***
Сон пришёл ближе к четырем утра. Тем не менее, поспал Северус немного. Уже в семь утра был на ногах, и почти сразу направился к гостям. Ожидал, что мужчина разбудит. Ведь согласился на переливание крови. Неужели передумал? — Доброго утра вам, — шёпотом и с усталой улыбкой поприветствовал. На лице читалось облегчение. Значит, мальчишке полегчало. — Не одолжите иголку с ниткой? Я зашью наши одежды. — Без проблем, — шепотом ответил, а после небольших сомнений, к месту это или позже всё-таки, решил действовать сразу и спросил: — Вы решили не рисковать с переливанием? — Да. Он справится, — заверил Джеймс, аккуратно зашивая рубашку сына. Кровавые разводы на ней почти не было видно. Видимо ночью мужчина успел как-то её застирать. — Просыпался под утро. Ему стало чуть лучше. — Отлично. Завтрак будет готов примерно через час. Аллергические реакции есть на какие-то продукты? — Ох, вы ещё готовите. Мне так неловко. Давайте, я помогу? Мы всеядны. Северус недоуменно посмотрел на попытку показать свою благодарность. Ни к чему вообще. За те деньги, что он получил, три месяца Снейп обязан бесплатно их кормить и предоставлять своё жилище. А это лишь аванс. Да и к тому же их одежда… — Не стоит, — рукой приостановил поднявшегося гостя, — продолжайте шить и следить за состоянием сына. Отец послушно сел обратно и взглянул на своё истинное сокровище. С детьми столько мороки, но для некоторых, поди ж ты — смысл жизни. У Северуса отношения с родителями были весьма прохладными, если уж сравнивать. Они научили его выживать в одиночку в огромном мире. Мать — как вести домашние дела. Отец — как стать лекарем. Так у него сохранилась крыша над головой и появился заработок. О большем он и не мечтал. Дети же — обуза и ярмо на шее. Плод любви — и звучало-то смешно. Знал он эту любовь. Сколько через него прошло мужиков, которые от любви зарабатывали в лучшем случае чесотку в штанах. А кому и бородавки да жижу с конца. Нарезая овощи быстрым, отточенным движением, Северус отправил их с доски в сковороду. Всё-таки, одному лучше всего. Заботы только о себе. Проблем гораздо меньше. Не надо прогибаться под человека, каким бы красивым он ни был. Не надо искать общие темы, черты и желания. Не нужны бессмысленные слова, лишь бы порадовать. Тишина и покой — лучшие собеседники.***
— Завтрак готов. — Я понял, — кивнул Джеймс и вернулся к сыну в постель, как только хозяин дома прикрыл дверь, — Гарри. Просыпайся, мой хороший. Добудиться до ребёнка удалось не сразу. Пришлось прибегнуть к лёгкой щекотке. Сперва недовольная моська, потом слабая улыбка. — М? Что такое, папа? — Солнце уже встало. А моё солнышко встанет? — Не хочу. Сегодня будут тучки. Холодно, — ответил ребёнок, заодно описав и своё состояние. Озноб после кровопотери нормален. Вчерашней порции было недостаточно ни для полного восстановления, ни для насыщения. Гарри необходимо больше. Но проблема в том, что и Джеймс голодал. Терпел свою жажду, пока не имея возможность добыть кровь для себя. Только для сына. Используя себя. Вот и сейчас он, помогая ребёнку принять сидячее положение, протянул свою руку. Теперь Гарри в состоянии сам укусить. Утренняя порция немного поможет исцелению. Будь Гарри чистокровным вампиром, раны давно бы закрылись. Но… Отгоняя от себя мрачные мысли, Джеймс улыбнулся сыну. Тот понятливо взялся за руку и вонзил клыки, подальше от артерии. — Лекарь пока не знает кто мы. Поэтому ты должен вести себя хорошо. На самом деле, Джеймс мог и не говорить этого. Он хорошо обучил сына, как вести себя в человеческом обществе. Если не смотреть на клыки, и подозревать никто не станет. Да и в целом, как отпрыск благородного рода, Поттер воспитывал сына в той же манере. — А ещё ты должен поесть обычную пищу, — добавил, как только кровный завтрак подошёл к концу. Ранка от клыков заросла тут же. — Но так как ты слаб, для тебя приготовили что-то жидкое. Может быть, бульон. Лежи в постели, а я принесу. — Нет. Я хочу походить. Да и крошить в постели нехорошо, — отказался Гарри, подав отцу руку, чтобы тот помог подняться. У него всё застоялось от долгого лежания. Очень хотелось чуть-чуть размяться. Вместо помощи Джеймс перехватил руку и с виноватой улыбкой поцеловал костяшки пальцев. — Нельзя, сынок. Если встанешь сейчас, после того, как всего десять часов назад тебе делали операцию, лекарь может заподозрить неладное. Хотя бы до вечера полежи, хорошо? — Ладно, — неохотно признал тот, грустно роняя голову. А потом его пальцы прикоснулись к лицу отца, нежно трогая под глазами. — Ты голодный. И это был не вопрос. Сын читал его состояние, как открытую книгу. Измученный вид не только из-за недосыпа, но и жажды. Выглядел Джеймс откровенно ужасно. А сын беспокоился. Сердце мужчины было тронуто, но всё же он хотел бы видеть беззаботную улыбку на лице своего ребёнка. — Я в порядке. Вечером добуду кровь. — Я тогда попробую отвлечь лекаря, а ты поохоться, — предложил план сын, стараясь хоть как-то проявить участие. — Договорились, — подмигнул мужчина и поднялся, мягко отстраняя от себя руки сына, — покушать с тобой? Или позволишь мне поговорить с нашим спасителем? — Не переживай, я сам, — успокоил мальчик. — А вы пообщайтесь. Расскажешь потом, какой он, ладно? — Ты и сам скоро поймёшь, какой он. Ну всё, жди бульон!***
О чём они так долго переговаривались? Не то, чтобы Северусу было интересно, но завтрак остывал. А если бы была проблема с самим мальчиком, его бы позвали. Наконец, Северус услышал шаги. Вскоре на пороге появился мужчина. — Гарри придётся кушать на месте, что ему, конечно не нравится, — с неловкой улыбкой Джеймс взял поднос и с привычностью стал складывать на него еду. Правильная сервировка, пусть и обычной посуды, выдавала в нём не просто богача, а аристократа. Надо же. Повезло же ему оказаться с сыном в деревенской глуши. Уж не взвоют они, пожив пару дней в простоте? Помнил Северус некоторых вельмож. Что там, и пару часов не могли посидеть спокойно, всё что-то не нравилось: там твёрдо, здесь нехорошо пахнет, а там видел насекомое. — Желательно съесть всё. Мальчику нужно больше жидкого. — Я передам и вернусь, — пообещал гость и вернулся буквально через минуту, садясь сразу же за стол. — Скажите, Северус, у вас здесь кто-нибудь держит скотину? Свиней, овец? Хочу прикупить. — Вы держите у себя скот? — А куда без него сейчас? Пряжа и изделия замечательно продаются. А ещё сыры и молоко. Сын уплетает с большим аппетитом, растёт здоровеньким. Верно, с другой стороны. За животными наверняка не сам мужчина ухаживал. У него должны быть слуги. — Что ж, есть у нас в деревне мужчина, готовый продать кого-нибудь из скотины. На рынке по выходным его можно отыскать. Куры, овцы, свиньи, на любой вкус. Все молоденькие. — Если скажете куда пойти — я прогуляюсь. И… какой сегодня день? Я немного заблудился в днях, — неловко признался гость. — Сегодня суббота, — вдруг усмехнулся Северус, — вам повезло. А рынок найти не сложно. В деревне окажетесь, каждая собака укажет верный путь. — Если я начну разговаривать с собаками — для меня вызовут священника, — тихо посмеялся Джеймс. Северус впервые за эти сутки услышал его. Не ухмылка или хмыканье, а действительно смех. Очень приятный на слух. Как и голос в принципе. Но задумываться об этом ещё не приходилось. С чего вдруг сейчас начал? — В общем, не потеряетесь. — Хорошо. Я схожу, когда Гарри покушает и мы вместе с вами убедимся в его состоянии. — Отлично. Но позвольте задать несколько вопросов. — М? — Как вы оказались здесь? — Как бы странно ни звучало — проходили мимо. Мы с Гарри держали путь обратно домой, после того, как навестили моих тестя и тёщу. Но по дороге на нас напали. И ладно бы шайка грабителей — от них несложно откупиться. Но этих ублюдков больше интересовали сокровища посерьёзнее — наши жизни, — мрачно сказал Джеймс. В его глазах будто полыхнуло что-то зловещее, и Северус не был уверен, что это просто гнев за сына. От гостя исходило что-то неосязаемое, но по-настоящему страшное. Лишь несколько секунд. А потом ощущение прошло. — Я ещё вчера заметил, что на вашей одежде были небольшие кусочки плоти. Безболезненная смерть к вашим врагам не пришла? Это был скорее риторический вопрос. Но Северус хотел услышать, что по этому поводу скажет мужчина. Уж больно стремительно росли подозрения, а с ними и сомнения. Правильно ли он поступил, впуская гостей к себе? Что если убийство их было кем-то запланировано? — После того, что они сотворили с моим сыном, безболезненно умереть — совершенно незаслуженный подарок. Но, признаю, в тот момент я потерял голову и проявил крайнее насилие. Если и приходится кому-то вредить — обычно делаю это куда человечнее. В одном следовало отдать Джеймсу должное — он не строил из себя святого. Но в остальном… Сжимая пальцы на кружке сильнее, Северус спросил следующее: — Вы аристократ? Странно, но этот вопрос будто сбил Джеймса с толку. — Пожалуй. Но вы так напряглись, будто это что-то плохое. — В какой-то степени, — не стал лукавить лекарь, — мне довелось лечить подобных вам. Ничего хорошего сказать не могу. — Боюсь, я вас не понимаю. Есть особая разница? — Разница в отношении. Верхнего сословия к низшему. Так яснее? Или стоит дать подробности? — А, вы об этом, — теперь мужчина понял. — Не нужно подробностей. Могу сказать одно — всё дело в воспитании. Аристократы в самом деле могут быть весьма испорчены. Но лишь потому, что росли в изначально испорченном окружении. Чтобы цветы росли нормально — сорняки нужно выпалывать. А это уже интереснее. Северусу понравился приведённый пример. Не лишено смысла. — Значит, мне не стоит переживать, что через пару дней вы «испортитесь»? — Так быстро даже молоко не портится, — своеобразно уверил Джеймс. — Пойду проверю, как там Гарри. — Да, конечно. Вскоре мужчина вернулся с пустым подносом и лёгкой улыбкой на лице. — Спасибо за обед. Гарри очень понравился хлеб. А обычно эту часть еды он недолюбливает. Так… Как вы тут моете посуду? — Вот уж нет, — воспротивился Северус, забирая из рук мужчины поднос с грязной посудой, — в этом доме есть два места, куда я никого и ни за что не пущу — кухня и рабочая комната. То, что вы собирали поднос для сына, было маленьким исключением. Возвращайтесь к нему обратно. Как только я закончу, будем заниматься перевязкой. А после можете уходить на рынок. Вам всё ясно? — Как скажете. Джеймс несколько растерялся от его пыла, но спорить не стал. Очень учтиво с его стороны, если подумать. И весьма благородно. Только это одна из его сторон. Северусу следовало оставаться начеку. Держать и мужчину, и его сына в поле зрения. А ещё отчитывать дни их ухода. Не будет спокойной жизни, пока личное пространство нарушено аристократом-убийцей и его раненным ребёнком.