Одной крови

В каком бы раздрае ни находился Северус, а контракт с него никто не снимал. Обязательство поставить мальчишку на ноги ещё не погашено. Первым делом, он выслал отца куда подальше. Смотреть на вампира чревато румянцем на щеках. — Всё, готово, — подал голос после долгой тишины в процессе перевязки. Мальчишка на удивление молчал. И смотрел зелёными глазёнками, полными раскаяния. — Сильно не двигайся. Мочить всё также запрещено. Прогулка только в сопровождении отца. — Угу, — кивнул тот. А после спросил, неожиданно робко: — Вы сможете меня простить? Вопрос ввёл в ступор. Что ответить? Это не папаша, которому напрямую, не заботясь о чувствах, можно отказывать или хамить. Ребёнку, пусть и вампиру, такое не скажешь. Нет, это ещё хуже, чем человеческий ребёнок. Папаша себя хоть умел контролировать, а мальчишка — нет. — Мне нужно время, — нашёлся с ответом, забирая старые бинты с мазью и ножницами, и поднимаясь на ноги. — Я не хотел вас обижать, правда. Но вы такой вкусный, — неловко оправдывался мальчишка. Сожаление за поступок видно невооружённым глазом, но его последняя фраза жуткая. — Чем вы питаетесь вообще? — спросил раньше, чем успел подумать. Остановился в дверях. Мальчик словно боялся отвечать, но потом всё же сказал: — Папа пьёт кровь, а я могу ещё и обычную еду есть. Моя мама была человеком. Жаль, что я никогда её не знал. Видел только портреты. — Ты полукровка? — удивился Северус. И вдруг пришла догадка. — Поэтому твои раны затягиваются долго. — Да. Папа может залечить себя сразу, если не истощён, а я так не могу. Иначе мы бы ушли ещё несколько дней назад. — Как же он питался обычной едой? Нет, не важно, — сам прервал своё любопытство Северус. Спросит у самого мужчины, ребёнок вряд ли знает много о их сущности. — Ужин будет через час, — добавил перед тем как покинуть комнату. Но не успел отойти от одного вампира, как нарвался на второго. В руке тот держал горшочек, от которого шёл аромат мёда. Такой продавал пасечник на рынке. Когда Джеймс успел за ним сходить? Сверхскорость? Не важно. Ему это не интересно. Сжимая в руках поднос сильнее, Северус молча прошёл мимо. Мужчина пошагал следом, уселся за столик и начал молча поедать мёд. И ладно бы взял для этого ложку, но нет, лакомился исключительно руками. А его взгляд… Демонстративно облизанные пальцы… — Прекратите! — возмутился, полыхая лицом. Поднос громко стукнулся о стол. Мазь едва не покатилась на пол, в последний миг перехватил. — Возьмите ложку и ешьте, что за безобразие?! — Может, мне так вкуснее, — посмеялся стервец. Зла на него не хватало. И взгляд теперь откровенно соблазняющий! А если сказать ему об этом — удивлённо распахнёт глаза, скажет, что Северус выдумывает. Выбрал себе хорошую тактику. Прекрасно. Северус не будет обращать внимание. Он кинул использованные бинты в чугунную ёмкость и поджёг. Запах встал соответствующий. Вампир, с его чутким носом, поморщился, но ничего не сказал. Продолжил есть мёд. К слову, зачем оно? Если так уж хотел обольстить, мог принять более активные меры вместо того, чтобы есть то, к чему явно нет интереса. Стоп. Северус действительно спокойно принимал то, что вампир решил пойти по пути соблазнения? Совсем мозги отбились! Так нельзя! Нельзя смиряться и принимать как должное. Это монстр в человеческой оболочке. Говорит одно, а делает другое. И на «искреннюю» мордашку не стоило вестись. Закончив с разбором вещей на подносе, Северус помыл руки и принялся за приготовление ужина. На две персоны. Ребёнок мог есть еду. А папаша пусть мёд свой лакает. — Так что насчёт Гарри? Вы смогли простить его? — Мне нужно время, — повторил то же, что и в комнате говорил, нарезая зелень. — Уже что-то. — На днях вы покинете мой дом раз и навсегда. Все эти сожаления и прощания ни к чему. — Жаль. С вами занимательно общаться. Пожалуй, лучше, чем с отдельными представителями аристократического общества. — Это не моя проблема. — Разумеется. Но повторюсь, я был бы не против продолжить общение. Если бы не досадный казус, мы могли поладить. — Вы в самом деле не думали, что я сам приду к правде? Знаете, у меня есть глаза. Эти ваши взгляды, длинные клыки, быстрая для человека регенерация мальчика, капли крови. Мелкие детали каждый раз попадались мне на глаза. Тогда я и начал размышлять о легендах. — Значит, вы умнее и наблюдательнее большинства людей, — пожал плечами Джеймс. — Так уж вышло, что мы умеем скрываться. А мелкие детали не все замечают. Но, похоже, где-то я всё же был не так аккуратен. — Чем вы питаетесь? Где добываете кровь? — перевёл тему, невольно сжимая нож сильнее. — Очень надеюсь, что вы не нападали на кого-то из жителей нашей деревни. — Ни в коем случае. Жители не пострадали, — серьёзно заверил Джеймс. На секунду показалось, будто предположение Северуса его оскорбило. — А вот одна зверушка… Помните, я спрашивал, держит ли кто-то скотину? — Вы купили животное. Ну конечно, — усмехнулся, переходя к нарезке мяса, — это ведь так очевидно. Почему же тогда ваш сын напал на меня? Мало крови животного? Мужчина вздохнул. На лице смешалась досада, стыд и огорчение. — Это был хряк. И его кровь Гарри не досталась. К сожалению, я выпил его целиком, не поделившись. Устроенная мною же бойня очень ударила по моим силам. К тому же, он может получать силы от обычной еды, в отличие от меня, но регенерацию она не даёт. Вы же в свою очередь пришлись нам обоим по вкусу. Могу понять, почему он не смог удержаться. — То есть, — Северус стал анализировать услышанное, и получалось следующее, — мальчик насыщается обычной пищей, как человек, таким образом способный продержаться без крови, тогда как для вас кровь — главный источник пищи. Тогда следуют следующие логические вопросы. Первое — какие ощущения вы испытываете, поедая обычную пищу? Второе — если мальчик способен держаться без крови, почему он в итоге не смог сдержаться? — За этот час я назвал причину несколько раз, — напомнил Джеймс со снисходительной улыбкой, и дал подробности. — Вы очень вкусный. У человеческой крови есть разные оттенки, как у настойки или вина. А животные — это всё равно что есть пресную еду. Набить желудок можно, особенно в экстренной ситуации, когда нужно срочно восстановить себя, но настоящего насыщения это не даёт. Всё равно хочется запить чем-то повкуснее. А вот насчёт обычной еды — на меня она не оказывает абсолютно никакого влияния. Её вкус я не ощущаю, если только это не что-то приторное, или пересолёное. — Поэтому едите сейчас мёд? — Да. Сладкий вкус приятен, но некоторые любят солёное. Кому как. Всё встало на свои места. Великолепно. И как вывод: Северус не должен резаться в присутствии этих двух. Он как ходячий десерт. Особенно для ребёнка. Нет, старший не больно лучше. Не знаешь, что будет хуже — когда пытаются съесть или же загипнотизировать. Если бы не воспитание или совесть вампира (хотя откуда у него последнее?), он мог просто подчинить его и угоститься.

***

Чувство дежавю охватило Северуса, когда ближе к ночи раздались крики помощи и удары в дверь. Пока вампиры пригрелись у него под крылом, чрезвычайных ситуаций не случалось. Пару человек остановили Снейпа в самой деревне, когда он вышел за покупками. А теперь сразу раненный. — Северус, пожалуйста, открой! Знакомый женский голос. Всегда крикливый, а сейчас очень взволнованный. Молли Уизли. Снейп не стал спрашивать, сразу открыл дверь. И не ошибся. Мать рыжего семейства приволокла своего мужа, истекающего кровью. Из одежды и ран торчали глиняные осколки. От самого мужчины шёл стойкий запах спиртного. Картина вырисовывалась легко. Перепил — упал. — Проходите, — без лишних расшаркиваний, сразу пригласил внутрь. Чем раньше начнёт, тем раньше проводит названных гостей. Уизли к нему зачастили. — Северу-ус, приве-ет! .звиняюсь, мы бы тебе самогончика… — слишком весело для истекающего кровью промямлил Артур. Ничего сложного не произошло. Не засядь осколки слишком глубоко и не повредя вены, Молли справилась бы с ним сама. Договорить тот не успел, получив затрещину от жены: — Угомонись, чтоб тебя! Ты уже угостился! — Миссис Уизли, давайте без лишних увечий. Ему уже досталось. Пройдите в комнату ожидания. — Ладно, ладно, — не стала спорить, оставаясь одна, ждать, пока лекарь сделает своё дело и она заберёт бестолоча-мужа домой. А потом хорошенечко треснет его друзьям, которые устроили из тихого семейного праздника попойку со всеми вытекающими. — Артур, — по имени обратился к жертве алкоголизма, формальность здесь была ни к чему, — сиди ровно. Двигаться запрещено, даже если будет больно, тебе ясно? Вот, выпей это. Обезболивающее, заваренное на травах. Северус сам напоил, иначе половина лекарства оказалось бы на одежде. Это ж надо было так нализаться, чтоб даже руки тряслись. К спиртному лекарь относился резко негативно, лишь иногда прощая его в качестве сырья для лечебных настоев, и только чистый, с высоким градусом. От верха пришлось избавиться, порезав рубашку на двое. Пять осколков заметил Северус. — Ой-ай-ой! — заверещал Артур, когда порез от первого осколка был опрыскан очень едкой микстурой от заражения. Северус решил вынимать по одному, чтобы осколки хоть как-то перекрывали кровоток. — Что я тебе сказал, Артур? — строго посмотрел на мужчину. — Кричи сколько хочешь, но не дёргайся. Однако, не дёргаться затруднительно. Обеззараживающая жидкость была очень едкой и вонючей. И если Северус к ней привычен, то больные всегда морщились. Когда остался последний осколок, Северус и сам выдохнул с облегчением. За сегодняшний день он ужасно устал. А тут накатило внеплановое лечение под ночь. Выпроводив незваных гостей, Северус принялся убирать инструменты и настойки со стола. А как закончил, тут же отправился спать, запирая за собой дверь. Чтобы его временные постояльцы не решили полакомиться им, пока он спит.

***

Закрыв дверь несдержанно громко, Джеймс случайно разбудил сына. — Прости, малыш, — тихо извинился мужчина и оказался рядом, — у нас внезапные гости. Мальчик испуганно посмотрел на отца, снова ожидая нападения. Пока он спал, деревенские могли собраться сюда, чтобы выгнать их с помощью вил и факелов. — Ох, нет, Гарри, — всё осознал Джеймс и крепко обнял, — всё не так, как ты подумал. Это пациент Северуса. Он истекает кровью, поэтому пришёл получить помощь. Всё хорошо, нам ничто не угрожает. — Ладно, — выдохнул мальчик с облегчением, а потом с новым испугом зажал себе рот одеялом. До него дошёл аромат, что сейчас особенно запретен. Джеймс тоже хорошо его чувствовал, приправленный дешёвым алкоголем. Такая кровь теряет часть вкуса. Если же её употребить — с бодуна будешь мучиться больше, чем сам человек. — Папа, — мучительно проскулил Гарри, вжимаясь в отца, только бы не выйти из комнаты. — Тш-ш-ш. Всё хорошо, — мужчина гладил между лопаток, шептал, уткнувшись носом в макушку сына. Запах его мальчика перебивал стойкий запах крови, что больше раздражал. А сын всегда пах приятно. Не аппетитно, а именно приятно. Чем-то фруктовым. Как пахло и от его матушки. Несравнимо с типичными запахами села — навоза, дыма от горящих дров, и редко моющихся людей. Хотя его мать и сама была простой крестьянкой, любившей ходить по лесу, да собирать грибы и дикие ягоды. Но она ухаживала за собой и очень любила по вечерам купаться в пруду. Закалённая и ничего не боящаяся женщина. Именно этим она и привлекла внимание Джеймса. А после себя оставила ему главное сокровище жизни. Которое сейчас обмотало его палец тканью и кусало, чтобы перетерпеть жажду, которая причиняла сильную боль неокрепшему организму. Ничего. Пусть кусает. Джеймс потерпит, ведь в детстве, когда у сына резались ещё детские молочные зубки, отец был основательно искусан так, будто сын наполовину оборотень, а не вампир. — Как только вернёмся домой, у нас будет свежая кровь. Я найду для нас человека. Кого бы ты хотел? Парня или девушку? Дать подумать — хорошая тактика. Даже Джеймсу стало чуть легче, когда сын отвлёкся от жажды. Они обсуждали, кто и что хотел бы съесть, как любая обычная семья. — Северуса хочу… — неловко признался. Получить столь откровенное признание мужчина не был готов. Если бы сам пил сейчас кровь, подавился. Он в шоке отстранил лицо от макушки сына и заглянул в его глаза, изменившие цвет на более тёмный оттенок. — Сынок, Северус неприкосновенный. Мы уже совершили ошибку. Больше их делать нельзя. Как только твоя рана окончательно заживёт, мы покинем его дом. — Знаю, — с грустью на лице вздохнул Гарри. — Жалко. Он такой вкусный. И вы так хорошо общались, я мельком слышал, когда ходил пописать. И он будто ещё ароматнее делался, когда ты ел мёд. — Так и есть, — согласно кивнул Джеймс. Он игрался с Северусом, одновременно с этим глуша сладость его крови сладостью мёда, — наш лекарь вспомнил кое-что приятное, за счёт чего его кровь стала ещё аппетитнее. — А как это? Так можно? — живейший интерес ненадолго погасил резь в зубах. Джеймс этим воспользовался. Отвлечь, а заодно рассказать о том, что его мальчику пригодится в будущем. Пусть ему только одиннадцать лет, ничего страшного. Джеймс в свои тринадцать уже творил беспредел. — Можно, Гарри. Я поделюсь с тобой секретом, как сделать кровь человека вкуснее. Эту тему давно пора осветить для ребёнка. Чтобы он знал, как вести себя с некоторыми сородичами, которые грешили соблазнением совсем юных вампирят. Сына нужно научить распознавать и обезвреживать таких манипуляторов. — В крови любого живого существа есть гормон счастья, который и служит той самой «специей». За счёт него кровь и становится вкуснее. Выработать его можно благодаря приятным вещам. На эмоциональном уровне или на физическом. — А как это, на физическом? — спросил Гарри, смотря на отца невинными круглыми глазами. — Взбить, как подушку? — Можно и так сказать, — хохотнул мужчина, — но если говорить точнее, сделать приятно за счёт прикосновений и поцелуев. Мальчик больше не задал вопросов. Он призадумался, пытаясь сделать выводы из услышанного. А когда сделал… — Папа? Получается, ты поцеловал Северуса? Это не должно было смутить, но смутило. Всё из-за пытливого взгляда сына. Джеймс кивнул с неловкой улыбкой. — Да, Гарри. Ты правильно думаешь. Поэтому запоминай. Как подрастешь, располагай к себе человека, делай ему приятно, и получишь наилучший вкус. — Значит, ты уже два раза попробовал Северуса? — мальчик понял по-своему. Удивительно, что он так вцепился в лекаря. Обычно столь угрюмые и мрачные люди его пугали. — Скорее, полтора, — поправил Джеймс, — зализывание ранки едва ли можно назвать «попробовал», правда? — Тогда получается, что ты всё равно попробовал его больше. И как? Вкусно же, да? — Чуть-чуть больше, да. И он вкусный, — Джеймс невольно облизнул губы. Если бы появилась ещё одна возможность испробовать, не останавливаясь только на поцелуях… Одни только фантазии будоражили. Но нет, сейчас нельзя им поддаваться. Да и вряд ли будет можно. Если бы не до конца зажившая рана, Северус давно бы выставил обоих за дверь. А ещё хуже — натравил бы деревенских. — Есть ещё кое-что, Гарри, — вспомнил о последнем важном моменте, привлекая внимание сына и отвлекаясь от собственных мыслей-фантазий, — в будущем, будь осторожен с нашими соратниками. Не позволяй никому одурманить свой разум сладкими речами и приятными прикосновениями. Будь умнее. — Кажется, я тебя не понял, — через минуту после его слов, мальчик нахмурился. — Хорошо, скажу прямо. Не уединяйся с другими вампирами. Не позволяй им пить свою кровь. Не давай себя трогать и целовать. В основном это касается мужчин. — А что? Кто-то кроме тебя захочет меня поцеловать? Зачем? — снова не понимал его Гарри. Он думал по своему, по-детски, чисто и наивно. Ему ещё столько всего нужно узнать. Джеймс мог только молиться, чтобы знания были лишь в теории. Чтобы его сын не познал всю эту паутину на собственной шкуре. — Ты у меня такой красивый растешь, — с гордостью произнес, погладив свободной рукой по щеке. Гарри активировался, потираясь о ладонь отца, — в будущем тебя будут хотеть целовать. И как я, и немного иначе. Остерегайся тех, кто захочет это делать, будучи значительно старше тебя. Тебе сейчас сложно это понять, но постарайся. Взрослые вампиры, да и не только вампиры, даже люди, опасны. — А что плохого в том, что они будут старше меня? Почти все, кого я знаю — старше меня. Я не видел ещё ни одного ровесника. Запутанность Гарри понятна. Чистокровные вампиры плодились самостоятельно крайне редко, в основном благодаря отсутствию возможности оживить мертворождённое дитя. А обращать человеческого ребёнка — фактически законсервировать его в том состоянии, каким был. И портить чистую кровь с человеком тоже желали не все. — В злых помыслах. Вот чем опасны взрослые. Остерегайся их, пока ты ещё ребёнок. Когда подрастешь, будет легче, обещаю. И ты полностью меня поймёшь. — Хорошо, папочка, — Гарри доверчиво прижался к груди родителя. За ней не билось сердце, но и тишина действовала успокаивающе. Особенно, когда запах крови начал выветриваться. Похоже, Северус закончил, и их выдержке больше ничего не угрожало.