***
Тренировку назначили на послеобеденное время. Гарри до последнего надеялся, что осенний дождь если не прекратится совсем то, хотя бы, утихнет. Однако, наоборот: он превратился в ливень, грозя затопить внутренний двор. Увидев, что на каменном полу дворика стоит уже добрый дюйм бурлящей от падающих капель воды, Поттер искренне пожалел, что мало времени уделял бытовым чарам. Сейчас какое-нибудь заклинание-зонтик было бы очень кстати. Он уже хотел отменить тренировку, но, Блэквуд подтолкнул в спину старшего Макнеера и сказал весело: – Чего застыл: думаешь реальный бой будет только в ясную погоду? Гарри почувствовал неловкость от того, что чуть не поддался сомнениям. Блэквуд учился мастерству меча с детства, как и многие благородные юноши этого времени. Пусть у Поттера и был явный талант, ему ещё не доставало знаний подобных деталей. Впрочем, он не стал заострять внимания на своей неосведомлённости. Он просто вышел под дождь как ни в чём ни бывало, старательно делая вид, что именно так и задумывал изначально. Тренировка была сущим кошмаром. Гарри дважды накладывал на Долгопупса чары, останавливающие носовое кровотечение, а беднягу Сэмуэля, в результате, вовсе пришлось отправить к Хельге. Парень поскользнулся в луже и ударился головой о камень, которым был выложен двор. В общем, Гарри едва выдержал полчаса и, использовав травму светловолосого мальчика, отпустил всех с тренировки пораньше. Он вёл мальчика по Хогвартским коридорам осторожно, поддерживая того под локоть: Сэмуэля шатало. У него кружилась голова, а в глазах плясали чёрные точки. Гарри совсем не ожидал, что тот попытается с ним заговорить: – Лорд Поттер, сэр… Он умолк. Гарри остановился. Голос светловолосого ученика был слаб и Поттер, грешным делом, решил, что тому просто стало плохо. – Что Сэмуэль? – чуть погодя спросил он. – Как думаете: всё и правда бесполезно? Гарри с полминуты пытался понять о чём вообще речь. В конце концов он переспросил: – О чём ты, Сэмуэль? Мальчик смутился. Он смотрел на носки своих ботинок. Гарри ждал. – Понимаете… Я ведь фехтую хуже всех. У меня не выходит накладывать щитовые чары, которые нам показывал наставник Слизерин… Единственное, что у меня получается: наблюдать за звёздами и ухаживать за Хильдегардой, да другими волшебными существами замка. Макнееры говорят, что из меня не только мага, но и мужчины не выйдет. Поттер опешил. Он совершенно не ожидал подобного разговора, хотя прекрасно понимал, о чём говорит Сэмуэль. Первым порывом Гарри было, если честно, просто проигнорировать неприятную беседу. Однако, он вдруг вспомнил слова Годрика, который считал, что Реддл мягче его и лучше справляется с детьми. Пожалуй, именно поэтому, он отказался от мысли о позорном побеге. – Давай-ка присядем, – сказал Гарри и взмахнул палочкой. Подоконник у окна вздрогнул и превратился в небольшой, но достаточно удобный диван. Это вновь была вещица с Гриммо, и на этот раз Поттер совершенно не удивился тому, насколько хорошо далась ему трансфигурация. – Этот мальчик слаб, – раздался голос Бузинной палочки. Поттер мысленно приказал артефакту заткнуться. Палочка послушалась. Сэмуэль послушно сел на предложенное место. Поттер позвал Энке, велел ему принести подогретого молока с кухни, а пока эльф выполнял просьбу, наложил на мальчика согревающие чары. Вода перестала литься с Сэмуэля ручьём, а губы больше на отливали синевой. «Прямо заботливая мамочка, Гарри!» – подумал Поттер и сел рядом с ним. – Что ещё говорили тебе Макнееры? Сэмуэль смутился. – Обещаю, что сделаю вид, что ничего не знаю. Веришь? Мальчик посмотрел на Гарри недоверчиво, но, всё-таки, кивнул. Когда он посмотрел на Поттера таким подозрительным взглядом из под отросшей чёлки, безумно напомнил ему Драко Малфоя. Удивительно, что при таком сходстве во внешности, мальчики настолько были разными по характеру… Хотя, их всё-таки почти десять веков разделало. – Сэр…Я… Вы что-нибудь знаете о моих родителях? «Вот это поворот! Прямо мелодрама!» – сказал себе Поттер и спешно отвернуться, чтобы мальчик не увидел улыбку, которая неизбежно появилась на его лице. – Я кое-что слышал про твою маму, Сэмуэль… И догадываюсь о семье твоего отца. Однако, если ты хочешь узнать что-то конкретное, то тебе лучше обратиться к… – Мой отец – Этьен Малфой, сэр. Я… Моя мама… Он запнулся. Румянец окрасил его щёки. – Твоя мама влюбилась в него, верно? – как можно более мягко спросил Гарри. Мальчик кивнул. – У него семья… Я не нужен ему, а мама… Дедушка очень зол на неё. Гарри накрыл руку мальчика своей ладонью и осторожно сжал. Он совершенно не представлял, что следует говорить в подобных ситуациях, однако, желание поддержать мальчика было очень сильным. – Я никогда не видел отца, – продолжил он, – но у меня есть его письмо… Он написал, что если я получу хорошее образование и он сочтёт меня достойным то… Мальчик запнулся. Гарри и сам уже понял, к чему ведёт Сэмуэль. – Он написал, что поможет мне, что даст свою фамилию и, если у меня будет потом семья… Позволит ей стать побочной ветвью рода Малфой. Тогда и мама не будет… Сэмуэль замолк. Гарри ждал, но мальчик больше ничего не говорил. Да уж… – Сэмуэль, – очень серьёзно начал Гарри, – не сравнивай себя с остальными. Ты никогда не держал в руках меч, пока не попал в Хогвартс, а волшебную палочку в руки взял только прошлой весной… Макнееры и Блэквуд… Да даже Долгопупс учились с самого детства! Если честно, ты намного трудолюбивее их. Не обязательно быть самым лучшим. Главное, чтобы ты сам двигался вперёд. Да и, к тому же, ни Антонин, ни Ромул не могут так здорово делать рябиновый отвар, как ты. У тебя свои таланты – это прекрасно! Щитовые чары же ты ещё успеешь освоить. Гарри вспомнил, что в его времени Протего изучалось на пятом курсе… Глядя на маленького и худенького, такого несчастного Сэмуэля он понимал почему. – Ромул, он назвал маму… Парень замолчал. – Можешь не говорить, – сказал Поттер, – знаешь что: я разрешаю тебе в следующий раз разбить ему нос, если он так скажет… Только бей и беги. Со всей силы, не только кулаком, а всем телом, будто бы падаешь на него. Беги обязательно… А ещё лучше, подстереги его, когда он будет один. – Это же, как-то… – Это военная хитрость, – сказал ему Гарри и подмигнул, – а Этьен Малфой ещё пожалеет, что не признал тебя сразу, вот увидишь. Просто научись доверять себе и своей магии, а ещё… не торопись. Гарри сказал это и совершенно не покривил душой. Он видел своим новообретённым магическим зрением, как ярко кружились ленты магии вокруг маленького Сэмуэля, ещё ярче, чем вокруг прочих мальчишек. – Спасибо, сэр, – Сэмуль улыбнулся вполне искренне, – Вы… очень добрый. «Точно мелодрама», – сказал себе Гарри. – Пошли: лучше уж, всё-таки, посмотреть не ударился ли ты головой слишком сильно… А то откровенный ты какой-то сегодня… Сэмуэль тихо засмеялся.***
– Иоланта, могу переговорить с тобой пару минут? – спросил Салазар, когда девушка уже собиралась переступить порог Обеденного зала. Она растерялась на мгновение, но кивнула. Салазар кивнул в сторону коридора. Ему совершенно не хотелось, чтобы кто-то услышал их разговор. Когда они отошли на достаточное расстояние от дверей, Слизерин заметил, что девушка заволновалась. Значит, догадывалась, из-за чего он её позвал. Что ж, так будет даже проще. – Я решил тебя предупредить: Поттер достаточно сильный маг, чтобы твоё зелье на него попросту не подействовало. Он не стал ходить вокруг да около, а сказал всё прямо и как есть. – Какое зелье? – вполне правдоподобно спросила девушка. Притворщица из неё была хорошая. Иного Салазар и не ожидал. – Да то, что ты, милая девочка, готовила в моей лаборатории минувшей ночью. Иоланта посмотрела на Салазара пристальным взглядом. Он было подумал, что она вновь будет всё отрицать, однако юная Певерелл спросила: – Что меня выдало? – Аромат, – спокойно ответил Слизерин, – в моей лаборатории не пахло так приятно… никогда. Они молча прошли ещё несколько шагов по пустынному коридору. – Ты ведь знаешь, что я могу просто насильно проникнуть в твоё сознание, чтобы узнать, зачем ты это сделала. Иоланта промолчала. – Почему вы решили, что оно для лорда Поттера? – А я не прав? Иолната вновь промолчала. – Приворотное… Это опасная магия, девочка, – сказал Салазар, – всё что касается человеческой воли и, уж тем более, любви…. В общем, не стоит в это вмешиваться. Я знаю, что твой дядя иного мнения, но всё-таки. – Я хотела сделать это не из-за него, – порывисто призналась девушка, – я хотела сделать это для себя. Салазар кивнул. Он верил ей, хотя они говорили и не на парселтанге. – Отдай мне зелье. Она поколебалась недолго. Маленький флакон с приворотным лежал в её поясном мешочке. Подобные имели многие благородные девушки: носили там ароматные травы или благовония. Флакон даже пах мятой, когда Салазар поднёс его к лицу. Это и правда была амортенция. – Есть вещи, которые не нужно брать силой, Иоланта. Даже если тебе сейчас кажутся мои слова полной глупостью – это так. Поттер… Он многое пережил. Зелье бы не сделало его твоим, а только возвело бы между вами непреодолимую стену. Он не простил бы такого предательства. Салазар посмотрел на девушку. Её взгляд был устремлён в стену. Он догадывался, почему она хотела опоить Гарри. Сильный магически, подходящего возраста, подопечный Годрика Гриффиндора, одного из самых богатых магов островов… Эта девушка обладала всеми основаниями желать подобного брака. Просто потому, что он дал бы ей свободу от родственников, рядом с которыми она чувствовала себя в опасности. – Я не скажу никому о твоей выходке, – вкрадчиво сказал Слизерин. Иоланта встрепенулась и посмотрела на него в упор. Её тёмные, почти чёрные глаза были полны искреннего изумления. – Но только на этот раз, – добавил он. Девушка медленно кивнула. Этим решением Салазар заботился больше не о ней, а о собственном спокойствии. Мало какая юная волшебница прожила свои молодые годы, без тяги напоить приглянувшегося юношу любовным зельем. Однако, эта выходка стала бы отличным поводом для Хельги доказать свою правоту. – Завтра придёшь в лабораторию после занятий с Ровеной, найдём более мирное применения твоим талантам в алхимии. Девушка кивнула и, не дождавшись разрешения, спешно направилась в сторону двери в Обеденный зал. Салазар задался вопросом: что бы подумал Поттер, узнай о желании Иоланты его приворожить? Почему-то ему казалось, что это бы ему польстило.***
На опушке у поваленного дерева мелькали вспышки заклинаний. Гарри и Том кружили по поляне, не сводя взглядов друг с друга. Младший Слизерин всё лучше узнавал привычки своего партнёра по тренировкам, отчего Гарри, с лёгким изумлением понимал: в общем-то, Том и впрямь был хорош в дуэли. Может быть ему не хватало скорости Поттера или силы заклинаний. Однако, он был изворотлив и хитёр. Том был горазд на отвлекающие манёвры, а что касается использования слабостей противника… В общем, к первой неделе сентября он уже мало уступал Поттеру, отчего последнему было лишь интереснее. Когда во время их вечерних встреч на опушке появлялся кто-то ещё, они почти не обращали внимание на это. Чаще всего, это была Хельга, которая тихо присаживалась на уже изрядно пострадавший от шальных заклинаний ствол дерева. Девушка наблюдала за ними. Том признался Гарри, что иногда она спрашивает его о приёмах, которые видела во время их тренировок, а Реддл показывает их ей. Большинство боевых заклинаний этого времени сильно отличались от тех, которыми владели Гарри и Том. Разрушительная, обезоруживающая и связывающая магия имели совершенно другую природу… Вернее, они не были доступны всем и зачастую требовали особого таланта. Только щитовые чары Протего были совершенно такими же. Инкарцеро, остолбеней, экспелиармус… Эти чары были ещё не изобретены. Потому-то и во время сражений магию часто сочетали с достаточно магловскими способами ведения боя. Парадокс состоял в том, что обучая основателей тому, что знают сами, Гарри и Том становились основоположниками новой боевой магии, которая в будущем вытеснит сложные ритуалы, призванные ослабить противника, и особые артефакты. Например, гоблинское оружие. Ровена и Салазар тоже любили посмотреть на сражения Гарри и Тома. Те задавали вопросов прямо во время тренировки намного больше, чем Хельга. Поттер редко отвлекался на появления наблюдателей. Он оступился только один лишь раз, выхватив взглядом идущую по склону тонкую фигуры Иоланты, которая пришла посмотреть на магическую дуэль впервые на второй неделе осени. Причём, тот факт, что совсем недавно по тому же склону поднималась Ровена такого же эффекта не произвёл. Младший Слизерин, конечно, не пропустил эту заминку и ловко сбил Поттера с ног, заставив землю под его ногой стать зыбкой. Этому «фокусу», как называл это Реддл, его научила Хельга. Как раз в тот момент, когда Поттер неловко вставал с влажной после дождя травы, в воздухе появился Энке. – Гарри Поттер, сэр, наследник Слизерин, леди…. – Энке, можешь не так вежливо, но быстрее? – поторопила его Хельга. Эльф схватился за уши. Не ровен час – начнёт биться головой о поваленное дерево. Однако, опасения Гарри не подтвердились. – Сэр Годрик вернулся! – выпалил он и исчез. Сидевшие рядом друг с другом Хельга и Ровена переглянулись и, ничего не говоря, побежали в сторону замка. За ними последовал и Том, совершенно по мальчишески размахивая руками, сбегая вниз по склону. Гарри отряхнулся и сорвался с места следом. – Что случилось? – успела спросить Иоланта прежде, чем поравнялась с Гарри. В общем-то, Гарри совершенно не думал, что делает. Просто, вместо ответа, он поймал девушку за руку и потянул за собой. Может быть она и растерялась по первости, но вскоре, бежала вслед за ним, придерживая подол платья, чтобы не упасть. Тот факт, что она так и не отпустила ладонь Поттера вплоть до самого порога замка, ускользнул от парня. Он просто-напросто не предал этому значения, хотя должен бы был. Возможно, он даже сумел бы задуматься об этом, если бы не увидел, как перед воротами Хогвартса, среди телег, запряжённых зачарованными лошадьми, стоял Годрик. Он держал в объятьях девушку, которой, по всей видимости, только что помог слезть с лошади. Гарри не видел её лица, но в первую же секунду, как только заметил, как по-особенному вьются вокруг волшебницы переплетения пёстрых лент магии… Этот неповторимый узор, отчего-то, показался ему смутно знакомым и, даже, родным, хотя Поттер был уверен, что прежде не видел ничего подобного. Странное двоякое чувство и тревожило, и вызывало предвкушение. Он отпустил руку Иоланты, даже не заметив этого, сделал шаг вперёд. В этом момент светловолосая худенькая волшебница повернулась к нему. Её улыбка, её отрешённый и глубокий, в то же время, взгляд, то, как он склоняла голову к плечу, то, как разметались её волосы, которые были не такими светлыми, как запомнились Поттеру. Он узнал её не по чертам лица (которые были другими), а по тому ощущению, которое всегда возникало у него в её присутствии. – Здравствуй, Гарри, – сказала она так, будто бы они виделись в последний раз за завтраком. – Полумна? Это ведь ты? Она кивнула, и Поттер бросился к ней, совершенно не обращая внимания ни на предостерегающий взгляд Салазара, стоявшего неподалёку от одной из лошадей, ни на негодование, отразившееся во всей позе Годрика Гриффиндора. Он обнял девушку так, как обнимают старого друга, которого уже не ожидали увидеть. Его лицо утонуло в её перекинутых через плечо волосах… Он дышал её запахом, совершенно неузнаваемым, но живым. Она робко обняла его в ответ. – Пойдём, пока можно. Нам нужно многое обсудить, – прошептала она и повела его за собой в замок.