Верность (Fidelity)

      О, все это начинает происходить здесь, наверху.              Анакин в тысячный раз задавался вопросом, что делают или думают его дети. Они должны были видеть эти передачи. Люк бы уже попытался связаться с ним через Силу. Он был уверен, что они знали.               Что бы они сделали с этим знанием?               Если он знал своего сына (а он довольно хорошо его знал, поскольку они были так похожи), тот попытался бы придумать какой-нибудь план спасения. Настоящий вопрос заключался в том, какой помощью он заручился бы, если бы таковая вообще была.               Стал бы Соло рисковать ради Дарта Вейдера? Стал ли флот?               Очевидно, что Пиетт с Вирсом пытались разработать план. Он мог оценить то, чего они желали в этой попытке, но для той дипломатии, на которую они надеялись, коррупция здесь укоренилась слишком глубоко.               С другой стороны, присутствие его офицеров действительно открывало новые возможности. Неужели флот Новой Республики так легко уступит им? Допустит ли Леди потерю своего адмирала? А Венка? Сделает ли это его дочь?               И... это. Это был угол зрения, к которому Анакину внезапно пришлось отнестись серьезно. Потому что Лея, даже больше, чем Люк, была идеальным сочетанием его личности и Падме. Ее стремительный гнев и страстная преданность в сочетании с блестящим дипломатическим умом и бесстрашным духом сделали его дочь идеальным лидером Восстания, а теперь и Новой Республики. Падме нельзя было остановить или помешать ей сражаться за свой народ. Лея была такой же.               Это также означало, что у нее было вдвое больше шансов попытаться его спасти. Да помогут небеса любому, кто забрал то, что она считала своим.               Хатт попытался это сделать, и за это был задушен его маленькой дочкой. Контрабандист был ее.               Анакин не был уверен, придет ли она за ним. Но она придет за своим адмиралом.               Это было горько-сладкое размышление, и Анакин принял его некоторое время назад как следствие своего выбора. Он всегда хотел бы иметь со своей дочерью такие же отношения, какие были у него с Люком. Отношения, которые она явно имела с Пиеттом.               Но он уничтожил эту возможность, когда сжал это тонкое плечо на «Звезде Смерти» и заставил ее смотреть (помоги ему Сила), как единственный дом, который она когда-либо знала, превратился в космические камни.               Вместе с любящими людьми, которые вырастили ее и защищали. Все ее друзья и семья. Исчезли.               Он не был идеальным или хорошим человеком. Иногда он завидовал своему адмиралу, который не сделал ничего плохого, кроме того, что был гораздо лучшим человеком, чем он. Но Анакину и в голову не пришло бы отнять его у своей дочери. В его сознании всплыло видение.               Лея, ее лицо освещено светящимся зеленым лезвием, лицо в ярости...               «Пожалуйста, не лишайте ее еще одного дорогого ей человека», — подумал Анакин. Он научился не реагировать на свои видения так катастрофически, как это было в молодости. И все же...               И это был клинок Люка. Он был уверен в этом, попытавшись подавить страх, который вызвала в нем эта мысль. Если он у нее, то где же его сын?               Анакин опустил голову на скованные руки. Сила, помоги мне. Сохрани моих детей в безопасности.                ****               Пиетт попытался сделать то, что предложил Вирс, и растянуть мышцы, которые были совершенно сыты по горло полученным обращением. Однако, поскольку многие из них были в спине, он мало что мог сделать, чтобы облегчить болезненные спазмы, и поэтому он попытался ходить и, по крайней мере, заставить кровь двигаться.               Проблема заключалась в том, что это оставляло его мозгу возможность свободно перечислять имена.               Ворге Ялтин — 23 года. Техник. Жена. Новорожденный ребенок.               Сирила Херсет — 19 лет. Энсин, только что окончившая академию, получила свое первое назначение.               Остановись. Это был голос Вирса. Он знал, что то, что они сделали, было правильно. Он знал, что император вызвал бы больше смертей, чем мог вместить его мозг. Что «Звезда Смерти» должна была быть уничтожена.               Но. Но.                Они зачитали ему эти имена, и все, что он мог видеть, — это лица своей команды. Молодые энсины в Яме. Коммандер Герант и его семья. Капитан Келли, столь гордый тем, что стоит у руля «Палача».               Принцесса.               Пиетт сел на скамейку и прислонился головой к стене.               Дело было не в цифрах, хотя Вирс был прав — они имели значение. Вопрос был в том, мог ли он сделать что-нибудь по-другому, чтобы спасти больше жизней. И у него, конечно, было достаточно времени, чтобы об этом подумать. Какие бы ракурсы он ни пытался придумать, ему не приходило в голову иного способа остановить безумное шествие императора по галактике.               Пиетт полагал, что ему придется держаться за это. Он сделал все, что мог. Это было все, что он когда-либо пытался сделать.               И это привело его сюда. Поддерживая своего командира до самого конца. И это был конец. Он возложил свою веру если не на гражданскую, то на военную систему, чтобы, по крайней мере, соблюдать амнистию. Возможно, он был дураком, поступив так.               Теперь все, что ему оставалось, — это суд. Но, по крайней мере, он и Вирс могли сказать то, что им было нужно, на этом весьма публичном форуме. Это будет больно и унизительно, но если именно это необходимо для перемен, он был готов.               Пиетт не питал иллюзий, что Мадин и остальные чиновники Альянса захотят прибыть на Корускант. Это, несмотря ни на что, было рискованно. В этот момент Куат имел больше стратегического смысла. Он знал, что Венка был бы против, но тот был только одним человеком.               Адмирал снова поднялся и попытался размять мышцы своей отчаянно ноющей спины. И, к его удивлению, Вирс внезапно снова оказался рядом с ним.               — Макс.               Вирс ему ухмыльнулся: — Вы выглядите шокированным, увидев меня, адмирал.               — Так и есть. Я подумал, что они, конечно, будут тебя держать... не могло пройти больше 3 часов!               — Действительно, — у Вирса была странная аура, которую Пиетт не понимал.               — С тобой все в порядке?               — Верно. Я просто... ох, преисподняя, нет простого способа сказать тебе это так, чтобы ты не разъярился.               Теперь Пиетт был глубоко обеспокоен.               —  Макс… Что такое? Они заставляют тебя что-то сделать?.. Потому что...               Вирс поднял руку и жестом пригласил их сесть на скамейку.               — Я вполне уверен, что камеры такого типа не оборудованы для прослушивания, но на всякий случай говори тише и, Фирмус... постарайся на это не реагировать.               — Ну, это теперь у меня определенно участился пульс, Вирс, — но он подчинился, говоря тихо и садясь рядом со своим другом.               Кто-то умер? Они убили лорда Вейдера?               — У нас здесь, в этом здании, есть союзники, — очень тихо сказал Вирс.               Что?               — Откуда ты это знаешь? — резко прошипел Пиетт.               — Потому что я видел их, когда меня вели на допрос.               Пиетт побледнел при этих словах: — Макс, ты?..               — Я в порядке, — все было совсем не так. Я расскажу об этом через минуту. Более важная информация... — Вирс перевел дыхание.               — Ради криффа, генерал, выкладывайте! — Пиетт крепко вцепился в край скамейки, стараясь не поддаваться волнению.               Вирс посмотрел ему в глаза: — Принцесса здесь, — очень тихо сказал он.               Прин... Нет. Ошибка.                 — Ты имеешь в виду Скайуокера.               — Я думаю, почти на 100% вероятно, что он тоже. Но и она, — Вирс ждал, явно собираясь с духом.               Сила побери. Он должен был знать. Решительные карие глаза: «на днях придет моя очередь»... Она всегда собиралась прийти. Дочь Анакина Скайуокера? Разумеется. Этот безрассудный защитный инстинкт Скайуокеров. Конечно…               Вирс смотрел ему в лицо, ясно видя бушующую внутри бурю.               — Я должен был...               Вирс прервал его, явно это предвидя: — Вы хотите, чтобы я поверил, адмирал, что вы могли бы сделать хоть что-нибудь, чтобы остановить эту заключенную в принцессе силу?               На это у Пиетта не было ответа. Вирс был прав. Адмирал был в ярости. Потому что мало что заставляло его сильнее бояться после всего, что он видел и пережил. Но это…               Его рациональный ум подсказывал, что она была невероятно для этого приспособлена. Что она обладала той же таинственной силой, как и ее брат и отец. Что она может разрушать вещи своим разумом. Все это правда. Одна из лучших людей, которых можно иметь рядом в трудную минуту.               Он снова поднял свой свирепый взгляд к проницательным глазам Вирса.               — Я знаю, Пиетт. Я понимаю, что ты чувствуешь… В конце концов, у меня когда-то был сын, — Вирс редко говорил о нем, но...               — Она не моя... — хрипло прошептал он.               — Практически твоя, и мы оба это знаем, Фирмус.               Пауза.               Разберись с тем, что находится перед тобой. Теперь этого не изменить.               Он перевел дыхание: — Ладно. Они здесь. Мысли?               Вирс задумался: — Я предполагаю, что они ушли вскоре после нас. Так что не могли пробыть здесь долго, если бы взяли корабль поменьше, что, конечно, они и сделали. Я бы подумал, что они выясняют, как обстоят дела. Я не думаю, что о нашем аресте стало известно.               Пиетт принял это к сведению: — Что заставляет тебя так думать?               — Потому что еще до начала судебного процесса мне предложили сделку.               Пиетт не смог сдержать ухмылки: — Они действительно пытались тебе предложить?..               — Да. На самом деле я из-за этого все еще очень обижен.               — Чего они хотели?               — Они чувствовали, что я был бы идеальным живым примером для исправившегося и заблуждающегося имперца, который увидел ошибку Эндора и отказался от Вейдера. Это отличная новость. Очевидно, дергает за все нужные сердечные струны.               — Ммм, верно. Герой Хота? Мы же не можем допустить, чтобы сейчас он оказался предателем, не так ли? — Пиетт понимающе ему улыбнулся.               — Я обижен, что они пытались. Как будто я забочусь о чем-то из этого.               — Что ты сказал? — с любопытством спросил Пиетт.               — Я помял стол и сообщил им, что мы закончили разговор.               Пиетт был так польщен тем, что этот человек стал его другом.               — Что, по-твоему, тогда нам следует делать?               Вирс посмотрел на него: — Самую трудную вещь.               Пиетт поднял бровь.               — Ждать.              ****               Когда Лея присоединилась к группе репортеров, ее сердце колотилось где-то в горле.               Они купились на ее спектакль потерявшейся маленькой девочки. Она подумала, должна ли обижаться на то, что это так хорошо сработало, и решила, что ей все равно. Она последовала за репортерами, пока им показывали, куда будет допущен пресс-корпус в большом зале, предназначенном для судебного разбирательства. Лея огляделась вокруг, видя его лишь наполовину, другая часть ее разума была занята своим открытием.               Они были здесь. И явно заключенные. Когда будет обнародована эта часть информации? До сих пор на этом брифинге ничего не всплыло. Почему нет?               Где был ее отец? Люк был уверен, что он тоже здесь, но его присутствие от них все еще скрывали.               Прессе было предложено немного полюбоваться залом, прежде чем их выпроводят. Лея обошла его и приблизилась к большим окнам, выходившим на площадь, где происходили все протесты. Несколько строительных бригад работали на какой-то платформе напротив того места, где другая команда устанавливала временную трибуну. Что?..               По ее телу пробежал холодок. Публичная казнь. Она увидела колонны, ожидающие установки на платформе, и попыталась подавить тошнотворное чувство.               Возьми себя в руки. Используй это! Как они могут добраться до двух их имперцев и отца? Она посмотрела в окно на окружающую часть Суда... и внутренне ахнула.               …дым и огонь... огромное здание на Корусканте… Суд… она взбирается на крышу… очень похожую на то, что на крыле, которое простиралось за платформой для казни...               Лея пошатнулась. Они видели будущее. Это происходило, хотя она и не видела завершения.               Шеренга солдат с поднятыми бластерными винтовками... Пронзающий красный огонь... Тела, пораженные несколько раз…               Она поняла, что ей трудно дышать. Люк сказал бы ей успокоиться и дышать ровно. Она пыталась сделать именно это. Было бы бесполезно останавливаться на том, что может произойти там, внизу. Ей нужно было подумать о том, как это предотвратить.               Могла ли она?.. Она повернулась обратно к комнате, как будто изучая массивную картину с изображением Фемиды, висящую над возвышающейся черной мраморной скамьей. Лея обратилась к Силе — ей нужно было знать, что он жив...               Она оперлась рукой на перила, когда почувствовала его присутствие. Девушка закрыла глаза. Она никогда раньше не доходила до такого уровня... И внезапно оказалась там, в его сознании...               Болящие мышцы… так рад, что с Вирсом все в порядке… что происходит с лордом Вейдером?.. береги ее…               — Адмирал?               Она почувствовала, как он дернулся от прикосновения, и это нарушило ее концентрацию. Лея открыла глаза и обнаружила, что людей выводят из зала суда. Она поспешила к ним присоединиться и обнаружила, что щурится от заходящего солнца. Девушка потянулась к присутствию Люка и почувствовала, что он ждет ее в кафе.               Она быстро направилась туда, стараясь не бросаться в глаза. Некоторые протестующие все еще толпились вокруг, но, очевидно, протесты были повседневным делом, и большинство ушли, оставив после себя обрывки плакатов, маленькие имперские флажки и прочий мусор. Ее брат сидел в кафе, поближе к витрине, перед ним стояли две чашки. Она скользнула на сиденье напротив него.               — Ты начала заставлять меня нервничать, — сказал он ей обвиняющим тоном.               — Прошло всего два часа, — чопорно ответила она, делая глоток.               Они оба одновременно вздохнули и улыбнулись друг другу.               — Близнецы, — сказал Люк. — Ладно, ты первая, поскольку тебе потребовалось время... Что ты обнаружила?               — Генерал здесь и находится в плену. Как и адмирал.               Люк резко выдохнул и провел рукой по своим песочного цвета волосам.               — Откуда ты знаешь?               — Я пыталась попасть в тюрьму и вышла на другом этаже. Я прошла мимо генерала Вирса и его эскорта.               — Как ты выбралась из этого? — спросил Люк, заинтересованный и впечатленный.               — Сыграла роль заблудившегося беспомощного репортера, — ответила она. — Я так понимаю, что большинство сотрудников в здании по горло сыты прессой.               — Как и все остальные в галактике, — пробормотал ее брат. — Ладно, хоть что-то... вроде хороших новостей. А что насчет адмирала?               — Я... Я его почувствовала. Они отвели нас в зал суда, и об этом я тоже должна тебе рассказать, но я должна была знать, жив ли он, поэтому я обратилась к Силе и... — она сделала паузу, все еще удивляясь этому чувству.               — Я была в его разуме. Я никогда раньше этого не делала, Люк.               Она чувствовала восхищенную гордость своего брата.               — Молодец! И что?               — Ну, это было не так уж долго. Я пыталась с ним поговорить и потеряла эту связь, когда его напугала.               — И все же, молодец.               — Люк, — она крепко сжала кружку, позволяя теплу впитаться в ее кожу. — Я видела, как они строили платформу для казни... и... и я поняла, что видела это место раньше. В нашем видении.               Она почувствовала в Силе, как его беспокойство усилилось.               — Лея, это не обязательно означает...               — Знаю. Я это ценю. Я действительно подумала... Может, мы сумеем им воспользоваться? Потому что ясно, что они видят единственный исход этого «суда».               — Тогда тебе придется мне показать, — ответил Люк, — но не здесь.               — А как насчет тебя? — спросила она, глядя в его голубые глаза. Он слегка напрягся.               — Я нашел световой меч отца.               Она подняла брови: — Как ты узнал...               — В нем также присутствует Сила. Я нашел его в сейфе в офисе некого Круя Вандрона и... Лея, в чем дело?               — Я знаю, кто это, — сказала она, чувствуя тошноту. Вандрон был худшим расистом, классическим тираном. Он был жесток и совершенно безжалостен. Она встречалась с ним всего один раз, но этого было достаточно. Его маслянистые манеры и массивная фигура отталкивали ее — чувство, похожее на то, которое она испытала с Джаббой Хаттом.               — Эти люди никоим образом не заинтересованы в справедливости. Никогда не были, если он в этом замешан, — сказала она ему. — Они устроят весьма публичный спектакль, а потом... — Нет. Она должна оставаться сильной.               — Ты нашел отца? — спросила она вместо этого, проглотив свой страх.               — Думаю, да, — ответил Люк, глядя в окно на собравшуюся толпу. — Я действительно приблизился к Силовому пузырю на тюремном уровне.       — Как нам обойти эту проблему? — спросила Лея, стараясь не перегружаться стоящей перед ними задачей.               — Я думаю, мы должны найти место, где можно остановиться на ночь, и это выяснить, — ответил ее брат, а затем его внимание явно направилось поверх ее плеча, и она развернулась на стуле, чтобы посмотреть, что привлекло брата.               — ...продолжает становиться все более сенсационным, — говорил репортер по голосети с экрана над баром кафе. — Поскольку двое лучших сторонников Дарта Вейдера были задержаны в результате смелой акции силами безопасности Корусканта при попытке его освободить.               — Ложь, — прошипела Лея, когда на экране появились военные изображения двух мужчин, которых она очень хорошо знала. Ее пустая кружка из-под кофе начала слегка дрожать, и Люк накрыл ее руку своей.               — Завтра их будут судить по тем же обвинениям, что и лорда Вейдера. Мы будем там, чтобы ознакомить вас со всеми последними событиями. Присоединяйтесь к нам завтра...               Лея отключилась, повернувшись, чтобы посмотреть на своего брата, ее страхи вернулись, и Сила закружилась вокруг нее — уже поднимался легкий ветер...               — Люк, — выдохнула она. — Мы должны выбраться отсюда, я...               Ее брат сразу все понял, и они вместе поднялись, чтобы выйти из кафе и направиться в более оживленную часть района в поисках жилья. Оказавшись на улице, она сделала несколько глубоких глотков воздуха, прочищая голову и позволяя Люку взять на себя инициативу по поиску небольшой гостиницы и бронированию для них номера на ночь.               Оказавшись внутри, она подошла к окну и посмотрела на оживленные улицы внизу, отметив, что уже темнеет, и загораются фонари. Она чувствовала, что Люк стоит позади нее, собираясь с мыслями и прикидывая, как ей помочь. Ее добрый брат, так стремящийся во всех видеть хорошее.               — Мне очень жаль, — сказала она ему. — Просто внезапно этого стало слишком много. Теперь со мной все в порядке.               Он подошел и встал рядом с ней, излучая в Силе поддержку и любовь.               — Люк. Я надеюсь, ты знаешь, что... что я действительно забочусь об отце. Я вижу, как он пытается искупить вину и насколько сильно тебя любит...               — И тебя, Лея.               Она прикусила губу: — Да. Да, я верю, что это так, хотя на это ушло некоторое время… Но, Люк. — Она сделала глубокий вдох. — Мой отец, отец, который мог чувствовать твою жизнь в Силе, не смог почувствовать мою, когда пытал меня и взорвал мою планету. Я смирилась с этим, потому что каким бы человеком я была, если бы не смирилась? Но это означает, что мы с ним всегда будем жить с последствиями. И, таким образом, он никогда не будет для меня таким отцом, каким является для тебя.               — Я это знаю, — сказал ей Люк, глядя на людей и спидеры внизу. — Я не прошу тебя об этом, Лея...               — Я знаю, — перебила она, взяв его за руку и сжав ее. — Я знаю, что ты этого не просишь. И он тоже, за что я ему благодарна. — Люк обнял ее за плечи, и она ответила, обняв его левой рукой за талию. — Я говорю это, потому что... — Она снова остановилась.               — Я бы пошла с тобой, Люк, просто чтобы спасти отца, — она подняла на брата глаза. — Но теперь мы добавили к этой миссии еще две жизни. И, в особенности, одна из них... — В ее глазах были миры невысказанных чувств.               Люк повернулся, чтобы понимающе на нее посмотреть, и снова предоставляя твердую поддержку: — Ты думаешь, я не знаю, что тебе нужен адмирал, сестра моя? Неужели ты думала, что я буду тебя за это осуждать? Я просто благодарен, что у тебя есть такой человек, как он. Я имею в виду, конечно, у тебя есть Хэн и я, но это не совсем одно и то же, и мы оба это знаем. Так что давай получим их всех.               Лея крепче обняла брата, отчаянно благодарная ему за понимание и любовь.               — А теперь, — сказал Люк, — нам нужно обсудить стратегию вывода оттуда наших людей.              ****               Венка наблюдал, как Соло меряет шагами конференц-зал, пока они ждали других официальных лиц, которые будут присутствовать на этой встрече.               — Это помогает? — сухо спросил он, сидя, как он надеялся, достаточно спокойно.       — Да, — парировал Соло. — Я не дипломат. Это Лея. Если кто-то и может убедить чиновников Альянса, что нам нужно идти спасать трех имперцев, так это она.               — Однако в настоящее время, — сказала Венка, — мы надеемся, что она и коммандер Скайуокер спасают упомянутых трех имперцев.               — Верно, — вздохнул Соло.               Венка вызвал его два часа назад прийти и посмотреть последние новости из голонета. Одно дело — бояться худшего. То, что это действительно транслировалось по галактической голосети, было совершенно другим делом. Они с Соло посмотрели друг на друга, выругались и выпили, прежде чем попросить о встрече с лидерами Новой Республики.               — Суд начнется через 8 часов, — сказал Венка. — Я вполне уверен, что за один день они не закончат. Но они все равно захотят, чтобы это продолжалось.               — Нельзя заставлять ждать расстрельную команду, — вставил Соло, хмуро глядя на папоротник в горшке.               Венка поморщился: — Грубо говоря, да.               — Как вы думаете, сколько у нас есть времени, чтобы убедить всех, что нам нужно штурмовать столицу?               — Максимум два дня.               — Сын хатта, — Соло провел рукой по волосам.               — Ну да, именно так, — ответил Венка. — Я думаю, что наша лучшая надежда убедить остальных — по иронии судьбы, тот факт, что принцесса и Скайуокер уже там. Хотя я хотел бы верить, что адмирал и генерал также имеют какую-то ценность, не говоря уже о лорде Вейдере, но наша лучшая «ставка», как вы бы это назвали, — это сосредоточиться на Скайуокерах.               — История моей жизни, — пробормотал контрабандист. — Для протокола, контр-адмирал, вы должны знать, что, за исключением Вейдера, я не считаю чьи-то жизни важнее. Вы знаете, как я отношусь к принцессе, и, конечно, я забочусь о малыше, но с точки зрения спасения наших бесстрашных лидеров... Будь я здесь, я бы отправился с ними.               — Спасибо, Соло, — ответил Венка, чувствуя удовлетворение от имени своих людей.               Он поднял глаза, когда в комнату вошли Мадин, Мон Мотма и Акбар.               — У нас есть капитан Келли на голограмме? — спросил Акбар без предисловий, и Венка нажал кнопку.               Рядом с Венкой появилось изображение капитана в натуральную величину.               — А, капитан, приветствую, — сказал Акбар. — Я полагаю, вы в курсе событий?               — Да, сэр, — ответил Келли, и даже на зернистой голограмме Венка мог видеть его напряжение.               — Когда начинается суд? — тихо спросила Мон Мотма, и Венка оценил, что она сразу перешла к делу.               — Через 8 часов, — ответил Соло.               — Я мог бы вам сказать, что это произойдет, — решительно сказал Мадин, уперев руки в бедра.               И это так всем нам помогает, ты, блург-переросток, — злобно подумал Венка.               — И теперь наш единственный звездный суперразрушитель остался без адмирала, и мы должны за них разбираться с этим беспорядком!               — Генерал Мадин, — сказал Акбар, — это не помогает. И мы все согласились с этим планом, зная об этих рисках. Хотя вызывает сожаление тот факт, что генерал Вирс и адмирал Пиетт были арестованы, мы должны учитывать более широкие проблемы.               — Где коммандер Скайуокер и принцесса Лея? — внезапно спросила Мон Мотма, и Венка поймал взгляд Соло.               Началось.                 — Эта тема будет частью наших более широких проблем, мэм, — ответил Венка. — Они отправились на миссию по спасению лорда Вейдера, генерала и адмирала.               Мертвая тишина.               — Побери это все в девять преисподних!! — предсказуемо взорвался Мадин. — Конечно. Я уже много лет говорю, что к ним относятся слишком снисходительно, а теперь посмотрите! Снова отправились на несанкционированное задание...               Венка тихонько кашлянул, полностью признавая, что ему этот момент чуточку понравился: — Не совсем так, генерал. Я это санкционировал.               Теперь все взгляды устремлены на него, глаза Соло одобрительно мерцали.               — Вы... — Мадин выпучил глаза.               — Вы это сделали? — задумчиво спросил Акбар.               — У меня есть такие полномочия, — и Венка гордился тем, как спокойно это произнес.               — Это не имеет значения!! В эту дискуссию должны были быть посвящены мы все.               — На самом деле, это была не дискуссия, — сказал Венка. — Они задали вопрос, и я сказал — «да».               Технически, Скайуокер задал этот вопрос, а принцесса ускользнула. Но. Детали.               Вена на лбу Мадина начала жить своей жизнью. Соло зачарованно за этим наблюдал.               Капитан Келли издал звук, который мог быть смехом или просто сложным междометьем.               — Это ставит нас в трудное положение, контр-адмирал, — мягко упрекнула Мон Мотма.               — Правда? — парировал Венка. — За все годы, что вы, люди, занимались махинациями Скайуокера, все было хорошо, потому что это служило высоким и возвышенным целям Восстания? Но они отправляются на санкционированную миссию, чтобы спасти своего отца и двух лучших людей, которых я когда-либо знал, и теперь это сложно?               — Вот-вот, — добавил Соло, невесело ухмыляясь.               — Так что на самом деле вопрос в том, — продолжил Венка, поднимаясь, чтобы встать посреди них всех. — Вы готовы присоединиться ко мне в отправке флота на Корускант?               — Я думаю, нам следует дать процессу закончиться, прежде чем мы двинемся в путь, — сказал Мадин.               — Конечно, — ответил Соло. — Вы действительно хотите мне сказать, что не думаете, что их немедленно вытащат и расстреляют?               — Возможно, они этого не сделают, — сказал Мадин, пожимая плечами.               Соло фыркнул.               — Капитан Келли, что вы об этом думаете? — спросил Акбар.               — Я готов прямо сейчас отвести Леди на Корускант, сэр.               — Естественно, — усмехнулся Мадин.               — Вы сами были увлечены тем, что она — наше лучшее оружие. Без «Звезды Смерти» этот корабль — самая большая угроза, о которой я знаю. Более того, генерал Мадин, это — флагман флота Новой Республики, и нам нужен его адмирал. — Капитан Келли заложил руки за спину, и Венка улыбнулся доказательству влияния Пиетта на молодого человека.               — У нас есть, самое большее, 48 часов, — сказал Венка. — Если за это время мы не достигнем соглашения, я достаточно уверен, что у меня будет поддержка каждого звездного разрушителя в этом флоте, чтобы отправиться за нашими людьми. Мы ждем уже больше года. Я говорю, что пришло время захватить столицу и решительно положить конец этому конфликту.               — Это было почти волнующе, Венка, — прокомментировал сбоку Соло.               — Благодарю вас, генерал.               — Очень хорошо, — Мон Мотма была невозмутима, как всегда. — Давайте обсудим наши варианты.