Верность (Fidelity)

      Вирсу казалось, что он пробежал несколько миль, так колотилось его сердце. Он сказал все, что мог, и надеялся, что этого будет достаточно, чтобы заставить людей задуматься. Теперь он наблюдал, как Пиетта приводят к присяге, а затем взглянул на своего командира.               Он видел явное одобрение со стороны его светлости, но, по большей части, тот сохранял нейтральное выражение лица. Вирсу стало интересно, что на следующий день он скажет в свою защиту.               В то же время ему было очень любопытно, что представит им Пиетт.               Все началось совершенно аналогично.               — Вы — Фирмус Пиетт, бывший адмирал имперского флота?               — Да.               Мягкое поведение Пиетта было обезоруживающим. Вирс понимал, что его присутствие и более крупный рост являлись более угрожающими. Но Пиетт знал, что его легко недооценить, и за эти годы использовал данное предположение в своих интересах больше раз, чем Вирс мог сосчитать.               Даже сейчас он мог видеть презрение в изгибе губ обвинителя и фырканье Вандрона.               — Как долго вы служили в «Эскадре Смерти»?               — Девять лет.               — В конечном итоге, вы дослужились до должности заместителя лорда Вейдера?               — Верно.               — Вы ведь с Аксилы, не так ли?               — Да.               Вандрон был откровенно высокомерен.               Вирс слегка напрягся. Они действительно шли этим путем?               — Вы там начинали свою флотскую карьеру?               — Да.               — Охота... на пиратов и работорговцев, я полагаю, — мужчина выглядел так, словно ему нужно было вымыть руки только от одного упоминания подобного.               Вирс старался оставаться таким же бесстрастным, как и его друг. Это была опасная и нужная работа — то, что прокурор и многие другие явно считали ее «низменной», приводило его в ярость. С тех времен у Пиетта осталось множество шрамов.               — Вы были довольно... молоды, когда присоединились, не так ли?               Кожа вокруг глаз Пиетта слегка натянулась.               — Да.               — Всего шестнадцать.               — Верно.               — Насколько я понимаю, у вас действительно не было другого выбора, поскольку ваша семья, похоже, не хотела вас видеть.               Крошечное вздрагивание. Пиетт никогда не говорил об этом... «Ты — гнилой мешок грязи», — злобно подумал Вирс, глядя на прокурора.               — Я выбрал присоединиться, потому что я хотел служить своему народу так, чтобы это принесло хоть какую-то пользу.               — Вы бы сказали, что флот — это все, что у вас было на тот момент, адмирал?               Вирс сжал кулаки под столом.               — Нет, я бы так не сказал.               Прокурор недоверчиво поднял брови.               — Скажите, что еще у вас было, кроме него?               Хотел бы я, чтобы Леди была достаточно точна в своем прицеливании, чтобы уничтожать отдельных людей, — подумал Вирс.               — Я бы не сказал, что военный флот был ВСЕМ, что я имел.  Это было и является всем — мой корабль, моя команда, мой командир. Я считаю себя весьма благодарным. Вы намекаете, что я не должен быть благодарен имперскому флоту, прокурор?               В зале суда было много военнослужащих, и по залу прошел сильный шорох.               — Конечно... конечно, это не так...               Пиетт уставился на него.               Ты, друг мой, коварный ублюдок, и я так тобой горжусь.               Прокурор собрался с духом и откашлялся.               — Значит, переход на «Мститель» из противопиратских сил был изрядным продвижением в вашей карьере?               — Да, так оно и было, — Пиетт проделал отличную работу, сохраняя свое спокойное самообладание. Он должен был знать, к чему это приведет.               — Индивидуумы из Внешнего Кольца обычно испытывают трудности с продвижением, это верно?               Пиетт сделал паузу и поднял на него очень имперскую бровь.               — Это очень широкий вопрос, прокурор. Не могли бы вы выразиться более конкретно?               О, очень хорошо, Фирмус, ты будешь тем, кто допросит криффера. Заставь его это сказать.               Вирс наблюдал, как прокурор ненадолго задумался.               — Не многие из Внешнего Кольца являются офицерами имперского флота.               — Я полагаю. К чему вы клоните? — хладнокровно спросил Пиетт, и именно он был обвинителем. Вирс внутренне подбадривал друга.               — Вы довольно быстро продвинулись до такого высокого положения.               — Я не знаю, было ли это быстро. Опять же, к чему вы клоните?               Судьи пристально смотрели на прокурора, явно желая, чтобы тот вернул себе контроль, допустив ошибку в своей поспешности.               — Очевидно, адмирал, что любой из Внешнего Кольца был бы готов на все, чтобы достичь вашего положения.               Шорох в переполненном зале суда. В нем должно было быть немало людей с происхождением или связями с Внешним Кольцом, какими бы скромными они ни были.               — Ах, — Пиетт на самом деле откинулся на спинку стула и рассматривал прокурора, как лот-волк добычу. Вирс улыбнулся, когда Пиетт поднял лицо не к человеку перед ним, а к камерам в задней части большой комнаты.               — То есть вы хотите сказать, что существа из Внешнего Кольца ничего не стоят и поэтому будут счастливы подобрать любые брошенные им Империей объедки?               По залу прокатился могучий шум голосов, и Вандрон стукнул молотком в явном гневе, в то время как прокурор покраснел и тоже вспомнил о камерах.               Но Пиетт еще не закончил.               — Боюсь, я вижу это по-другому, прокурор. Мы, скромные жители Внешнего Кольца, как правило, работаем намного усерднее, чтобы заработать себе на жизнь собственными заслугами. Нам не нужны связи и фамилии Ядра, чтобы пробить себе дорогу.               Несколько разрозненных одобрительных возгласов на галерее. Там находилось несколько окраинников.               — Прокурор, контролируйте своего свидетеля! — рявкнул Нарифф, и мужчина почти побежал обратно к Пиетту.               — Кхм-хм, это не совсем так… ну, это... следующий вопрос. Разве вы не получили повышение до адмирала только потому, что лорд Вейдер убил вашего предшественника?               Пиетт, возможно, побледнел еще сильнее, хотя из-за освещения Вирс не мог быть уверен. Тем не менее, он спокойно ответил:               — Это правда.               — И вы готовы на все, чтобы сохранить эту должность?               — Нет.               И снова обвинитель был прерван.               — Эмм...               — Я бы не сделал что угодно. Видите ли, прокурор, у меня есть мораль, и сохранение моей должности не так важно, как правильное отношение к моим людям. Если бы до того дошло, я с радостью отказался бы от этого звания, чтобы поступить правильно.               Что такого было в этом человеке? — изумился Вирс, взглянув на галерею и увидев множество одобрительно кивающих голов. Даже в этих обстоятельствах у Пиетта было что-то такое, с чем люди хотели согласиться, что готовы были поддержать. Ему не нужно было повышать голос, чтобы это произошло.               — Итак, по вашему мнению, адмирал, правильная вещь в данном случае была убийством императора и государственной изменой?               — Нет, — спокойно ответил Пиетт. — Правильным решением было остановить убийство триллионов людей в войне, которая велась ради эго одного лорда ситхов.               Комната буквально взорвалась от этого заявления, и Вирс наблюдал, как даже лорд Вейдер заинтересованно наклонился вперед.               Энергичный стук молотков со стороны судей, но после такого сенсационного заявления потребовалось некоторое время, чтобы шум затих.               — Вы серьезно предполагаете, что наш любимый император был лордом ситхов? — недоверчиво переспросил прокурор.               Вирс посмотрел на судей и по их лицам понял, что это не новость. Лицо Вандрона побагровело от гнева. Как некоторые из ближайших советников Палпатина, они должны были обладать этой информацией. Однако остальная часть населения...       Когда ты стреляешь из бластера, ты действительно выкладываешься по полной, Фирмус.               — Да. Наверняка у вас есть какое-то представление о том, как это работает. Лорд Вейдер был его учеником, конечно, у него был мастер. Он называл его таковым. Спросите тех, кто с ним работал.               И Пиетт на самом деле указал на судейскую скамью скованными руками.               Зал снова наполнился шокированным бормотанием, и все трое судей открыто уставились на адмирала.               — Итак, вы верите, что император Палпатин был ситхом, потому что вам сказал лорд Вейдер?               — Я на собственном опыте убедился в том, что он был ситхом, но да, еще и потому, что мне сказал лорд Вейдер. И, отчасти, именно поэтому я был готов присоединиться к нему в сопротивлении такому злу. Если человек, который был ситхом в течение 20 лет, мог отвернуться от него, чтобы спасти галактику, — поставить жизни других выше власти, то за таким человеком я могу следовать.               Пиетт смотрел на его светлость, и когда Вирс тоже туда посмотрел, то увидел, что лорд Вейдер выглядел почти... страдающим? Сожалеющим?               Зал суда снова наполнился шумом, и все трое судей застучали молотками, пытаясь восстановить в зале порядок.               — Что ж. Ну, адмирал... то есть... — прокурор запнулся, когда Вандрон наклонился, чтобы прервать его необычным для суда движением.               — Я думаю, мы достаточно наслушались этих странных обвинений, прокурор. Заключенный может занять свое место.               Он пристально смотрел на Пиетта, который на самом деле посмотрел прямо в ответ и улыбнулся. Затем его вывели с трибуны, и Вандрон повернулся к присяжным.               — Дамы и господа, вы, конечно, можете отклонить последние несколько заявлений, сделанных свидетелем, поскольку у нас нет абсолютно никаких доказательств для таких диких обвинений.               Вирс наблюдал за ними. Некоторые сразу же кивнули. Другие были более бесстрастны, но было несколько человек, которые выглядели задумчивыми.               — Теперь мы сделаем перерыв на день, — объявил Вандрон. — Суд возобновит заседание завтра утром!               Он стукнул молотком, люди встали и, возбужденно гудя, двинулись к выходам. Вирса и Пиетта отвели обратно тем же путем, которым они пришли. Вирс бросил взгляд на лорда Вейдера, который просто бесстрастно смотрел на него. Вирс уже не в первый раз задавался вопросом, что тот скажет завтра.               Затем его втолкнули обратно в приемную, из которой они пришли, когда трое судей присоединились к группе охранников и заключенных.                Вандрон дрожал от ярости, его судейский парик был снят, а волосы слиплись от пота. Он шагнул к их группе, поднял свою мясистую руку и с огромной силой ударил Пиетта тыльной стороной ладони по лицу.               Вирс сделал выпад, но его удержали двое охранников. Даже командир их группы был ошеломлен и уставился на мужчину, сделав полшага перед Пиеттом, который не упал только потому, что двое охранников держали его за руки.               — Милорд, конечно...               Вандрон оттолкнул его в сторону, чтобы добраться до лица Пиетта, когда адмирал снова поднялся на ноги, изо рта и носа по его лицу и мундиру текла обильная кровь.               — Как ты смеешь?? — прорычал он. — Как ты смеешь изрыгать свою мерзкую ложь? Неужели у тебя нет никакого уважения к этому суду? Этим судьям?               Пиетт сплюнул кровь на пол, прочищая рот.               — Вообще-то, нет. Но мы оба знаем, что я не лгал.               Вирс внезапно осознал, что на краю их маленькой группы было больше людей. Людей с фотоаппаратами. Доверяйте прессе, чтобы найти драму где угодно. Нарифф толкнул локтем Вандрона, который с огромным усилием взял себя в руки.               — Меня бесконечно огорчает, что человек в вашем тяжелом положении, адмирал, таким образом клевещет на нашего великого лидера... горе от этого привело к моим, эм, поспешным действиям.               Он кивнул головой коммандеру, чтобы тот отвел их подальше от прессы, и он с коллегами-судьями повернулись, чтобы еще что-то сказать, фактически закрывая обзор своим заключенным.               Те молча направились к лифту, и после того, как все оказались внутри, а коммандер нажал кнопку тюремного уровня, он повернулся к ним обоим.               — Сэр... — его лицо было противоречивым и неуверенным. — Я пришлю врача, чтобы он на это взглянул.               Несколько его людей пристально на него посмотрели.               Значит, не те приказы, которые были отданы, — подумал Вирс.               — Спасибо, — отозвался Пиетт, и Вирс понял, что, скорее всего, его скула была сломана после двух таких жестоких ударов за несколько дней. Они достигли тюремного уровня и снова остановились перед своей камерой, чтобы с них сняли наручники.               — Медик скоро будет, — сказал им коммандер, и они снова остались одни.               Пиетт слегка вздохнул, медленно сполз по стене и сел на пол, положив руки на согнутые колени.               Вирсу хотелось бы что-нибудь ему предложить, но он смирился с тем, что придется ждать прибытия медика. Он присоединился к адмиралу и прислонился спиной к стене.               — Что ж, ты определенно знаешь, как вызвать сенсацию, Фирмус, — прокомментировал он. — Хотел бы я, чтобы ты видел их лица, когда сказал, что Палпатин был ситхом. Все они выглядели так, словно проглотили плазму. Спасибо тебе за это.               Пиетт улыбнулся и тут же пожалел об этом.               — Сукин сын... — он сделал паузу, переводя дыхание. — Что ж, я рад, что тебе это понравилось, Вирс. Я думаю, мы сделали все, что могли, чтобы повлиять на людей. Я подумал, что твое заявление о характере людей, с которыми мы сражаемся, было весьма вдохновенным.               Вирс слегка усмехнулся: — Довольно приятно выводить Вандрона из себя. Я возьму свои последние маленькие удовольствия там, где смогу их получить.               — Хотел бы я знать, о чем думает лорд Вейдер, — задумчиво произнес Пиетт. — Я надеюсь, что мы помогли.               — Фирмус, — сказал Вирс, поворачиваясь к своему другу, — нет ни единого шанса, что приговор уже не подготовлен.               — Ты прав, — вздохнул Пиетт, все его тело внезапно продемонстрировало усталость. — Я продолжаю думать, что это настоящий суд.               Последовала пауза, и Вирс почувствовал, как Пиетт собирается с силами: — Я… Макс, мне очень жаль, что вопросы пошли в таком ключе...               Вирс вздохнул: — Да, как и мне. Со мной все будет в порядке, Фирмус, — продолжил он, чувствуя озабоченность своего друга. — Много практики в обращении с этими ранами.               —  Ублюдки, — пробормотал Пиетт, и Вирс снова почувствовал благодарность за эту дружбу.               — Хотел бы я, чтобы Майра встретилась с тобой, — сказал он адмиралу. — Она не одобряла большинство офицеров, с которыми нам приходилось общаться, но ты… Я весьма уверен, что тебя каждый вечер приглашали бы поужинать.               Пиетт слегка ему улыбнулся: — Мне бы это понравилось. Конечно, братание с офицером Внешнего Кольца не помогло бы твоей карьере.               Вирс бросил острый взгляд, оценивая выражение лица Пиетта. Тот редко рассказывал о своих первых днях в имперском флоте, и у Вирса были на этот счет свои подозрения.               — Насчет этого... Вы устроили небольшой переполох. Даже добились нескольких аплодисментов, адмирал. Возможно, вы все-таки могли бы сделать карьеру в политике.               Пиетт презрительно фыркнул, но продолжил изучать свои руки.               — Фирмус... ты же знаешь, мне глубоко плевать, откуда ты родом. И то же самое можно сказать о каждом человеке во флоте.               Пиетт поднял взгляд: — Я действительно это знаю, Макс. Мне очень жаль. Я думал, что был более подготовлен ко встрече с этим предубеждением, но ты видишь, как я себя жалею...               — О, так вот на что это похоже? — спросил Вирс, слегка толкнув его локтем в бок. — Я подобного никогда раньше не видел.               Рот Пиетта скривился.               — Что ж, если оставить в стороне эту маленькую ложь, для меня было бы большой честью познакомиться с вашей семьей, генерал.               Их разговор был прерван тем, что дверь с шипением открылась, и вошел молодой медик, за которым, к удивлению, последовал коммандер. Вирс поднялся на ноги, и Пиетт попытался сделать то же самое, но медик жестом его остановил.               — Будет легче, если вы будете сидеть, сэр. Кроме того, я не думаю, что вам вообще стоит стоять, — он опустился на колено рядом с Пиеттом и вытащил свой сканер, пока коммандер и генерал стояли рядом.               — Ммм. Сломаны скула и нос, хотя, к счастью, ничего не смещено. Я действительно должен взглянуть на это в лазарете, коммандер, — сказал он, поворачиваясь к человеку рядом с Вирсом.               — Боюсь, это не вариант, — сказал ему тот, а затем обратился к Пиетту: — Я искренне сожалею, сэр... это было довольно шокирующее поведение.               — Правда? — сухо спросил Вирс, приподняв бровь. — Конечно, если вы работаете здесь, вы знаете, что за человек Круя Вандрон.               — Я... Ну, я знал, что он мне не особенно нравится, генерал, но я никогда не видел... такого.               — Что вы ему даете? — спросил Вирс, внезапно встревожившись, когда медик достал гипоспрей.               — Это... это просто болеутоляющее, сэр, — испуганно сказал тот.               — Уверяю вас, адмирал, мы просто пытаемся... исправить это, — закончил коммандер, слегка улыбнувшись Пиетту.               Что ж, чудеса никогда не прекратятся. Дали ли они хотя бы передышку этому молодому коммандеру?               Пиетт кивнул, и медик нажал на поршень. Облегчение на лице его друга было очевидным, когда мужчина перед ним осторожно начал вытирать кровь со своего лица.              — Я могу наложить вам несколько бакта-пластырей, но, боюсь, помимо этого мало что могу сделать без доступа к оборудованию в лазарете, а они узнают, если я принесу его сюда.               — Вы сделали больше, чем мы могли бы попросить, — сказал Пиетт, сидя неподвижно под его осмотром.               — Они все равно могут узнать, если адмирал появится завтра в суде без ожидаемых синяков, — предупредил Вирс.               — Я совершенно уверен, что останется много синяков, чтобы удовлетворить этого садиста, сэр, — ответил медик, недовольно нахмурившись.               Ну, может быть, два человека, которые переосмысливали благость Империи.               — Боюсь, это все, что я могу сделать, — сказал медик, откидываясь назад.               — Спасибо, — вздохнул Пиетт. — Теперь это гораздо более терпимо.               — Адмирал весьма обезвожен, сэр, — продолжал медик, вставая и глядя на своего командира. — Что означает, что вы, генерал, вероятно, тоже в подобном состоянии. Может быть?..               — Я позабочусь об этой части, — ответил коммандер. — Спасибо.               Оба они уже собирались уходить, когда коммандер обернулся, чтобы на них посмотреть.               — Вы... Вы действительно думаете, что император был ситхом?               — Я это знаю, — уверенно ответил Пиетт.               Пауза.               — У меня на Альдераане был двоюродный брат, — сказал командир, теперь глядя на Вирса.               — Мне жаль это слышать, — сказал тот мужчине. Коммандер закусил губу, переводя взгляд с одного из заключенных на другого. Затем он кивнул и вышел.               Вирс посмотрел на Пиетта.               — Должны ли мы тогда иметь хоть какую-то надежду? — спросил он адмирала.               — Возможно... — Пиетт замолчал, и Вирс понял, что он думает об их потенциальных спасителях.               Генерал снова подошел и сел рядом со своим другом.               — Мы должны отдохнуть, пока можем, — заметил Вирс, устраиваясь поудобнее на полу у твердой стены. Пиетт сделал то же самое, прислонив голову к стене, затем зарычал и снова наклонился вперед.               — Спина? — сочувственно спросил Вирс.               — Ммм.               — Обопритесь на меня, адмирал, — сказал Вирс, придвигаясь чуть ближе.               Пиетт бросил на него короткий взгляд, а затем слегка улыбнулся: — Всегда так делаю, Макс, спасибо.               Значит, весьма измотан, раз не последовало никакого спора.                Вирс опустил голову на руки и почувствовал, как Пиетт прислонился к его плечу.               Последней сознательной мыслью генерала был вопрос, где этой ночью были Скайуокеры.