Юичиро
Меня вызывают. Выбора нет: я должен идти. Рекуча составляет мне компанию по дороге в Поместье Убуяшики. Ворон утверждает, что я должен чувствовать себя польщенным, потому что местоположение Поместья держится в секрете от большинства истребителей демонов, пока они не станут столпами. Я не особенно хочу этого назначения. От Поместья Бабочки идти совсем недалеко, так что Канаэ уже у Убуяшики. Она предложила проводить меня туда, но сейчас мне нужно немного побыть одному. Рекуча — это единственная компания, которая меня устраивает. Конечно, все было бы по-другому, если бы Муичиро мог пойти со мной. Знаю, он чувствует себя ужасно из-за того, что произошло, но утешить его я не в силах. Я пока не готов с ним разговаривать. Просто я понимаю, что опять ляпну что-нибудь не то. Но даже сейчас… Я бы хотел, чтобы он был здесь, со мной. На сердце у меня тяжело. Я переживаю за брата. Рекуча пытается поднять мне настроение. — Муичиро-бокчан будет прекрасным бокчаном. Он усердно работает, и у него есть Вы, чтобы направлять его. Рекуча больше не упоминает нашу родословную. Я учусь терпеть его. Муичиро действительно много трудится, постоянно поражая меня тем, насколько сильным он стал. Кажется, еще вчера он был совершенно беспомощен. — Ты прав, Рекуча, просто передай своей сестре, чтобы она особенно внимательно за ним присматривала. Он слишком изводит себя, когда думает, что я не вижу. — мне даже удается слегка улыбнуться. Несмотря на то, каким уязвимым он кажется, на самом деле Муичиро крепче. Он никогда не позволял неудачам сдерживать его. Я лишь надеюсь… что когда я наконец поговорю с ним, то смогу подобрать правильные слова. Я скажу, что ему не о чем беспокоиться. Что демон был слаб, и то, что случилось с ним, могло бы так же случиться и со мной, если бы наши позиции поменялись… Нет. Он в это не поверит. Я не знаю, что сказать ему такого, чтобы он не чувствовал себя дерьмом. Потому что если так случится, то я буду чувствовать себя не лучше… Как все сложно. Когда я подхожу к знакомым воротам Поместья Убуяшики, то ощущаю присутствие огромного количества незнакомцев внутри. Я делаю глубокий вдох, чтобы унять свое волнение. Ради Муичиро я мысленно обещаю себе сделать все возможное, чтобы поладить с остальными. Я открываю дверь и захожу во двор. Сила находящихся там столпов невероятна. Канаэ одаривает меня теплой ободряющей улыбкой, но тип рядом с ней бросает на меня косой взгляд. — Так это и есть новый хашира? Ребенок. — фыркает парень с белыми волосами и весь в шрамах. — Полегче с ним, Шиназугава, — осаждает его другой, с волосами цвета безумного пламени. — То, что ребенок стал хашира, поистине впечатляет, — затем он обращается ко мне. — Я Ренгоку Кеджуро. Рад с тобой познакомиться. — Токито Юичиро, — представляюсь я, кланяясь. — Токито-кун. Давай выложимся по полной, как товарищи-хашира, — говорит он. Я раздумываю, стоит ли признаваться, что у меня нет намерения принимать это назначение, однако мои размышления прерывает чья-то рука на моей голове. — Какие у тебя стильные волосы! — раздается мужской голос позади. Я разворачиваюсь, хватаю этого нахала за запястье и бросаю на него убийственный взгляд. Прости, Муи. Я честно пытался, но этот парень только что перешел черту. — Эй-эй, — говорит он, пытаясь вести себя покровительственно, — что за лицо, ты, мелкий придурок. Может, ты и стал хашира быстрее, чем любой из нас, но ты все равно выглядишь как маленькая шлюшка. Уверен, я бы с легкостью мог взять тебя. …Я сейчас ударю его ногой в пах, а затем награжу несколькими порезами, но тут вмешивается Ренгоку и разнимает нас. Он сильный, и моя хватка слабеет. — Хватит вам. Узуй, ты не должен прикасаться к людям без их разрешения. Это невежливо! Этот парень Узуй собирается отступить, но я не могу оставить без внимания его комментарий про шлюшку. — Это у тебя накрашенные ногти… педик, — (позже, когда из-за своего острого язычка у Муичиро будут неприятности, вы знаете, кого винить). Судя по виду Узуя, он вот-вот взорвется. Я готовлюсь выхватить свой меч (теперь, когда я окружен взрослыми, мои трепыхания кажутся абсурдными даже несмотря на мое мастерство). — Эй-эй, Узуй-сан, — подключается Канаэ, проскальзывая между нами, — Юичиро-кун не это имел в виду. — Ну конечно нет, — вторит ей девушка с розовыми волосами, становясь рядом с ней. — Он всего лишь ребенок, и, наверное, даже не понял, что сказал. Ради Канаэ я смиряю свою гордость и собираюсь извиниться, хотя бы для того, чтобы разрядить обстановку. Но когда я открываю рот, то никак не могу заставить себя произнести эти слова. Позади себя я слышу гулкий голос гигантского мужчины, которого я приметил ранее: — Дети не должны становиться истребителями демонов, тем более хашира. Я очень надеюсь, что Господин передумает. Я полностью согласен с ним. Я смотрю на небо, скорее бы пришел Господин. — Эй, малыш, — подходит ко мне беловолосый, — Канаэ говорит, что ты хороший мальчик. Не подставляй ее, к старшим надо относиться с уважением. — Знаешь, у него три жены, — встревает парень с гетерохромией и со змеей на шее, подкрадываясь ко мне с другой стороны. — Тебе стоит поблагодарить Канроджи за то, что выручила тебя. Иначе Узуй не проявил бы к тебе милосердия. Я чувствую, как они давят на меня, поэтому делаю то, что должен. — Спасибо вам обоим за предупреждения. Ты, должно быть, Шиназугава, — говорю я беловолосому парню. — А как зовут тебя? — как можно вежливее обращаюсь я ко второму. — Уже лучше, малыш. Игуро Обанай. Для тебя — Игуро-сан, — я киваю. Затем, к моему удивлению, Шиназугава даже хвалит меня. — Моя первая встреча с хашира прошла хуже, чем твоя, малыш. Ты избежишь проблем, если будешь умницей. — Ара-ара, я хорошо помню нашу первую встречу, Шиназугава-кун, — замечает Канаэ, вступая в наш разговор. — Мне и по сей день разбирает смех от того собрания, — она хихикает, и у этого свирепого на вид парня появляется едва заметный румянец. Я чувствую себя подавленным, когда эти ребята окружают меня со всех сторон. Я хочу выбраться отсюда. Хочу вернуться к Муичиро. Затем, к моему облегчению, я слышу, как одна из девочек Убуяшики объявляет: — Господин прибыл. Все восемь присутствующих здесь хашира разворачиваются к энгаве, опускаются на колени и склоняют головы. Я делаю то же самое. Я слышу его легкие шаги в сопровождении другого ребенка, когда он выходит из тени. — Доброе утро, мои дорогие мечники. Я надеюсь, вы тепло встретили нашего нового столпа. — Доброе утро, Ояката-сама, — слышу я голос Канаэ. — Мы с нетерпением ждем возможности работать с Юичиро-куном и наблюдать за его ростом. И от имени всех присутствующих здесь, мы искренне надеемся, что Вы в добром здравии, Господин. — Спасибо тебе, Канаэ. Боюсь, моя болезнь прогрессирует, но я все еще могу видеть всех вас. Я благодарен небесам за таких замечательных детей. — Мы будем продолжать молиться за Ваше здоровье и удачу, Ояката-сама! — слышу я громкий голос Ренгоку. Я осмеливаюсь поднять глаза и мельком увидеть лицо Убуяшики, и, как назло, он смотрит прямо на меня. Он моложе, чем я ожидал, но его болезнь, о которой мне рассказывали ранее, покрывает весь его лоб, и он, кажется, частично слеп. — Знаю, некоторые из нас могут показаться достаточно суровыми, — продолжает Господин, — но мы — добросердечные люди, которые всеми силами защищают граждан Японии от демонов, точно так же, как это делаешь ты. Мне жаль, что у нас не было возможности встретиться, когда ты останавливался здесь в последний раз, но Аманэ очень гордится тобой и твоим очаровательным младшим братом. Во время его речи я чувствую на себе чей-то взгляд. — Ты останавливался у Оякаты-сама? — шепчет Канаэ, — ты никогда мне об этом не говорил. — Кьяааа! У тебя есть младший брат? — подключается Канроджи. — У меня тоже! Сколько лет твоему? Как его зовут? Затем эта глупышка наконец вспоминает, где находится, и ей становится неловко за неуместное любопытство. — Простите, — говорит она. — Ояката-сама, — обращаюсь я со всей возможной учтивостью, — у Муичиро все хорошо, и он с нежностью отзывается о Вас. Он каждую ночь молится за Вас и Вашу семью, и я тоже. Что ж… по крайней мере, я пытаюсь. Мне не особенно нравятся Убуяшики, но Муичиро радуется, когда я присоединяюсь к нему. По правде говоря, я беспокоюсь, что другие заметят, как я с трудом сдерживаю рычание, когда разговариваю с этим человеком. Он не должен был брать нас, детей, в свои ряды. — Господин, могу я поговорить с Вами наедине? — мне удается сохранять спокойствие и благопристойность. — Конечно, Юичиро. Но может ли это подождать до окончания собрания хашира? Поскольку сегодня ты впервые здесь в качестве одного из наших столпов. — Об этом я и хотел поговорить, — настаиваю я. Наверное, я пожалею о своих словах, но у меня не хватает терпения ждать дольше, — я не хочу быть хашира. При всем уважении, я прошу Вас освободить меня от этого повышения. Наступившая после моих слов тишина длится очень недолго. Но зато я чувствую просто колоссальное давление. Дело не только в том, что я не хочу расставаться с Муичиро. Эти ребята — настоящие профессионалы, а именно: Шиназугава, Игуро, гигант и тот, в половинчатом хаори, который стоял особняком ото всех. Среди этих четырех я ощущаю себя сопливым мальчишкой на порядок ниже их. — Ну что же, — говорит Убуяшики, — думаю, твой вопрос не терпит отлагательств. Я надеюсь, остальные извинят нас, но опасения Юичиро требуют должного внимания. Я поговорю с ним, а затем вернусь к вам, чтобы провести собрание. Если кому-то из вас это неприятно, то здесь только моя вина. Мне следовало поговорить с Юичиро раньше. — Мы никогда не станем винить Вас, Ояката-сама, или юного Токито, если уж на то пошло! — отвечает Ренгоку. — Спасибо за понимание, Кеджуро, а теперь, Юичиро, пожалуйста, следуй за мной. Я выполняю его просьбу. Его сопровождает одна из его дочерей, она улыбается мне. Не помню, как ее зовут. — Итак, Юичиро, — начинает Убуяшики, садясь, — ни о чем не беспокойся, прошу тебя. Тебе необязательно склонять передо мной голову, если ты этого не хочешь. Я знаю, другие так делают, и ты, возможно, чувствуешь себя обязанным повторять за ними, но сейчас здесь только мы. Можешь говорить откровенно. Ты отказываешься от звания хашира из-за того, что не хочешь оставлять своего брата? — Вы правы, Ояката-сама, — говорю я с чуть большим нажимом, чем ранее на улице. — Защита моего брата — единственная причина, по которой я вообще согласился вступить в Ваш корпус. — Понятно, — произносит он. — Юичиро, ты обижаешься на меня за то, что я попросил Аманэ пригласить тебя и твоего брата в ряды истребителей? Я застигнут врасплох. Этот мужчина читает меня, словно раскрытую книгу, и его голос успокаивает совсем не так, как голос Канаэ. И он сам велел мне говорить откровенно… — Да… — резко говорю я. — Вам следовало просто оставить нас в покое. Мы были всего лишь детьми! И все же Вы втянули нас в это! Ваша жена подстрекала моего невинного брата рассказами о героизме и нашем «благородном происхождении». Ему было всего десять лет, а она забила ему голову сказочками, из-за которых он чуть не погиб. Я чувствую себя немного виноватым, потому что его маленькая дочь услышала мои возмущения. Бедняжка, я не хотел, чтобы она была свидетелем этой сцены. Но выражение лица Господина удивляет меня. Он не выглядит задетым, как будто это не его сейчас оскорбили. Нет, все указывает на то, что он сочувствует мне. — Боль в твоем голосе ранит мне сердце, — отвечает Убуяшики. — Уверен, ты через многое прошел. Мне искренне жаль. У нас и в мыслях не было, что вы двое так скоро станете истребителями. Мы надеялись, что вы потратите гораздо больше времени на тренировки и пройдете финальный отбор, когда вам будет хотя бы пятнадцать, и все же вы оба поразили нас своим прогрессом. Если ты хочешь, чтобы я исключил тебя и твоего брата из корпуса истребителей демонов до тех пор, пока вам не исполнится пятнадцать, я приму во внимание твое желание и сделаю это. — Вы имеете в виду?.. Вы выгоните Муичиро из корпуса? — Я запрещу ему сражаться, пока ему не исполнится пятнадцать. Он меня переиграл. — Я должен дать Вам ответ сейчас? — уточняю я. — Ты можешь обдумывать мое предложение столько времени, сколько нужно, — ласково произносит Господин. Мой разум уже начинает работать. Муичиро, вероятно, возненавидит меня, если я поступлю с ним так, но я более чем готов пойти на такую жертву, если это убережет его от беды. Но, с другой стороны… Что мне делать с собственным гневом? И что делать Муичиро со своим? Впервые я увидел его, когда брат объявил мне о своем намерении присоединиться после того, как мы оба пришли в себя. Видел на его счастливом лице каждый раз, когда нас благодарил спасенный нами человек. Я видел его в печальных глазах брата всякий раз, когда они смотрели на тех, кого не смогли спасти. — Могу я дать ответ завтра днем? Ояката-сама улыбается. — Разумеется. А пока не мог бы ты, пожалуйста, занять свое место среди хашира? Хотя бы на сегодня. И если ты решишь не уходить из корпуса, то, признаюсь, есть один способ оставить Муичиро при тебе, несмотря на то, что ты хашира. — Такая возможность существует? — Да. Ты можешь взять его в качестве своего Цугуко. Это такой мечник, который тренируется под руководством хашира и может сменить его на посту. — Вы предлагаете сделать Муичиро моим дублером? — Ты старший брат. Такой вариант не лишен логики. Шинобу, с которой ты уже знаком, является Цугуко Канаэ. Если бы Муичиро был твоим, вы могли бы продолжать вместе ходить на задания, как и сейчас. Вы будете разлучаться лишь изредка, например, на время проводимых раз в два года или экстренных собраний хашира. Муичиро, конечно, может посещать Поместье, пока ты отсутствуешь. Он уже знает меня. Я склоняю голову с искренней благодарностью. — Спасибо Вам, Ояката-сама. И, пожалуйста, простите меня за столь резкие слова, сказанные ранее. — Юичиро, мне не за что тебя прощать. Ты говорил так из-за беспокойства за своего любимого брата. Моя единственная просьба к тебе — перестань быть таким суровым к себе. Прошу тебя, не стесняйся принимать помощь в отношении себя, а не только Муичиро. Даже сейчас я вижу твою боль, и я волнуюсь за тебя. Я верю ему. Этот человек воспринимает меня не просто как солдата. С этого момента я полюбил Оякату-сама так, как будто он был мне вторым отцом. Как только я обсудил с ним свои переживания, я больше не чувствовал, что ауры других хашира душат меня. Я присутствовал на собрании, и хотя я вообще не выступал, я понимал, что они меня приняли. Некоторые из хашира даже разговаривали со мной, когда все закончилось. — Юичиро-кун! — прощебетала Канроджи, — ты вел себя круто! — а затем наклонилась, чтобы прошептать мне на ухо: — и кстати, по-моему, было забавно смотреть, как ты сделал Тенгена. Я отскакиваю, и на мгновение она выглядит удрученной, пока не подходит Канаэ и не спасает положение, мягко объясняя ей, что я не люблю прикосновения. Ренгоку провожает меня улыбкой и ободряющими словами. Он говорит мне, что рад, что в конце концов я решил остаться хашира. Химеджима приносит извинения за свой предыдущий комментарий и приветствует меня в качестве хашира, за что я, к собственному удивлению, благодарен. Игуро кивает мне, прежде чем сесть в машину Шиназугавы (которая, вынужден признать, выглядит действительно классно), а сам Шиназугава и Томиока не обращают на меня никакого внимания, когда покидают Поместье, но я не принимаю их безразличие близко к сердцу. Мы с Узуем напоследок обмениваемся неприязненными взглядами, прежде чем Канаэ встает рядом со мной. — Идем, Юичиро-кун? — Да, — соглашаюсь я с улыбкой. С заходом солнца моя рука снова начинает ныть, но уже не так сильно, как прошлой ночью. Я призываю своего ворона. — Рекуча, лети вперед и передай моему брату, что собрание прошло хорошо и я возвращаюсь с Канаэ. — И моей сестре, пожалуйста, тоже. Спасибо тебе, Рекуча. Я киваю своему ворону, и он отвечает мне: — Айе, Бокчан! — и улетает.Муичиро
Кочо-сан, Канао и я уже ждали на вершине стены Поместья Бабочки, когда получили сообщение нии-сана. Я знал, что он справится! Я так счастлив за него! Но в то же время я немного нервничаю из-за скорой встречи с ним. Кочо-сан поглаживает меня по руке. — На одном задании, когда я была с не-сан, — рассказывает она мне с нежной улыбкой, — я так испугалась, что заплакала и описалась. — Что, правда, Кочо-сан? Ты же говоришь это не для того, чтобы успокоить меня? — Посмотри мне в лицо, Муичиро-кун, — говорит она, — ты серьезно думаешь, что я буду выдумывать такое? Она краснеет, но по-прежнему улыбается. Кочо-сан — хороший друг, раз поделилась со мной столь неловкими подробностями, теперь я чувствую себя намного лучше. На самом деле я стараюсь не смеяться, потому что я считаю ее классной, и представить ее в такой ситуации довольно забавно. — Сколько тебе было лет? — спрашиваю я. — Больше, чем тебе. Тебе нечего стыдиться. Абсолютно всем нелегко пережить первое столкновение с демоном высокого ранга, даже твоему брату. Я опускаю взгляд, когда она упоминает о нем. — Но он в десятки раз сильнее меня в борьбе с демонами… Я не знаю, что скажу ему, когда он вернется… Не уверен, подхожу ли я для такой работы. — Муичиро-кун. — Да, Кочо-сан? — Посмотри мне в глаза. Я беспрекословно слушаюсь и, к своему удивлению, вижу, что выражение ее лица сменилось с беззаботного на суровое. — Если ты продолжишь на себя наговаривать, я по-настоящему разозлюсь. Что я только что сказала? Истребители демонов, которые более чем в два раза старше тебя, испытывают страх, даже хашира, как моя не-сан. Бывают такие дни, когда они считают себя недостаточно сильными. Ты самый серьезный и талантливый истребитель демонов, которого я когда-либо видела. Есть что-то в ее словах и тоне… Слезы вновь наворачиваются на глаза. Какой же я плакса, даже смешно. Кочо-сан притягивает меня к себе, и какое-то время мы обнимаемся, а Канао просто смотрит на нас. Я держу себя в руках, я улыбаюсь, наблюдая за звездами и облаками в ночном небе. На самом ли деле Кочо-сан имела в виду то, что сказала, или же просто хотела подбодрить меня, ее слова все равно делают меня счастливым. — Тебе нравится смотреть на небо, да, Муичиро-кун? — И всегда нравилось, — подтверждаю я. — Раньше, когда мы жили с мамой и папой, нии-сан и я, бывало, ложились на землю и целую вечность смотрели на облака. Иногда они напоминали нам какие-нибудь предметы. Вдоль стены прогуливается кошка. Она подходит ко мне и трется о мой бок, пока я не начинаю гладить ее по голове. Она мурлычет и устраивается ру меня на коленях. Я больше не боюсь встретиться лицом к лицу с нии-саном. Я готов извиниться, а затем принять все, что он пожелает сказать или сделать. Но он может добираться сюда столько, сколько захочет. Гинко усаживается мне на плечо и бросает на меня ревнивый взгляд, пока я не начинаю чесать ей живот так, как ей нравится. Вскоре она присоединяется к кошке. Я улыбаюсь, задрав голову к небу, пока Канао не достает монету и не подбрасывает ее. Затем она встает и указывает на горизонт. — Канаэ не-сан идет. — А Юи-нии?! — с надеждой спрашиваю я. — Да, твой нии-сан тоже. Вскоре я уже замечаю их вдалеке. Нии-сан выглядит так достойно со своим мечом и в хаори с рисунком тумана. Он даже улыбается, разговаривая с Кочо ане-сан. Но я все-таки делаю серьезное лицо и готовлюсь к встрече с братом. Я убираю кошку с колен и еще нескольких успевших присоединиться к ней и спрыгиваю со стены. Надо мной Кочо-сан уже окликает свою сестру, которая ушла вперед, к ней. Проходя мимо, она одаривает меня улыбкой, и я остаюсь наедине с Юи-нии перед Поместьем Бабочки. — Нии-сан, поздравляю. Как прошло твое первое собрание хашира? — о нет, мой голос прозвучал слишком неровно. Надеюсь, я смогу с ним совладать. Нии-сан просто улыбается мне. Его глаза даже кажутся менее красными. — Нии-сан… Эй, Юи-нии… Что с тобой? — нии-сан идет прямо на меня! Я делаю шаг назад, но он ловит меня, притягивает к себе и крепко-крепко обнимает. Нии-сан ничего не говорит… только стискивает меня, и он такой теплый. Мои глаза снова начинают слезиться, когда я рефлекторно обнимаю его в ответ. Я так волновался из-за этой встречи. Так боялся того, что он скажет или что скажу я, но сейчас я чувствую тепло. — Нии-сан! Прости меня… — Все хорошо, Муи. Правда, я в порядке. Я так рад, что ты цел. — Но, нии-сан! Я… — Хватит болтать, плакса-переросток. Остатки моего стыда за мою последнюю ошибку… последние мои сомнения рассеиваются.***
— Нии-сан, как твоя рука? — спрашиваю я, когда позже мы сидим вместе в Поместье. — Благодаря тебе насквозь промокла, — поддразнивает он. Даже Гинко и Рекуча стали сентиментальными, наблюдая за нами издалека. — Лекарство помогает? — интересуюсь я. — Да, — коротко отвечает брат, взмахивая рукой в воздухе, — помогает. Теперь я сплю спокойнее. А как насчет тебя? Помогла ли тебе Канаэ справиться с твоими страхами всего того, что напоминает тебе о том дне? В том, как он спрашивает, нет обвинений. Он даже не говорит о нашей битве с низшей луной. Нии-сан просто хочет знать, как у меня дела. — Мне намного лучше, — говорю я. — Прошлой ночью мне даже кошмаров никаких не снилось. — Это хорошо, — отмечает он, — да, кстати… Я говорил с Оякатой-сама. — Хочешь сказать, что встретился с ним, нии-сан?! — Ну конечно встречался. Он присутствует на каждом собрании хашира. Нии-сан сказал это так небрежно… Юи-нии — теперь хашира! Мое лицо, вероятно, покраснело от гордости за то, что я его брат. — О-он тебе понравился? — спрашиваю я чуть нервно. — Прежде чем я отвечу на твой вопрос, — Юи-нии сейчас серьезен, — я должен задать тебе свой. — Что такое, нии-сан? — Ты бы хотел, чтобы мы покинули корпус истребителей демонов? Ояката-сама говорит, что все в порядке, и что мы можем вернуться, когда станем старше. Это зависит от тебя, Муичиро. Я опускаю взгляд. На секунду нии-сан выглядит обеспокоенным, как будто он сказал что-то не то, но дело не в нем. Он дал мне выбор!.. Я так счастлив… Давно не чувствовал себя таким счастливым. — Нии-сан, — начинаю я, смотря на него снизу вверх, — если ты не против, я бы хотел продолжать быть мечником. На заднем плане, кажется, Гинко плачет от радости. Юи-нии улыбается. — Хорошо, Муи, раз это то, чего ты действительно хочешь.Юичиро
На следующей нашей встрече вместе с Оякатой-сама присутствует вся его семья. Я рад. Думаю, я наконец-то могу увидеть их такими, какими их видел Муичиро. Аманэ угощает нас чаем, а его дети — просто прелесть. — Ну что, Юичиро? — переходит к делу Убуяшики. — Ты принял решение? — Да, Господин! Муичиро и я остаемся истребителями демонов, — я чувствую, как после моих слов все улыбаются. — Однако, — продолжаю я, — я не возьму Муичиро в качестве Цугуко. Ояката-сама, похоже, понимает меня, но его жена и дети удивлены. — Почему, Юичиро? — любопытствует Аманэ, — ведь в таком случае ты всегда можешь его защищать. — Я знаю, Аманэ-сама. Но то, что Муичиро родился на несколько минут позже, не делает его ниже меня. Его назначение хашира — всего лишь вопрос времени. Аманэ улыбается, когда слышит мой ответ, в конце концов, Муи был прав. Она прекрасна, как дух березы.