошу тебя, отдохни, — возражает Шинобу. — Отдохну на тренировке! Сегодня довольно холодно. Отлично! Как раз то, что нужно для медитации. Может даже пойти снег. Надеюсь, и правда пойдет. Я подхожу к краю двора, как можно дальше от здания. Сажусь, вынимаю из ножен меч и в последний раз смотрю на луну, прежде чем приступить к привычному ритуалу. Я баюкаю меч и размышляю. Нахожусь в режиме полной концентрации. Позволяю луне наполнить меня своей энергией. Я смирился со жгучей болью в руке, даже когда мне начинает казаться, что мои глаза кровоточат. Шинобу набрасывает мне на плечи хаори. Она всю ночь наблюдает за мной, держась поодаль. Я знаю о ее присутствии, потому что чувствую наш взаимный гнев. Мое пламя и ее переплелись. Они танцуют вместе, словно бушующий жаркий огонь. Я убью… каждого демона на своем пути. Я буду смотреть, как их тела распадаются на части, пока их души тащат в ад! Мой клинок истребит их так же, как они истребляют нас. Они восходят вместе с луной, и я тоже.Муичиро
Нии-сан считает меня слабаком. Сегодня вечером я лишь подтвердил, что он прав. Мне так стыдно. Я… Неважно. Все в курсе, что я натворил. Единственное, что я могу сейчас сказать, это то, что я проснулся, чувствуя себя отвратительно. Нии-сан! Мне необходимо знать, что с ним все в порядке! Прежде чем я успеваю сообразить, где нахожусь, я резко выпрямляюсь и ищу его взглядом… Он сидит на больничной койке напротив… весь перебинтованный. Но самое поразительное — это его глаза… Они очень-очень красные, никогда такого не было. И в них отражаются страдания. Вмиг меня накрывает чудовищное осознание… какой же обузой я стал для своего брата… потому что я не смог совладать с собой… потому что я слаб… и как последний эгоист втянул его в этот кошмар. Я не могу встретиться с ним лицом к лицу. Не могу смотреть ему в глаза ни секундой дольше. Не успел я опомниться, как уже корчусь на полу в соседней палате… Я даже слезы свои контролировать не в силах. Мне было так страшно на сегодняшней миссии! Но вместо облегчения, что мы выжили, я упиваюсь жалостью к себе. Нии-сан правильно говорил! Никакой я не избранный! Я ничего не стою! Я бесполезен! «Му» в моем имени — это «Му» в слове «Munōna!» Я даже не осознаю, где я и кто так нежно обнимает меня… Наконец, наплакавшись вдоволь, я засыпаю.***
Я снова просыпаюсь на больничной койке. Неподалеку сидит женщина, что-то напевающая себе под нос. Это та же, что была рядом прошлой ночью? Ее голос успокаивает меня. Я поворачиваюсь и вижу, что она работает за столом… Она прямо как певчая птичка. — Ара-ара, ты снова с нами, — говорит она. — Ты проспал довольно долго. Меня зовут Кочо Канаэ, а ты, должно быть, Муичиро-кун. Приятно наконец-то познакомиться с тобой. — я ничего не отвечаю, и она продолжает. — Твой старший брат тренируется на улице. Я как раз заканчивала готовить ему следующую дозу лекарства. — Нии-сан… он… — О боги, нет, — говорит она, вероятно, из-за выражения моего лица переживая, что я снова разрыдаюсь. — Это просто обезболивающее для его руки. Твой брат не получил в бою серьезных ранений, как и ты. Но, как я погляжу, ты здорово перепугался. — Я упал в обморок… — сгорая от своего позора, замечаю я. — У тебя была паническая атака, Муичиро-кун. Тебе нечего стыдиться. Мы можем поговорить об этом, если хочешь. Эта женщина — само воплощение нежности и тепла. Ее внешность, ее голос… Я чувствую себя полностью защищенным… Но это непозволительно! Я не могу больше оставаться таким никчемным! Из-за меня нии-сан оказался в опасности. Если у меня не выйдет стать сильнее, то придется покинуть ряды истребителей. — Кочо-сан, не знаешь, где я могу найти боккен и несколько тренировочных манекенов? Она наклоняет голову в бок и улыбается мне. — Ты такой же, как твой брат. — ее голос такой ласковый, напоминает материнский. — твои травмы незначительны. Давай я сменю тебе повязки, закончу с лекарством для твоего брата, чтобы Шинобу отнесла его ему, а потом покажу тебе, где ты сможешь тренироваться. И, если хочешь, я с радостью тебе помогу. Я уже понял, что эта женщина — истребительница демонов. Для этого мне не надо было видеть ее униформу. Еще я замечаю, что она очень сильная. Уверен, она может помочь мне перестать быть слабаком. — Да, спасибо тебе, Кочо-сан, но… — даже отсюда я ощущаю гнев своего брата. Чувствую каждый яростный взмах его меча… Знаю, его злость направлена не на меня, но все равно не готов увидеться с ним. Кроме того, во мне кипит мой собственный гнев. — Кочо-сан, есть ли другое место для тренировок? Ее улыбка исчезает, но выражение лица тут же меняется с озадаченного на понимающее. — Конечно. А пока воспользуемся додзе. Вы с Канао можете вместе поработать над базовыми движениями и дыханием. Потом пойдете во двор и попрактикуетесь в кендзюцу. Тебя это устраивает? — Да, мэм, но… — эта женщина — целительница, поэтому у меня к ней еще одна просьба. — Ты сможешь помочь мне с некоторыми… другими моими проблемами? Пожалуйста. — Что ты имеешь в виду, Муичиро-кун? — Кроме физических способностей я должен стать сильнее здесь, — говорю я, указывая на свою голову, — и здесь, — кладу ладонь на грудь там, где бьется мое сердце. Канаэ одаривает меня понимающей улыбкой и хихикает. — Я подумаю, что можно сделать. Нии-сан всегда был крепче меня. После той самой миссии я на дух не переношу рыбу. От одного вида мертвой плоти меня бросает в холодный пот. Мне давно следовало поделиться с нии-саном своими проблемами… но я игнорировал их, игнорировал фобии, пока не потерял сознание прямо в разгар боя и не подверг Юи опасности. Этот ужасный демон! Мне рассказали, что произошло, пока я лежал в отключке! Я полон решимости стать лучшим фехтовальщиком, каким только способен, и убивать этих монстров всем, что у меня есть! И тогда я буду достоин сражаться бок о бок со своим братом! Я стану лучше, даже если это будет стоить мне жизни. Тецуидо-сан… снова и снова повторял мне, как он волновался за меня, когда я был слишком строг к себе… Но после той роковой миссии я не имею права расслабляться. Прошлой ночью шел снег, но я все в той же больничной пижаме выхожу на свежий воздух, чтобы выполнить самую сложную часть своей тренировки. Все, что я могу — это вспоминать… Нет, только не это! Я представляю место! Я был там! Когда черви этого демона ползали по мне, я физически был там и только паниковал. Но сейчас я здесь и единственное, что я чувствую, это ярость! Я не потеряю тебя, нии-сан! Я не позволю этому повториться! Ты мой старший брат! Ты — все, что у меня осталось! Мои легкие болят, и я не могу привести дыхание в норму… Во рту появляется привкус крови… Глаза наполняются слезами. Канаэ кладет руку мне на плечо. — Ты хорошо справился, Муичиро-кун, достаточно уже. Пора возвращаться. Я приготовила тебе горячую ванну и сытный ужин. Звучит заманчиво… Я немного замерз. Я не выпускаю из рук боккен, но все же не возражаю, когда Канаэ берет меня за руку и ведет в дом.Юичиро
Это моя вторая ночь в Поместье Бабочки. Я до сих пор на улице. Шинобу умоляла меня, даже угрожала, но я ее проигнорировал. Последнее, что она сказала мне перед тем, как расстроиться и уйти в дом, было: — Твой младший брат очень высокого мнения о тебе. Он понятия не имеет, насколько хрупок твой разум. Ты используешь гнев как щит, потому что считаешь себя слабым без него. Послушай меня внимательно, Юичиро, твой брат принимает твой гнев за силу, но ты не должен совершать ту же ошибку. Когда-то я была такой же, как ты… Да я до сих пор такая. Последнюю фразу она произнесла совсем тихо, а затем ушла. Я не помню, говорила ли она еще что-нибудь в тот вечер. Но в ту ночь я даже не думал о ее словах. Мои мысли сосредоточены совсем на другом. Я кое-кого караулю. Раздается этот мерзкий смех двойного голоса — мужского и женского одновременно. — Ты ждал здесь Куфуна? Куфун счастлив. Теперь Куфун сделает из тебя куклу-мумию. Я молчу. — Куфун пометил тебя и того, другого. Маленькие создания Куфуна оставили на вас свой запах. Куфун последовал за вами, маленькими истребителями демонов. Куфун противен… но я продолжаю молчать. — Куфун помнит тебя. Это ты не смог перерезать шею Куфуну. Занимаю позицию… Я не сумел овладеть пятым стилем Дыхания Луны, однако… я разработал шестой, а вчера и седьмой. — Седьмой стиль: Слава Лунного Света, Благоговение и Ужас! В одно мгновение я сократил расстояние между нами. Теперь он во власти моего клинка! Демон отскакивает назад и смеется надо мной. — Ты стал сильнее, малыш, но ты все равно не перерезал шею Куфуну. Очень плохо для тебя. На самом деле, я намеренно избегал его шеи. Сначала у Куфуна начинают отваливаться пальцы. Затем кисти и остальные части рук, кусок за куском. Наконец его туловище падает на землю, потому что я проделал то же самое с его ногами. Из разинутых ртов Куфуна вырывается самый демонический крик, какой только можно вообразить! Как будто сотня разных голосов кричала в панике. Уверен, демон перебудил все Поместье. Тч. Вероятно, Муичиро тоже проснулся. — Ты отвратителен, — говорю я, когда из его ран выползают всевозможные насекомые. — Меня от тебя тошнит. Ты посмел прикоснуться к моему брату… своими паршивыми червями. Ты за это ответишь. — Ребенок не может победить Куфуна!!! Человек не может победить Куфуна!!! Куфун может заткнуться нахрен. Я разрезаю его рты, рублю голову пополам. Я полосую его по глазу с иероглифами. Следующий на очереди — череп, а затем… когда я чувствую, что меня сейчас и правда вырвет из-за всех этих демонических мерзостей, я рассекаю ему шею. — Надеюсь, ты переродишься в обычного червя, — милостиво желаю я демону, — и какой-нибудь добрый рыбак насадит тебя на крючок. Я сплевываю на землю, туда, где только что распалась его голова, и возвращаюсь в Поместье.