Верность (Fidelity)

      — Обвиняемый не признает себя виновным. Заключенный может занять свое место.               Сопровождающий подтолкнул Анакина, и он медленно сошел с трибуны и спустился в процессуальную зону, чтобы сесть за тяжелый деревянный стол. Не было никакого адвоката защиты. Только судьи, присяжные и прокуроры.               Анакин осмотрел переполненный зал. Он задавался вопросом, многие ли из присутствующих здесь людей на самом деле понимают природу Империи, в которой живут. Сколько из них вообще знали о «Звезде Смерти»? Одобряли ли они ее? Думали, что она обеспечивала им безопасность?               Здесь, на столичной планете, задумывались ли они о борьбе триллионов в Среднем или во Внешнем Кольце? Знали ли они, и волновало ли их, сколько людей погибло на Альдераане?               Его внимание снова оказалось привлечено к гигантской черной скамье подсудимых и свидетельскому месту, когда ввели его адмирала. Теперь, когда он оказался так близко, чтобы его разглядеть, Пиетт был бледен и явно измучен и один раз споткнулся, поднимаясь на трибуну.               Мне очень жаль, адмирал. Я сделаю все, что в моих силах, для вашей защиты, но, боюсь, этого окажется недостаточно.                 Пиетт встретился с ним взглядом и слегка выпрямился, вздернув подбородок и переведя взгляд на присяжных.               Боевая стойка. Так знакомо, и волна сожаления угрожала снова захлестнуть Анакина.               — Обвиняемый, Фирмус Пиетт, бывший адмирал Имперского флота, заместитель Дарта Вейдера в командовании, обвиняется в государственной измене и убийстве на самом высоком уровне. Эти преступления караются смертной казнью. Вы признаете себя виновным?               Пиетт окинул взглядом толпу, как будто они были его войсками в самом большом ангаре Леди.               — Не виновен.               — Обвиняемый не признает себя виновным. Заключенный может занять место. — Пиетта отвели к отдельному столу дальше по процессуальной зоне, а последним привели Вирса.               Анакин спрятал улыбку. Рассчитывайте на то, что генерал под давлением будет холодным, как космос. Ему удалось выглядеть совершенно недовольным огромной помпой и враждебной атмосферой. По комнате пробежал шорох — Вирс был хорошо известен как «Герой Хота». Это был довольно сенсационный момент — падение сына Империи.               Генерал тоже об этом знал. Его пристальный взгляд очень быстро встретился с взглядом Пиетта, и в нем было... веселье.               Он также посмотрел на своего командира, когда стоял у скамьи свидетелей, и Анакин ожесточился перед тем, что он должен будет сделать с этими двумя людьми. Это было единственное, что сейчас он мог им предложить, — последняя отчаянная попытка их спасти.               — Признаете ли вы себя виновным? — был задан Вирсу вопрос.               — Не виновен, — его голос был четким и властным, а затем его тоже сопроводили вниз, в процессуальную зону.               — Все они не признают себя виновными. Заявления приняты. Теперь мы заслушаем вступительное слово.               Прокурор поднялся, отяжелевший от меховой мантии и важности, и начал декламировать о блистательном правлении любимого императора. Затем он перешел к чудесам Империи и благодарности, которую все граждане испытывали за привилегию быть ее частью. Он продолжал и продолжал, пока Анакин не почувствовал, что даже судьям на скамейке стало не терпеться двинуться дальше.               Вандрон был явно недоволен и потел под своим судейским париком, пытаясь выглядеть величественно и высокомерно.               Он сидел в центре в качестве председательствующего судьи. Слева от него Чирин выглядела спокойной и собранной, ее лицо ничего не выражало. Генерал Нарифф уже свирепо смотрел на Пиетта и Вирса и, казалось, был зол на них больше, чем на самого Анакина.               И это не сулило его людям ничего хорошего...               Будучи отрезанным от Силы, Анакин не мог точно прочитать присяжных. Было странно ощущать лишь то, что могут люди, не чувствительные к Силе. Он обвел взглядом лица 25 присяжных. Одни, затаив дыхание, ловили каждое слово прокурора. Другие наблюдали за ним и его людьми. Третьи размышляли о судьях. Но все были увлечены, и он не думал, что происходящее было ради справедливости. Суд являлся шоу, и все здесь это знали.               Все голокамеры были включены. Итак, возник следующий вопрос: воспримут ли это граждане столицы и за ее пределами, как развлечение? Или они услышат то, что он и другие должны были сказать?               — Суд вызывает генерала Вирса для дачи показаний.               Вирс был приведен к присяге (поскольку это имело значение для данного собрания) и сел.               Прокурор напыщенно подошел к нему.               — Вы — Максимилиан Вирс, бывший генерал имперской армии?               — Да.               — Сколько лет вы служите в «Эскадре Смерти»?               — Восемь.               — Значит, все эти годы вы работали с лордом Вейдером?               — Да, в разной степени.               — И за все это время, генерал, вы хоть раз подвергли сомнению отданный им приказ?               — Вслух? — сухо спросил Вирс.               По смотровой галерее пробежало хихиканье, и Вандрон важно стукнул молотком. Шум стих, и Анакин вскинул бровь, глядя на Вирса.               — Я повторяю вопрос.               — Хорошо. Нет, вслух я никогда не ставил под сомнение его приказы. Нет, если я хотел жить.               Еще одна рябь прокатилась по комнате. Анакину было любопытно, к чему клонил Вирс.               — Да, действительно, у лорда Вейдера имеется репутация, — прокурор убедился, что смотрит в камеры, говоря это.               — Но вы были в выгодном положении, не так ли, генерал?               Вирс задумался над этим: — Я — генерал, если это то, что вы подразумеваете под привилегией.               — Вас повысил лорд Вейдер?               — Да, — ответил Вирс тоном человека, который обнаружил, что разговаривает с идиотом.               — Вы хотели сохранить эту желанную должность, генерал?               — Я не особенно желал понижения в должности, если вы об этом спрашиваете, — сухо сказал Вирс.               Хихиканье по всему залу суда.               — Разве ваше звание не дает вам немало привилегий?               — Так и есть.               Анакин был уверен, что Вирс так же, как и он, знал, куда клонит прокурор.               — Учитывая это, генерал, очевидно, что вы никогда не подвергали сомнению ни один из приказов лорда Вейдера, поскольку не хотели рисковать оказанной вам услугой.               — Вы имеете в виду ради окончательной ответственности? С благосостоянием моего горла на кону? Это — привилегия, которую давало мне мое звание.               Какой-то шорох. Это не была точка зрения, к которой стремился прокурор, что отразилось на его лице. И хотя Анакин чувствовал себя неловко от напоминания о своих возможных действиях, он оценил, что Вирс аккуратно подрывал позицию обвинителя.               Мужчина двинулся дальше, пытаясь спасти свой допрос.               — Вы когда-нибудь думали о том, чтобы подвергнуть сомнению его приказы, генерал?               — Один раз.               Волнение в толпе. Анакин взглянул на Пиетта, чтобы увидеть его реакцию, но у адмирала было его лучшее бесстрастное лицо.               — В самом деле? Очень храбро, поскольку мы все знаем, что лорд Вейдер может читать мысли.               Тут вмешался лорд Вандрон.               — Не волнуйтесь, граждане, мы полностью лишили заключенного его полномочий.               Да, ты столь храбр.               — Пожалуйста, расскажите нам об этом, генерал.               Вирс посмотрел на Анакина: — Меня попросили выступить против императора.               Да. После того, как он рассказал генералу, кем был Люк Скайуокер, чтобы убедить его помочь спасти галактику. Действительно, Анакин выложил это, чтобы помочь спасти его похищенного друга.               — Но вы явно согласились с этим. Что заставило вас передумать?               — Я узнал о второй «Звезде Смерти».               Отчасти это правда, но не единственная причина, по которой Вирс к нему присоединился. Сам император приказал убить Пиетта. Анакин был уверен, что Вирс с радостью воскресил бы его, чтобы снова за это убить.               — Вы… значит, вы не согласны с этим начинанием?               — Абсолютно. Я стал офицером не для того, чтобы совершать геноцид.               Возбужденное бормотание по комнате. Вандрон стукнул молотком и сверкнул глазами.               — Что ж, мы здесь не для того, чтобы обсуждать оружие. Несмотря на это, генерал, вы решили подчиниться лорду Вейдеру и восстать против императора?               — Да.               Обвинитель печально покачал головой в ответ на такое предательство.               — Я полагаю, вы когда-то были женаты?               Анакин услышал возмущенное шипение Пиетта и бросил взгляд на адмирала. Яростные карие глаза встретились с его, и Анакин слегка покачал головой.               Не давай им ничего, Пиетт. Вы знали, что они будут играть грязно.               — Да, — натянуто ответил Вирс.               — У вас был... сын?               — Да.               Держитесь, генерал.               — Оба теперь мертвы, да?               Вирс пронзил мужчину взглядом и помолчал, прежде чем ответить.               — Мы оба знаем, что это так.               — Так что у вас нет других... личных обязательств, кроме карьерных?               Вирс очень быстро метнул взгляд в сторону Пиетта.               — Полагаю, так.               — Значит, правда, что вы были готовы отказаться от единственной семьи, которая у вас осталась, когда Дарт Вейдер попросил вас предать Империю?               Заинтересованный ропот по комнате в ответ на этот вопрос.               — Я не хотел, — выдавил Вирс, —  больше продавать свою душу Империи, которая не хочет признать у меня ее наличие.               Анакин пристально посмотрел на него. Вы в этом не одиноки, генерал.               Но прокурор, казалось, был доволен собой и снова обратил свое внимание на скамью подсудимых.               — Теперь я обращаюсь к нашим судьям, чтобы они могли задать свои вопросы.               Вандрон тут же вмешался.               — Итак, генерал, вы решили предать Империю из-за «Звезды Смерти».               — Нет.               Все судьи вскинули брови.               — Разве не это было причиной?               — Нет, я не предавал Империю, — Вирс посмотрел на Пиетта, который пристально смотрел в ответ.               Комната снова была охвачена возбужденным бормотанием по поводу этого возмутительного заявления.               — Как вы обосновываете это заявление? — спросил генерал Нарифф, свирепо глядя на него из-под густых седых бровей.               — Потому что Империя — это больше, чем один человек. Я не предавал триллионы существ в ней. Сам император сделал это, создавая это злодеяние — дважды.               Комната взорвалась.               Анакин слегка ему улыбнулся. Отличная работа, генерал.               Когда порядок в очередной раз был восстановлен, Чирин впервые наклонилась к нему.       — Тем не менее, вы признаете, что действовали, потому что так вам велел лорд Вейдер.               — Именно так прокурор это сформулировал. На самом деле, произошло иное.               — Пожалуйста, уточните, генерал, — попросила Чирин.               — Он сказал, что я решил повиноваться лорду Вейдеру. Это неправда. В данном случае я выбрал присоединиться к лорду Вейдеру, делая то, что было правильно.               Вандрон возмущенно фыркнул: — Делать то, что было правильно! Вы отрицаете, что непосредственно в результате ваших действий император умер?               — Нет, я этого не отрицаю.               — Что вы приложили руку к его убийству?               Вирс снова взглянул на Пиетта, и Анакин задался вопросом, обсуждалось ли между ними двумя нечто подобное. Хотя он глубоко гордился генералом, это значительно усложняло то, что он намеревался сделать на суде.               — Я бы не назвал это убийством.               По залу прокатилась еще одна возмущенная волна звука, и Вандрон яростно ударил молотком, хотя Анакин мог сказать, что он наслаждался вызванной им драмой.               — О, неужели? — это снова был Нарифф.  — Умоляю, скажите, как бы вы это назвали, генерал?               Вирс посмотрел прямо на адмирала: — Я бы сказал, что он погиб на войне в результате того, что находился на станции, когда она была уничтожена. Что если бы он был жив, его следовало бы казнить за военные преступления.               После того, как шум снова стих, Вандрон снова вскочил: — Войны не было, потому что это было не законное правительство, а просто Восстание.               — Это то, что вы говорите семьям всех мужчин и женщин, которые умерли и умирают? На самом деле войны нет, потому что вам не нравится характер тех, с кем вы сражаетесь? — выпалил Вирс так, словно вел заградительный огонь.               И во всех имевших значение смыслах, он так и делал, размышлял Анакин.               В комнате снова поднялся шум, и Пиетт действительно улыбнулся своему другу, прежде чем вновь быстро взять себя в руки.               — У нас больше нет желания продолжать вашу мятежную клевету, генерал, — сказал Вандрон. — Помогали ли вы или нет лорду Вейдеру в убийстве императора и предательстве Империи?               — Нет, я стремился спасти Империю от маньяка, ставившего своей целью геноцид, и лорд Вейдер возглавил эти усилия. Я бы снова поддержал его, чтобы он сделал то же самое.               — Я думаю, мы услышали достаточно, — сказал Нарифф с таким видом, словно почувствовал запах тухлой рыбы. — Заключенный может вернуться на место.               Дав залу достаточно времени, чтобы прийти в себя и вновь привлечь к себе возбужденное внимание, обвинитель заговорил снова.               — Суд вызывает адмирала Пиетта для дачи показаний.